Изучение повести А. С. Пушкина

"ПИКОВАЯ ДАМА" В СРЕДНЕЙ ШКОЛЕ

"Проза Пушкина позволяет

многое подразумевать.

Она оставляет простор

для додумывания."

Л.3.Лежнев

Кризис, переживаемый нашим обществом, сильнее всего дает знать о себе в сфере обучения и образования, поскольку воспитание всегда тесно связано с господствующей в обществе идеологией. А беда современного периода состоит как раз в отсутствии какой-либо твердой идеологии и утвердившейся системы ценностей. Многие преподаватели в недоумении: как с современных позиций трактовать произведения, прочно утвердившиеся в школьной программе и изучаемые уже не одним поколением школьников? Некоторые находят выход в том, что "выбрасывают" эти произведения из программы, как был, например, "выброшен" "Дубровский" и заменен "Метелью". Другие же продолжают вести уроки по-старому, заменив плюсы на минусы. И положительные герои нашей молодости превращаются в отрицательные, одиозные фигуры фанатиков, бессердечных убийц, дураков, как, например, Левинсон из "Разгрома" А.Фадеева, Отрицательные же в прошлом герои получают совершенно иную трактовку, например, считавшийся ограниченным, тупым и самодовольным Скалозуб становится образцом умного, светского человека, на фоне которого Чацкий выставляется невежей, не умеющим вести себя в приличном доме.

Оба пути мне не по душе. Исключать из программы первоклассные произведения, заменять их выловленными из Леты второсортными, потому что первые не соответствуют злобе дня, кажется мне занятием вредным для формирования художественного вкуса юного поколения, перемена же знаков - занятием порой лицемерным и лично для меня невозможным.

Что же делать? Преподавателям филологических вузов этот вопрос решить проще: они могут углубиться в милый моему сердцу формальный анализ. В школе же это сделать значительно труднее, в первую очередь потому, что формальный анализ абсолютно неинтересен большинству школьников. Литературное произведение они воспринимают эмоционально и не любят и не умеют углубляться в языковые и композиционные тонкости. Но учебники подобного рода уже появляются, например, учебник литературы для 5 класса "Путешествие в чужую страну" Тамарченко и Стрельцовой, книга Азаровой "Текст" для 9-11 классов. Формальный анализ не подходит для школы еще и потому, что он не выполняет воспитательных задач, неотделимых от целей школьного образования.

Выход я вижу в том, чтобы преподавать в школе только классику, которая заключает в себе вечные ценности, не подверженные временной конъюнктуре, и требовать от детей хорошего знания текста произведения. Ведь не секрет, что дети наловчились сейчас писать сочинения на литературные темы, не прочтя ни строчки в книге, о которой они пишут. А в помощь таким детям выпускают многочисленные пособия, от краткого переложения сюжетов до справочников литературных персонажей, и сборников типовых сочинений. Значит, задача учителя состоит в том, чтобы школьники прочитали и усвоили текст литературного произведения, а что касается воспитательного момента, то ничто не может воспитать лучше, чем безупречная, великолепная классическая книга, и особенно А.С. Пушкин. Без него нравственное воспитание русского ребенка невозможно. Его произведения прочно вошли в программу школьного курса литературы от первого до одиннадцатого класса (за исключением десятого класса, целиком посвященного литературе второй половины XIX века), хотя в новейших учебниках его произведения сильно сокращены.

Из прозы Пушкина в хрестоматию для 6-го класса включены две из "Повестей Белкина", а для 8-го класса - "Капитанская дочка". "Дубровский" же, три другие "Повести Белкина" и "Пиковая дама" отданы на усмотрение учителя для второго и третьего круга чтения, то есть для беседы и внеклассного чтения. Однако известно, что законченные прозаические произведения Пушкина немногочисленны и невелики по объему, и мне кажется, что могут быть все прочитаны и обсуждены в школе. Это нужно делать обязательно, так как зачастую, окончив девять классов, многие школьники никогда более не берут в руки произведения классической литературы, а потому встреча с прозой Пушкина может быть для них в школе единственной.

Я решила прочесть с ребятами повесть "Пиковая дама" в 9 классе, ведь это настоящий и абсолютно завершенный шедевр пушкинской прозы, который, кроме всего прочего, интересен для школьников своей фантастичностью.

Итак, какие же вопросы задать девятиклассникам, чтобы они могли вчитаться в повесть, а не воспользоваться справочником с изложением сюжета? Перед началом домашнего чтения я даю задание: назвать фантастические, на их взгляд, моменты повести. Они называют три-четыре таких момента: первое - рассказ Томского о бабушке и Сен-Жермене; второе - усмешка умершей графини, когда Германн прощается с ней; третье - явление призрака и открытие тайны трех карт; четвертое - игра Германна и, особенно, его третья ставка. Я предлагаю еще раз внимательно вчитаться в некоторые эпизоды повести и подумать, столь ли они фантастичны и нельзя ли им найти реалистическое истолкование. По ходу дела мы обнаруживаем, что повесть как бы двусмысленна: она дает нам материл для обеих трактовок - фантастической и реалистической.

Отправной точкой для нашего путешествия я выбрала пятую главу повести, а именно, сцену явления призрака и его слова. Школьники знают, что человеческое воображение обладает свойством создавать и видеть галлюцинации, находясь в болезненном состоянии. Я предлагаю проанализировать состояние Германна до появления призрака. Во второй главе мы перечитываем характеристику Германна, его психологический портрет. "Он имел сильные страсти и огненное воображение". В то же время был тверд характером и расчетлив. До сих пор, то есть до момента повествования, ему удавалось держать в узде свои страсти и воображение. Но поражает и удивляет, что вместо того, чтобы избегать соблазнов, которые могут вызвать взрыв страстей и воображения, Германн истязает себя, находясь рядом с карточным столом, - соблазном, который для него смертелен. "Целые ночи просиживал он за карточными столами и следовал с лихорадочным трепетом за различными оборотами игры". В первой главе о нем говорят: "А каков Германн! - отроду не брал он карты в руки, отроду не загнул ни одного пароля, а до пяти часов сидит с нами и смотрит на нашу игру". Такое самоистязание не доводит человека до добра - это прямой путь к психическому расстройству, ведь расчетливый немец должен был бы бежать соблазна. В чем же тогда его расчетливость? Ему нужны гарантии верного выигрыша, он не может "жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее." Он решается на игру только тогда, когда уверен в обладании тайной беспроигрышных карт.

Анекдот о трех картах, рассказанный Томским, падает на благоприятную почву истерзанного воображения Германна. Ведь только на него этот анекдот произвел такое сильное впечатление. Интересно, что никто из слушателей не воспринимает рассказ как фантастику, вес стараются найти реальные объяснения: случай, порошковые карты, - и только Германн говорит: "Сказка!", только он поверил в неё безоговорочно. "Огненное воображение" и "сильные страсти" отвоевали себе значительную часть души Германна. Теперь они постепенно забирают бразды правления. Его мысли скачут и мечутся. "Почему же не попробовать своего счастья? Да и сам анекдот? Можно ли ему верить? Нет! Расчет, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость!" Эти терзания и метания не прекращаются, разум уже не в состоянии смирить их, и судьба приводит его к дому графини, где он видит Лизавету Ивановну.

Германн очень близко подходит к тайне, она уже, казалось, в его руках, он готов ради нее продать душу дьяволу, и в тот момент, когда он доходит до этого, тайна навсегда ускользает из его рук - старуха умирает. Можем ли мы представить весь ужас его положения? Единственная возможность, которая позволила бы снять с себя узы вечного воздержания, ушла навсегда. Чем он заслужил такую насмешку судьбы?! В четвертой главе мы читаем: "Горько заплакала она (Лизавета Ивановна) в позднем, мучительном своем раскаянии. Германн смотрел на нее молча: сердце его также терзалось, но ни слезы бедной девушки, ни удивительная прелесть ее горести не тревожили суровой души его. Он не чувствовал угрызения совести при мысли о мертвой старухе. Одно его ужасало: невозвратная потеря тайны, от которой ожидал обогащения".

После прощания с телом графини, на что толкнуло его суеверие и боязнь, что мертвая графиня будет оказывать вредное влияние на его жизнь, он пошел в трактир и, против обыкновения, много выпил, чтобы заглушить волнение. Но вино еще более разгорячило его воображение, оно, то есть воображение, вошло в полную силу и овладело им совершенно. Если старуха умерла, как добыть эту тайну? Только вызвав ее с того света! И "огненное воображение" вызывает призрак.

В описании призрака есть детали, которые указывают на галлюцинацию, а не на "настоящий" призрак. Ведь "настоящий" призрак бесплотен, ему, чтобы явиться, не надо отпирать двери и шаркать туфлями, для него нет преград, он передвигается бесшумно. У Пушкина в описании призрака есть противоречия: Германн слышит звук отпираемых дверей и шарканье, в то же время "белая женщина, скользнув, очутилась вдруг перед ним". Последняя деталь - в пользу сторонников фантастического варианта.

Но если призрак вызван воображением, то речь его - не самостоятельная и независимая речь призрака, а плод того же воображения. Значит, то, что произносит призрак, уже сложилось в подсознании героя, например, последняя фраза: "Прощаю тебе мою смерть, с тем, чтобы ты женился на моей воспитаннице Лизавете Ивановне". Однако реальная графиня никогда не видела Германна до роковой и единственной встречи, во время которой она, видимо, даже не полностью осознала, что происходит. О его отношениях с Лизаветой Ивановной она знать не могла. Кроме того, реальная графиня не была озабочена судьбой и чувствами своей воспитанницы. У Пушкина нет ни одной фразы, говорящей об этом. Откуда же у призрака такое беспокойство о судьбе Лизаветы Ивановны? Но такое беспокойство есть у Германна. "Не чувствуя раскаяния, он не мог, однако, совершенно заглушить голос совести... и решился явиться на ее похороны, чтобы испросить у ней прощения". Желание получить прощение путем женитьбы на несправедливо оскорбленной им девушке вполне могло вызвать такие слова призрака. Далее возникает вопрос у сторонников материалистической версии происходящего: почему счастливыми картами названы именно тройка, семерка, туз? Эти магические числа уже встречались нам в повести в раздумьях Германна о том, существует ли тайна трех карт. "Нет! расчет, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость!" Кроме того, числа три и семь изначально присутствуют в человеческом сознании с древних времен как счастливые числа: вспомним сказки с тройным повторением событий и чудес, выражения "седьмое небо", "семь сфер" и т.д. Подобных примеров можно привести много. Что же касается туза, то само название этой последней и главной карты ассоциируется с тем покоем и независимостью, к которым так стремился Германн. Поэтому названия именно этих трех карт вложены в уста призрака воображением Германна.

Даже условия, которые ставит призрак: "чтобы ты в сутки более одной карты не ставил и чтоб во всю жизнь уже после не играл", - Германн мог слышать в рассказе Томского о том, как графиня открыла тайну Чаплицкому: "Она дала ему три карты с тем, чтоб он поставил их одну за другою, и взяла с него честное слово впредь уже никогда не играть". Все, рассказанное Томским, глубоко врезалось в память Германна.

Наиболее загадочно звучит первая фраза призрака: "Я пришла к тебе против своей воли, но мне ведено исполнить твою просьбу". Но эта фраза загадочна лишь для того, кто воспринимает призрак как галлюцинацию Германна, а для того, кто верит в "настоящий" призрак, эта фраза естественна: графиня не могла захотеть явиться косвенному виновнику своей смерти и открыть вожделенную тайну. Ее заставили сделать это какие-то высшие силы, вступившие в игру с Германном.

А если призрак - создание Германна, то в словах графини слышится страстное желание героя, его надежда на высшую справедливость или милость судьбы, которой он считает себя достойным, ведь он все готов отдать за эту тайну: "Старая ведьма! так я же заставлю тебя отвечать!" Бели не я, то кто-то над тобой и надо мной! Хоть с того света и против твоего желания, но тайна придет ко мне! Таков, на наш взгляд, подтекст этой фразы.

Итак, Германн овладел (или думает, что овладел) тайной. Теперь поря задать последним вопрос: почему Германн проиграл?

Если это игра высших сил, то понятно: они посмеялись над ним, он был за что-то жестоко наказан. За что? Это отдельный вопрос. Мы к нему еще вернемся.

Если же это реальность, то ответ таков: никакой тайны не было, она существовала лишь в воображении Германна, сыгравшем с ним злую шутку, затемнившем его мозг, а его выигрыш на тройку и семерку - обычная случайность азартной игры, "обдергивание" же - следствие сверхнапряжения психики. Итак, Германн оказался жертвой своего "огненного воображения" и стремления к быстрому обогащению.

У сторонников веры в судьбу, рок, высшие силы остается вопрос: за что же был наказан Германн? Обратимся к эпиграфу повести:

"Пиковая лама означает тайную недоброжелательность. (Новейшая гадательная книга)". Кто и почему испытывает тайную недоброжелательность к Германну? Сама карта - это только знак, символ этой недоброжелательности, явившейся Германну в момент его безумия. Графиня? Но она не знала Германна и была скорее орудием носителя этой недоброжелательности. Для чего мы гадаем? Чтобы узнать свою судьбу. Я уже несколько раз упоминала слова "судьба", "рок", "высшие силы" (в данном контексте это все синонимы). Они испытывают эту недоброжелательность к герою, знаком чего и явилась пиковая лама в момент развязки.

За что? К кому недоброжелательна судьба, удача? К смелому, беззаветному предающемуся в ее руки, не ищущему гарантий, умеющему сжигать за собой мосты, "все проиграть и вновь начать сначала, не пожалеть того, что приобрел"? Германн не был таким. Он хотел сразиться с судьбой, имея в руках верное оружие победы, он решился на игру в уверенности, чтобы обладает чудесными, беспроигрышными картами. За это всевластная судьба и посмеялась над ним трижды: когда у него па глазах умерла графиня, безвозвратно унеся с собой тайну; когда она усмехнулась ему в гробу; и в последний раз в образе вечного символа неудачи, тайного врага - пиковой дамы.

Думается, что мне удалось, отталкиваясь от эпизода явления призрака, протянуть пить анализа практически во все главы повести, охватить почти весь текст (главы об отношениях Лизаветы Ивановны и графини мы рассматриваем, когда доказываем, что призрак не мог быть озабочен судьбой своей воспитанницы, а историю отношений Германца с Лизаветой Ивановной - когда рассказываем, как он приблизился к раскрытию тайны). Невостребованным остается эпизод разговора Лизаветы Ивановны с Томским на балу. Пока я еще не знаю, как использовать его в моей системе вопросов о двойном смысле повести.

"Пиковая дама" предоставляет также богатые возможности для языковой работы. В классе я обычно читаю вслух последнюю, самую напряженную, главу. Для того, чтобы школьники хорошо понимали и представляли себе происходящее, перед чтением я рассказываю им об азартных карточных играх, их правилах, специальных терминах: понтировать, понтер, банкомет, загнуть пароли и т.д. После этого ударная шестая глава четко воспринимается в мертвой тишине класса как роковой поединок высших сил со смертным и безусловная победа этих высших сил.