Психологические аспекты девиаций поведения у подростков

Понятие «поведение» в психологии тесно связано с таки­ми понятиями, как «потребность», «мотивы», «установка», «мотивация», «деятельность» и т. д.

Деятельность подростка теснейшим образом связана с его психическим развитием. Такая связь впервые была выявлена в рамках теории деятельности применительно к детскому воз­расту (А. Н. Леонтьев, 1965; Д. Б. Эльконин, 1971).

В процессе формирования деятельности возможны сбои, кризисы, которые нередко переживаются подростками как

состояния неудовлетворенности, растерянности, неопреде­ленности, «размытости» планов и желаний. Выделяют два ва­рианта (типа) таких кризисов. При первом варианте быстро меняющаяся потребность требует для своего удовлетворения все новых и новых средств, и в итоге может наступить такое состояние (кризис), когда возможности эти исчерпываются и субъект уже не располагает нужными для осуществления дея­тельности средствами. При втором варианте деятельность, напротив, постоянно усложняется, быстро приобретает нуж­ные для ее осуществления средства и как бы перерастает ле­жащую в ее основе потребность.

Кризисное состояние, взятое как фрагмент формирования по­ведения (движения деятельности), обозначается как переходное потребностное состояние. По образному выражению Б. С. Брату-ся, П. И. Сидорова (1984), человек, находящийся в подобном со­стоянии, «жаждет (порой очень страстно) того, чего сам толком не знает, чему не может дать однозначного описания».

Потребностные состояния (кризис) рано или поздно пере­ходят в потребность, нашедшую свой предмет — мотив (оп-редмеченная потребность). Возникшая потребность побужда­ет к деятельности, а деятельность, в свою очередь, к новой потребности и т. д. Так длится до тех пор, пока цепь потреб­ность—деятельность не прервется новым кризисом, и тогда все начинается сначала, но уже на качественно новом уровне.

Для построения психологической модели формирования поведения недостаточно таких понятий, как потребность, мо­тивы, действие. Не менее важны в этом смысле понятия «зна­чение» и «смысл».

Если значение представляет собой выработанное челове­чеством и зафиксированное в понятиях обобщенное отраже­ние действительности и норм деятельности, то отражение их через призму индивидуального практического опыта образу­ет субъективную ценность значения — смысл. Смысл связан с мотивационной стороной личности, определяющей актив­ность деятельности человека. Внутреннее отношение между смыслом и значением характеризует психологическую струк­туру сознания (А. Н. Леонтьев, 1965).

Смысл есть специфически человеческое функциональное об­разование, определяющее решение мыслительных и творческих

задач. Преобразование системы смыслов и задач в зависимо­сти от условий реальной деятельности составляет важнейшее содержание человеческого поведения.

Может возникнуть вполне закономерный вопрос: о каком смысле, о каких моральных ценностях идет речь, если мы го­ворим о пьянице или правонарушителе? Однако даже в тех случаях, когда мы имеем в виду аморальное поведение, речь идет не об отрицании морали вообще, а о моральной позиции, пусть извращенной, чуждой большинству людей. В частно­сти, своя мораль, своя достаточно жесткая система ценностей существует у асоциальных групп (А. Подгурецкий, 1974).

Психологический анализ поведения предполагает ответы по крайней мере на четыре вопроса: «как?», «почему'», «для чего?», «ради чего?». Чтобы ответить на них, необходимо прежде всего соотнести основные свойства личности с ее дея­тельностью.

В этом плане представляет интерес попытка Б. С. Братуся, П. И. Сидорова (1984) рассматривать личность как некое трехмерное пространство, отдельными взаимно пересекаю­щимися осями которого являются деятельность, значения, смыслы.

Первая ось: деятельность, поведение, поступки. Парамет­ры: мера внутренней сложности, опосредованности, широта связей и др. Ответы на вопросы: «как?», «почему?».

Вторая ось: значения или обобщенно — культура как сис­тема значений, программ, норм поведения, образцов дейст­вия и др. Параметры: развитие, широта, восхождение пред­ставлений от житейских к научным и др. Ответ на вопрос «для чего?».

Третья ось: смыслы — «значения значений». Динамиче­ские системы сознания, несущие пристрастные отношения человека к действительности, стержнем которых является нравственное сознание с присущими ему уровнями: от эго­центрического до коллективистического. Ответ на вопрос «ради чего?».

Ключом для более глубокого понимания причин девиант-ного поведения могут служить специальные исследования, проводимые в криминальной психологии. Речь идет прежде всего об изучении мотивации преступного поведения

(К. Е. Игошев, 1971; Н. А.Дремова, 1972; В.Г.Асеев, 1976; В. В. Лунеев, 1980; Б. С. Волков, 1982; В. Н. Кудрявцев и со-авт., 1986).

Мотивацию как один из факторов, детерминирующих по­ведение, следует отличать от более широкого понятия — ме­ханизма поведения.

Современная психология рассматривает поведение как процесс, развивающийся в пространстве и времени. Основ­ные этапы этого процесса: актуализация потребности, воз­никновение и формирование мотива, выработка цели, выбор путей ее достижения, прогнозирование планируемых дейст­вий, желательных и нежелательных результатов, принятие решения, контроль и коррекция поведения.

Таким образом, мотивация не охватывает всего механизма поведения, поскольку последний включает в себя еще такие элементы, как ситуация, ее оценка, принятие решения и, на­конец, само действие. Однако мотивация является основным «психологическим стержнем» формирования и осуществле­ния поведения (В. Н. Кудрявцев и соавт., 1971). Поэтому, анализируя мотивацию, мы исследуем «логику» поведения, его внутренние движущие силы.

Если анализ механизма дает ответ на вопрос, как осущест­вляется поведение, то изучение мотивации отвечает на во­прос, почему человек поступает так, а не иначе.

Выделяют следующие основные функции мотивации: отражательную, побудительную, регулятивную и контроли­рующую. Естественно, что каждая наука, используя феномен мотивации, пытается с его помощью решить свои специфиче­ские задачи. «Поэтому,— пишет В. В. Лунеев (1986),— фило­софские исследования мотивации больше тяготеют к ее отра­жательной функции, психологические — к побудительной, педагогические — к регулятивной, для морали и права важны аксиологические аспекты».

Психиатров, изучающих вопросы девиантного поведения, в равной мере интересуют все функции мотивации.

Мотивация является специфической формой субъектив­ного отражения объективной среды, в которой функциониру­ет и действует личность. Мотивация девиантного поведения отражает в себе не только асоциальную ситуацию, но главным

образом все предшествующее негативное влияние социаль­ной среды, сформировавшей личность с антисоциальной на­правленностью. Именно через отражательную функцию мо­тивации реализуется детерминация девиантного поведения внешней средой. Мотивация отражает также и основные свойства личности, ибо «человек нигде не виден так ясно и так полно, как в мотиве поведения» (Д. А. Кикнадзе, 1968).

Если истоки мотивации поведения человека лежат в соци­альной среде, то непосредственной побуждающей силой пове­дения являются интересы, эмоции, требования, привычки и, особенно, актуальная потребность, трансформированная в конкретный мотив. Потребность человека служит основой для формирования целей поведения и познания тех объектов, на которые оно направлено. Многие потребности человека имеют биологическую основу (потребность в самосохране­нии, размножении, питании), но все они социализированы.

Потребность, побуждая человека к активности, может реали­зоваться в мотивах его поведения непосредственно (материаль­ная потребность — корысть; половая потребность — сексуальное -возбуждение и пр.) или опосредованно. Например, такие моти­вы поведения, как месть, озлобленность, обида, не являются не­посредственным продолжением тех или иных потребностей.

Исследуя структуру мотивов правонарушений у несовер­шеннолетних, Н. А. Дремова (1972) показала, например, что мотивы краж и хищений у подростков в большинстве случаев не сводятся к корысти, а включают подражание моде, увлече­ние вещью, потребность в самоутверждении.

По данным К. Е. Игошева (1971), анализировавшего по­требности и интересы несовершеннолетних преступников, жадность отмечалась у 23,2 % обследованных, привычка к ал­коголю — у 57,1 %, выраженный индивидуализм — у 47,2 %, бедность духовных интересов — у 38,9 %. Об интеллектуаль­ном уровне обследованных автором лиц свидетельствовало хотя бы уже то, что художественную литературу среди них более или менее регулярно читало всего 10-13 %, в то время как в контрольной группе этот показатель достигал 60 %.

Следует отметить, что духовные потребности, в особенно­сти познавательного и творческого содержания, практически не встречаются в качестве субъективных причин преступного

поведения. В то же время потребности в социальном обще­нии, такие как стремление к признанию со стороны нефор­мальной группы, престиж, самолюбие, ложно понимаемое чувство товарищества, наоборот, довольно часто становятся причиной правонарушения.

Нередко деформация потребностей достигает степени из­вращенности (накопительство, стремление к превосходству, патологический эгоцентризм и пр.). Об извращенных потреб­ностях можно говорить в отношении лиц с патологическим влечением к алкоголю и наркотикам (Б. В. Зейгарник и со-авт., 1980; Н. П. Дубинин и соавт., 1982).

Однако потребностей и мотивов, которые были бы прису­щи только преступному поведению, по мнению большинства авторов, не существует (У. С. Джекебаев, 1971; В. Н. Кудряв­цев, 1982; и др.). Благодаря одному и тому же внешне сходно­му побуждению могут быть совершены и антиобщественные, и благородные поступки. Социальная оценка мотива зависит не от его абстрактного содержания, а от того, в систему каких объективных отношений он вовлечен и каким общественным отношениям противопоставлен.

Регулятивная функция мотивации заключается в выборе пути к поставленной цели. Для достижения любой цели су­ществует много путей, и, следовательно, последствия поведе­ния могут быть различными. Например, потребность обога­щения может быть реализована честным трудом и более легким путем — кражей. Преступная цель обычно предопре­деляет и преступный путь ее реализации. Последний выбира­ется правонарушителем чаще всего потому, что в рамках ус­военной им системы ценностей такой путь представляется более коротким, доступным и выгодным. Особенностью про­гнозирования в преступном поведении является искаженное содержание социальной информации и нежелание (или не­умение) сопоставить свою социальную активность с сущест­вующими общественными отношениями. Предпочитая пре­ступный путь, субъект утрачивает адекватность отражения реальной действительности, поскольку даже на уровне фи­зиологических механизмов «происходит отметение всей ин­формации, мешающей удовлетворению потребностей» (К. В. Судаков, 1971).

с позиции права социальная общность, если ее образ жизни кажется весьма привлекательным для человека, не входящего в состав группы. Формированию мотивов противоправного поведения в этом случае способствует сам престижный, в по­нимании подростка, образ жизни этой «эталонной» группы, за которым он может «просто» наблюдать, и уже только это, а главное, стремление к обладанию такими благами может стать мотивом его антиобщественной деятельности.

Существует еще один важный аспект влияния образа жиз­ни малой группы на мотивацию поведения индивидуума. Об­раз жизни привычной малой группы (семья, группа сверстни­ков) вырабатывает у подростка своеобразный стереотип мотивации поведения. Если подросток попадает в новую для него микросреду (общежитие, новая школа, новая семья, ар­мия), он не может воспроизводить в своем поведении образ жизни той микросреды, к которой он раньше принадлежал. Поэтому мотивом многих его поступков может быть защита (часто неосознанная) своей принадлежности к прежним ма­лым группам, к их образу жизни. Если образ жизни меняется внезапно и, как правило, расходится, а иногда даже противо­речит ведущим мотивам субъекта, человек стремится к вос­произведению того образа жизни, который в большей степени обеспечивал бы функционирование характерных для него ве­дущих мотивов.

Игнорирование указанной личностной тенденции к соот­ветствию привычного образа жизни и мотивации поведения нередко является причиной непонимания таких, например, поступков, как побеги из школы, армии, или, наоборот, неэф­фективности мероприятий включения в общественно полез­ный образ жизни бродяг, злостных правонарушителей.

Составными элементами образа жизни являются ее уро­вень и стиль. Уровень жизни указывает на степень матери­альной обеспеченности человека. Известно, что низкий жиз­ненный уровень представляет собой один из основных факторов, способствующих возникновению корыстных мо­тивов, формированию пьянства, отрицательного отношения к труду и пр.

Однако прямой связи между уровнем и образом жизни нет. При одном и том же уровне образ жизни может резко

различаться. Опыт ряда стран показывает, что рост матери­ального благосостояния общества не всегда ведет к снижению правонарушений и других форм девиантного поведения, осо­бенно среди подростков (В. Т. Кондратенко, 1986).

Стиль жизни отражает ее индивидуализированную, актив­ную побудительную стороны. Можно выделить четыре основ­ных стиля жизни человека:

1) гедонистический (стремление к наиболее полной реа­лизации своих потребностей);

2) аскетический (стремление к снижению интенсивности своих потребностей);

3) созерцательный (стремление к упрощению своих отно­шений с внешним миром, ориентация на внешние впе­чатления);

4) деятельный (стремление к самосовершенствованию и всестороннему развитию).

Мотивообразующая функция индивидуального стиля жизни — перспективный, но еще малоизученный аспект кри­минальной психологии. Имеются указания, что для убийц наиболее типичен «аскетический», а для воров — «созерца­тельный» стиль жизни (Ю. М. Антонян, 1986).

Особый интерес представляет анализ роли социальной группы в мотивации девиантного поведения. Достаточно ска­зать, что основная масса противоправных нарушений среди несовершеннолетних происходит в группе.

Формирование криминальных мотивов в малой группе (семья, неформальная группа) происходит путем усвоения личностью групповых ценностей в процессе ее социализации. Ценности, которые группа считает наиболее важными для своего существования, она навязывает всем членам и способ­на развить в этих людях черты, которые заставляют их посту­пать так, как «нужно» в данной группе.

Ведущие мотивы поведения человека формируются в те­чение всей его жизни. Прежде всего должна быть определена роль семьи. Криминологи неоднократно обращали внимание на то, что личность, особенно на первых порах своей социали­зации, может активно усваивать негативные ценности и пред­ставления родителей (А. Р. Ратинов, 1979; Ю. М. Антонян, 1986). Однако совершенно не обязательно, чтобы в семье

с антиобщественными тенденциями формировался правона­рушитель или пьяница. В своей практике нам неоднократно приходилось наблюдать подростков, воспитывающихся в семьях алкоголиков, но ведущих тем не менее абсолютно трезвый образ жизни. Однако чаще все-таки прослеживается прямая зависимость между антиобщественным образом жиз­ни семьи и формированием мотивов девиантного поведения у воспитывающихся в ней подростков.

Наибольшей мотивообразующей силой девиантного пове­дения обладают неформальные группы сверстников с асоци­альными тенденциями. Влияние группы особенно значимо, если субъект дорожит принадлежностью к ней и образ жизни группы не противоречит внутренним позициям личности, ее наиболее актуальным, ведущим мотивам. Иначе говоря, асо­циальная группа лишь в том случае «находит» субъекта, если сам субъект «ищет» такую группу.

Для подростков, легко поддающихся влиянию асоциаль­ной группы, характерны следующие психологические особен­ности: постоянная ориентация на мнение окружающих, высо­кая коммуникабельность и восприимчивость, неуверенность в себе, обостренное чувство собственной уязвимости и зави­симости от окружающей среды.

В формировании мотивов девиантного поведения под влиянием асоциальной группы большое значение имеют та­кие способы групповой интеграции, как внушение, принуж­дение, убеждение.

Для подросткового возраста характерен феномен «зараже­ния», в основе которого лежат обычное любопытство, кон­формность, внушение. Однако внушение с особой силой дей­ствует лишь на лиц, не обладающих развитой способностью к самостоятельному логическому мышлению, не имеющих твердых жизненных принципов и убеждений. Психотерапев­ты знают, что человек даже в гипнотической сомнамбуле не будет делать того, чего он принципиально не приемлет в бодр­ствующем состоянии. Таким образом, воздействие асоциаль­ной группы на формирование мотивов девиантного поведе­ния бесспорно, но не фатально, а главное, неоднозначно. Человек не рождается с заранее заданными социально-поло­жительными или социально-отрицательными свойствами.

Его личность формируется в процессе взаимодействия с ок­ружающими людьми, объединенными в определенные соци­альные группы. При этом каждый человек одновременно вхо­дит в несколько социальных групп (семья, неформальная группа и пр.), а поэтому его поведение не может рассматри­ваться только как воплощение норм поведения, принятых в какой-либо одной из них.

Поведение любого человека зависит от характера так на­зываемой «социальной роли», которая возлагается на него об­ществом. В понятие «социальная роль» заключены «опреде­ленные требования и ожидания в отношении поведения человека в конкретной социальной ситуации» (А. М. Яков­лев, 1986), а также представления человека о том, как он дол­жен вести себя в той или иной ситуации.

Мотивом девиантного поведения может стать «конфликт ролей», т. е. такая ситуация, когда одна из воспринятых соци­альных ролей как «ожидаемое поведение» вступает в проти­воречие с правилами поведения взятой на себя второй роли. Так, например, подросток, являясь членом семьи, учащимся школы может быть одновременно членом или даже «вожа­ком» неформальной асоциальной группы.

Мотивообразующим фактором в определенных условиях может стать конкретная жизненная ситуация, которая спо­собствует принятию решения о совершении того или иного поступка. Сам факт, что ситуация влияет на мотивацию де­виантного поведения, у большинства авторов, изучавших этот вопрос, не вызывает сомнений (К. Е. Игошев, 1971; В. Н. Кудрявцев, 1978; Л. Б. Филонов, 1981). Однако иссле­дования последних лет показывают, что ситуация большей частью только актуализирует мотивы девиантного поведе­ния, т. е. вызывает к жизни мотивы, уже имеющиеся у чело­века, и создает условия для их реализации (Ю. М. Антонян, 1986). Поэтому антиобщественные поступки подростков но­сят чаще всего не «случайный» ситуативный характер, а яв­ляются, при всей их внезапности, импульсивности и эмоцио­нальной зависимости, логическим развитием всей предшествующей жизни.

Воздействие внешних мотивообразующих факторов, о ко­торых до сих пор шла речь, опосредуется через личность,

через ее внутренние условия. Это воздействие зависит не только от объективного содержания внешних факторов, но и от социальной сущности личности.

Социальным ядром человека, в том числе и с низким мо­ральным уровнем, является система его потребностей, его мо-тивационная сфера. В упрощенном виде мотивационную сфе­ру личности можно представить в виде ряда пирамид взаимосвязанных и взаимообусловленных мотивов. На вер­шине одной пирамиды может быть гражданский долг, вто­рой — карьера, третьей — развлечения, пьянство и т. д.

Из мотивационной сферы черпаются конкретные мотивы поведения человека. Через нее, в частности, личность право­нарушителя включается в механизм преступного поведения.

Одним из наиболее сложных вопросов, который возника­ет при анализе внутренних личностных условий мотивации антиобщественного поведения, является вопрос о том, суще­ствуют ли какие-либо личностные свойства и особенности, отличающие, в частности, правонарушителя от неправонару­шителя, и если существуют, то каковы они.

Исследования последних десятилетий показывают, что личность преступника характеризуется относительно устой­чивой совокупностью антисоциальных качеств, свойств и особенностей, которые тем не менее не являются абсолютны­ми (В. В. Лунеев, 1986; и др.).

Критериями, позволяющими отличить неправонарушите­лей от правонарушителей, служат прежде всего деформации и отклонения в мотивационной сфере последних. «Мотива-ционная сфера правонарушителей,— пишет В. В. Лунеев (1986),— сдвинута от общественного к личностному, от соци­ального к индивидуальному, от объективного к субъективно­му, от культурного к естественному (витальному), от духов­ного к материальному, от внешнего к внутреннему, от должного к желаемому, от устойчивого к ситуативному, от перспективного к сиюминутному, от рационального к эмо­циональному».

Специфические особенности, деформации и отклонения в мотивационной сфере личности правонарушителя явля­ются совокупностью основных внутренних условий, кото­рые оказывают определяющее влияние на формирование

криминальной мотивации, на ее конкретное социальное (ан­тисоциальное) содержание.

При изучении внутренних условий мотивации преступно­го поведения некоторые исследователи (А. Р. Ратинов, 1975; В. П. Емельянов, 1980) указывают на такие психологические особенности правонарушителей, как, например, преимущест­венно конкретно-образное мышление, слабое предвидение своего поведения и недостаточная способность регулировать его в экстремальных условиях, эмоциональная неустойчи­вость и др. Однако связь этих психических свойств с преступ­ным поведением, как правило, опосредована через социаль­ную ориентацию личности, ее мотивационную сферу.

Понять истоки побудительной силы тех или иных поступ­ков помогает изучение процесса возникновения и формиро­вания мотивов поведения. Особый интерес для нас представ­ляют исследования общих закономерностей возникновения и формирования мотивов девиантного поведения.

Возникновению мотивов любой деятельности часто пред­шествует появление определенной потребности. Пережива­ние доминирующей потребности рождает актуальное для данного субъекта потребностное состояние, которое оказыва­ет большое влияние на его отношение к объектам (предме­там), способным удовлетворить эту потребность.

Как показал анализ, в структуре потребностной сферы не­совершеннолетних правонарушителей ведущая роль принад­лежит элементарным витальным потребностям при отсутст­вии или крайней бедности духовных, значительное место занимают извращенные потребности, в частности, в алкоголе и наркотиках (Н. П. Дубинин и соавт., 1982).

В процессе формирования мотивов та или иная потреб­ность в сознании человека приобретает различное значение. В зависимости от того, какое значение придает индивид кон­кретной потребности, последняя становится побудительной силой и формируется в мотив поведения или остается в его сознании как факт, не имеющий актуального значения. На процесс преобразования потребности в мотив, помимо субъ­ективной ее значимости, серьезное влияние оказывает кон­кретная жизненная ситуация. Так образуется замкнутая це­почка: потребность — личностный смысл — ситуация.

На формирование мотивов девиантного поведения на дан­ном этапе воздействуют в основном нарушения равновесия между различными видами потребностей, актуализация вто­ростепенных потребностей и искаженное восприятие или не­дооценка конкретной жизненной ситуации.

Появлением мотивов поведения процесс формирования мотивационной сферы не заканчивается. При совершении де­виантного поступка и особенно после него первоначально возникшие потребности могут измениться или уступить ме­сто другим. Так, подросток, совершив проступок, боится на­казания, и новая потребность — избежать его — порождает но­вый мотив, который является мощным «активатором» всего последующего, в том числе и противоправного, поведения.

Борьба мотивов, их смена всегда сопровождаются эмоция­ми, влияющими, в свою очередь, на процесс мотивообразова-ния. В определенных условиях эмоции могут приобретать форму выраженных реакций или устойчивых состояний, ко­торые становятся мощными побудительными факторами в структуре всей мотивационной сферы личности.

Учитывая важную роль, которую могут играть эмоции в мотивационной основе некоторых правонарушений, в Уго­ловный кодекс в качестве обстоятельства, смягчающего ответ­ственность, введено понятие сильного душевного волнения.

Значительное воздействие на процесс мотивообразования девиантного поведения оказывает фрустрация — сложное эмоционально-мотивационное состояние, возникающее в от­вет на невозможность удовлетворения какой-либо значимой для субъекта потребности. Фрустрация вызывает, наряду с исходной, новую мотивацию, направленную на преодоление возникшего препятствия на пути к намеченной цели.

Фрустрация может проявляться в виде раздражительно­сти, гнева, агрессивности. Не имея точной цели, эти реакции могут направляться на случайный объект или трансформиро­ваться в суицидальное поведение. Именно в этих случаях, ко­гда истинные мотивы поведения скрыты от окружающих, правонарушения подростков нередко кажутся «немотивиро­ванными», а самоубийства — загадочными.

Изучение динамики мотивации в связи с внешними (соци­альными) и внутренними (личностными) условиями помогает

установить общие причинно-следственные отношения между ними. Выделяют ситуативный и преднамеренный типы динами­ки мотивации.

Ситуативная мотивация обычно кратковременна и огра­ничена конкретными жизненными обстоятельствами. Будучи заранее неподготовленной и недостаточно осознанной, она в значительной мере определяется ситуацией и психическим состоянием субъекта. Большую роль в формировании ситуа­тивных мотивов, «мотивов-стимулов» (В. Г. Асеев, 1976) иг­рают аффекты, лишенные смыслообразующей функции.

Ситуативный тип мотивации характерен для детей и под­ростков в силу незрелости их психики. Такая мотивация обычно бывает нестойкой и легко разрушается под влиянием той же ситуации, однако апелляция к сознанию подростка в этих случаях оказывается малоэффективной.

Преднамеренная мотивация по сравнению с ситуативной более продолжительна по времени формирования, глубоко осмыслена и, как правило, мало связана с ситуацией. Поведе­ние в этих случаях заранее спланировано и отличается холод­ным расчетом и продуманностью деталей.

Динамика мотивации девиантного поведения устойчиво коррелирует с возрастными изменениями. В частности, в мо­тивации девиантного поведения у подростков в отличие от взрослых преобладают мотивы импульсивного и ситуативно­го характера, ложного самоутверждения, группового поведе­ния, мотивы, обусловленные внушением и подражанием (К. Е. Игошев, 1974; В. Н. Кудрявцев и соавт., 1986).

Таким образом, мотивация девиантного поведения явля­ется результатом сложного взаимодействия неблагоприятной социальной среды (микросреды) и личности. Следовательно, только изменение этих внешних и внутренних условий может влиять на изменение мотивации поведения. В этом заключе­ны истоки профилактики девиантного поведения (В. Т. Кондрашенко, 1988).