Вступительные заметки Мариэтты

«Ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр 13:14).

«Все, видимое нами,

От незримого очами

Только символ, только тени»

Владимир Соловьев.

«О, вещая душа моя,

О, сердце полное тревоги,

О, как ты бьешься на пороге

Как бы двойного бытия»

Тютчев.

Я не в силах передать людям чрез их внешние чувства хотя бы приблизительное понятие о том, что пережил мой дух в этот момент промежуток времени, когда тело мое лежало в какой-то бес­сознательной дремоте. Жизнь за завесой смерти может быть понятна только теми, которые сами испытали всю ее реальность. Не существует достаточно ясного способа дать отчет в том, что является невидимым и не постижимым для смерт­ных. Слова, употребляемые людьми, слишком тяжелы и бедны значением, чтобы передать чис­тую мысль из небесного мира в ее первоначаль­ной форме. Человеческие выражения портят кра­соту и совершенство небесного языка и разлага­ют чистоту передаваемой мысли.

Слишком грубы и неповоротливые челове­ческие чувства, чтобы передать дремлющей душе правильное впечатление хотя бы самых внешних выражений жизни в Царстве Мира. Вы убеждаете меня рассказать о том, что я пережила, а я так силь­но сознаю свою полную неспособность это сде­лать, что при одной мысли об этом испытываю ду­шевную боль. Давно уже в моей жизни я поняла суетность всего земного, несовершенство челове­ческих отношений, несостоятельность большой части религи­озных верований и понятий, и увидела недоста­ток постоянного мира в беспокойной душе чело­века.

Во мне зародилось горячее желание боль­ше познать реальность того состояния, которое смертными называется бессмертием, ибо я рано начала постигать, что этот мир, в котором живем, проходит и погибает. Наконец помышляя об этом день за днем, упорно работая умом, чтобы опре­делить природу и назначение человеческой души, я стала все слабее сознавать явление внешней жиз­ни, а мой внутренний ум делался все сильнее и активнее, пока, наконец, интересы этой суетной жизни не стали все больше скрываться от меня как бы в ту­мане, и я не оказалась, в конце концов, совершен­но отрешенной от внешнего мира. Тогда предо мной начало появляться нечто новое и неизведанное. Я все еще не сознавала, что оставляю чело­веческий мир скорби и борьбы; я не сознавала, что мой духовный взор открывался, и что те явле­ния, которые я видела неясно, как бы в тумане, и были реальностью, рассветом бесконечной жиз­ни. И все таки мне ясно было, что я перехожу от моего прежнего состояние к чему-то новому: буд­то выплываю в безбрежный океан, будто прохожу неведомые пространства с отуманенным и невер­ным взором, будто плыву в легком эфире, над без­донной глубиной внизу. Одинокий и беспомощ­ный, охваченный тяжелым чувством неуверенно­сти, мой робкий дух напрасно хотел бы теперь вер­нуться в страну теней, которую оставил.

Лишь на половину сознавая свое тогдашнее состояние, полная неопределенных ощущений я подумала, нет ли кого-нибудь, кто мог бы направлять меня в этом бездорожном пространстве. И вдруг, в отда­лении над собой я увидела нисходящий свет, имев­ший вид великолепной звезды. К этой звезде уст­ремилась я всеми силами своего существа, пока ничего больше вокруг себя не видела, кроме нее. Когда я приблизилась к ней, ее сеяние осветило пространство вокруг меня, и все мое истомлен­ное существо, как бы наполнялось новой жизнью от той живительной славы, которая светила на меня. Я стала подниматься еще выше, чтобы при­близиться к источнику света, которой так обрадо­вал и оживил мой дух. Тут я стала различать очер­тания, как мне казалось, прославленного человеческого существа. Постепенно фигура делалась все более ясной, - и вот предо мной был ангел, который своей красотой и великолепием далеко превосходил самое высокое представление о пре­краснейшем образе, который когда-либо мог поя­виться в человеческом воображении. Это чудное существо тихо приблизилось ко мне. На голове его был венец как бы из гроздьев лучей. Свет лица его, как и ниспадающей одежды, казался выражением небесной любви. В его левой руке был крест - эмблема кротости, невин­ности в искупительной благодати; в правой руке он держал факел чистого интеллектуального света. Этим факелом он коснулся моих уст, и прикос­новение это точно прикосновение пламени святой любви, оживило во мне бессмертное начало, жи­вительный дух которого разлился по всему моему существу. Целая вереница новых гармоничных чувств пробудилась во мне, и мне захотелось иметь общение с ангельским существом, из руки которо­го исходил этот поток живительного света.

Я по­смотрела на него, желая узнать его имя, как вдруг он заговорил, и гармония его голоса наполнила меня невыразимым блаженством.

«Мариэтта, - сказал он, - ты хочешь узнать мое имя? Я послан помочь тебе, и для тебя я называюсь Ангелом Мира. Я здесь чтобы проводить тебя в то место, где находятся те, которые оттуда, откуда и ты пришла. Если ты хочешь многому научиться, следуй за мной. Но прежде всего посмотри на свою бед­ную хижину в том далеком мире».

Там глубоко подо мной, через бесконечно громадное, темное и туманное пространство, я увидела мое больное смертное тело. Вокруг него толпились печальные родные и друзья, стараясь вернуть его к жизни, но напрасно.

ГЛАВА 2