Примечания

Глава пятнадцатая "НА РЕКАХ ВАВИЛОНСКИХ" 1. "Буржуазные историки и богословы, читаем мы в одной из марксистскихкниг, посвященных Ветхому Завету, - игнорируя оставшиеся в Иудее трудящиесямассы и отождествляя еврейскую нацию с кучкой уведенных в пленрабовладельцев, ростовщиков и жрецов, изображают "эпоху плена" как период"особого напряжения еврейского духа" (А. Ранович. Очерк историидревнееврейской религии. М. 1937, с. 235). Между тем результаты раскопок,относящихся к эпохе плена по словам В. Олбрайта, "однообразны и убедительны:многие города были разрушены в начале шестого столетия и никогда незаселились вновь; другие были разрушены в это время, но заселены позднее:неизвестен ни один случай, чтобы в Иудее во время плена какой-нибудь городбыл обитаем" (W.Р. Аlbright. Тhе Аrchaeology of Palestine, р. 141). 2. Эдомитяне, или идумеи, жители Эдома, одного из пяти еврейских царствПалестины (Израиль, Иудея, Амон, Моав, Эдом), заселили в ту эпоху Негев югстраны. При Давиде Эдом входил в Израильскую империю, но впоследствии онотделился. Эдомитяне исповедовали многобожие и нередко враждовали с иудеями.Во время халдейского вторжения они заняли по отношению к Иерусалимупредательскую позицию, выступив на стороне Навуходоносора (Пс 136, 7). Вгоды плена один из храмовых певцов-левитов Авдий (евр. Обадия) написалпророчество, в котором предсказывал грядущее возмездие сынам Эдома ивозвращение иудеев на родину (см.: В. Рыбинский. Книга пророка Авдия. Киев,1909, с. 14 сл.). В конце II в. до н.э. эдомитяне были обращены в иудаизм ипостепенно слились с иудеями (см.: Иосиф Флавий. Археология, XII, 8, 1;XIII, 9, 1). С 47 г. до н.э. в Иудее правила идумейская (Иродова) династия. 3. Точное число высланных определить трудно, Иеремия (52; 28-30)называет цифру 4600 человек. Но очевидно, он имел в виду только взрослыхмужчин. Согласно Иезекиилю, к иудеям присоединились частично и те, кто былвывезен еще ассирийскими царями из Северного царства (Иез 37). О том, чтоизгнанники жили по родам и землячествам, свидетельствует Книга Эзры (Ездры),гл. 2. 4. Предание это сохранилось в Книге пророка Даниила, написанной во IIв. до н.э. Но в нее вошли сказания, ведущие начало от времени плена. Ореформе Навуходоносора свидетельствуют перестройки храмов, отмеченныеархеологами (см.: Л.Вулли. Ур Халдейский. М., 1961, с. 231-232). Согласнотексту эпохи Навуходоносора, все халдейские боги представлялись лишь своегорода ипостасями Мардука (см.: Н.Никольский. Древний Вавилон. М., 1913, с.257). 5. Субботний день у израильтян был посвящен Богу с очень ранних времен.Заповедь о нем есть еще в Декалоге Моисея. Но возможно, что первоначальносуббота не была еженедельным праздником. Некоторые полагают, что сначаласуббота была связана с лунным календарем. В Вавилоне суббота приобрелаособое значение в связи с тем, что все другие праздники в большей степенизависели от ритуалов храма. Строгости, которыми впоследствии законникиокружали субботу, в эпоху плена еще не вошли в силу (см.: R. dе Vauх.Аncient Israel, р. 479). 6. См.: А. Никитин. Синагоги иудейские как места общественногобогослужения, 1891, с. 49; М. Мiller аnd L. Мiller. Еncyclopedia of theBible Life, р. 97. 7. Пророчество о Тире вносило новый элемент в богословие ВетхогоЗавета, и поэтому оно издавна привлекало внимание библеистов. Скабаллановичсчитает, что в данном тексте несомненно речь идет об ангеле покровителе Тира(М. Скабалланович. Книга пророка Иезекииля.-ТБ, т. VI, с. 394). Это жемнение высказывает и С. Булгаков (С. Булгаков. Лестница Иаковлева, 1929, с.155), а также Ж. Даниелу, который видит в пророчестве о Тире первоеизложение учения о грехопадении после Ягвиста. Иезекииль, повествуя опадении ангела Тира, "вписывает священную историю в кадры историицивилизации" (J. Danielои. Сhute d'anges.-"Вulletin st. Jean Baptiste",1965,t. v-4, р. 15-51). Таким образом, мы можем предполагать, что это -первое в Библии указание на связь первородного греха с падением ангелов. Глава шестнадцатая ВИДЕНИЕ ГРАДА БОЖИЯ Халдея, 573 г. Не бойся, малое стадо! Ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство. Лука 12,32 Четырнадцать лет протекло после сожжения храма и двадцать пять-послеувода первой партии пленных. Хотя Община стала теперь крепче и зародиласьробкая надежда на освобождение, но никаких видимых оснований для оптимизмане было. Империя Навуходоносора стояла незыблемо, являя миру своенесравненное могущество. Трагедия, разыгравшаяся в Иудее, постепенно уходила в прошлое; длядетей переселенцев единственной реальностью была окружавшая их жизнь. Чембольше проходило времени, тем чаще повторяли старики меланхолический припев:"Иссохли кости наши, пропала надежда наша, отлучение - доля наша". Многие изтех, кто помнил родные края, умерли, а кости бойцов, защищавших некогдаСион, давно побелели среди камней Палестины. По всем человеческим расчетам,трудно было ожидать каких-либо перемен, но Иезекииль неустанно говорил обобещанном чудесном освобождении Израиля. Однажды на собрании он рассказал притчу о сухих костях. Было ли товидение, вещий сон или просто яркий аллегорический образ - важно не это, авоздействие слов пророка, прозвучавших как трубный глас среди могильнойтишины: "Рука Ягве была на мне, и вывел Он меня Духом Своим, и поставил менясреди равнины; и вот она полна костей. И обвел меня вокруг них, и вот ихвеликое множество по лицу равнины, и вот они совсем сухие. И сказал Он мне: сын человеческий! Оживут ли эти кости? Я сказал: Владыка Ягве! То Тебе ведомо! И сказал Он мне: пророчествуй к костям этим и скажи им: кости сухие!Слушайте слово Ягве! Так говорит Владыка Ягве костям этим: вот Я введу в васдыхание, и вы оживете, и узнаете, что Я-Ягве. И пророчествовал я, как мне повелено было, и уже когда пророчествовал,услышал звук: то с шумом стали сближаться кости между собой. И увидел я: вотна них жилы, и выросла плоть, и сверху покрыла их кожа, но дыхания не было вних. Тогда Он сказал мне: пророчествуй к дыханию, пророчествуй, сынчеловеческий, и скажи дыханию: так говорит Владыка Ягве: от четырех ветровприди дыхание и дохни на этих убитых, да оживут они. И я пророчествовал, как мне было повелено, и вошло в них дыхание, и ониожили, и встали на ноги свои-рать весьма великая. И сказал Он мне: сын человеческий! Эти кости-весь дом Израилев" (Иез37, 1-11). Эти строки Книга Иезекииля, которые сейчас звучат на богослуженииВеликой Субботы, напоминали слушателям рассказ о сотворении человека: Тот,Кто мог вложить в "прах земной" дыхание жизни, властен воздвигнутьповерженный народ из ничтожества (1). Обычно слово "руах", дыхание, переводят как "дух". Однако в ВетхомЗавете термин "руах" имел иной оттенок, нежели "дух" в современном смыслеслова, и означал некую почти стихийную энергию, разлитую в мироздании. Онапроявляется и в ветре, и в буре, и в дыхании человека. В ней - сущностьжизни, ее основа. Руах животворил и тело человека, и тело животного, но в тоже время он был таинственным образом связан с Руах Элогим - дыханием Божиим.В Писании Дух Ягве порой является в виде мощного вихря, он увлекает человекакак превозмогающая сила, заставляя вождя совершать чудеса храбрости, апророка изрекать небесные веления. Вспомним и о знамении Пятидесятницы,когда апостолы слышали как бы "шум ветра", и об Иоанне Богослове на Патмосе,который "был в Духе в день воскресный" (2). Дух Божий открыл перед пророком страшную картину смерти, и Он жепоказал, как космическое дыхание оживотворяет иссохшие останки.Здесь-трудноуловимый переход от дыхания стихии к сверхприродному Духу,делающему человека Своим подобием и проявляющемуся в истории мира. Дух воскрешает! Пусть рана была неисцелима, пусть Израиль стал подобенбезжизненным костям, но для Бога нет невозможного. Его Дыхание и мертвыхоживотворит, и отчаявшихся окрылит надеждой.

X x x

Драма народа Господня, народа буйного и мятежного, представлена уИезекииля как бы в трех актах. Первый акт - грехопадение Иерусалима, которыйлишается Славы Ягве, второй - разрушение безблагодатного города, третий -покаяние и прощение, завершившееся оживлением мертвецов. Но у драмы этой есть и свой величественный эпилог. Неотрывновсматриваясь в грядущее, Иезекииль различает его далекие очертания, какпутник, который наконец увидел впереди контуры желанного города. В дни печального двадцатипятилетия плена, в 573 году, Дух Божий сноваперенес пророка в Иерусалим (3). Тайновидец был поставлен на "очень высокойгоре", где перед ним развернулась изумительная панорама. Как и в первыхвидениях, ему открылась душа города, а не земной исторический Сион. ВелИезекииля огнеподобный муж, который повелел ему не только рассказать людям овиденном, но и начертать план храма, города и страны, воздвигнутых помановению Творца. Описанию этого Нового Иерусалима и посвящены последние главы КнигиИезекииля. Читающий их с первых же строк невольно останавливается внедоумении: к чему здесь все эти цифры, бесконечные промеры и точные детали?В самом деле, можно прийти в отчаяние, следя за длинными рядамикаббалистических чисел, и в конце концов счесть их полной бессмыслицей. Чтохотел сказать автор своими перечислениями? Стоит ли вообще читать эту частьего книги? Но у Иезекииля, как у всех, кто говорит символическим языком, нетничего случайного и лишнего. Цифры нужны ему для того, чтобы создать единуюформулу, зримый иероглиф, отражающий самую суть призвания ветхозаветнойЦеркви. Это одновременно и план, и проект, и целая программа. Всхематическом чертеже зашифрован призыв пророка, обращенный к народу. Так,например, он очерчивает Град Божий правильным квадратом. Это означаетгармоническое совершенство и в то же время крестообразную простертость кчетырем странам света (символ вселенскости). Но если так, то не правы ли те, кто считает Иезекииляреформатором-утопистом, подобным Платону? Кое-что, кажется, подтверждает этумысль (4). Колена Израилевы имеют у него равные участки, расположенные такжепо плану креста-квадрата. Земля распределена между людьми так, чтобы никтоне терпел угнетения и нужды. Особые территории отведены духовенству,особые-"наси", князю. Претензии опостылевшей царской власти отвергнуты;своеволию монархов положен конец. Они-только служители Бога, "князья", и неимеют никаких серьезных привилегий. Это-полное торжество духа Торы. Никто недолжен господствовать над народом Божиим: ни царь, ни духовенство.Впоследствии первосвященники ссылались на Иезекииля, домогаясь верховнойвласти, но в этом сам пророк повинен не более, чем блаженный Августин впритязаниях средневековых иерократов. Греческим современником Иезекииля был Солон, "отец демократии". Можемли мы утверждать, будто и Иезекииль был ее поборником? Весьма сомнительно,ибо хотя демократический дух не был чужд Ветхому Завету, но признатьдемократию конечным идеалом не мог ни один из пророков. Ее относительностьсознавали и сами греки, подлинные ее создатели. Общественный строй, пусть инаилучший, сам по себе не может быть признан окончательным решением вопросао благе человека, не может служить якорем спасения. Пророки были врагами социальной неправды и тирании. Ограничивая прававласть имущих и вводя в свой план принцип равенства, Иезекииль следовал попути своих предшественников. Но он хорошо знал, что одного этогонедостаточно. Если мы сравним заключительные главы Книги Иезекииля с идеальнымполисом Платона или утопиями Мора и Кампанеллы, то без труда убедимся, чтопророк имел в виду нечто, принципиально отличающееся от их проектов. Утописты пытались наметить черты совершенного общественного строя врамках действительности, которая их окружала. У Иезекииля же основноеударение делается не столько на строе, сколько на полной перемене ориентациижизни. Мы слышим от него призыв сделать духовную жизнь центром человеческогосуществования. (Это то, что Евангелие выражает в словах: "Ищите прежде всегоЦарствия Божия, а все остальное приложится вам".) Поэтому пророк и дает неполитико-социальную рекомендацию, а образ Града Господня в августиновскомсмысле слова, более похожий на Церковь, чем на государство. В прежние времена Иерусалимский храм был, по сути дела, частьюдворцовых построек; храм же Иезекииля расположен в сердце города и отделенот всего мирского. В этом прямое указание на центральную роль веры в жизниобщества. Удаляя царский дом со святой горы, пророк тем самым обуздываетстремление Кесаря завладеть Божиим. Даже усыпальницам монархов не место устен святилища. Как священник, хорошо помнящий устройство старого храма и чинбогослужения, Иезекииль приводит подробное описание Дома Божия. Оно в целомповторяет план Соломонова храма, но пропорции и размеры нового зданияотличаются большей строгостью и соразмерностью частей. Чертеж дает прямоеуказание пленникам на то, что храм воистину будет построен, и им нужно точнознать, каким он должен быть. Но эта конкретизация не может заслонить того,что общая картина видения носит эсхатологический характер. Град Божий созиждется уже не на Сионе, а в земле, расположенной междуграницами колен, и называться он будет не Иерусалимом, но-"Ягве-Шамма"("Господь здесь"). Это-заключительный аккорд книги, и в нем сосредоточеносамое существенное в видении пророка. Ангел показывает Иезекиилю, как совершится это новое единение Бога илюдей: "И привел меня к тем вратам, которые обращены лицом к востоку, и вотСлава Бога Израилева шла по пути с востока, и голос Его был подобен шуму водмногих, и земля озарилась Славой Его. Это видение было точно такое, какое явидел, приходя возвестить гибель города, и как явление, виденное мною нареке Кебар. И я пал на лицо свое. И Слава Ягве вошла в Дом вратами, которыеобращены к востоку. И поднял меня Дух, и ввел меня во внутренний двор, и вотСлава Ягве наполнила весь храм. И я слышал Кого-то, Кто говорил мне из храма(а тот муж стоял подле меня) и сказал: сын человеческий! Это место престолаМоего и место стопам Моим, где Я буду обитать среди сынов Израилевых вовеки.И дом Израилев не будет больше осквернять святого имени Моего" (Иез 43,1-7). Итак, круг замкнулся. Бог снова пребывает с людьми Своими в СвоемГраде. Замечательно, что после плена ветхозаветная Церковь действительно водном отношении жила как бы в согласии с предвидением Иезекииля. Кончиласьполоса отпадении, идолы больше не смущали Израиль, храм и вера приобрелигораздо большее значение, чем прежде (5). Стало быть, указывая на "отдаленное время", Иезекииль все же не выходилза рамки Ветхого Завета. Но разве не говорил пророк о нисхождении Бога всредоточие Церкви? Разве не предвидел он вечный Завет Неба и земли, КануГалилейскую? Имя города "Господь здесь" поистине есть прообраз Богочеловечества.Однако сам пророк его еще не видит. Врата, в которые вошла Слава, наглухозакрываются; только таинственный Голос из глубины храма свидетельствует отом, что внутри святилища пребывает вечный огонь Божества. Казалось бы, Богздесь, близко, но в то же время Он далек и страшен в Своей неприступности.Человек по-прежнему не может, увидев Его, остаться живым. Была ли это утрата сыновнего дерзновения Иеремии и древних пророков?Нет, ибо с самого начала в религиозном сознании Израиля присутствовала мысльо неисповедимой святости Ягве. Даже Моисей не в силах был взглянуть на Еголик, а Исайя, сподобившись видения в храме, считал себя погибшим. Что это? Первобытный страх? Примитивная фаза религиозного развития?Скорее наоборот, перед нами - признак подлинного понимания природыБожественного: Сущий по Своей воле может приблизиться к смертному, открытьему нечто о Себе, но за пределами этой узкой полосы Откровения Он безмерен,непостижим, трансцендентен для человека. В этом - великая правда Ветхого Завета. Если даже перед зрелищемкосмической бездны человек испытывает трепет, если сердце его поройсжимается от созерцания бесконечного океана творения, то что же должен онощутить, приблизившись к тайне Трансцендентного? Сверхчеловеческая мощь,абсолютное сверхбытие, "кадош" - несоизмеримая с тварью "святость"... Тутисчезают все антропоморфные лики Вечного, и рождается чувство священногоужаса, благоговения, смешанного со страхом. Тем, кому библейский образ Богакажется чересчур "очеловеченным", нужно перечитать эти страницы Библии, гдеговорится о "святости" Ягве. Только в редкие мгновения близости Бог говорит к пророкам как Отец;по-настоящему же приблизится Он к людям лишь тогда, когда, выйдя иззапредельности, взглянет им в лицо глазами Сына... В видении Иезекииля нет еще этой радости Богочеловечества. Слава Ягвевоссияла среди народа, но она остается по-прежнему грозным испепеляющимпламенем; она должна укрыться от людей за стенами храма, в недоступном мракеСвятая Святых. Человек же может приближаться к Тайне настолько, насколько это в егосилах. Он совершает служение перед замкнутыми вратами, чтя своей жертвойстрашное и близкое Присутствие. Поэтому богослужение и жертва столь важны вглазах Иезекииля. Он уделяет много места описанию ритуала, ибо обряд долженбыть постоянным напоминанием народу о том, что Бог рядом с ним. Единственное, что непосредственно связывает Славу и окружающий мир, -это "река жизни", которая вытекает из-под порога храма. Она струится поСвятой Земле, ширясь и углубляясь, вплоть до самого Мертвого моря, водыкоторого она очищает от горечи. Образ живой воды (использованныйвпоследствии и в Апокалипсисе) означает неиссякаемый поток благодатной силы;она не только наполняет человека, но и омывает мир, изгоняя из него горечьгреха. Перед нами не социальная утопия и вообще уже не ветхозаветныегоризонты. Это - преображение твари, которое еще раньше возвещал Исайя. Аесли уж брать более поздние аналогии, то видение "реки жизни" можно сравнитьс Тейяровой точкой Омега. Изображенная Иезекиилем Церковь может быть названа Вселенской, хотяядром ее и остается Израиль. Пророк недвусмысленно говорит о том, чтовходящие в нее "герим", иноплеменники, имеют равную долю с иудеями (47,22-23). И не случайно поэтому Град Божий открыт четырем странам света. Тем не менее Иезекииль больше всего был обеспокоен судьбой собственногонарода. Это вполне понятно, ибо таковы были прямые задачи его призвания:являться строителем и охранителем Общины в изгнании. Десятилетия плена моглиоказаться для нее роковыми. Нужно было сосредоточить все усилия для того,чтобы надежно укрыть ее от пагубных ветров. Пророк предвидел, что враждебныйнатиск не прекратился и после возвращения пленников. В загадочномпророчестве о Гоге (38-39) Иезекииль изображает полчища богоборческих сил,которые обрушатся на Град Господень. Поэтому он сознавал, что надо быть вовсеоружии. Открывая перед Израилем картину будущего, Иезекииль требовал от негодействий. Хотя Сам Бог созидает Свой престол в сердце Града, но дело Егонеотделимо от человеческой воли. Перед лицом греха Он не пощадил нисобственного храма, ни народа, и духовное очищение Израиля является теперьусловием для того, чтобы был воздвигнут город, именуемый "Господь здесь". После 571 года мы больше уже ничего не слышим о Иезекииле. Вероятно, онвскоре умер. Но миссия его была к тому времени выполнена. Убедившись впрозорливости Иезекииля, люди знали теперь, что если он говорил о НовомИерусалиме, то по его слову и будет. Пророк вручил народу путеводный компас,начертал ему дорогу вперед. Лучшие сыны изгнания целиком приняли егопрограмму: омывшись от исторических грехов, вновь собраться на возрожденнойземле, воздвигнуть храм и готовиться к великому Дню.

X x x

Продолжателем дела пророка стало духовенство. Исторические книги Библииничего не говорят о деятельности священников в плену, но в Пятикнижии,наряду с северной и южной Священными Историями, можно проследить линиютретьей Священной Истории, которая сложилась в кругах духовенства (6). Стиль священнической Истории строг и сух, она придает большое значениеобычаям и обрядам, обрезанию и субботе. По всем признакам, она получила своюокончательную форму в изгнании, и над составлением ее трудились писцы изкруга Иезекииля. Они так же, как Ягвист и Элогист, не думали, что проповедуют нечтоновое; они сознавали себя лишь хранителями древнего Моисеева Предания. И этов значительной степени было справедливо. Но в какой мере их Торадействительно восходила к основателю израильской религии, точно установитьвряд ли возможно. Бесспорно одно: мы должны отклонить мнение библеистовпрошлого века, будто связь этой Торы с Моисеем просто измышлениедуховенства. В третьей Священной Истории содержатся отголоски глубокой древности,вплоть до мотивов домоисеева времени и ханаанских элементов. Часть Преданиябыла зафиксирована еще до плена, часть же передавалась изустно. Но сейчасдля нас важно не это, а сам подбор материалов, которым священники выражалисвое понимание Завета. Современный читатель Книги Левит - законодательной части Истории -будет изумлен той ролью, которую играют в ней пищевые запреты и ограничения.В них нетрудно узнать эхо первобытных табу и поверий, пришедших изнезапамятных времен (7). Но цель их воскрешения ясна: отделить Общину отязыческой среды даже в такой обыденной сфере, как трапеза. Все должно быть"освящено" у народа Божия. Эта временная мера, устраненная впоследствии Евангелием (Мф 15, 11),была в тот момент необходима для ограждения верных. Показательно, что длятех иудеев, которые остались вне христианства, законы относительно пищипродолжали играть действенную роль, сохраняя народ в рассеянии. Эту же задачу - сберечь "Остаток" - ставили перед собой и священники,составлявшие в плену обширные родословные книги. Целые страницы их Историизаполнены длинными генеалогическими перечнями имен, доходящими до первогочеловека. Они указывают на кровное братство племен и одновременно выделяютиз них группу людей, которой поручено принять Откровение. Строгая градация распространяется и на само духовенство. Отныне толькоиерусалимские священники имеют право приносить жертвы; все прочие левиты,как запятнавшие себя недостойным служением, получают лишь низшие должностипри храме (8). Обрезание, которое было распространенным обычаем на Востоке,приобретает особое значение, и происхождение его возводится к Аврааму. Еслиу язычников оно есть знак посвящения ложным богам, то у сынов Израиля оноуказывает на посвященность Ягве. Впоследствии, когда греко-римский мир, незнавший этого обряда, окружит иудеев, обрезание станет еще более важнымвероисповедным признаком. Идея Союза с Богом пронизывает всю священническую Историю, котораяделит Завет на три этапа: Ной, Авраам, Моисей. Очевидно, предстоит еще одна,последняя фаза, под которой подразумевается новый вечный Завет, предреченныйИеремией и Иезекиилем. Он будет ознаменован пришествием Славы в храм, гдеона воцарится навсегда. Слава Господня, подобная той, которую созерцал Иезекииль, постояннообнаруживает себя в истории Спасения: "И они обратились к пустыне, и вотСлава Ягве явилась в облаке" (Исх 16,10); "И покрыло облако скинию собрания,и Слава Ягве наполнила скинию" (Исх 40, 34). Скиния, походный шатер, вкотором стоял Ковчег, оказывается прообразом храма, и само устройство ее вописании священников приобретает храмовые черты. Она украшена золотом,серебром, дорогими тканями. Это должно служить указанием на то, что храм-нетолько Дом Божий в Иерусалиме, но и вообще место явления Славы Израилю. Самаскиния именуется "Мишкан" (от глагола "шакан"-обитать). Отсюда и позднейшееобозначение Славы в мистической литературе евреев - Шекина (9). Такимобразом, в центре священнической Истории - идея пребывания Бога с человеком,составляющая самую основу последних глав Книги Иезекииля. Но как в видении пророка вошедшая в Град Слава отгорожена от людей, таки в священнической Истории она "огонь поядающий", сам Моисей не смеетпереступить порога скинии, когда она наполнена светлым облаком Славы. Понятно поэтому, что единственной формой богообщения остается лишьжертвенная трапеза. Подробное описание ее в Книге Левит проникнутосакральной торжественностью. Впрочем, это не столько реальное участие Бога вобщинной трапезе, сколько свидетельство и призыв. Лишь на Тайной Вечеречаяние человека, стоявшего перед жертвенником, воистину осуществится. В писаниях священников даже древнейшие события служат напоминанием отаинстве схождения Бога к верным. Ноев ковчег, окруженный бурными волнамипотопа, своими очертаниями прообразует форму скинии и храма, символизируяОбщину среди языческого моря. Сама история мироздания связывается с обрядом:завершаясь субботой, она напоминает о дне, посвященном Творцу. Как мы уже знаем, история эта - очень древнего происхождения. Но то,что она записана была в Вавилоне, не случайно. Новогодний халдейскийпраздник Акиту сопровождался торжественными ритуалами и исполнением гимна оборьбе Мардука-творца с врагами. Эти церемонии должны были привлекать иудеевсвоей красочностью. В противовес им священники выдвинули текст Шестоднева,заимствовав его, вероятно, из древнего литургического цикла (10). Главная мысль поэмы о "шести днях творения" заключается в том, что Бог- Единственный Создатель Вселенной и что Он творит мир Своим всемогущимСловом. Здесь проходит водораздел, отделяющий библейскую веру от прочихрелигий, как бы близко они ни подходили к монотеизму. Итак, перед нами четко вырисовываются очертания священническойтрадиции: это - непостижимая святость Бога, святость Общины, принадлежащейЕму, и, наконец, культ как следствие того и другого, как знамение Завета. Христианство опознало в этом пламенном ожидании предчувствиеБоговоплощения. "И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мывидели Славу Его, Славу как Единородного от Отца" (Ин 1, 14). Замечательно, что глагол "обитало" в подлиннике Евангелия звучит"эскеносе", что значит "поставило себе шатер", скинию. Так перекликаетсядревний символ с тайной Бога, ставшего плотью.