Сравнение свойств документа и книги

Свойства, характерные для Документа IV, также являются свойствами Книги, что отмечалось рядом исследователей.

О знаковости как свойстве книги писали еще в 20-е годы XX в., но понимали ее по-разному. Михаил Николаевич Куфа-ев понимал Книгу "как вместилище всякой мысли и слова, облеченных в видимый знак", или "вместилище мысли и слова человека, взятых в их единстве и выраженных видимыми знаками"². При этом в объем понятия Книга включались не только издания словесных произведений, но и "книга с иллюстрациями", и нотные издания, и "фонографические валики и граммофонные пластинки".

Интерес к знаковой природе книги значительно возрос в связи с оживлением семиотических исследований. Семиотикой назвали науку о разных системах знаков, используемых для передачи информации. Семиотический подход стал широко применяться в исследованиях языка и словесных произведений, особенно художественных.

Новым проявлением семиотического подхода к Книге стало ее рассмотрение в целом как знаковой системы. Такой целостный взгляд на книгу как систему, организующую передачу сообщения в коммуникационном процессе, возник еще раньше¹. А в 70-е годы XX в. появилось определение книги как "знаковой системы, в которой для обмена семантической информацией между двумя другими материальными системами, например автором и реально существующим миром или автором и читателем, используется совокупность визуально воспринимаемых шрифтовых знаков или графических изображений"². Несмотря на данное здесь определение книги в целом как знаковой системы, Е.Л. Немировский считал необходимым отметить еще и специфику знаков, которыми фиксируется сообщение в книге. Не совсем точным представляется указание на обмен информацией "между двумя другими материальными системами", в то время как подразумевался обмен информацией только между людьми, то есть социальная коммуникация.

Разные аспекты семиотической природы книги стали предметом анализа Теодора Зберского, который рассмотрел не только знаковую специфику словесного и иконического сообщений, но и семиотические особенности научных и эстетических (художественных) сообщений, и в целом рассматривал книгу как "вещь-сообщение", в которой семиотический характер приобретает любой элемент, вплоть до шрифтового и цветового оформления¹.

Таким образом, знаковость (семиотичность) свойственна Книге не только в той же мере, что и любому Документу IV, но и в большей степени,

потому что сама книга как вещь, материальный предмет, выполняет функцию знака, что аналогично знаковости Документа III.

Свойство семантичности должно быть присуще Книге постольку, поскольку мы признаем ее знаковость. Семантика — это раздел семиотики, изучающий знаковые системы как средство выражения содержания. Воспринимаемая человеком социальная информация является семантической, потому что она выражает определенное содержание. При таком понимании достаточно назвать основную функцию книги (социально-коммуникационно-информационную), или ее свойство знаковости, — и будет ясно, что переданная книгой информация является семантической.

Однако, как уже было сказано, существует и другое понимание семантической информации, когда к ней относят лишь информацию, полученную из словесных (языковых) знаков. Тогда вопрос о семантичности Книги переходит в иную плоскость: может ли информация, зафиксированная книгой, передаваться знаками, отличающимися от словесных. С одной стороны, это продолжение известного спора, в котором, как мы уже го­ворили, существуют разные точки зрения на возможность считать изображение способом передачи семантической информации. С другой стороны, это вопрос о том, могут ли быть отнесены к Книге аудиальные, аудиовизуальные и машиночитаемые документы.

Отметим, что при сравнении Книги с аудиальными и аудио­визуальными средствами передачи информации не всегда учитывалась возможность передачи информации последними как в недокументированной, так и в документированной форме. Поэтому много аргументов, доказывавших противоположность Книги аудиальным и аудиовизуальным средствам, касались не документов, передающих информацию в аудиальной или аудиовизуальной форме, а передачи информации средствами радио и телевидения, или восприятия информации во время киносеанса. Например, М.Ф. Яновский писал: "Читающий всегда имеет возможность вернуться к

прочитанному... Слушающий лишен этой возможности... Слуховой характер ощущений обуславливает их текучесть. Различие между словом произне­сенным и словом, запечатленным в форме книги, различие, вытекающее из летучести, невозвратимости первого и устойчивости второго, настолько велико, что ни в коем случае не позволяет говорить о радиопередаче как одной из форм книги"¹. Здесь четко указано на то, что отличает книгу: фиксирование информации и, благодаря этому, возможность обратиться к содержанию книги в любой момент, вернуться к тому, что было воспринято раньше. Но это — отличие любого документа от недокументальных каналов передачи информации. И оно не зависит от способа восприятия информации (слухового или зрительного) и от знаковых средств передачи информации.

Марцин Червинский, рассматривая отличие книги от современных аудиовизуальных средств коммуникации, также указывал на то, что "... ни радиопередача, ни телепрограмма, ни киносеанс не являются постоянными и относительно неизменными объектами....Каждая программа, сеанс или передача — протекающее во времени событие... Книга же — материальный, твердый, долговечный и удобный для хранения предмет. По своей физической природе книги — "консервы", иначе говоря, кладовые духовных ресурсов..."² Однако тут же он заметил, что "кинопленка аналогична книге, а кино- или телепроекция соответствует чтению", и единственное, что не позволяет приравнять их к книге, это "способ функционирования", а именно их наличие в единственных экземплярах в информационных центрах или ведомственных архивах и, по этой причине, малодоступность для потребителей. Последовавшее в наше время техническое усовершенствование материальных носителей и условий использования аудиовизуальных документов (прослушивания и просмотра) приближает их к характеристике книги, о чем свидетельствует включение аудиальных и ви­деозаписей в одно издание со словесным текстом.

Более существенны аргументы М. Червинского, указывающие на специфику книги как средства передачи логической (словесной) информации, в отличие от "образных средств информации". "Произведения несловесной культуры", а особенно "сфера зрительной информации", обвиняются в том, что их потребителям угрожает "умственное обнищание". Однако тут же автор находит и контраргументы: "Несловесное искусство никогда не посягало на роль слова, ибо люди понимали, что его назначение в том и состоит, чтобы выразить неподвластное слову"¹.

Использование разных знаковых систем в книге способно обогатить ее содержание, предоставить ему новые возможности. А слово в книге останется там, где оно необходимо, в том числе как сопровождение изографической, аудиальной или аудиовизуальной информации, как и в любых документах.

Традиционная трактовка Книги ограничивает ее "произведениями письменности и печати". В частности, И.Е. Баренбаум утверждал, что книга неразрывно связана со знаковой системой письма, идеографической или алфавитной². Е.Л. Немировский, определяя Книгу как знаковую систему, ее основным признаком назвал "совокупность визуально воспринимаемых шрифтовых знаков или графических изображений, воспроизведенных на листовом материале от руки или полиграфическим способом"³. Арон Яковлевич Черняк писал: "Из каких бы материалов ни была создана книга, какую бы форму и пространственно-конструктивную структуру она бы ни имела, всегда и везде способ передачи информации, содержащейся в книге, один и тот же — письмо, печать"¹. Заметим, что А.Я. Черняк здесь характеризовал письмо и печать не с их знаковой стороны, а с чисто технической: "слой чернил, краски, способ и процесс начертания знаков". Следовательно, он воздержался от определения знаковой природы книги. Если же принять предложенное им понимание письма и печати "как материальной субстанции", то оно обязательно приведет к ограничению

материальной формы книги, то есть качеств материального носителя информации и его конструкции.

Машиночитаемая запись информации так же не относится к Книге в ее традиционном понимании. И.Е. Баренбаум специально подчеркивал, что "электронные и иные средства информации и коммуникации — уже не книга", даже в том случае, если они "способны выдавать на конечном этапе информацию в текстовом читаемом виде", не говоря уже об информации собственно изобразительной, аудиальной или аудиовизуальной². Определенный компромисс предложил Борис Иосифович Кос-сов: "Микрофильмы, микрофиши, дискеты и диски с записанным на них текстом мы считаем книгами..."³

Итак, знаковость и семантичность являются свойствами книги так же, как и свойствами документа, а вербалыго-пись-менный способ выражения информации считается для Книги еще более обязательным, чем для Документа вообще, если не единственно возможным.

Такое свойство, как отражение (запечатлепие) мыслительной деятельности человека, безусловно, присуще книге, что отмечалось многими ее исследователями. Было замечено также, что в книге запечатлеваются и передаются не только мысли (знания), но и чувства, эмоции, воля и т. д., или "известный комплекс идей"¹. В этом плане стоит вспомнить высказывание М.Н. Куфаева о том, что "книга — продукт человеческой психики и природа ее психическая". Им же было замечено, что "в природе книги два начала: индивидуальное и социальное... Индивидуальное, материализуясь, становится социальным и материальным..."² Современные исследователи развили и углубили подобную трактовку содержания книги.

Диалектика индивидуального и общественного сознания, отражающегося в книге, проявляется еще и в том, что любое произведение индивидуального сознания является продуктом общественного сознания, всей многовековой его истории, его функционирования в обществе в форме

идей, взглядов, представлений, усвоенных человеком в процессе воспитания и образования, участия в общественной практической деятельности и т. д. Не последнее место занимают в этом перечне и идеи, мысли, знания, усвоенные будущим автором книги из других книг. Опубликованное произведение, в свою очередь, поступает в общественное сознание, становится непременной его составляющей.

Все вышеизложенное позволяет рассматривать содержание книг не только как воплощение мыслей отдельных людей, но и как продукт общественного сознания, идейной (духовной) жизни общества, форму существования (сохранения, распространения и развития) идеологии, а также общественного сознания в целом (науки, искусства, политики, права, морали, религии, философии).

Является ли при этом книга "отражением объективной действительности"? Безусловно, да, потому что и общественное сознание в целом, и индивидуальное сознание формируются как результат отражения объективной действительности. Книга, фиксируя в материальной форме произведения индивидуального сознания — продукты общественного сознания, тоже является отражением объективной действительности, но не непосредственным, а опосредованным через сознание. Следовательно, отражение объективной действительности также является свойством книги, как и любого документа.

Свойство дискретности присуще Книге так же, как и Документу, во всех отмеченных выше аспектах. Вместе с тем, книге свойственно стремление к интеграции, объединению, непрерывности. Оно сказывается уже в материальной форме книги, которая, как правило, является совокупностью соединенных тем или иным способом материальных объектов, на (в) которых зафиксирована запись. Некоторые авторы даже в определении книги указывали на "соединение листов" как один из признаков книги. С момента появления полиграфической промышленности существует

также стремление к объединению издаваемых книг в серии. Это объединение может осуществляться по признакам содержания, авторства, читательского и целевого назначения и другим, причем между книгами одной серии об­разуется сходство или единство, и по другим признакам (материальной формы, художественного оформления и т. п.). Еще более выражено стремление к единству в такой форме книги, как периодические и продолжающиеся издания, которые можно определить как единство прерывного и непрерывного. Не случайно журналом или газетой мы называем и номер (выпуск), который отдельно вышел, и совокупность всех номеров.

Стремление к интеграции и непрерывности проявляется и в содержании книг. Они не только внешне совмещают произведения разных авторов, но и в содержании отдельных произведений выполняют функцию интеграции и организации имеющегося знания, что в наибольшей степени характерно, например, для учебников, хрестоматий, справочников, энцик­лопедий. Такую же интеграцию наблюдаем и в научной книге, одним из обязательных требований к которой является учет мыслей, идей, взглядов предшественников, причем не только в содержании основного текста работы, но и в форме точных ссылок на предыдущие работы.

Хорошо сказал об этом М.Ф. Яновский: "Если можно говорить о рождении книги, то отцами каждой из них следует признать множество других книг". Таким образом, при всей индивидуальности и обособленности авторского труда, создается впечатление, что все авторы, в конечном итоге, пишут одну большую, огромную "книгу", состоящую из многих отдельных и весьма разнообразных произведений.

Сохранение как содержания, так и материальной формы книги при ее потреблении — такая же обязательная черта книги, как и документа вообще. Мы не будем здесь касаться вопросов старения информации, заложенной в научной книге (хотя и это старение, особенно в области общественных наук,

относительное, и очень часто новым представляется "хорошо забытое старое").

Одно из свойств документа заключается в том, что любой документ можно охарактеризовать по формуле характеристики коммуникационного сообщения. Соответствие формуле характеристики коммуникационного сообщения (так называемой формуле Лассуелла: "Who says, what, in which channel, to whom, with what effect") также вполне присуще книге. На вопросы, которые содержатся в этой формуле, отвечает, как правило, издательское оформление книги (титульный лист, содержание, обложка, выходные сведения в издательской продукции). На эти же вопросы отвечает библиографическая характеристика книги, очень коротко — библиографическое описание, более обстоятельно — аннотация, реферат, рецензия. Для ответа на последний вопрос — "с каким эффектом осу­ществлена социальная коммуникация?" — проводятся исследования чтения и читательской аудитории, разрабатываются специальные научные дисциплины — психология и социология чтения, читателеведение.

Такое свойство, как деятельностный характер, определяющее документ как результат деятельности его творцов, так же присуще книге, как и любому документу.

Следовательно, все функции и свойства, присущие Документу IV, характерны и для Книги. Это значит, что в определении Книги можно с полным основанием говорить: "Книга — это Документ IV...", вместо того, чтобы перечислять функции и свойства, присущие как Книге, так и Документу. И не следует искать особых (не свойственных Документу IV) отличий Книги от недокументальных средств коммуникации, потому что они обусловлены самой природой документального канала передачи информации. Вполне понятны также отличия определения Книги (как и Документа IV) от других значений Документа.