Страх и смех

Пока Оламер готовился к разведке, корабли Бури уже приблизились к селению и замерли на середине реки. Жители наблюдали за ними от своих домов, а люди-волки собрались и отступили к лесу. Вожак объяснил:

-Нам нужно быть рядом с лесом, чтобы он поддерживал нас сзади, а спереди нас закроет поток. Мы готовы к отпору. А ты, ведун, сможешь сражаться с бурейцами?

-Смогу!- уверенно сказал Оламер. Он не сомневался в этом. В Прибрежном мире ему доводилось участвовать в боях с нападавшими. Он старался не вспоминать об этом, но сейчас давние навыки могли пригодится…

Корабли выстроились полукругом, и на носу головного засверкал багровый глаз священного камня бурейцев. Старик крутил в руках посох и ловил солнечные лучи. И камень засверкал, воздух, казалось, загудел от напряжения, и ведун увидел, как от кораблей покатилась плотная волна. Она была похожа на дрожащий от зноя воздух и двигалась очень быстро. Волна накатила на берег, на мгновение замерла и обрушилась на селение. Его жители забегали, раздались крики, и они побежали к лесу. А волна дрожащего воздуха покатилась по их следам и наткнулась на людей-волков. Оламер почувствовал, как на него рухнула тяжесть волны и возникла легкая тревожность. А потом волна вздыбилась снова и обрушилась на стаю сверху. Но и тут люди-волки не прогнулись. А сила страха, проникшая сквозь струи потока, вдруг вызвала у них смех. Они смеялись и в хохоте, как в топке сгорал страх, напущенный бурейцами.

Несколько раз волна падала на стаю и, наконец, истаяла. Оламер видел, как ее остатки расслаиваются и тают под солнышком. Но с кораблей было видно только селение и то, что люди из него убежали. Бурейцы добились своего и от кораблей отчаливали лодки с воинами. Они плыли к берегу и люди в них о чем-то оживленно переговаривались. Оламер присмотрелся и заметил, что на средней лодке такого оживления нет. Да и народу в ней было немного. Высокий старик со своим посохом, несколько воинов и гребцы.

Лодки причалили к берегу и бурейцы вытащили из них большие мешки. Вожак сказал:

-Свои талисманы привезли. Сейчас пойдут закапывать.

-Для чего?

-Там, где они закапывают эти талисманы, встает невидимая стена. Ни человек, ни зверь сквозь нее пройти не могут. А вот гадость всякая проникает легко. Болезни, злобу, ненависть стена пропускает, а доброту, заботу, внимание – отталкивает. Они так ограждают земли, которые потом становятся безлюдными и пустыми. Там даже деревья чахнут.

-А им-то для чего пустыни?

-Кто знает! Мы ведаем только то, что рассказывают люди. Да и то – половина рассказов рождена их страхами.

Мы спрашивали отца, но и он ничего не говорит. Может и знает, да молчит… А нам нужно сдержать напор страхов. Иначе все земли огородят своими стенками и леса посохнут, везде ровная, как стол, земля будет. А как мы без леса?

Небольшой отряд воинов Бури вышел на окраину селения, и они увидели на опушке близкого леса людей-волков. Что-то закричали и расступились, пропуская вперед высокого старика с посохом.

Тот встал впереди всех, покрутил посох и поставил его так, чтобы солнечный свет преломлялся в багровом камне. Оламер смотрел на происходящее и ждал, что, как и в прошлый раз, начнется сверкание и мощная волна отбросит их от опушки в глубь леса. Однако не было ничего похожего. Солнце преломилось в кристалле, и снова родилась дрожащая волна. Она стремительно понеслась к лесу, накрыла людей-волков. Оламеру показалось, что по груди и животу ударили чем-то большим. А вслед за ударом навалился страх. Не тот, оглушающий, что изгнал людей из селения. Слабее, но все-таки… Ведуну пришлось напрячься, чтобы удержать себя от непроизвольного порыва удрать под сень деревьев. Однако только на мгновение. Он увидел, как люди-волки хохочут, и дрожащая волна в этом хохоте растворяется. Он тоже хотел улыбнуться, но не получилось. На помощь пришел вожак. Он крикнул:

-Не борись со страхом, впусти его в себя…

И Оламер раскрылся перед давящим страхом. Мгновенно исчезло давление, страх проник внутрь и там столкнулся со встречной волной. Ведун захохотал. Искристым туманом смех разбежался по телу, заполнил его, а потом проник в глубины. И оттуда вернулся с волной силы и мощи, которая преодолела страх и выдавила его из тела.

Дрожащая волна страха опала и покатилась назад и воины бури сами попали под нее. Они вскрикивали, дергались, но сияющий багровый глаз камня на посохе старика, быстро погасил остатки волны, и воины кинулись на людей-волков с оружием. Оламер никогда раньше не видел огненных мечей. В руках бурейцев появились короткие сверкающие факелы. Огонь их был похож на клинок, воины размахивали этими мечами, а пламя даже не дрожало.

Стая не стала дожидаться нападения. Они снова слились в единый организм и чувствовали вожака, как себя. Он повернулся, и вместе с ним повернулась вся стая. Они нырнули под сень деревьев и побежали к поляне с каменным шаром. Она была недалеко от опушки, и стая быстро оказалась там. Люди–волки бросались на камень и почти мгновенно превращались в зверей. Они убегали в кусты, и скоро вся стая исчезла с поляны.

И почти сразу на поляну ворвались воины Бури. Они готовы были к сражению, но нашли лишь пустую вытоптанную поляну. Они озирались по сторонам не понимая, что случилось. И в этот момент на спину одного прыгнул вожак. Он серым комком метнулся из кустов и впился в шею бурейца. Тот даже не вскрикнул. Захрипел и осел на землю, а волк спрыгнул с жертвы и скрылся в кустах. Воины Бури что-то закричали, но было поздно. Со всех сторон на них прыгали серые тени. Оламер тоже прыгнул на спину воину и более ни о чем, не думая, впился зубами ему в шею. Он почуял короткий хруст лопнувших мышц и провал зубов в горячую кровавую пустоту. Пульсирующий ток крови ударил ему в пасть, и ведун невольно проглотил его. И мгновенно в голове затуманилось, все поплыло, стало размытым и потекло. Оламер еще пытался справиться с этим, но сил не оставалось, и он провалился в туман беспамятства…

Аримес

Очнулся он от прикосновения к лицу шершавого и теплого. Хотел открыть глаза, но понял, что не может этого сделать. Веки слиплись, и он чувствовал себя слепым и беспомощным. Однако скоро прикосновения шершавого и горячего помогли разлепить веки, и он увидел над собой громадного бурого медведя. Сам он лежал на траве, а медведь облизывал его лицо. Оламер замер и хотел притвориться мертвым, но в голове прозвучало:

-Вставай, ведун! Не обманывай себя! Открой глаза и смотри на этот мир…

Оламер открыл очи и поглядел на медведя, который глыбой нависал над ним. Что за голос звучал сейчас в нем? Неужели этого зверя? А медведь еще раз лизнул Оламера в лицо и прилег рядом. А голос внутри продолжал:

-Ты испил вражьей крови, но оттого не стал мудрее или чище! Ты лишь понял, что она такая же горячая и жгучая, как и у тебя. Ты убил врага, но сможешь ли сейчас честно сказать себе, что был прав? Разве в телесном убийстве правда жизни? Ты убил, сражаясь за людей, которых не знал никогда. И убил с яростью и гневом… А поток земной силы клокотал в тебе, как бурливый родник. Но ты глотнул крови врага и рухнул под ее напором. Ты не можешь принять ярость, но не готов и оставаться бесстрастным. Но ты готов к иному – началу служения. Вот это поистине важно для тебя.

Оламер приподнял голову и внимательно посмотрел на медведя. Казалось, что тот спит, свободно развалившись на траве. А внутри у ведуна снова прозвучало:

-Чему ты удивляешься? Ты столько пережил и повидал, что удивлению не должно быть места. Но ты удивляешься, и это отрадно! Значит, не очерствел духом и готов принимать новое… Как окаменевший хлеб не принимает влагу, так и черствый дух, не способен дивиться и закрыт для нового. Он замер в себе и не хочет ничего. Он погряз в самосозерцании и новое проходит мимо, даже не задевая его чувствительных струн…

-Для медведя ты слишком рассудителен…

-А я не медведь. Ты видишь зверя, с которым должен слиться, чтобы перейти на новую ступень и понять новое имя. А я тот, что всегда рядом. Я только жду твоего зова, но ты упрям и горд и всегда стараешься сделать свой шаг, хотя часто шагаешь неправильно. Не пренебрегай моей помощью …

-Да кто же ты? Если всегда рядом, почему я не знал о тебе ничего?

-Ты и сейчас ничего не знаешь и не узнаешь, кроме того, что я есть и готов придти тебе на помощь. Только призови…

-Но как призвать? Ты говоришь о себе так, как я понимал Великого Джянгу! Неужели ты – это он?

-Нет, конечно! Я лишь слабое подобие того, кого ты называешь этим именем. Он бесконечно величественнее меня… Но все же я подобие и готов помочь тебе. А призвать меня просто, вспомни свои ощущения сейчас и назови имя «Аримес»! Я откликнусь. По пустякам не призывай, но помни обо мне, и я всегда буду рядом…

-Да кто же ты, коли готов помочь мне, всегда рядом, а я о тебе и не слыхивал…

-Ты многого не знаешь, ведун! Но ты на Пути и это главное. Тебе предстоит познать тайну седьмого имени… Тогда все и поймешь.

-Я об этом уже слышал, но что это за имя, как мне познать его?

-Не спеши! Торопливость никогда не была помощницей. Она родная сестра суеты. А суета способна даже благие порывы низвести до уровня пустых фантазий… Постигай Путь и лестницу имен, но не жди быстрого восхождения. Тебе предстоит не только познать тайну, но и сделать главный в своей жизни выбор. А его можно свершить лишь по готовности…

-Ты говоришь загадками…

-Я говорю то, что сейчас тебе неведомо, но по мере восхождения по лестнице имен, будет открываться… Настанет день, когда сегодняшний разговор будет ясен и очевиден для тебя. Каждое утро солнце восходит над горизонтом, а ночью его не видно… Ты сейчас в ночи незнания, но рассвет уже брезжит и тебе нужно приготовиться встретить его открытым сердцем.

Оламер хотел еще что-то спросить, но слова застряли в горле. Медведь поднялся и надвинулся на него. Он остановившимся глазами смотрел на громадного зверя. А медведь навис над ведуном, потом встал на задние лапы и плашмя рухнул на Оламера. Туша его придавила ведуна к земле, и он почувствовал, как косматая шерсть забивает рот, нос и сознание исчезает…