ISBN 5-89395-407-6 (НПО «МОДЭК»)

ОТЕЧЕСТВА

ИЗБРАННЫЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ТРУДЫ в 70-ти томах

Главный редактор Д. И. Фельдштейн

Заместитель главного редактора С. К. Бондырева

Члены редакционной коллегии: А. Г. Асмолов А. А. Бодалев А. И. Донцов Л. П. Кезина Е. А. Климов О. А. Конопкин А. М. Матюшкин

A. И. Подольский

B. В. Рубцов

В. Д. Шадриков

Москва — Воронеж 2003

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ ОБРАЗОВАНИЯ МОСКОВСКИЙ ПСИХОЛОГО-СОЦИАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ

А. М. Матюшкин

Мышление, обучение, творчество

Москва — Воронеж 2003

УДК 159.922.6 ББК 88.37 МЗЗ

Печатается по решению

Редакционно-издательского Совета

Московского психолого-социального института

Рецензенты: Академик РАО, доктор психологических наук,

профессор К. А. Славская Академик РАО, доктор психологических наук,

профессор О. А. Конопкин

Матюшкин А. М.

МЗЗ Мышление, обучение, творчество. - М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2003. - 720 с. (Серия «Психологи Отечества»).

ISBN 5-89502-327-4 (МПСИ)

ISBN 5-89395-407-6 (НПО «МОДЭК»)

Предлагаемая читателю монография известного ученого представляет собой фундаментальный научный труд, охватывающий широкий спектр вопросов, связанных с психологическими аспектами мышления, обучения, творчества, одаренности. В книге приведены результаты выполненных самим автором и под его руководством глубоких теоретических и экспериментальных исследований, которые представят интерес для философов, психологов, педагогов, воспитателей, медицинских работников и большого круга читателей, интересующихся рассматриваемыми в монографии проблемами.

УДК 159.922.6 ББК88.37

ISBN 5-89502-327-4 (МПСИ)

ISBN 5-89395-407-6 (НПО «МОДЭК»)

© ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ДОМ

Российской академии образования (РАО), 2003 © Московский психолого-социальный

институт, 2003 © Оформление. НПО «МОДЭК», 2003

Глава I

Психология мышления:

экспериментальные

исследования

Структура публикуемых материалов в основном соответствует общей последовательности выполнявшихся исследований.

Первые теоретические и экспериментальные работы выполнены под руководством С. Л. Рубинштейна и посвящены достаточно новой и мало разработанной проблеме создания экспериментальных условий «порождения» (возникновения) проблемных ситуаций у детей и взрослых.

Создание таких ситуаций открывало достаточно новые аспекты в экспериментальном исследовании мышления — возможности «порождения» (или стимулирования) условий, вызывающих необходимость исследовательской активности субъекта.

Так, мы отошли от хорошо разработанных и очень значимых исследований мышления как решения мыслительных задач. При этом отчетливо понимали, что решение мыслительных задач, например в математике, конечно, включает необходимость мышления, но при очень большом разнообразии материала не позволяет определить некоторые ключевые моменты мышления как творческого акта.

Анализ классических экспериментальных исследований мышления в основных научных школах (особенно в Вюрцбургской школе и в гештальтпсихологии) позволил уточнить основную психологическую ситуацию порождения процесса творческого мышления — «проблемную ситуацию».

Произошло существенное ограничение ситуаций, вызывающих необходимость исследовательского поиска в процессе решения мыслительных задач. К таким были отнесены только субъективно новые мыслительные задачи, которые получили название проблемных задач. Точнее, имелись в виду лишь субъективно новые мыслительные задачи.

В экспериментальных моделях таких заданий нужно было найти и подобрать, казалось бы, достаточно простые и очевидные задания — не «задачи-головоломки», а мыслительные задачи, решение которых требовало существенного переосмысления или отказа («преодоления») ранее хорошо выученных мыслительных стереотипов.

Собственно реальное мышление как «субъективно» творческий процесс предполагает «преодоление» сложившихся систем знаний и интеллектуальных стереотипов.

В истории экспериментальной психологии были предложены три главных подхода к исследованию мышления как творческого процесса: в Вюрцбургской школе психологов — на основе интерпретации скрытых смыслов (например, афоризмов); в классическом бихевиоризме — как преодоление препятствий и стереотипов «прошлого» опыта; и, наконец, в гештальтпсихологии — прежде всего М. Вертгеймером, в определении психологии мышления как «продуктивного», творческого процесса «открытия» принципа определения площади параллелограмма и создания теории относительности.

В наших исследованиях мы использовали в качестве экспериментального материала, например, необходимость субъективного открытия принципа построения позиционных систем счисления. Экспериментально-методический смысл такого типа систем проблемных заданий позволил более подробно представить процесс последовательного открытия и актуализации субъективно новых систем знаний.

Сформулированные на основе экспериментальных исследований психологических закономерностей «порождения» и решения системы проблем реализованы в современных методиках проблемного обучения (см. Т. В. Кудрявцев, И. Я. Лернер, М. И. Махмутов), во многих современных системах и методах обучения в средней и высшей школе.

Главной проблемой, которая составляла систему психологических закономерностей, являлась проблема особенностей развития творческих людей. Мы рассмотрим эту проблему по материалам П. А. Флоренского.

Предыстория методов

экспериментального

исследования мышления

Представления о психологических закономерностях процесса мышления и учения прошли длительную историю в своем развитии. Еще философы древности задумывались над тем, как человек обнаруживает новое, как происходит процесс открытия нового, каковы закономерности процессов усвоения и развития (Платон, Аристотель, Сократ).

Однако наиболее четко и ясно общие закономерности процессов мышления и приобретения опыта человеком были сформулированы в ассоциативной психологии. Формулирование этих закономерностей и соответствующих представлений о процессах мышления и учения на долгие годы определило развитие научной педагогической и психологической мысли.

В то же время именно в рамках ассоциативной психологии впервые были предприняты попытки экспериментального исследования процесса мышления, которые дали первый толчок к разработке методов экспериментального изучения мышления. В этом смысле все предшествующее развитие представлений о закономерностях процесса мышления можно рассматривать как предысторию экспе-риментатьного изучения мышления.

Теоретические представления

о процессах мышления и учения

в ассоциативной психологии XVII—XVIII вв.

В течение трех столетий (XVII—XIX вв.) основные психологические закономерности процесса мышления и учения рассматривались как закономерности образования ассоциаций. Первоначально эти положения были сформулированы в философии на основе законов механики Галилея английским философом Томасом Гоббсом (1588—1679). Главная закономерность психической жизни

заключается в последовательности представлений, определяемой строго механически. Механистическое представление о детерминации психических явлений первоначально выступило как следование психических образований и процессов одного за другим. Это следование психических процессов определяется закономерной «связанностью движимой материи»¹.

«Под последовательностью или связью представлений, — писал Гоббс, — я разумею то следование представлений одно за другим, которое называют (в отличие от речи, выраженной словами) речью в уме»².

У Гоббса еще нет термина «ассоциация», но уже определена та характеристика этого явления, которая выражается в общем принципе связи между представлениями, основанном на их следовании.

Бенедикт Спиноза (1632— 1677) в «Этике» формулирует закономерности ассоциативной связи как одну из общих закономерностей запоминания и воспроизведения. «Если человеческое тело подвергалось однажды действию одновременно со стороны двух или нескольких тел, то душа, воображая впоследствии одно из них, тотчас будет вспоминать и о других»³, В этом положении заключено одно из условий образования ассоциации, характеризуемое в дальнейшем как «смежность» во времени или пространстве. Раскрывая эту закономерность, Спиноза рассматривает ее как наиболее существенную характеристику памяти.

«Душа воображает какое-либо тело по той причине, что следы, оставленные внешним телом, действуют на человеческое тело и располагают его точно таким же образом, как в то время, когда некоторые части его подвергались действию со стороны самого внешнего тела. Но (по предположению) тело находилось тогда в таком состоянии, что душа воображала сразу два тела. Следовательно, и теперь она будет воображать сразу два тела, и если вообразит одно из них, то тотчас же вспомнит и о другом.

Отсюда ясно, что такое память. Она есть не что иное, как некоторое сцепление идей, заключающих в себе при- роду вещей, находящих ся вне человеческого тела, проис-

¹ Гоббс Томас. Левиафан. — М.; Л.: Госсоцэкгиз, 1936. — С. 59.

² Там же. — С. 46.

³ Спиноза Б, Этика. — М.; Л.; Соцэкгиз, 1932. — С. 55.

ходящее в душе сообразно с порядком и сцеплением состояний человеческого тела»¹.

Впервые понятие «ассоциация» было введено Дж. Лок-ком (1632—1704)². При этом Локк рассматривает ассоциации как основу образования привычек и условие возникновения ложных идей. Однако и процессы образования всех сложных идей представляют не что иное, как последовательное образование ассоциаций и их дифференциацию.

«Деятельности, в которых душа развивает свою силу над своими простыми идеями, суть главным образом следующие:

1) соединение нескольких простых идей в одну сложную: так образовались все сложные идеи;

2) сопоставление двух идей, все равно, простых или сложных, так чтоб обозревать их сразу, но не соединять их в одну: так душа приобретает все свои идеи отношений;

3) обособление идей от всех других идей, которые сопровождают их в реальном существовании; эта деятельность называется «отвлечением», и при ее помощи образованы все общие идеи»³.

Наряду с пониманием ассоциации как основного механизма процесса познания Дж. Локк в соответствии с сенсуалистическими представлениями о процессе познания формулирует одну из теоретических концепций обобщения. В ее основе лежит представление об «опытном» происхождении всех знаний человека. «В опыте заключено все наше знание, от него в конце концов все происходит. Наше наблюдение, направленное то на внешние чувственные объекты, то на внутренние действия нашей души, воспринимаемые и рефлексируемые нами самими, доставляет нашему разуму весь материал мышления. Вот два источника знания, от которых происходят все идеи, которые мы имеем или можем иметь»⁴.

Локковская концепция процесса познания, таким образом, включала три главных идеи:

а) идею об опытном, чувственном происхождении _______ знаний; ______

1 Спиноза Б. Этика. - М.; Л.; Соцэкгиз, 1932. — С. 55.

² ЛоккДж. Опыт о человеческом разуме. — М., 1898. — С. 387—396.

3 Там же. - С. 139.

о Там же. -С. 79-80.

б) идею об ассоциации как основном механизме образования сложных идей;

в) положение об отвлечении как основном механизме образования общих идей. Так теоретические представления о механизмах ассоциации оказались непосредственно связанными и подкрепленными общими философскими положениями сенсуалистической теории познания, центральным звеном которой явилась теория обобщения как процесс выявления и отвлечения сходного в чувственно воспринимаемых объектах. Эти философские положения определили пути разработки ассоциативных представлений о процессах мышления и учения.

Принципиальная ограниченность сенсуалистической концепции обобщения была отмечена С. Л. Рубинштейном и тщательно проанализирована в специальном исследовании В. В. Давыдова'.

Отмечая ограниченность локковской теории обобщения, С. Л. Рубинштейн писал: «Мы выделяем две формы обобщения: первичное эмпирическое обобщение посредством соотнесения и выделения общего в двух или нескольких различных явлениях или ситуациях и высшую форму научного обобщения, основанного на выделении существенных сторон явления и их взаимосвязи. Первая форма обобщения была в качестве якобы единственной выдвинута эмпирической философией, прежде всего Локком; вторую имел в виду В. И. Ленин, когда писал: «Самое простое обобщение, первое и простейшее образование понятий означает познание человеком все более и более глубокой объективной связи мира». «Всякое общее есть частичка, или сторона, или сущность отдельного», в общем «мы отделяем существенное от являющегося»², от случайного»³.

На основе механистических представлений о детерминации психических явлений и сенсуалистических представлений о процессе познания человека в XVIII в. ассоци-анизм получает значительное распространение и развитие в двух основных напр авлениях — сенсуалистическом

¹ Давыдов В. В. Виды обобщения в обучении: Автореф. дисс. д-ра. психол. наук. - М., 1970.

² Ленин В. И. Философские тетради. — М.,1927. — С. 153, 329.

³ Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. — М.: Изд-во АН СССР, 1959. - С. 89; Онже. Бытие и сознание. - М. - С. 144-146.

(в трудах Д. Гартли и Дж. Пристли) и интеллектуал истичес-ком (в трудах Дж. Беркли и Д. Юма).

Начало классического ассоцианизма принято исчислять книгой Д. Гартли «Наблюдения над человеком»¹ (1749). Основу теоретических представлений Д. Гартли составляло положение о параллелизме нервных и психических процессов. Ассоциации соединяются соответственно вибрациям в нервном субстрате. Гартли выделяет два главных закона образования ассоциаций:

1) смежность во времени;

2) частота повторений. Ощущения А, В, С, повторяясь достаточное количество раз, придают силу соответствующим идеям а, в, с. Образуется ассоциация. В дальнейшем возникновение ощущения А приводит к воспроизведению идей а, в, с. Ассоциации могут образовывать достаточно сложные системы, представляющие комплексы, ряды и т. п.

В субъективно-идеалистической философии положения об ассоциациях были развиты Д. Юмом (1711—1776).

Отправляясь от принципов субъективно-идеалистической философии, Д. Юм рассматривает весь внешний мир как комплекс ощущений. Естественно, что и ощущения, и все их дериваты никак не связаны с какими-либо закономерностями работы мозга.

Более высокие психические образования, составляющие наши идеи, отличаются от более элементарных (впечатлений) лишь тем, что они являются слабой копией последних.

«Все перцепции человеческого духа сводятся к двум, отличным друг от друга, родам, которые я буду называть впечатлениями и идеями. Различие между последними состоит в той степени живости, с которой они поражают наш дух и проникают в нашу мысль, или в наше сознание. Перцепции, входящие в сознание с наибольшей силой и неудержимостью, мы назовем впечатлениями... Под идеями я разумею слабые образы этих впечатлений (наблюдаемые) при мышлении и рассуждении»².

Процесс мышления, таким образом, очень прост — он представляет собой «сня тие» копии с впечатлений и обра-

¹ Ярошевский М. Г. История психологии. — М.: Мысль, 1966. — С. 165-167.

² Юм Д. Трактат о человеческой природе:В2кн. Кн. 1: Об уме. — Юрьев, 1906. - С. 7.

зование ассоциаций между ними. Мышление может воспроизводить те или иные впечатления и идеи, и тогда оно выступает как память. Оно может комбинировать снятые с впечатлений идеи, и тогда оно выступает как воображение.

«Сперва какое-нибудь впечатление поражает наши чувства и заставляет нас воспринимать тепло или холод, голод или жажду, удовольствие или страдание того или иного рода. С этого впечатления дух снимает копию, которая сохраняется и по прекращении впечатления, и которую мы называем идеей»¹.

Ассоциации обеспечивают переходы от одной идеи к другой, возможности воспроизведения и комбинирования идей. Наряду с ранее выделенными ассоциациями по смежности, которые только и возможны в рамках классического ассоцианизма (Гартли не признавал других видов ассоциаций), Юм выделяет в качестве одного из основных видов ассоциации по сходству. В соответствии с его классификацией ассоциаций, возможны три основных типа ассоциативных связей:

1) по сходству,

2) смежности (во времени или пространстве),

3) причинности.

В разделе цитированной книги, посвященном «связям или ассоциациям идей» (гл. IV), он пишет: «Таких качеств, благодаря которым возникает (эта) ассоциация и с помощью которых дух переходит указанным образом от одной идеи к другой, — три: сходство, смежность во времени или пространстве, причина и действие»².

Таким образом, к концу XVIII в. ассоцианизм получил достаточную определенность и завершенность. Были выделены основные типы ассоциаций, а сам механизм ассоциаций стал рассматриваться как один из основных и универсальных механизмов мышления человека. Термин «ассоциация» приобрел достаточную ясность — как «связь идей». В этом значении он и утвердился в последующей психологии XIX в., когда ассоциативная психология достигла своего наивысшего расцвета, и к концу которого она столкнулась с непреодолимыми противоречиями, привед- шими ее к краху. ______

¹ Юм Д. Трактат о человеческой природе: В 2 кн. Кн. 1: Об уме. — Юрьев, 1906.-С. 13.

² Гербарт И. Ф. Психология. — СПб, 1895.

Расцвет ассоциативной психологии привел к широкому распространению ее идей в различных областях науки: в педагогической психологии (И. Ф. Гербарт), в «психологической логике» (Дж. Милль и особенно Дж. Ст.Милль), в эволюционной психологии (Ч. Спенсер), в «физиологической» психологии (Ф. Циген), в общей психологии (А. Бэн) и др.

Теоретические представления

о процессах мышления и учения

в ассоциативной психологии XIX в.

И. Ф. Гербарт (1776—1841) являлся учеником Фихте. В соответствии с Гербартом основным феноменом психической жизни человека является представление¹. Отношения между представлениями выражаются:

а) их противоположностью (вытесняют друг друга);

б) сходством, приводящим к слиянию;

в) компликацией, заключающейся в объединении при сохранении раздельности каждого из представлений.

Гербарт выделяет статику и динамику представлений. Представления не только включают в себя некоторое содержание, но и обладают определенной силовой величиной. В соответствии с этим представления обладают той или иной интенсивностью, определяющей ясность представления. Сознание выполняет роль своего рода экрана, на котором более ясно или менее ясно проецируются представления.

Выделение силовых характеристик представлений позволило Гербарту ввести в психологию понятия апперцепции (в противоположность перцепции), порога сознания и отмеченное выше понятие компликации представлений. Эти понятия в дальнейшем были использованы в ряде психологических школ.

Дополнение содержания представлений их «силовыми» характеристиками позволило Гербарту применить математику к описанию ассоциативных процессов. Однако эта попытка не имела успеха. В дальнейшем лишь Э. Халл вновь попытался при менить математический аппарат

¹ Гербарт И. Ф. Психология. — СПб, 1895.

к описанию процессов образования навыков. При этом в качестве одного из главных показателей был использован показатель силы мотивации, в каком-то отношении напоминающий «силу представления».

В соответствии с Джемсом Миллем (1773—1836) главным методом психологии является интроспекция. Она позволяет выявлять первичные элементы всякого опыта. Эти элементы — ощущения. Образ, чувство, понятие, воля, суждение, вывод — все они по своему основному механизму и содержанию представляют пучки ощущений, связанных между собой ассоциативно.

На этом этапе истории науки ассоциация рассматривается прежде всего феноменологически. Она не имеет каких-либо отношений к мозговым или иным телесным механизмам.

Сын Дж. Милля — Джон Стюарт Милль (1806—1873) выступил против основного положения своего отца об отсутствии качественного своеобразия различных психических процессов. Не у механики, а у химии нужно взять основной принцип образования ассоциаций. Соединяясь путем ассоциации, явления сознания дают продукт, качественно отличный от исходных элементов — ощущений. Так возникает в психологии идея психической (ментальной) химии, на некоторое время поддержавшая принцип ассоциации в психологии.

Понятие интроспекции как метода обнаружения и выявления психических образований вводится А. Бэном (1818—1903) в самое определение психического. Так определение психического и основной способ его познания становятся едиными.

В главе I «Психологии» «Определение и разделение духа» Бэн писал:

«Все, что человек знает, испытывает или сознает, распадается на два больших отдела, которые в обычном языке носят название «материи» и «духа»; на языке философском они называются также «внешним миром» и «внутренним», «не-я» и «я», «объектом» и «субъектом»... Различие между объектом и субъектом, т. е. между миром протяженным и миром, где протяжение не играет никакой роли, еще яснее выступает в способе их познавания: к протяженному миру, или внешнему миру, мы прилагаем чувственное наблюдение, для мира же

духовного мы пользуемся присущей нам способностью самосознания, или внутреннего наблюдения»¹.

«Далее, при наблюдении с помощью чувств мы можем работать совместно с другими людьми: мир, открытый для одного, открыт и для всех, и производимое им впечатление в существенных чертах своих у всех одинаково. При самонаблюдении же каждый из нас действует отдельно и сам по себе; отсюда изучение субъекта носит чисто индивидуальный характер, и этот признак индивидуальности иногда вводят в его определение»².

Однако на этом этапе развития ассоциативной психологии вновь проявляется тенденция к установлению связи психических и физиологических явлений. Однако психическое и физиологическое как бы сосуществуют и протекают параллельно. Физиологические процессы более или менее непосредственно связаны с элементарными психическими процессами и определяют их. На высших же уровнях психическое проявляется лишь как «чисто психическое».

«Положение, что физические процессы неизменно сопутствуют психическим, есть закон всего духа».

Подобно этому Г. Эббингауз (1850—1909), один из первых психологов-экспериментаторов, писал:

«Предмет психологии. Психология есть наука о содержаниях и процессах духовной жизни или, как еще выражаются, наука о состояниях и процессах духовной жизни... Указанные выше явления сознания нельзя ни видеть, ни слышать, ни осязать, ни каким-либо иным образом воспринимать, и, несмотря на это, они не менее реальные переживания, чем те вещи, которые чувственно воспринимаются. Выражаясь кратко, психология занимается изучением мира внутреннего, в противоположность физике в широком значении этого слова, как науке, занимающейся изучением пространственного и материального мира»³,

Так определение предмета психологии приводит представителей ассоциативной психологии к пониманию интроспекции как основного метода познания психических явлений. И вполне естественно, что даже стремления преодолеть ассоциативные представления, например, в Вюрцбургской школе (см. далее) шли именно по линии

¹ БэнА. Психология. — М., 1901. — С. 4.

² Там же.-С. 4.

³ Эббингауз Г. Основы психологии. — СПБ, 1912. — С. 4.

совершенствования интроспекции как основного метода исследования.

Вместе с тем успехи физиологического исследования простейших психических процессов (ощущений, восприятий, движений) позволили сформулировать некоторые положения как «основные истины психологии». Так Бэн выделяет четыре главных закона психологии:

1) закон относительности, составляющий факт зависимости каждого наличного психического состояния от предшествующего ему состояния;

2) закон запоминания, обеспечивающий приобретение и развитие;

3) закон стимула, который Бэн определяет как зависимость «психического впечатления от силы действующего стимула»;

4) закон взаимодействия трех способностей (чувство, воля и интеллект)¹.

В соответствии со сформулированными законами и процессы мышления, и процессы научения составляют прежде всего законы памяти. Этими же законами определяется и психическое развитие человека.

Использование физиологических представлений и ряда выявленных закономерностей позволило Бэну включить в процесс образования ассоциаций не только феноменологические особенности возникающих представлений, но и конечное звено поведения — реакции или действия человека. Однако эти действия спонтанны. Нужные из этих случайных действий отбираются и закрепляются на основе успеха путем повторения. В дальнейшем некоторые из этих положений будут воспроизведены представителями бихевиоризма.

Пожалуй, наиболее четко положения ассоциативной психологии, включающей достигнутые к тому времени данные физиологии, были сформулированы Т. Цигеном². Циген попытался обобщить все те положения, которые были отражены во всех предшествующих исследованиях.

Центральным и наиболее фундаментальным (по существу, единственным) психическим образованием, опре- деляющим всю психич ескую жизнь человека, являются

¹ БэнА. Психология. — М., 1901. — С. 5.

² ЦигенТ. Физиологическая психология. — СПБ, 1896.

ощущения. «Образы воспоминания, оставляемые ощущениями, составляют представления»¹.

Сумма объединенных путем ассоциации представлений составляет общее конкретное или предметное понятие. На этой основе становится возможной фантазия или мышление. «Но наши представления появляются не только вслед за ощущениями, но даже и тогда, когда мы не воспринимаем никаких ощущений; в таких случаях действует наша фантазия или наше мышление, которые известным всякому из нас образом создают из частных представлений комбинации или комплексы, отсутствующие у ощущений. Эти новые комбинации частных представлений мы назовем представлениями фантазии или мыслительными представлениями»².

В представлениях, как и в ощущениях, различаются три главных свойства, помимо их «расположения в пространстве и во времени». «Естественно, что содержание представления соответствует качеству ощущения, живость представления — интенсивности ощущения»³.

Циген выделяет два основных рода ассоциаций: внутренние и внешние. Внутренние ассоциации основаны на сходстве между представлениями, внешние — на одновременности их появления. Смена представлений определяется четырьмя главными факторами: «ассоциативным сродством», интенсивностью, чувственным тоном и сопоставлением». Наше мышление подчиняется закону строгой необходимости, из состояния мозговой коры в первый момент мышления необходимо вытекает состояние ее во второй момент; первому моменту соответствует представление а, второму — представление вит. д.⁴.

Законы ассоциации распространяются не только на представления, но и на более сложные формы мыслительной деятельности человека. Этим законам полностью подчиняются все основные логические операции. «Наше мышление не всегда состоит из рядов простых представлений. На более высокой ступени своего развития оно составляется из так называемых суждений и умозаключений. Спрашивается, можно ли нашу способность составлять суждения и умозаключе ния, эти два по преимуществу ло-

¹ ЦигенТ. Физиологическая психология. — СПБ, 1896. — С. 116.

² Там же.

зТамже.-С. 118. ⁴ Там же. — С. 132.

гических отправления, подвести под вышеупомянутые законы ассоциации, или надо усмотреть в них совершенно новую способность души. С научной точки зрения, несомненно, удобнее свести и логическое мышление, т. е. суждение и умозаключение, к процессу обыкновенной ассоциации»¹.

В чем же заключается специфика суждения с позиций ассоциативной психологии? «Существенный признак его заключается в том, что оно основано на более частой и тесной ассоциации представлений, и потому имеет стремление быть верным»².

Подобно суждению, умозаключение составляет лишь особую форму ассоциации. И другие, более сложные, формы мышления должны быть сведены к законам ассоциации.

«Главная задача физиологической психологии заключается в том, чтобы свести к законам простой ассоциации идей все многочисленные и разнообразные формы мышления, не исключая даже и самых сложных доказательств»³.

В ассоциативной психологии были выделены два главных вида мышления: непроизвольное и произвольное. Их различия определяются направлением течения ассоциаций. В конечном счете мышление произвольное сводится к непроизвольному. Однако и при своей более высокой форме мышление сводится к памяти. Даже в тех случаях, когда человек решает какую-либо задачу, и тогда процесс осуществляется по законам памяти.

«Мышление кажется нам произвольным, когда мы что-нибудь припоминаем... Загадка, которую отгадывает ребенок, и задача, над разрешением которой работает мыслитель, представляют только видоизменения акта припоминания»⁴.

Так и мышление ребенка, и мыслительная деятельность ученого совершенно однозначно сводятся к актам припоминания. Эта позиция ассоциативной психологии на долгие годы определила понимание мышления как запомина- ния и воспроизведения. В соответствии с этим и процессы

¹ ЦигенТ. Физиологическая психология. — СПБ, 1896. — С. 138—139.

² Там же.-С. 139.

3 Там же. -С. 141. ⁴Тамже.-С148.

учения представляют собой лишь процессы запоминания. Мышление и учение однозначно сведены к памяти.

Как же в таком случае осуществляется обнаружение (открытие) чего-либо неизвестного человеку? Оно осуществляется путем соединения предшествующих и последующих ассоциируемых представлений.

«В чем же заключается кажущаяся произвольность мышления? Точное самонаблюдение свидетельствует, что при таком мышлении искомое представление X уже отчасти содержится как в первых «направляющих», так и в дальнейших представлениях, с которыми оно соединено путем очень сложных ассоциаций... Мы не можем думать так, как мы хотим, но должны думать так, как это определяется существующими у нас ассоциациями»¹.

Таким образом, процесс поиска неизвестного X определяется прежде всего сложившимися ассоциациями и в значительной степени составляет процесс припоминания. В дальнейшем эти идеи с некоторыми видоизменениями будут тщательно разработаны в репродуктивной теории мышления О. Зельца.

Ассоциативная психология попыталась включить в процесс мышления и конечные звенья процесса, выражающиеся в виде движений (точнее, представлений о движениях), и личностные компоненты. Однако и то и другое составили лишь системы дополнительных ассоциаций, присоединяющихся к ранее сложившимся ассоциациям.

«Так называемое произвольное мышление характеризуется поэтому тремя моментами: во-первых, тем, что искомое представление уже отчасти содержится в предыдущих представлениях; во-вторых, тем, что оно сопровождается суммой мышечных напряжений и двигательных ощущений, которые характеризуют акт внимания, и, наконец, в-третьих, — сочетанием представлений о нашем «Я» с представлениями, составляющими материал произвольного мышления»².

Так ассоциативная психология свела все виды и формы мышления и учения к образованию и функционированию ассоциаций. Ассоциация выступила как наиболее общий и наиболее фундаментальный факт мышления и научения. Некоторые из исследова телей, такие как Циген, прекрасно

¹ ЦигенТ. Физиологическая психология. — СПБ, 1896. — С. 148—149.

2 Там же. -С. 151.

понимали, что при этом и мышление и учение полностью сводятся к памяти и его законам.

В дальнейшем оказалось, что с позиций ассоциативной психологии именно законы памяти и могут исследоваться строго экспериментально. Это было сделано Г. Эббингау-зом (1850—1909) и Г. Э. Мюллером (1850-1934). Факты, полученные Эббингаузом, составили начальный этап экспериментального исследования научения как запоминания и воспроизведения. Однако они были представлены автором в парадоксальной форме — не как исследование научения, а как исследование забывания заученного. Исследования Эббингаузом запоминания и забывания составили начальный этап использования объективного метода исследования элементарных процессов научения.

Таким образом, ассоциативная психология рассмотрела наиболее важное и универсальное звено процессов мышления и учения — ассоциацию. Все познавательные процессы от низших до высших были рассмотрены как процессы ассоциирования. Против такого подхода к исследованию процессов мышления выступили представители Вюрцбургской школы и представители гештальтпси-хологии.

Исследования мышления в Вюрцбургской школе

Исследования представителей так называемой Вюрцбургской школы справедливо рассматриваются как положившие начало экспериментальному исследованию мышления. Конечно, это совсем не значит, что представители Вюрцбургской школы разработали методы эксперимента, отвечающие нашим современным требованиям. Они сами назвали свои исследования экспериментальными исследованиями мышления. А вслед за ними и историки психологии стали характеризовать эти исследования как экспериментальные исследования мышления.

Руководителем Вюрцбургской лаборатории был Освальд Кюльпе (1862—1915). В группу вюрцбургских психологов входили Н. Майер, К. Марбе, Нарцисс Ах, X. Уатт, И. Орт, К. Бюлер и др. Сам О. Кюльпе являлся учеником В.Вундта. Центральным представлением о мышлении, как и о всех психических процессах, являлось то положение, что это процесс сознания, осуществляемый ассоциативно. Главные механизмы мышления — механизмы памяти, определяющие и течение представлений, и образование понятий, суждений и т. п.

Главным методом исследования, соответствующим такой характеристике психики и сознания, являлся интроспективный метод.

Представители Вюрцбургской школы выступили против ассоцианизма, они дополнили и усовершенствовали интроспективный метод исследования. Однако оказалось, что именно они пришли к таким результатам, которые показали невозможность дальнейшего использования этого метода в качестве экспериментального.

Главными результатами экспериментальных исследований мышления в Вюрцбургской школе являются:

1) открытие несенсорных компонентов мышления;

2) выявление роли задания как важной детерминанты мышления;

3) выявление детерминирующих тенденций;

4) выявление роли установки, которая определяет процесс мышления.

Проблема несенсорных компонентов мышления

В опытах Марбе (1901) от испытуемых требовалось при выполнении задания на сравнение веса двух предметов сообщить не только о том, какой предмет тяжелее, но и о тех психических процессах, которые определяют выполнение задания. В опытах Уатта и Мессера ставилась задача сообщить о тех психических процессах, которые имеют место при выполнении заданий на контролируемые ассоциации. Предлагалось, например, назвать родовое слово на заданное видовое, назвать целое по части: доска — скамейка.

Особенность экспериментальной методики, включавшей также интроспекцию, заключалась в том, что испытуемый давал подробный отчет о наблюдавшихся им психических процессах. Это был большой шаг вперед по сравнению с теми методами, которые применялись в вун-дтовской лаборатории. Испытуемый выступал как бы в двоякой роли — в роли испытуемого и в роли наблюдателя. Пока это еще соединено в одном лице — лице испытуемого, но уже сделан шаг на пути к созданию объективного эксперимента.

Таким образом перед испытуемым ставилась двойная задача: выполнить задание, а затем сообщить о наблюдавшихся им процессах мышления.

То, что сообщали испытуемые, оказалось несовпадающим с общепринятыми в ассоциативной психологии положениями. Ни один из них не отметил ни наличия каких-либо образов, ни какого-либо содержания сознания в процессе выполнения заданий. Испытуемые просто говорили о том, что они нашли нужное слово, определили вес и т. п. Но они не знали, как они это сделали. Отсюда был сделан вывод о несенсорности¹ мышления, о несенсорной природе сознания.

Исследования К. Бюлера (1907; 1908) подтвердили вне-образность мышления. Данные этих экспериментов позволили обосновать один из главнейших факторов, открытых представителями Вюрцбургской школы. О. Кюльпе, руководитель Вюрцбург ской лаборатории, писал: «Иногда

¹ Традиционно эти факты обозначились метафорой как «безобразность» мышления.

нам очень хотелось бы точно воспроизвести какое-либо подходящее выражение, подыскать особенно яркую форму предложения или красивый образ, и хотя смысл того, что нужно сказать, нам совершенно ясен, однако мы не в силах связать мелькающие представления в одно целое»'.

Главная идея этих исследований заключалась в том, чтобы доказать несводимость процесса мышления к закономерностям работы памяти. С этой целью в эксперименте были как бы специально нарушены главные законы ассоциаций — закон сходства, закон смежности и последовательности.

Из числа многих заданий, использовавшихся в экспериментах К. Бюлера, наиболее показательным в этом отношении является следующий эксперимент.

Материалом для эксперимента служили афоризмы, каждый из которых был разделен на две осмысленные части. Эксперимент состоял из двух этапов. В первой половине эксперимента испытуемым предъявлялись последовательно первые незаконченные части фраз. После этого следовал перерыв на 15 минут, в течение которого с испытуемыми вели постороннюю беседу. На втором этапе опыта испытуемым давали вторые части фраз с неполным смыслом. Вторые половины фраз предъявлялись в иной последовательности. Испытуемым предлагали дополнить части фраз, предъявленных в первой половине опыта, только что прочитанными фразами. Вот примеры афоризмов, использованных в экспериментах Бюлера².

Первая половина опыта

1. Лучше оставаться на вершине горы с дикими зверями,

2. Кто отказывается от благодарности,

3. Лира Орфея сделали более, чем дубина Геркулеса,

4. Чем величественней и нравственней характер.

5. Не становись между родственниками и друзьями,

Вторая половина опыта

4) тем проще и яснее его положение, его отношение к миру;

¹ Кюльпе О. Современная психология мышления // Новые идеи в филосо-^ фии. Сб. № 16. Психология мышления. — СПб., 1914. — С. 53.

² Цит. по кн.: Кюльпе О. Современная психология мышления // Новые идеи в философии. Сб. № 16. Психология мышления. — СПб, 1914. -~ С. 55.

2) тот запишет это в свою долговую книгу, и немного времени ты останешься в долгу перед ним;

I) чем делить с глупыми радость рая; 5) не то ущемишься;

3) она нечеловеческое делала человеческим.

При дальнейшем развитии этого эксперимента Бюлер использовал материал не разорванных на две половины фраз, а полные фразы. В этом случае во второй половине опыта предлагались афоризмы, близкие к первым по смыслу. Приведем пример.

Первая половина опыта

1. К кому современники враждебны, тот далеко опередил их или отстал от своего века.

2. Перемолотое зерно не дает жатвы.

3. Возвращаясь из ратуши, члены магистрата считают себя очень умными.

Вторая половина опыта

2. Яйца в кастрюле дают пирожное, а не цыплят.

3. После этого каждый знает, как нужно себя вести.

1. Творчество ставит грань между художником и его современниками'.

Результаты этих экспериментов показали, что испытуемые устанавливают не последовательные, а смысловые связи между предлагаемыми фразами. Не последовательность и не сходство определяют устанавливаемые связи, а их семантические отношения. Наконец, в ретроспективных отчетах испытуемых не отмечалось каких-либо чувственных образований. Они просто устанавливали требуемые смысловые связи. Представители Вюрцбургской школы интерпретировали эти факты как факты внеобраз-ности (несенсорности) мышления. Главным же в них является выявление в мышлении смысловых, семантических образований. Кюльпе писал, что основной результат, который получен в этих опытах, негативный. «Следует отметить, что один из первых результатов нашей психологии мышления был отрицательным: термины чувств, представлений и их связей, установленные данными экспери-

¹ Кюльпе О. Современная психология мышления// Новые идеи в философии. Сб. № 16. Психология мышления. — СПб., 1914,— С. 56—57.

ментальной психологии до нашего времени, не давали возможность понять и точнее определить интеллектуальные процессы»¹. Если определить полученные данные не как негативные, то главный факт, установленный в этих опытах, заключался в обнаружении центрального явления процесса мышления — тех семантических связей (а не сходства или смежности), которые определяют и составляют мысль.

Тем самым одно из основных положений предшествующей ассоциативной психологии о том, что психические процессы характеризуются и слагаются из сенсорных элементов, было экспериментально поставлено под сомнение. Проблема психического как различных видов содержания сознания, ассоциативно связанных между собой, потеряла то принципиальное значение, которое она приобрела в предшествующий период.

Проблема установки в мышлении. Представителями Вюрцбургской школы в экспериментах X. Уатта (1905), Н. Аха (1906), А. Мессера (1906), К. Бюлера (1907;1908) было обнаружено наличие особых «детерминирующих тенденций», идущих от предъявляемого задания, инструкции, и факта установки.

Исследование Уатта (1905) было выполнено на материале контролируемых ассоциаций, методика эксперимента включала:

1) инструкцию-задание;

2) серию зрительно предъявлявшихся слов-стимулов;

3) отчет испытуемого после каждой реакции;

4) измерение времени реакции посредством ключа и ' хроноскопа.

Испытуемым предлагалось шесть заданий, требовавших ответить нужным словом на предъявленное слово-стимул:

1) видовое понятие — назвать родовое;

2) видовое понятие — видовое понятие;

3) родовое понятие — родовое понятие;

4) слово, обозначающее часть, — назвать целое;

5)слово, обознача ющее часть, — назвать другую часть;

¹ Кюльпе О. Современная психология мышления // Новые идеи в философии. Сб. № 16. Психология мышления. — СПб., 1914.— С. 57.

6) слово, обозначающее целое, — назвать часть.

Сначала испытуемому предлагалось задание-инструкция. Затем следовало слово-стимул. Испытуемый находил ответ и нажимал на ключ отметки времени. Затем он давал ретроспективный отчет об имевшем место процессе мышления.

На основе этих экспериментов Уатт выделил три основных фактора, определяющих реакцию при контролируемых ассоциациях.

Первый фактор — установка, определяемая инструкцией-заданием и прошлым опытом. При этом в содержание установки включается как подготовка двигательного аппарата (двигательная готовность), так и складывающаяся в предшествующих опытах избирательная готовность к выполнению задания. Сам Уатт и его интерпретаторы не всегда отмечали этот факт. Но ведь при выполнении некоторых достаточно однотипных заданий, очевидно, и формировалась та самая избирательность реакции, которая характеризовалась как установка. Таким образом, понятие установки в исследованиях вюрцбургских психологов не совпадает с фактом детерминирующей тенденции, определяемой наличием самой инструкции-задания. Факт установки — это результат выполнения системы предшествующих аналогичных заданий.

Второй фактор, определяющий реакцию, это слово-стимул. Слово-стимул может быть абстрактным или конкретным, более известным или менее известным испытуемому.

Третий фактор — ассоциации, которые связаны с данным словом-стимулом.

Уатт считал, что выявленная в эксперименте детерминирующая роль инструкции приводит к отрицанию представлений о мышлении как ассоциации. Однако можно видеть, что само понятие ассоциации в этой теории играет важную роль.

Таким образом, главным итогом исследований Уатта явилось выявление роли детерминирующей тенденции, определяемой инструкцией, и факта установки, формируемой в результате выполнения однотипных заданий.

«Наше «Я», — писал О. Кюльпе, — находится под влиянием той или иной точки зрения или же определенной задачи и ими же побуждается к деятельности. Можно также

сказать, что работа «Я» служит цели, заданной самим собой или другими... Это влияние имеет особое имя в психологии, именно его называют детерминирующей тенденцией. «Я» заключает в себе известным образом безграничное множество возможностей реагировать. Если одно из них получает особенное значение, сравнительно с другими, то здесь, очевидно, имеет место детерминирующая тенденция, известный выбор.

Самостоятельное значение задач и определяемая ими роль детерминирующей тенденции были совершенно скрыты от ассоциационной психологии»¹.

И далее. «Никакие психологические эксперименты немыслимы без некоторых заданий и, следовательно, они должны иметь, по крайней мере, такое же значение, как и другие условия по постановке опытов, как аппараты и применяемое с их помощью раздражители. Постоянная вариация вопросов поэтому является необходимым экспериментальным методом, точно так же, как и изменение внешних обстоятельств опыта»².

Так в самую методику экспериментального исследования был включен еще один важнейший фактор — та инструкция, то задание, которое ставится испытуемому до предъявления стимула, некоторого содержания. Оказалось, что именно эта инструкция во многом и определяет особенности процессов мышления испытуемого.

Выявление несенсорных компонентов мышления и роли детерминируюших тенденций было резко противопоставлено, с одной стороны, закономерностям, которые были открыты для сенсорных процессов, включая представления, а с другой стороны характеристикам мышления, которые были взяты из логики.

Тот экспериментальный шаг, который был сделан вюрцбуржцами, как бы оторвал психологию мышления от законов работы памяти, показал несводимость мышления к памяти. Кюльпе писал: «Таким образом, эти опыты доказывают, что не только отдельные мысли необыкновенно легко удерживаются и сохраняются, но также и то, что мысли соединяются одна с друг ой, нарушая все законы памяти»³.

¹ Кюльпе О. Современная психология мышления // Новые идеи в философии. Сб. № 16. Психология мышления. — СПб., 1914.— С. 63—64.

² Там же. — С. 65.

³ Кюльпе О. Современная психология мышления // Новые идеи в философии. Сб. № 16. Психология мышления. — СПб., 1914. — С. 62.

Так были наложены существенные ограничения на те закономерности, которые были сформулированы в предшествующей ассоциативной психологии, и поставлена проблема выявления специфических психологических закономерностей мышления.

Наконец, принципиальным положением вюрцбург-ской психологии, связанным с предыдущими, является положение об активности субъекта. Это положение недостаточно подчеркивается при анализе исследований вюр-цбургских психологов.

«Мы направляем наши глаза на определенный пункт и при этом напрягаем мускулы, потому что мы хотим на него смотреть: активность выступает на первый план, акт восприятия и механизм представлений — на второй»¹. «Наше «я» постоянно находится под влиянием той или иной точки зрения или определенной задачи и ими же побуждается к деятельности»².

Представители Вюрцбургской школы сделали важный шаг на пути к разработке методов экспериментального исследования мышления.

Они попытались преодолеть традиционные представления ассоциативной психологии, сводившей мышление к памяти, попытались преодолеть и традиционные методы эксперимента, которые существовали к тому времени в психологии. Разделение процесса выполнения задания и интроспекции составляло важный шаг на пути к созданию объективной методики исследования. Они пришли к выявлению активной роли субъекта в процессе выполнения задания, к тому, что задания являются той побуждающей силой, которая определяет процесс мышления.

Таким образом, исследования представителей Вюрцбургской школы позволили выделить такие факты, которые показали несводимость мышления к закономерностям образования и функционирования ассоциаций. О. Зельц продолжил эту работу.

О. Зельц попытался экспериментально реконструировать процесс мышления и предложить некоторую объяснительную схему этого процесса. Она включает введенные им:

1) антиципирующ ую «схему»;

¹ Кюльпе О. Современная психология мышления // Новые идеи в философии. Сб. № 16. Психология мышления. — СПб., 1914. — С. 62—63.

² Там же. — С. 63.

2) детерминированную актуализацию средств решения;

3) систему интеллектуальных операций.

Роль антиципирующей схемы в решении задачи (по О. Зельцу)

Предшествующие исследования выявили детерминирующую роль инструкции-задания в определении направления процесса мышления. Однако как связываются между собой и что представляют собой инструкция, предлагаемая испытуемому, и те конкретные стимулы-слова, которые включаются в эксперимент как материал контролируемых ассоциаций?¹

Анализируя ретроспективные отчеты испытуемых, Зельц пришел к выводу о том, что уже начальный этап выполнения интеллектуального экспериментального задания характеризуется существенно иными чертами. Начало процесса мышления составляет не просто выполнение инструкции на предъявление слова-стимула. Оно предполагает как бы восстановление общей схемы задания, установление определенного отношения между инструкцией-заданием, словом-стимулом и тем неизвестным словом, которое требуется найти. Установление этой системы связей, составляющей по Зельцу некоторый комплекс, и определяет направление всего дальнейшего процесса мышления. Этот комплекс был назван задачей. Задача включает три главных элемента:

1) инструкцию, включающую требования к искомому слову;

2) известное слово-стимул;

3) искомое слово. Пожалуй, в исследованиях О. Зельца впервые выступают с большей или меньшей отчетливостью некоторые из наиболее важных элементов психологического строения заданий, вызывающих элементарные проблемные ситуации.

Первая ступень выполнения задания состоит не в поисках ответа на предъявляемое слово-стимул, а в конструировании «полной» задачи. Начало процесса мышления заключено не

¹ Контролируемыми ассоциациями, в отличие от «свободных» ассоциаций, называются такие, при «создании» которых в инструкции указываются требования ко второму члену ассоциации. (Часть — целое, часть — часть, род -~ вид, вид — род и т. п.)

в предъявляемом стимуле, а в том комплексе, который составляет задачу. Задача не предъявляется испытуемому в готовом виде, а как бы реконструируется самим испытуемым.

Искомое слово является более или менее неопределенной частью этого комплекса. Однако оно уже с самого начала задано и находится в определенном отношении к заданному стимулу требованием, которое содержится в инструкции.

Вот пример Зельца на поиск слова. Предположим, что от испытуемого требуется назвать столицу Индии, но он не очень точно знает ее название. Если же ему будет подсказана одна или две буквы, то он достаточно точно скажет требуемое название. Как происходит процесс? У испытуемого есть общая схема этого названия, в которую входит, например, длина этого слова или некоторые иные признаки. Помощь в виде указания на некоторые звуки или буквы этого слова позволяет заполнить комплекс. Решение происходит как заполнение комплекса на основе антиципации общей схемы о неизвестном. Это как бы процесс конкретизации той абстрактной антиципирующей схемы, которая возникает у испытуемого при конструировании им задачи.

Процесс осуществляется как репродуктивная конкретизация абстрактных схем, имеющихся у испытуемого. Решение представляет собой детерминированную задачей актуализацию средств решения.

Ограниченность экспериментального материала не позволила Зельцу перейти к анализу таких случаев процесса мышления, которые предполагают анализ мышления как процесса открытия общих закономерностей, как процесса выявления общих способов выполнения действия.

Процесс мышления представлен Зельцем как процесс нахождения некоторого искомого, но само искомое чрезвычайно элементарно. Оно составляло в большинстве случаев некоторое неизвестное слово, какой-либо его элемент и т. п. Поиск неизвестного как представляющего собой какие-либо общие закономерности или общие способы выполнения действия никак не может быть рассмотрен на основе этого экспериментального материала. Соответственно сама объяснительная схема Зельца чрезвычайно абстрактна, а проводимые им аналогии лишь отдельные иллюстрации его концепции.

Как функционирует в процессе мышления абстрагированная система операции? Как система последовательно

включающихся операций. При успешном выполнении предшествующей операции включается связанная с ней операция. Само успешное выполнение предшествующей операции является как бы сигналом к началу выполнения каждой последующей операции.

Процесс здесь подобен срисовыванию многоугольника. Правильное срисовывание одной линии многоугольника влечет за собой срисовывание следующей линии Успешность выполнения задания оценивается путем сопоставления того, что дано, с тем, что задано, что требуется, т. е. соответствием выполняемого действия с целью действия. Процесс завершается при достижении цели.

Сложившиеся системы операций могут перестраиваться в соответствии с конкретными условиями задания. Сами же операции понимаются Зельцем как некоторые повторяющиеся процессы, служащие достижению определенной цели. Операцию составляют «осознаваемые лишь частично, повторяемые общие процессы, которые присоединены к постановке цели» (Зельц, 1922, с. 373). Это еще не операции, служащие преобразованию материала мышления или каких-либо предметов действия, это лишь повторяющиеся процессы, как и было определено в ассоциативной психологии.

Таким образом, одним из важнейших механизмов мышления, описанных Зельцем, является антиципация, предвосхищение путей поиска неизвестного. Зельц предложил впервые некоторые характеристики центрального элемента проблемной задачи — искомого как того, что должно быть достигнуто, отметил его необходимые связи с тем, что известно, с теми требованиями, которым должно отвечать достигаемое искомое. Антиципация связывает одно с другим.

Однако, ограниченность общего, в основном ассоциативного, понимания процесса мышления, узость и чрезвычайная бедность экспериментального материала, который традиционно использовался в ассоциативной психологии (контролируемые ассоциации) и ретроспекции как основного метода исследования не позволили Зельцу выйти за рамки предложенной им объяснительной схемы.

Выделенный О. Зельцем психологический механизм антиципации наиболее четко определил ее общий психологический смысл — предвосхищение неизвестного. В этом значении мы и будем использовать в дальнейшем этот термин.

Вопросы методики

экспериментального исследования

мышления в бихевиоризме

Теоретические и экспериментальные предпосылки

Экспериментальные методы изучения психологических закономерностей мышления изменялись в соответствии с тем, как изменялось представление психологов о природе изучаемых явлений. Бихевиоризм как самостоятельное направление в психологии возник в начале XX столетия на основе философии американского прагматизма. Он явился своеобразным обобщением того, что было накоплено в психологии, физиологии и биологии к тому времени.

Наиболее фундаментальными научными источниками бихевиоризма следует, очевидно, считать сформулированные еще в XVII в. Р. Декартом представления о рефлекторное™ многих актов поведения человека и поведения животных, развитые в дальнейшем во французской материалистической философии (Ж. О. Ламметри), дарвинские представления о процессе эволюции и психологические закономерности, раскрытые в ассоциативной психологии

При кратком анализе оснований бихевиоризма нет возможности рассмотреть все их подробно. Представление о рефлексе как основе машинообразности поведения человека и его основном механизме оказалось достаточно укрепившимся к началу нашего столетия и было использовано в различных психологических школах. Бихевиоризм взял два главные звена рефлекса: начальное звено — стимул и конечное звено — реакция.

Дарвинские исследования определили новый взгляд на процесс развития всего органического мира до человека включительно. Этот процесс был понят прежде всего как процесс последовательного приспособления (адаптации) организма к окружающим условиям жизни. Основное назначение всех тех прогрессивных изменений, которые происходят в процессе развития в органическом мире, —

зз

приспособление к изменяющимся условиям жизни. Возникновение высших приспособительных функций, в частности различных форм психики, вызвано необходимостью адаптации к окружающим условиям жизни. Психика выполняет адаптивную функцию, а психология в этом смысле стоит в ряду естественных наук.

Одним из научных источников бихевиоризма явилась достаточно развитая к началу прошлого столетия ассоциативная психология, которая в значительной степени опиралась на изложенные выше идеи. Особенно отчетливо эти идеи были выражены Ч. Спенсером. Спенсер включил эти идеи в «Основы психологии». И несмотря на то, что представители этого направления выступили как ярые противники ассоциативной психологии, реально они сохранили и включили в свою систему многие из раскрытых в ассоциативной психологии закономерностей. Он изменил принципиальный подход к изучению психических явлений, разработал в соответствии с этим иные методы экспериментального исследования психологических закономерностей, но сохранил те основные идеи и принципы, которые были сформулированы представителями ассоцианизма.

Как уже отмечалось выше, некоторые из этих идей были четко сформулированы Бэном. Нужно было объяснить вариативность поведения, которая с такой очевидностью предстала перед исследователями. Общая формула анализа такого вариативного поведения организмов заключается в следующем: под влиянием обстоятельств организм высвобождает энергию, переходящую в варьри-рующие движения. Одни из них оказываются успешными, другие — нет. Закрепляются успешные движения, а неуспешные отбрасываются. Образуются ассоциации между ситуациями и успешными движениями. Основные законы образования новых актов поведения — законы образования ассоциаций.

Предметом ассоциативной психологии являлась психология сознания. Между психологией поведения животных и психологией человека лежит непроходимая грань — сознание человека. Сознание определяет не только специфику психологии человека, но и главный метод исследования психических процессов — интроспекцию. Психические процессы недоступны внешнему наблюдению. Они даны лишь самому субъекту. Интроспекция входит в самое определение Психического.

Первые экспериментальные исследования мышления представителей Вюрцбургской школы по своей направленности были антиассоциативными исследованиями. Однако они основывались на тех же самых ассоциани-стских предпосылках. В качестве основного экспериментального материала в этих исследованиях использовался материал свободных или контролируемых ассоциаций. Главным методом эксперимента — та или иная разновидность интроспекции. Ассоциативные представления о психических процессах были неотделимы от интроспективного метода исследования. Дальнейшее развитие методов экспериментального исследования мышления требовало преодоления метода интроспекции.

Принципиальный теоретический и экспериментальный шаг в этом направлении был сделан Э. Торндайком (1874—1949), попытавшимся сблизить (или даже отождествить) мышление человека и мышление животных, найти специфические ситуации, вызывающие мышление, и описать мышление как форму приспособительного поведения человека и животного в этих ситуациях. Это был шаг к объективному эмпирическому исследованию психология мышления. Главным методом исследования становится метод экспериментального наблюдения и последующего описания поведения в специальных ситуациях, включающих то или иное препятствие на пути к цели.