Сущность компенсации в процессе перевода достаточно полно раскрыта в книге А.В. Федорова.
"В практике перевода встречается ряд случаев, когда не воспроизводится совсем или заменяется формально далеким тот или иной элемент подлинника, пропускается то или иное слово, словосочетание и т.п., но невозможность передать отдельный элемент, отдельную особенность оригинала тоже не противоречит принципу переводимости, поскольку последний относится ко всему произведению, как целому. Конечно, целое существует не как какое-то абстрактное понятие, - оно состоит из конкретных элементов, которые, однако, существенны не каждый в отдельности и не в механической своей совокупности, а в системе, образуемой их сочетанием и составляющей единство с содержанием произведения. Отсюда – возможность замен и компенсаций в системе целого, открывающей для этого разнообразные пути; таким образом, утрата отдельного элемента, не играющего организующей роли, может не ощущаться на фоне обширного целого, он как бы растворяется в этом целом или заменяется другими элементами, иногда и не заданными оригиналом.
|
|
Отправным моментом для определения роли отдельного элемента в подлиннике, необходимости точной его передачи, а также возможности или закономерности его пропуска или замены является соотношение содержания и формы в их единстве".[7]
Таким образом, компенсацией в переводе следует считать замену непередаваемого элемента подлинника элементом иного порядка в соответствии с общим идейно-художественным характером подлинника и там, где это представляется удобным по условиям русского языка. Компенсация может иметь семантический или стилистический характер. В первом случае восполняется пропущенный непередаваемый в переводе компонент для полноты смысла.
Семантическая компенсация часто применяется для восполнения пробелов, вызванных так называемой "безэквивалентной" лексикой. Это прежде всего обозначения реалий, характерных для страны иностранного языка и чуждых другому языку и иной действительности. Если эти детали не имеют принципиального значения, то не будет потери для читателя, если их опустить в переводе.
That kind of stuff. The old bull. [J.D.S. 19]
Словом, наворачивал как надо. [Пер. 249]
It's awful. [J.D.S. 23]
Страшное дело. [Пер. 247]
Если рассматривать случаи смысловой компенсации, следует отметить, что она может быть локальной (местной) и тотальной (общей).
Местная компенсация может иметь особое назначение: служить цели, достигаемой в русском языке иными средствами, чем в английском. Например, при передаче аллитерации или контаминированной речи.[8] В таких случаях цель оправдывает средства, так как содержание информации может иметь меньшее значение, чем производимый данным высказыванием эффект. Когда автор намеренно приводит абсурдный набор слов, чтобы подчеркнуть пародийность текста, в переводе может вообще не оказаться словарных соответствий подлиннику, и тогда можно говорить о сплошной компенсации.
|
|
Таким образом, компенсация используется для передачи элементов смысла, утраченных при переводе, причем это осуществляется другим способом, либо позднее в тексте.
I'm lucky, though. [J.D.S. 19]
Все-таки у меня это хорошо выходит. [Пер. 249]
It's boring to do that every two minutes. [J.D.S. 19]
Вот еще, охота была поминутно нагибаться. [Пер. 249]
Нередко грамматические средства иностранного языка заменяются лексическими переводного языка (например, для передачи неправильной речи и т.д.).
I also say " Boy!" quite a lot. Partly because I have a lousy vocabulary and partly because I act quite young for my age sometimes.[J.D.S. 130]
Это тоже привычка – говорить "Эх! " или "Ух ты! ", отчасти потому, что у меня не хватает слов, а отчасти потому, то я иногда веду себя совсем не по возрасту. [Пер. 246]