Особенности русской новой урбанистики

ОСОБЕННОСТИ и КЕЙСЫ

На примере столичных и провинциальных кейсов рассматриваются способы преобразования городской среды, делается вывод о преобладании в столице «административного урбанизма», спонсирующего реконструкцию общественных пространств на европейском уровне, в то время, как в провинции преобладают «фестивальные» общественные пространства, не имеющие капитального архитектурно-пространственного оформления.

Особенности русской новой урбанистики

Для создания более объективной картины развития «новой русской урбанистики» и выявления факторов, способствующих продвижению идеи «города для людей» как «сверху», с подачи городской администрации, так и «снизу», силами городских сообществ, приводятся мнения независимых экспертов.

- Елена Трубина связывает успешное внедрение идеологии «Нового урбанизма» на постсоветском пространстве с имиджевой политикой и выборными стратегиями градоначальников: «сиюминутные «имиджевые» установки мэров и губернаторов, долгосрочное планирование, невозможное по целому ряду причин, воплощаются в чисто косметических переменах, из которых самыми популярными являются Wi-Fi на транспорте и велодорожки. Видимость бурной деятельности, которую помогает создавать креативное переустройство центра того или иного города, отвечает интересам тех, кто управляет стагнирующими территориями»[1].

- Илья Куклин придерживается схожего же мнения: «Крупный капитал и городские администрации довольно позитивно относятся к такого рода проектам, избрав эту тактику в условиях все более растущей моды на «креативность». Более того, они же и поддерживают интерес публики к самой идее креативных индустрий, извлекая из своего участия в соответствующих программах позитивный имидж, основанный на ценностях социальной ответственности и заботы о людях»[2].

- Свят Мурунов, основатель Центра Городской Урбанистики и пожалуй самый активный двигатель «низового урбанизма», вторит предыдущим экспертам: «административный урбанизм, спущенный «сверху», носит декларативный характер и модные термины и акции используются для того, «чтобы генерировать новости и оставаться в информационном потоке. По годам можно проследить, когда в регионах возникали слова «кластеры», «инновации», «инвестиции», «брендинг территорий». Прямо по годам есть точные срезы, словно спил ствола дерева, причем видно, что от Москвы эти «годовые кольца» расходились неравномерно: города-миллионники попадали в первый круг, 500-тысячники — во второй, и только до некоторых 100-тысячников сейчас доходит тема, например, маркетинга территорий»[3]

- Григорий Ревзин утверждает что, триумфальное распространение идеологии Нового урбанизма в русскоязычной блогосфере и московская «парковая революция», наяву воплотившая основные принципы НУ копируют европейские установки: «Это левая социально ориентированная программа европейских муниципалитетов, победившая практически везде в Европе и Америке после кризиса 2008 года. Именно тогда оказалось, что главное — не прибыль, но качество жизни горожанина, не частное, но общественное, не точки роста, но повышение общего уровня среды, честность, экономичность, открытость, экология»[4]. [25].

- Юрий Болотов в интервью с архитекторами Wowhaus развивает эту тему глубже: «Если в Европе мода на левую урбанистическую повестку имела «низовые» причины — после кризиса 2008 года на муниципальных выборах стали побеждать социалисты, — то в России её главным проводником оказалось государство. Команде Собянина необходимо было отделить себя от образа предшественников, и новая культурная политика города была во многом направлена на завоевание доверия московского «креативного класса» и проевропейски настроенных горожан». Справедливость этого замечания подтверждает симптоматичная реплика комментатора поста, суммирующая общее мнение, относительно «капковского урбанизма»: «Общественные пространства" – это просто островки безопасности для класса мелких буржуа, где можно не боятся встречи с другой средой, которая эту безопасность обеспечивает своим неоплаченным трудом»[5].

- архитектор Алексей Иванов (мастерская Архстройдизайн АСД) так же считает, что распространение идеи необходимости и престижности комфортной среды в широких массах носит подражательный характер: отечественный высший класс тщательно воспроизводит западный уровень потребления, средний класс тиражирует эти стандарты; говоря об уходящем в прошлое формате загородных поселков класса de-luxe, одним из непременных атрибутов которых была масштабная благоустроенная территория, Алексей Иванов отмечает, что «во многом современная мода на общественные пространства обязана именно этим дорогим поселкам, ведь их инвесторы первыми осознали, что комфортная и визуально благоприятная среда вокруг дома – фактор для будущих жильцов едва ли не более важный, чем сам дом»[6].

- Даянир Юсупов (работавший в международном образовательном проекте Sreda Urban Design Institute[7]), анализируя повестку Санкт-Петербургского форума пространственного развития отмечает, что «отчетливо обозначаются две партии и похоже, всю первую половину века предстоит балансировать между двумя конструктами». Д. Юсупов постулирует наличие иерархических фундаментальных установок, наследованных из просвещения и индустриальной эпохи – «типа стремления все зафиксировать, упаковать генплан в форму закона обязательного для всех» и их ресурсо`и`энергоемкостью, неповоротливостью и противопоставляет им "сетевые" процессно-организуемые "алгоритмические" конструкты, распределенные по едва различимым, самодостраивающимся коммуникациям, «слаборазличимые маломощные потенциалы, самообразующиеся и самоорганизующиеся ландшафты и среды»[8]. Д. Юсупов фиксирует появление двух партий: «на форуме в партии первого конструкта оказались чиновники и большие институты, в партии второго конструкта оказались экономисты, биологи, стратеги, урбанисты, социологи, антропологи, "айтишники", и иностранные гости форума, консультанты власти и законодатели застыли посередине»[9].