ГЕНА: Это хорошо же, хорошо! Тысячи дорог! На какую-то все равно попадешь, промашки быть не может. Ни у тебя, Юлька, ни у меня, ни у Натки... Вот Игорю труднее — одну дорогу выбрал. Тут и промахнуться можно.
ИГОРЬ: Старичок! Без риска нет успеха!
ЮЛЯ: Даже если Игорь и промахнется... Тогда у него будет, как у нас, те же тысячи без одной дороги. Счастливый, как все. Он что-то не хочет такого счастья, и я не хочу! Хочу тоже рисковать!
СОКРАТ: Человек — забыли, фратеры,— создан для счастья, как птица для полета! Лети себе куда несет. (играет) Эх, по морям, морям, морям! Нынче здесь, а завтра — там... Вот так-то!
ИГОРЬ: Птица-то и против ветра летает, а ты не птица, ты пушинка от одуванчика.
ГЕНА: Пушинки-то с семечком. Куда ни упадем — корни пустим... И вы-рас-тем!
ЮЛЯ: На камни может семечко упасть.
НАТКА: Летать. Мыкаться. Лучше ждать.
ВЕРА: Тебе, Наточка, долго ждать не придется. Ты, как светлый фонарь, издалека видна, к тебе счастье само прилетит.
ЮЛЯ: Какие мы все разные!
СОКРАТ (играет): За что вы Ваньку-то Морозова? Ведь он ни в чем не виноват!.. Праздник у нас или панихида, фратеры?
ИГОРЬ: И то и другое, погребаем прошлое.
ВЕРА: Скоро разлетимся. Знали друг друга до донышка, сроднились — и вдруг...
ИГОРЬ: А до донышка ли мы знали друг друга?
ВЕРА: Ты что? Десять лет вместе — и не до донышка.
ИГОРЬ: Ты все знаешь, что я о тебе думаю?
ВЕРА: Неужели плохое? Обо мне? Ты что?
ИГОРЬ: А тебе не случалось обо мне плохо подумать?.. Десять же лет вместе.
ВЕРА: Не случалось. Я ни о ком плохо...
ИГОРЬ: Завидую твоей святости, мадонна. Генка, ты мне друг,— я всегда был хорош для тебя?
ГЕНА (прикинув): Не всегда.
ИГОРЬ: То-то и оно. В минуты жизни трудные чего не случается.
ГЕНА: В минуты трудные... А они были у нас?
ИГОРЬ: Верно! Даже трудных минут не было, а мысли бывали всякие.
ЮЛЯ: Ребята! Девочки!.. Я очень, очень хочу знать... Я чувствовала, что вы все меня... Да, не любили в классе... Говорите прямо, прошу. И не надо жалеть и не стесняйтесь.
Пауза
ГЕНА: А что, друзья мы или нет? Давайте расстанемся, чтоб ничего не было скрытого.
ИГОРЬ: Не выйдет.
ГЕНА: Не выйдет, не додружили до откровенности?
ИГОРЬ: А если откровенность не понравится?..
ГЕНА: Ну, тогда грош цена нашей дружбе.
НАТКА (ГЕНКЕ): Я, может, не захочу говорить, что думаю. Например, о тебе.
ГЕНА: Что же, неволить нельзя.
ЮЛЯ: Кто не захочет говорить, тот должен встать и уйти!
ГЕНА: Об ушедших говорить не станем. Только в лицо!
СОКРАТ: А мне лично до лампочки, капайте на меня, умывайте, только на зуб не пробуйте. Пи-ре-жи-ву!
ЮЛЯ: Мне не до лампочки!
ИГОРЬ: Мне, пожалуй, тоже.
ВЕРА: И мне...
ГЕНА: А я переживу и прощу, если скажете обо мне плохое.
ИГОРЬ: Прощать придется всем.
НАТКА: Я остаюсь.
ГЕНА: Будешь говорить все до донышка и открытым текстом.
НАТКА: Не учи меня, Геночка, как жить.
ГЕНА: С кого начнем? Кого первого на суд?
ЮЛЯ: С меня!
ИГОРЬ: Давайте с Веры. Ты, Верка, паинька, с тебя легче взять разгон.
ВЕРА: Ой, я боюсь первой!
ГЕНА: Можно с меня.
СОКРАТ: Фратеры! Мы же собрание открываем. Надоели и в школе собрания! (поет)
Эх, дайте собакам мяса,
Авось они подерутся!
Дайте похмельным кваса,
Авось они перебьются!
ГЕНА: Заткнись!.. Ничего не таить, ребята! Всем нараспашку!
СОКРАТ: Собрание же, фратеры, с персональными делами! Это надолго! Вся ночь без веселья!
ГЕНА (вставая перед скамьей): Господа присяжные заседатели, прошу занять свои места!
Молчание. Все выжидающе смотрят на ИГОРЯ.