Глава lXII

Нравы при дворе. При дворе царил довольно пошлый тон. Половые отношения отличались такимлегкомыслием, которое с трудом можно было предполагать ввиду равнодушногоотношения короля к женщинам. Нравы были испорчены, манера объясняться самаягрубая. В одном письме дипломат сэр Дадли Чарлтон описывает приключенияодной брачной ночи. В конце концов король подошел рано утром в дезабилье кпостели новобрачной, разбудил ее и остался с ней некоторое время наедине. В официальных указах Иаков называл свою супругу не иначе, как "ourdearest bed-fellow" (наша дражайшая сопостельница). В нелепой и циничнойпереписке Иакова с Бекингемом (преемником Карра) последний подписывалсяобыкновенно "Your dog", а король величал его постоянно "Dog Steenie". Иаковобращался даже к серьезному Сесилю со словами "litlle beagle" (маленькаягончая). Королева, умоляя Бекингема спасти жизнь Рэлея, называет его также"My kind dog". Вместе с чувством личного достоинства исчезло и чувствоприличия. Даже Дизраэли, этот принципиальный защитник и поклонник короляИакова, должен признаться, что придворные нравы были ужасны, что двор,проводивший свое время в безделье, живший безумно роскошно, был зараженсамыми гнусными пороками. Он приводит один стих из поэмы "Урод" Дрейтона,где говорится о великосветском джентльмене и придворной леди: He's too much woman and she's too much man. {Он слишком женщина, а она слишком мужчина.} Дизраэли находит, далее, характеристику современных нравов, сделаннуюАртуром Вильсоном, совершенно верной. Вильсон рассказывает, что многиезнатные девушки, обедневшие вследствие расточительности родителей, видели всвоей красоте неистощимый капитал. Они торговали собою в Лондоне, получалипотом от своих благодетелей громадные пожизненные пенсии и выходили,наконец, замуж за людей выдающихся и богатых. Все считали их разумными игалантными дамами, порою даже героическими натурами. Мужчины выражались такцинично, что часто можно было услышать фразу вроде следующей, облеченную,однако, в более непристойную форму: "Я предпочел бы только считатьсялюбовником такой-то дамы, не будучи им в действительности, чем находиться сней на самом деле в связи, но тайно, без ведома общества". Дон ДиегоСармиенто д'Акунья, граф Гондомар, считался одним из лучших дипломатовИспании. Положим, он был настолько недальновиден, что воображал вернутьАнглию в лоно католической церкви, но он умел мастерски обходиться с людьми,поражал непоколебимой твердостью, привлекал к себе образцовой гибкостью вобращении, умел вовремя молчать и вовремя говорить и вместе с тем служил спользою своему повелителю. Он имел, подобно английским придворным, правосвободного доступа к Иакову и расположил к себе короля забавными выходками.Он с умыслом говорил варварским латинским языком, чтобы давать Иаковувозможность поправлять его речи. Каждый раз, когда граф ехал домой верхомили в коляске, то на балконах появлялись знатные леди, чтобы ответить на егопоклоны. Дизраэли замечает, что каждая из этих дам была бы готова продатьему свою любовь за большую сумму. Некоторые из них слыли за остроумныхженщин (wits) и имели красивых дочерей или племянниц, которые привлекалимножество гостей в их салоны. Вот, например, один анекдот, рассказанныймногими современниками, так как произвел на них, вероятно, большоевпечатление. Гондомар проезжал однажды в Друри-лейн мимо дома красавицы-вдовы,некоей леди Джакоб. Он поклонился ей. К его неописанному удивлению она вответ только широко раскрыла рот. Невежливость леди смутила испанца.Вероятно, ей хотелось зевнуть, решил граф. Однако та же самая историяповторилась на следующий день. Тогда Гондомар послал ко вдове одногокавалера из своей свиты с поручением доложить ей, что обыкновенно английскиедамы относятся к нему благосклоннее и не отвечают дерзостью на еговежливость. Дама велела ответить, что ей хорошо известно, какой дорогойценой покупал он любовь многих знатных, а у нее такой же рот, как у всех, иэтот рот так же нуждается в пище. Гондомар послал ей немедленно подарок. Женщины следовали в этом отношении только примеру мужчин. Английскийпосланник в Мадриде лорд Дигби понял очень скоро, что тайны испанского двораможно узнать за довольно дешевую цену и постарался извлечь из этогообстоятельства возможно больше выгоды. Так он узнал в мае 1613 г., чтоИспания платила ежегодное жалованье целому ряду высших английскихсановников. Когда он увидел в списке имя адмирала сэра Вильяма Монсона, онпришел в недоумение. Когда же он узнал, что недавно умерший лорд-канцлер,граф Солсбери, также принадлежал до последней минуты своей жизни к числуэтих лиц, он прямо ужаснулся. В декабре месяце ему удалось получить весь список, и он был поражен,как громом, встретив в нем имена тех лиц, которые занимали высшиегосударственные должности, и честность которых считалась выше подозрений. Он не хотел доверить этих тайн бумаге, так как неприкосновенность писембыла тогда не в обычае. Он взял поэтому отпуск, чтобы лично доложить королюэту печальную новость.