Глава lii

"Макбет". - "Макбет" и "Гамлет". - Состояние текста затрудняет критику. Если бы Шекспир умер сорока лет, говорит где-то Дауден, то потомствосказало бы, что это, конечно, великая потеря, но оно нашло бы себе утешениев мысли, что с "Гамлетом" он достиг вершины своего творчества, так как едвали мог бы создать что-нибудь равное ему по значению. А между тем один за другим появляются теперь "Макбет", "Отелло","Король Лир", "Антоний и Клеопатра" и т. д. "Гамлет" был не заключениемпоприща поэта; "Гамлет" был летучим мостом, по которому он перешел всовершенно новый мир мрачных тайн. Дауден метко сравнил ряд трагическихобразов, мелькающих перед глазами Шекспира между 1604 и 1610 г., с кровавымии грозными видениями, проносящимися перед взорами Макбета в зеркале ведьм. В юности Шекспир имел свойственную молодежи склонность всюду видетьдобро и даже в самом зле усматривать нечто доброе. Вместе со своим героем,королем Генрихом V, он думал, что во всех злых вещах есть крупица добра.Теперь, когда все бедствия земной жизни и несчастье как проблема всталиперед его внутренними очами, теперь злоба как сила выступила прежде всегодругого перед ним во всей своей характерной мощи. Мы следили заразмышлениями о ней в "Гамлете" и "Мере за меру". Правда, Шекспир и раньшезанимался этой темой и изобразил ее тогда в крупнейшем стиле, но в "РичардеIII" центр тяжести еще покоился на внешней истории; Ричард был все тот же спервого своею выхода и до последнего. Теперь же Шекспиром овладевает желаниепроследить, каким образом личность, в жилы которой злоба впрыснула несколькокапель своего яда, портится, извращается, доходит до саморазрушения илиуничтожения, как Макбет, Отелло, Лир. Честолюбие леди Макбет, зависть Яго,неблагодарность дочерей Лира влекут за собой ряд действий, представляющих всвоем итоге непреодолимо растущее несчастье. "Макбет", по моему убеждению, это тот сюжет, за который Шекспир беретсятеперь прежде всех других тем. Правда, единственное, что мы достоверно знаемоб этой пьесе, это что она игралась в 1610 г. в театре "Глобус". Д-р СаймонФорман в своих мемуарах "Книга о пьесах и замечания о них" пространно описалпредставление "Макбета", на котором он присутствовал 20 апреля означенногогода. Но уже в комедии "Пуританка" от 1607 г. есть несомненное указание натень Банко и намек, встречающийся в "Макбете" (IV, 1) в строках: Он с зеркалом, и в нем я вижу цепь Корон и лиц со скипетром двойным, С тройной державою... - {Цитаты приводятся в переводе Кронеберга.} намек на соединение двух королевств, Англии и Шотландии, и их слияние сИрландией при короле Иакове мог произвести сильное впечатление лишь в томслучае, если бы он прозвучал со сцены вскоре после этого события. Так какИаков был провозглашен королем Великобритании и Ирландии 20 октября 1604 г.,то "Макбет" едва ли возник позднее 1604 или 1605 г. С восшествием на английский престол Иакова в английскую жизнь проникаетвеяние из Шотландии, и в "Макбете" мы дышим шотландским воздухом. Трагедияпроисходит в стране, откуда явился новый король, и в высшей степени правдивоописаны в этой мрачной драме степи, леса и замки Шотландии, ее страсти и еепоэзия. Многое указывает на то, что один и тот же полет мысли перенес Шекспираот "Гамлета" к "Макбету". Макбет, как личность, есть своего рода контрастГамлету. Датский принц - страстная, но тонкая и вдумчивая натура; доубийства, которое носится перед его внутренними очами, он полон тревоги, оносыпает себя упреками, он бичует себя, но он ни на миг не испытывает нималейшего раскаяния в каком-либо из совершенных им убийств, а между тем,прежде чем убить короля, он убивает четырех людей. Шотландский тан - грубый,простой воин, человек дела, разящий после короткого раздумья, но тотчас жепосле убийства подпадающий под власть зрительных и слуховых галлюцинаций изатем - неудержимо и нерешительно, как в бреду - переходящий от злодейства кзлодейству. Он заглушает в себе голос самообвинения и под конец изнемогает,защищаясь с отчаянным бешенством, как прикованный к столбу медведь. Гамлетговорит: Так блекнет в нас румянец сильной воли, Когда начнем мы рассуждать... Макбет совсем наоборот (IV, 1): Отныне сердца первенец да будет И первенцем моей руки. Сейчас же Венчаю мысль короной исполненья. Это два противоположных полюса: Гамлет - мыслитель, Макбет -полководец, "любимец Беллоны". Гамлет - человек высокообразованный; он визбытке обладает умственной мощью; его сила - та сила, которая носит маску;он виртуоз в искусстве притворства. Макбет отличается естественностью,присущей неуклюжести, - естественностью, выдающей себя, когда она хочетобмануть. Его жена должна просить его, чтобы он не смотрел так растерянно, апринял бы наружный вид, способный ввести других в обман. Гамлет - аристократ, весьма гордый, весьма уверенный в своемдостоинстве, весьма строго относящийся к самому себе, слишком строго, чтобыбыть честолюбивым в том смысле, в каком это слово понимается толпой. ДляМакбета, наоборот, слава - это громкий титул, величие - венец на голове,корона на челе. Когда ведьмы в степи и другая ведьма, его жена в замке,обратили его взоры на блеск короны и могущество скипетра, тогда он нашелсвою великую цель, верный выигрыш для этой жизни, ради которого он охотноставит на карту свое благополучие в жизни будущей. Между тем как Гамлет, присвоем наследственном праве на престол, не желает и подумать о самомпрестоле, который у него похищен, Макбет убивает своего короля, своегоблагодетеля, своего гостя, чтобы отнять у него и его сыновей трон подпурпурным балдахином. И все же между Макбетом и Гамлетом есть сходство. Мы чувствуем, что этитрагедии написаны непосредственно одна за другой. В своем первом монологе(I, 7) Макбет стоит в нерешимости, преследуемый сомнениями Гамлета: Удар... один удар... будь в нем все дело, Я не замедлил бы. Умчи с собою Он все следы, подай залог успеха, Будь он один начало и конец. Хоть только здесь, на отмели времен, За вечность мне перелететь нетрудно. Но суд свершается над нами здесь. Гамлет говорит: если бы мы были уверены в том, что нет загробной жизни,то стали бы искать смерти. Макбет думает: если бы мы не знали, что судсвершается уже здесь, то не стали бы заботиться о будущей жизни. Это -противоречие при сродном характере размышления. Но Макбета это размышлениене останавливает. Он вонзает, как сам говорит, шпоры честолюбия в бока своейволи, прекрасно зная, что она сделает слишком большой скачок и упадет. Он неможет противиться, когда его подстрекает более сильное существо, чем он, -когда его подстрекает женщина. У него есть фантазия, как и у Гамлета, но несравненно более пугливая иясновидящая. Гамлет, увидев тень своего отца, сначала не находит в этомничего изумительного; другие видели ее раньше его и видят ее одновременно сним. Макбету часто являются призраки, которых не видит никто другой, и часточудятся голоса, которые никому другому не слышны. Когда он принял решение умертвить короля, он видит в воздухе кинжал: О! - Это что? - Кинжал? И рукояткою ко мне? - Возьму. Ты не даешься и не исчезаешь! Так ты неуловим? Так ты доступен Одним глазам - виденье роковое? Кинжал - мечта, дитя воображенья, Горячки, жгущей угнетенный мозг? После убийства тотчас же следует галлюцинация страха:...Я слышал, Раздался страшный вопль: Не спите больше! Макбет зарезал сон... И весьма знаменательно, что Макбет слышит, как этот самый голосназывает его различными титулами, составляющими предмет его гордости:...По сводам замка Неумолкаемый носился вопль: Гламис зарезал сон; за то отныне Не будет спать его убийца Кавдор, Не будет спать его убийца Макбет! Еще одна параллель выдает родство между датской трагедией ишотландской. Только в этих драмах мертвецы встают из могил и появляются насцене жизни; только в них в атмосферу живых проникает дуновение из миратеней. Ни в "Отелло", ни в "Лире" нет ни следа чего-либо подобного. Здесь, как и в "Гамлете", поэт, вводя в пьесу сверхъестественныеэлементы, вовсе не подразумевает под этим, что сверхчеловеческая силавмешивается самостоятельным действием в человеческую жизнь; эти элементы -прозрачные символы. Но все же сверхъестественные существа, выступающиездесь, не могут быть сочтены за простые привидения; поэт решительно отводитим существование за пределами галлюцинации. Как в "Гамлете" тень королявидит не один только принц, так и в "Макбете" ведьмы являются взору неодного только героя пьесы, и они находятся на сцене вместе со своей царицейГекатой, когда никто их не видит, кроме театральной публики. Не надо забывать, что весь этот мир духов и ведьм имел длясовременников Шекспира иное значение, чем для нас, и даже не вполнеопровергнуто предположение, что сам Шекспир представлял себе возможным вдействительной жизни существование подобных образов. Великие поэты редкобывали последовательны в неверии; ведь и Гольберг еще верил в явившееся емупривидение. Но не столь важно это обстоятельство, сколько умственный уровеньтех, для кого писал Шекспир. Английский народ в начале XVII века все еще верил во множестворазнообразных злых духов, нарушавших порядок природы, вызывавших грозу ибурю, предрекавших несчастия и смерть, распространявших голод и поветрия.Обыкновенно их представляли себе в виде морщинистых старух, варивших вкотлах адские снадобья для совершения гнусных злодеяний, и как тольковоображали, что напали на этих ведьм, им мстили сожжением на костре. В 1558г. епископ Джуэль в одной из своих проповедей призывал Елизавету кпреследованию колдунов и ведьм. Спустя несколько лет некая миссис Дайер былаобвинена в колдовстве на том единственном основании, что королева нескольконочей не могла спать от зубной боли. В одном только городке Оссиз в Эссексебыло сожжено от 70 до 80 ведьм. Правда, в 1584 г. Реджинальд Скотт в своейкниге "Разоблачение колдовства" с изумительной ясностью и свободомыслиемпостарался опровергнуть веру в колдовство и волшебство, но его голосзатерялся в хоре суеверных. В особенности король Иаков был одним из самыхярых поборников суеверия. Он самолично присутствовал при мучительных пытках,которым были подвергнуты 200 ведьм, сожженных по случаю бури, помешавшейпереезду его невесты в Шотландию. Многие из них сознались в том, что леталино воздуху на метлах или в незримых колесницах, запряженных улитками, и втом, что могут делаться невидимыми, - замечательно, однако, что перед лицомсуда они не воспользовались этим искусством. В 1597 г. Иаков дал в своей"Демонологии" как бы руководство или учебник всех видов волшебства, а в 1598г. он обрек на сожжение не менее 600 старух. В 1604 г. правительство внеслов парламент законопроект против колдовства, который был принят. Подобно тому, как из веры в духов Шекспир извлек дивные воздействия длясвоего "Гамлета", - видение на террасе великолепно в своем роде, хотя духговорит слишком уж долго, - так и здесь, с первого же шага, при встречеведьм, он так верно, как будто при помощи камертона, взял ноту, определяющуюнастроение его драмы, и всюду, где ведьмы возвращаются, они приносят с собоювсе то же основное настроение. Но в гораздо большей еще мере достойноудивления - как психологически обоснованная галлюцинация и как сценическийэффект - то место в драме, когда Макбет видит тень Банко, сидящей за столомна стуле, оставленном для нею самого. Вспомните эти реплики (III, 4): Росс....Угодно ль Вам сделать честь, присесть к нам, государь? Макбет. Стол полон! Ленокс....Вот еще есть место. Макбет. Где? Ленокс....Здесь, государь. Что с вами? Макбет. Кто это сделал, лорды? Лорды. Что такое? Макбет. Меня ты в этом уличить не можешь: К чему кивать мне головой кровавой. Это так велико, так глубоко и в такой необычайной степени драматично исценично, как лишь немногие штрихи в истории всей драмы. И такова вообще почти вся основная композиция в этой трагедии- вдраматическом и сценическом отношении она выше всяких похвал. Ведьмы встепи, Макбет перед убийством короля Дункана, леди Макбет как сомнамбула -это столь сильные и эффектные сцены, что они неизгладимо запечатлеваются впамяти зрителей. Не удивительно, что в позднейшие времена "Макбет" сделался самойпопулярной из трагедий Шекспира, типом его трагедий, высоко ценимых дажетеми, кто в других случаях не умел ценить его по достоинству. Никакая другаяиз драм Шекспира не скомпонована так просто, никакая другая не лежит так,как эта, в одной плоскости. Здесь нет разбросанности и нет пауз в действии,как в "Гамлете", нет параллельною действия, как в "Лире". Все здесьсовершенно просто, все построено по следующей системе: это ком снега,который, катясь, становится лавиной, И хотя (вследствиенеудовлетворительности текста) здесь встречаются пробелы, и хотя некоторыечерты (например, в характере леди Макбет) могут вызвать различныетолкования, все же здесь нет таинственности, нет загадок, над которымиприходилось бы ломать голову. Здесь ничего не скрыто между строк, всеграндиозно и просто, - мало того, все здесь само величие и сама ясность. И при всем том я должен сознаться, что эта трагедия представляется мнеодной из менее интересных шекспировских пьес, не с художественной, но счисто человеческой точки зрения. Это богатая, чрезвычайно моральнаямелодрама, но лишь в отдельных ее пунктах чувствую я биение сердца Шекспира. В значительной мере мое сравнительно холодное отношение к "Макбету"зависит, быть может, от того, что эта трагедия дошла до нас в столь позорноискаженном виде. Кто знает, какова она была, когда вышла из собственных рукШекспира? Имеющийся в наличности текст, впервые напечатанный спустя долгоевремя после смерти поэта, сокращен и урезан, искажен в сценическихинтересах. Мы можем ясно чувствовать, где находятся выпущенные места, нопользы нам от этого нет никакой. Уже один неестественно маленький объем пьесы служит доказательствомэтого. Несмотря на обилие событий, это, бесспорно, самая короткая из драмШекспира. Между тем как в "Гамлете" 3.924 стиха, в "Ричарде III" - 3.599 ит. д., в "Макбете" всего лишь 1.993. Затем, архитектура пьесы, очевидно, изуродована. Разговор междуМалькольмом и Макдуфом (IV, 3), который с драматической точки зрения долженбыть назван, строго говоря, лишним, так длинен, что занимает приблизительновосьмую часть всего объема трагедии. Можно предположить, что прочие сценыбыли сколько-нибудь соразмерны с этим диалогом, ибо Шекспир в других своихпьесах никогда не бывает так непропорционален. В некоторых пунктах ясно чувствуются пропуски. Леди Макбет предлагаетсвоему мужу (I, 5) убить Дункана. Он не дает на это ответа. В следующейсцене приезжает король. В следующей за этой сцене Макбет уже оставил позадисебя все соображения относительно того, совершить ли ему убийство, он толькообдумывает, как бы ему исполнить его безнаказанно. Когда он колеблется иговорит жене, что он готов на все, что может человек, но тот, кто смеетбольше - не человек, а зверь, то ее ответ обнаруживает, что в пьесе естьнемало пропусков: Какой же зверь мне умысел доверил? Задумал ты, как человек; исполни, И будешь выше ты: не зверь, а муж. Удобный час и ловкое местечко, - Их не было, - ты их создать хотел. Обо всем этом мы, зрители или читатели, не знаем ничего. Супругам небыло времени даже для самого незначительного разговора. Сюжет для своей трагедии Шекспир заимствовал из книги, послужившейисточником для всех его английских "историй", а именно, из хроникиХолиншеда. Холиншед, передавший здесь, впрочем, лишь один из отделовScotorum Historiae Гектора Бойса (Боэция), отнюдь не дал нам достовернойистории. Восстание Макдональда и морской поход Свена - легенда; Банко иФлинс, как родоначальники Стюартов, - это вымысел хронистов. Фамилии Дунканаи Макбета разъединяла пролитая кровь. Леди Макбет, настоящее имя которойбыло Груоч (Gruoch), приходилась внучкой по матери королю, умерщвленномуМалькольмом II, дедом Дункана. Первый муж ее был заживо сожжен с 50приближенными в своем замке. Ее единственный брат был убит по повелениюМалькольма. Отец Макбета, Финлег или Финлей, тоже пал в поединке сМалькольмом. И Макбет, и жена его имели, таким образом, право отомститьДункану кровью. Притом своим покушением на жизнь Дункана Макбет не погрешилпротив закона гостеприимства. Он напал на него и убил его в открытом поле.По порядку же шотландского престолонаследия он, следует заметить, имелбольше прав на престол, чем Дункан. Похитив власть и сделавшись королем,Макбет правил твердо и справедливо. В действительных фактах 1040 г., лежащихв основе хроники, пожалуй, столь же верная, хотя и гораздо менее сложнаяпсихология, как и в пересозданных по Холиншеду событиях, о которых трактуеттрагедия. В целом Шекспир с большой точностью придерживается Холиншеда. Внекоторых пунктах он отступает от него. По хронике Банко был соучастником вумерщвлении Дункана; Шекспир изменяет это, чтобы дать новому королюнезапятнанного родоначальника. Затем, вместо изображения убийства, как оноописано в хронике, Шекспир переносит на Дункана все подробности,рассказываемые Холиншедом относительно убийства короля Дуффа, деда ледиМакбет, - убийства, совершенного начальником крепости Форрес, "которогоподстрекала к злодеянию своими речами жена". Едва ли нужно упоминать о том,что самые превосходные места в драме, как, например, появление тени Банкоили сцена лунатизма леди Макбет, обязаны своим возникновением одномуШекспиру. В свое время (в 1778 г.), когда была найдена рукопись "Ведьмы",произведения современного Шекспиру поэта Мидлтона, некоторую сенсациюпроизвело то обстоятельство, что в ней были приведены две песни, из которыхв "Макбете" приводятся лишь первые строки, песни "Come away, come away"(III, 5) и "Black spirits..." (IV, 1). Поднялись весьма праздные дебаты отом, насколько Шекспир воспользовался здесь Мидлтоном, или Мидлтон -Шекспиром. Последнее, конечно, наиболее правдоподобно, если толькокакое-нибудь заимствование имело здесь место. Впрочем, все говорит за то,что кое-где в сценах ведьм в шекспировском тексте, как он напечатан виздании in-folio, вставлены отдельные строки какого-нибудь менее выдающегосяпоэта. Кроме того, здесь, как и в "Гамлете", есть возможность предположить,что современные события придали большую свежесть и больший интерес в глазахШекспира литературным впечатлениям, сообщенным хроникой. Тот же самый эпизодиз жизни короля Иакова, которого мы коснулись, говоря о "Гамлете",представлял известные параллели и с этим сюжетом. Как Макбет едет вперед всвой замок, когда должен принять у себя Дункана как гостя, так и АлександрРутвен, как скоро король обещал ему посетить его, поспешил в Перт, чтобы тамбыть ранее Иакова. Он был задумчив и рассеян на банкете, устроенном в честькороля, как, вероятно, был и Макбет на торжественном пиршестве,приготовленном им для Дункана. И Александр Рутвен отвел Иакова в ту комнату,где сделал попытку убить его, подобно тому, как Макбет отводит своего короляв спальню, которую Дункану не суждено покинуть живым. Шекспир изложил этот сюжет походящим к нему стилем, порывистым достремительности, кратким до сжатости, где картины следуют непосредственноодна за другой, но где общие философские мысли встречаются лишь в весьмаскудном количестве, - стилем, служащим выражением для ужаса и вполнеподходящим для возбуждения ужаса, - стилем, основной тон которого почти неизменяется, только смягчается в трогательном и потрясающем разговоре ледиМакдуфф с ее маленьким сыном, и лишь на время прерывается там, где в пьесувплетен бесподобный шуточный монолог привратника. Вся драма с начала до конца занимается двумя главными лицами, Макбетоми его женой; в их внутреннем мире происходит существенное действие. Прочиелица лишь слегка очерчены. Песня ведьм, открывающая трагедию, заканчивается чудесным стихом, вкотором прекрасное и безобразное ставятся одно на место другого: Fair is foul, and foul is fair. {Прекрасное - безобразно, а безобразное - прекрасно.} И глубокого смысла исполнена та черта, что Макбет, не слыхавший этогоприпева, напоминает его в самой первой своей реплике: Столь безобразного и столь прекрасного я никогда не видел в один и тотже день. Эти слова как будто раздаются у него в ушах; это знаменует, что междуним и ведьмами существует таинственная связь. Да и вообще такого рода тонкихсовпадений и контрастов найдется немало среди реплик этой трагедии. После того, как леди Макбет, которую поэт выводит перед зрителямисовершенно законченную в ее злобе (I, 5), произнесла сама себе:...И ворон Охрип, закаркав на приезд Дункана. Сюда ж, сюда, о демоны убийства! - следующая сцена открывается счастливым настроением и прелестнымикартинами, заключающимися в производимом ниже обмене репликами: Дункан. Прекрасный вид! Как чист и легок воздух! Как нежно он ласкает наши чувства! Банко. А вот и ласточка, весенний гость: Ее присутствие нам говорит, Что мирно здесь дыханье неба веет, Взгляните: нет ни уголка, ни фриза, Где б не висел птенцов воздушный домик. А где они, заметил я, гнездятся С такой охотою, там воздух чист Тотчас после того поэт снова углубляется в изучение этой худой, хрупкойи жестокой женщины, снедаемой властолюбием и жаждой блеска, этой женщины,которая, отнюдь не будучи той невозмутимой отравительницей, какою она тщитсясделаться, в силу своей несравненно более твердой воли подстрекает своегомужа совершить преступление, обещанное им, по ее словам:...Кормила я и знаю, Как дорого для матери дитя: Но я без жалости отторгла б грудь От нежных, улыбающихся губок. И череп бы малютке раздробила, Когда б клялась, как клялся ты. Так велико ее зверство. И все же леди Макбет менее сильна, чем хочетказаться. Ибо, приготовив кинжалы для мужа, она тотчас же после тогоговорит:...Не будь он Во сне так резко на отца похож, Я поразила бы его сама. За мастерской и захватывающей сценой между супругами после убийстваидет, как ужасающе юмористический контраст, веселая фантазия на тему ада,привратника, воображающего, что он стоит на часах у врат преисподней (и,между прочим, отказывающего в пропуске иезуитам с их казуистикой иreservatio mentalis), и следующий затем обмен реплик с Макдуффом о влиянииводки на эротические влечения и способности. Как известно, в свое времяШиллер из классических предрассудков вычеркнул в своем переводе этот монологи заменил его благочестивым утренним гимном; более удивительно то, что одиниз английских поэтов, Кольридж, нашел, что он нарушает ход действия, и счелего поддельным. Не принадлежа, собственно, к лучшим образчикам низкогокомизма у Шекспира, он представляет в действительности как усиливающийвоздействие контраст к предыдущему и последующему неоценимую и необходимуюприправу к трагедии. В этом месте действие неизбежно должно было прерватьсяна четверть часа, чтобы дать Макбету и его жене время переодеться в ночноеплатье, и какой же перерыв мог быть эффектнее этого стука в ворота замка,заставляющего их обоих содрогнуться от страха и дающего повод к сценепривратника. К жемчужинам пьесы принадлежит затем сцена между леди Макдуфф и еемаленьким, умненьким сыном непосредственно перед тем, как являются убийцы иумерщвляют их. Все реплики умного ребенка полны интереса, агорько-пессимистическая реплика матери замечательно характерна не только длянее самой, но и для настроения, в котором находится в этот момент поэт:...Что сделала я злого? Однако, да! Я здесь, на этом свете, Где часто злой бывает прославляем, А тот, кто добр, слывет за дурака, Безумца вредного. Так что же пользы в том, Что женщины щитом я укрываюсь И говорю: я зла не сотворила? Такое же отчаяние слышно и в восклицании Макдуффа, когда он получаетизвестие об убийствах, совершенных в его доме "Небо видело это - и невступилось за них!" Начало этой большой сцены (IV, 3), - длинный разговормежду Малькольмом и Макдуффом, дословно выписанный Шекспиром из Холиншеда, -слабо и бесцветно. Оно едва ли представляет какое-нибудь интересное место,кроме разве насильно притянутого рассказа о даре короля Эдуарда Исповедникаисцелять золотуху, - рассказа, вставленного для того, чтобы иметь случайсказать королю Иакову любезность, которую ему приятно было бы слышать. Тамзначится В народе говорят, Что царственным потомкам передаст он Свой дивный дар Но конец сцены, где Росс приносит Макдуффу весть о нападении на егозамок и произведенной в нем резне, достоин восторженного удивления. Макдуфф. Так и детей? Росс. Жену, детей, вассалов, Все, что могли найти. Макдуфф. А я был здесь! Так и жену? Росс. Да, и жену! Малькольм. Мужайся! Пойдем, и эту рану сердца Пусть беспощадная излечит месть. Макдуфф. Макбет бездетен! Всех моих малюток? Всех, говоришь ты?.. Адский коршун!.. Всех? Птенцов и мать одним налетом? Дьявол! Малькольм. Снеси несчастие, как муж. Макдуфф. Снесу. Но я и чувствую его как муж Я не могу не вспоминать о том, Что было для меня дороже жизни. - И небо не вступилось?! В этих словах звучит как бы голос возмущения, тот самый голос, которыйпозднее раздается в "Лире", в исполненной отчаяния философии короля "Чтомухи для шалунов-мальчиков, то и мы для богов. Они убивают нас для своейзабавы". Но тотчас после того Макдуфф возвращается к традиционному воззрению Грешный Макдуфф! Они погибли за тебя! Презренный! Не за свои грехи они убиты, А за твои! В этих негодующих репликах есть в особенности один возглас, над которымприходится призадуматься. Это слова Макдуффа о тиране, что он бездетен. Вконце третьей части "Генриха VI" есть сходное с этим восклицание, имеющеесовершенно иной смысл. Там король Эдуард, Глостер и Кларенс закалываюткаждый своим мечом на глазах у Маргариты Анжуйской ее сына. Тогда онавосклицает: Нет, мясники, детей у вас, не то бы И мысль о них была для вас укором! Не было недостатка в комментаторах, хотевших навязать то же самоезначение скорбному воплю Макдуффа, но совершенно ошибочно, так как связьдействия доказывает неоспоримо, что бездетный отныне отец думает здесьединственно о возможности мести, которая удовлетворила бы его вполне. Между тем в этой реплике "он бездетен" есть другая особенность, наосновании которой читатели должны предполагать, что у Макбета были дети.Леди Макбет ведь говорила: "Кормила я и знаю, как дорого для матери дитя", амы так и остались в неизвестности относительно того, умерли ли эти дети, илиже она их имела от первого мужа (Шекспир обошел молчанием брак, в которомона состояла по историческим данным). И что еще важнее, не только онаговорит о своих детях, но и Макбет как будто намекает на то, что у него естьсыновья. Он говорит (III, 1): "Моя голова увенчана бесплодною короной; мне вруки дали увядший скипетр, который чужая рука вскоре у меня вырвет, а не моисыновья унаследуют. Для детей Банко запятнал я свою душу". Правда, по-английски это выражение менее определенно (no son of minesucceeding). Но если бы у него самого не было детей, то последняя изприведенных строк была бы лишена смысла. Или Шекспир забыл эти прежниереплики, когда рука его записывала восклицание Макдуффа? Это невероятно; вовсяком случае репетиции и представления пьесы должны ведь были постоянновозобновлять эти слова в его памяти. Итак, мы стоим здесь лицом к лицу содним из тех запутанных вопросов, которые мы могли бы себе уяснить, если быимели полный и достоверный текст. Корона, которую вещие сестры сулят Макбету, вскоре становится егонавязчивой идеей. Он зарезывает короля - и вместе с ним зарезывает сон. Онубивает, и постоянно видит перед собой убитого. Все, что становится междуним и его жаждой власти, все это уничтожается и вслед затем встает скровавой головой, как призрак, на его пути. Шотландию он превращает вгромадное кладбище. Душа его "полна скорпионов", ему дурно от запаха всейпролитой им крови. Под конец жизнь и смерть делаются для него безразличны.Когда в день битвы ему сообщают весть о смерти его жены, он произносит (V,5) глубокие слова, в которые Шекспир вложил целое меланхолическоемиросозерцание: Она могла бы умереть и позже. Всегда бы вовремя поспела эта весть... Да! Завтра, завтра и все то же завтра Скользит невидимо со дня на день, И по складам отсчитывает время; А все вчера глупцам лишь озаряли Дорогу в гроб. Так догорай, огарок! Что жизнь? Тень мимолетная, фигляр, Неистово шумящий на помосте И через час забытый всеми, сказка В устах глупца, богатая словами И звоном фраз, но нищая значеньем! Вот конечный взгляд, к которому приходит Макбет, он, все ставивший накарту, чтобы приобрести могущество и блеск. Такая реплика, без всякогоподчеркивания со стороны поэта, полна глубокого нравственного смысла. Мы темсильнее чувствуем его цену, что в других пунктах этой пьесы Шекспир не был,по-видимому, совершенно свободен в своем изучении человеческой природы, аруководствовался предназначавшимся для зрителей морализирующим воздействием.Драму немного портит частое указание на fabuia docet и "так бывает с тем,кто добивается власти преступлением". Честный сначала Макбет мог бы и вдраме, как в действительности, попытаться примирить народ со своим, вовсяком случае, неохотно совершенным злодеянием, воспользовавшись своеювластью как мудрый правитель. Моральная тенденция пьесы исключает этувозможность. Холодная, как лед, безжалостная, как камень, леди Макбет моглабы отнестись к последствиям своих советов и поступков так же спокойно, какотравительницы при княжеских дворах в эпоху Возрождения, - Лукреция Борджиа,Екатерина Медичи и леди Эссекс при дворе Иакова. Но в таком случае мылишались бы морального урока, который преподает нам ее гибель, и, что былобы гораздо хуже, лишились бы несравненной сцены лунатизма, которая, - еслиоставить в стороне ее более или менее совершенную мотивировку, - самымдивным образом показывает нам, как жало нечистой совести, хотя бы оно ипритуплялось днем, обостряется в ночную пору и отнимает у виновного и сон, издоровье. Мы уже видели в непосредственно предшествовавших пьесах, что в этотпериод времени Шекспир весьма часто подчеркивал нравственные уроки, которыеможно было извлечь из его произведений. Быть может, это стремлениенаходилось в связи с неуклонно возраставшей неприязнью общественного мненияк театру. В 1606 г. было обнародовано запрещение упоминать имя Божие нанечестивых подмостках сцены. Даже самая невинная клятва воспрещалась втеатральной пьесе. Лицом к лицу с движением в умах, вызвавших подобныйпарламентский акт, у трагического поэта должно было возникнуть желаниенасколько возможно решительнее доказать строго нравственный характер своихпроизведений.