Глава 31

Чейдинхол показался впереди только к вечеру следующего дня. Габриель уже успел забыть, что путь пешком занимает куда больше времени, чем быстрая рысь на лошади. Поэтому в город он вошел уже с закатом. Конечно, первым делом он решил зайти к Элис, он знал, что она его точно не выгонит, но он все еще продолжал бояться, что она может пострадать из-за него. Ярость уже третью ночь не возвращалась, и это немного начинало успокаивать. Сегодня Рэл даже позволил себе на пару часов прикрыть глаза, но очередной кошмар так и не дал ему выспаться.

Он много думал по поводу этого клинка. И переживал за Нериэль. Если девчонка попадется Матье, то вряд ли вернется в Гильдию живой. А если проболтается о том, кто заказчик, то и Габриель отправится следом за ней в Обливион. Вообще она произвела на него сильное впечатление. Он никак не думал, что она и окажется такой талантливой воровкой. Может, это и впрямь ее призвание или то, что называют судьбой. В любом случае он был рад за нее. И за Джейра, который, если судить по его довольному лицу, еще ни разу не пожалел о том, что взял себе нового протеже. Теперь Габриель был уверен, что эта босмерка не подведет старого вора. Он хороший учитель, а она очень старательная ученица.

Габриель поймал себя на мысли, что не расстроится, если клинка у Матье не окажется. Более того, он будет этому рад. Ему до сих пор было трудно принять тот факт, что этот человек, который за несколько лет успел стать родным, когда-то убил его отца. Но если это окажется правдой, то Рэл самолично повесит его на собственных кишках или придумает казнь похуже. И почему-то казалось, что Матье причастен ко всему этому. Как и Дафна, которая с каждым днем поражает количеством скрываемых тайн.

Дом Элис вырос перед Рэлом неожиданно и резко из-за того, что парень всю дорогу был загружен собственными мыслями и не замечал ничего и никого вокруг. Он даже не заметил, как перешел через мост и оказался в восточной части города. Ему пришлось некоторое время постоять у двери, чтобы, наконец, решиться поднять кулак и постучать. Он уже и не помнил, когда успел стать таким робким и скованным. Элис меняла его, это понимал он сам. Те, в кого ты влюбляешься, всегда меняют тебя. Поэтому очень важно понимать это. Взять, к примеру, Дафну. Рэл был более чем уверен, что до встречи с Матье она была совсем другой.

Он постучал. И эльфийка открыла сразу же, ее красивое лицо показалось в дверном проеме, когда она неуверенно потянула ручку на себя. Затем Габриель поймал в ее больших глазах всеобъемлющий ужас. Ему стало не по себе от этого взгляда.

- О, Мара… - тихо прошептала она, впуская его в дом. – Габриель…

Следом за ужасом в ее кристальный взор прокралось непонимание и осуждение. Она стояла перед Габриелем все в том же простом длинном платье с широкой синей лентой на талии, такая стройная, красивая, хрупкая, женственная, нежная, внимательная, строгая… Ему показалось, что он даже перестал дышать, пока смотрел в ее бездонные глаза. Раньше не он не видел в ней всего того, что видит сейчас. Она была… божественна.

Габриель не мог оторвать взгляда. Он любовался тем, как она забавно сводит вместе тонкие светлые брови и огромными глазами смотрит на него. Как ее нежная рука убирает за острое ушко прядь белоснежных волос, как расправляются хрупкие плечи, как бледные губы шепчут что-то, как этот голос звенит совсем рядом. Он не понимал ее слов. Сейчас ему были не важны все эти лишние речи.

- Габриель… - уже строже повторила она, заставляя его прийти в себя. – Ты меня не слушал?

- Прости, - только и удалось вымолвить ему.

- Пойдем, - она сжала его ладонь.

Сколько всего можно было уловить в этом прикосновении! Даже в тот раз, когда Лис его поцеловала, Габриель не почувствовал ничего, кроме непонимания. А сейчас он чувствовал все, что она вкладывала в каждое свое движение и каждое слово. Его будто пронзило электричеством, расползающимся по всему телу. И ему показалось, что его сердце снова забилось после долгого сна.

- Отец сказал мне, что что-то случилось, но я даже не думала, что… - она не договорила.

Сейчас она привела его в другое помещение, на втором этаже, светлое и просторное. Наверное, это была ее комната. Габриель мысленно ее поблагодарил. Его психика бы точно не выдержала, если бы он еще раз побывал там, где ему пришлось встретиться с Яростью. Элис не отрывала от него взгляда. Она всегда смотрела так особенно, словно проникала взглядом в душу и читала все, о чем Габриель думает. Так же как и в тот раз, когда они впервые встретились в часовне. Только сейчас Рэл успел влюбиться в этот взгляд.

- Так что же с тобой случилось?

- Прости, Лис, но этого я уже не могу тебе сказать.

Она кивнула, не став настаивать. Потом опять спросила:

- Почему ты не остался в тот раз?

- Мне нужно было уйти.

- Сейчас останешься? – он неуверенно кивнул. – Хорошо. Я принесу тебе воду и чистую одежду. А потом приготовлю ужин.

С этими словами она ушла, оставив его одного. Как понял Габриель, отца дома не было, да и Элис, кажется, не собиралась уходить в храм, как обычно после заката. Он не стал ее об этом спрашивать.

Уже через некоторое время они сидели за одним столом друг напротив друга и молчали. Элис почему-то скромно улыбалась. И сейчас Габриель понял, что, наверное, впервые в жизни не беспокоится ни о чем. Ему было так спокойно и тепло, что хотелось остаться здесь навечно. Элис обладала каким-то невероятным уютом, и рядом с ней из души исчезало все злое и тяжелое, оставались только счастье и любовь.

Габриель и не знал, что способен так искренне любить.

- Я попросила отца остаться сегодня в храме вместо меня, - сама сказала она, когда они вновь поднялись на второй этаж. – Я не хочу, чтобы сегодня ты был один.

- Почему? – довольно глупо спросил он.

- Я беспокоюсь.

- Почему?

Он знал, что она его любит его. И ему с трудом удавалось в это поверить. Он чувствовал себя за это виноватым, потому что такой, как он, ей не пара. Они такие разные с ним. И эти глупые детские мысли упрямо не хотели уходить из головы, как бы Габриель их не гнал.

- Потому что я люблю тебя?

Это был вопрос. Именно вопрос, и это Габриеля почему-то позабавило. Но она говорила как всегда искренне и честно, и, наверное, именно поэтому, он не смог сдержать себя. Он впился в ее губы поцелуем, глубоким, сильным, требующим, таким желанным для него и таким неожиданным для нее. Он целовал ее долго, наслаждаясь, стремясь почувствовать ее вкус, понять ее мысли, уловить ее сердцебиение. Она напряглась под его руками, ей было непривычно и больно, но она терпела, а потом, кажется, ей это даже понравилось. Рэл скользнул ладонями по ее талии за спину, развязал синий бант, обнял плечи, спуская с нее платье. Он так хотел завладеть этой девушкой, что уже не мог контролировать себя.

Она вдруг отстранилась от него, оттолкнув.

- Габриель…

- Ситис, прости меня, - он отвернулся, только сейчас понимая, что натворил. Его дыхание было тяжелым и частым, а в груди снова кололась едкая боль от чувства вины. Ему показалось, что они стояли так, не смотря друг на друга и не говоря ни слова, целую вечность.

Потом ее руки обняли его со спины, и он почувствовал тепло ее тела, прижавшегося так близко, что разум вновь начало туманить неистовое желание взять ее здесь и прямо сейчас. Потом он услышал, как прошелестело платье, падая на пол.

- Лис, не надо…

- Открой свое сердце благим тайнам искусства и любви, - шепотом процитировала она седьмую заповедь, и Рэл был готов поклясться, что она в это время улыбнулась. - Ищи радость и вдохновение в мистериях любви…

Потом он обернулся к ней, прильнул губами к обнаженному телу, и уже совершенно ничего не соображал, одурманенный ее нетронутой красотой.

***

Он открыл глаза уже утром, и сознался сам себе, что это была лучшая ночь в его поганой жизни. Элис лежала рядом, прижавшись к нему, и он нисколько не пожалел о том, что сделал. Все девушки, которые у него были до нее, не могли ему дать того, что ему дала эта эльфийка. Она подарила ему ту любовь, которой он еще не знал. Самую чистую и настоящую.

Он запутал пальцы в ее длинных волосах, и она улыбнулась. Значит, уже не спала.

- Обливион, как же я люблю тебя, Лис, - для самого себя сказал он, вновь прикрывая глаза.

Она усмехнулась, приподнимаясь на локте:

- Пообещай мне, что сегодня ты никуда не уйдешь.

Он поцеловал ее:

- Не уйду.

Так и было. Он провел у нее целый день, помогая по дому и выслушивая ее самые разные рассказы. Тениэрисс пришел только к обеду и, кажется, был рад видеть Габриеля в более или менее нормальном состоянии. Но через несколько часов он вновь ушел, сказав, что у него еще остались дела. Габриель ценил то, что в этой семье ему доверяют. Очень важно иметь тех, кого можно уверенно назвать своими друзьями, зная, что они никогда не предадут и не отвернутся в трудную минуту.

Вечером Габриель все же вновь стал думать о Братстве. Он начал еще сильнее переживать за Нериэль и жалеть, что девочку отправили на такое сложное задание. А потом его мысли остановились на Матье. Уведомитель просил его проникнуть в Фаррагут, когда Люсьена не будет, и обыскать этот форт. Габриелю стало интересно, что из этого может выйти, поэтому в голову закралась безумная мысль, что нужно выполнить «просьбу» Матье. Если он предатель, то Рэл хотел узнать, что он задумал и как решил подставить Лашанса. А если в форте ничего интересного не найдется, то это даст еще один повод для размышлений: для чего вообще все это было нужно. И, конечно, тогда придется надеяться на малышку Нериэль.

Фаррагут предстал во всем своем разрушенном величии в полдень следующего дня. Рэл пообещал Элис вернуться вечером, сказав, что у него еще есть дела, и, собрав самые необходимые вещи, ушел по дороге на восток, к резиденции Лашанса. С замком на входном люке пришлось повозиться довольно долго и даже сломать пару отмычек. Габриель никогда не был мастером в области взлома, но кое в чем разбирался и мог с уверенностью утверждать, что Люсьен очень хорошо защитил свое убежище.

Спустившись по пеньковой лестнице, Рэл взглядом осмотрел первую комнату. Стеллаж с книгами, круглый столик, два удобных кресла с правой стороны; слева что-то вроде алхимической лаборатории, письменный стол с многочисленными заметками и какие-то бочки и ящики. Действовать нужно было быстро. Пускай времени было предостаточно, Габриелю все равно не хотелось здесь задерживаться. Первым делом он подошел к рабочему столу Люсьена, беглым взглядом осматривая записи на старом пергаменте и книги, исписанные тонким резким почерком. Попадались в основном контракты, рецепты каких-то ядов, письма и прочие невзрачные заметки. В выдвижных ящиках Рэл тоже не нашел ничего, кроме канцелярских принадлежностей.

Осматривая комнату, Габриель старался запоминать, что как стоит, и возвращать все на свои места. Люсьен человек очень внимательный и заметит любое изменение, а этого нельзя было допускать. Полки, на которых лежала пыль, Рэл и вовсе старался не трогать. Глупость, может быть, но осторожность еще никогда не бывала излишней. Так же из его головы все не уходила мысль о Темных Стражах, наткнуться на которых очень не хотелось, потому что их встреча обязательно обернется сражением.

Габриель не подозревал Люсьена в предательстве. Он всего лишь хотел узнать, для чего Матье послал его сюда. Ему удалось подбросить Люсьену что-то, что было бы уликой против него? Или ему нужно было, чтобы Габриель поссорился со своим Уведомителем, когда тот бы поймал его с поличным? А может, Матье просто хотел, отвлечь Рэла на время, чтобы парень, так сказать, не путался под ногами? Но еще оставался тот вариант, что Матье вообще ни при чем и, точно как и Рэл, хочет найти предателя.

Но в последнее Габриелю верилось с трудом.

Коридор привел к перекрестку, который Габриель помнил, когда Люсьен вел его в комнату, где была Мэри. Правое ответвление шло как раз туда, поэтому, решив оставить ту комнату напоследок, Рэл свернул налево. Он прокрался еще недолго и наткнулся на две двери в стене, но выбирать, в какую из них зайти, не стал, потому что впереди послышался знакомый скрежет стали о камень. Это был Страж. Стараясь не поддаваться панике, Рэл скрылся за первой дверью и попытался вглядеться в царящий тут мрак. Пришлось потратить силы на заклинание, потому что помещение оказалось настолько темным, что первое время приходилось стоять у двери, боясь сделать шаг в неизвестность. И только когда слабо горящий огонек засиял над головой, Габриель осмелился двинуться вперед.

Здесь стояла такая тишина, что слышалось собственное дыхание, и в висках нещадно стучала кровь. Страж за дверью уже прошел мимо, и это немного успокоило. Помещение было странным. До жути холодным, темным и безжизненным, это сначала натолкнуло на мысль о том, что Габриель попал в заброшенную часть форта. Но здесь не было ни пыли, ни паутин на стенах, а значит, Люсьен часто ходит по этому коридору. Рэл ступал осторожно, потому что какое-то внутреннее чувство кричало о затаившейся здесь опасности.

Впереди блеснул металл, заставив настороженно вжаться в стену и погасить свой магический фонарь. Однако после нескольких мучительных минут выжидания Габриель понял, что это всего лишь висящая на стене цепь, которая уже местами поржавела от времени и засохшей крови. Рэл подошел ближе. Эта цепь предназначалась для пленников, которых, похоже, Люсьен долго и с удовольствием пытал. Чуть дальше, в квадратной комнате, куда привел этот коридор, находилось несколько клетей почти в человеческий рост, а так же стояли широкие деревянные столы с самыми разнообразными орудиями пыток, некоторые из которых Габриель вообще видел впервые. Здесь лежало несколько обоюдоострых кинжалов, ножи самых разных форм, среди которых Рэл заметил оружие с повышенной линией обуха, что заставило мысленно содрогнуться, представив, что Люсьен делает со своими жертвами. Последним на столе стоял небольшой сундучок с целым складом тычковых ножей самых разных размеров и форм.

Второй стол был полностью завален пилами и клещами. Габриель не стал рассматривать все это и прошел дальше. У противоположной стены, там, где находились клети, стояла дыба и утыканное шипами деревянное кресло допроса. Лашанс начинал пугать Рэла. Не хотел бы Габриель оказаться на месте тех, кто однажды перешел ему дорогу.

Комната пыток заканчивалась узкой дверью, в которую Габриелю отчего-то не хотелось заходить. Но он все-таки, собрав свою волю в кулак, достал сверток с отмычками и снял железный замок, слегка толкнув дверь вперед. Она жалобно скрипнула петлями и привела Габриеля в оружейную. Мечи, которые он видел здесь, сразу же заставили забыть об ужасах в комнате пыток. Здесь было, казалось, все. Даже стена Тавэла не могла сравниться с этой коллекцией.

Рэл медленно прошел мимо стелы с эльфийским оружием, за которым шла точно такая же с эбонитовым, стеклянным, даэдрическим. Затем осмотрел стальные клинки, количество которых было просто невообразимым. В центре стоял длинный каменный пьедестал, на котором находились, наверное, жемчужины коллекции. Здесь разместились акавирские катаны, танто, нодати и прочее оружие, о которых раньше Рэлу приходилось только слышать.

Он завороженно затаил дыхание, понимая, что отсюда нужно уходить, но не находя в себе сил оторваться от созерцания этого сокровища. Собранная здесь коллекция была невероятна. Габриелю никогда раньше не доводилось видеть столько оружия, собранного в одном месте. Его взгляд привлекла закрытая шкатулка, расписанная твердой умелой рукой мастера, и он из-за своего врожденного любопытства не удержался от того, чтобы поднять крышку.

На черном бархате лежал кинжал с пламенеющим лезвием, точно как уменьшенный в несколько раз фламберг, но заинтересовала Рэла отнюдь не форма. Он заметил небольшой рычажок на гарде и осторожно взял оружие в руку. Змеевидное лезвие послушно раскрылось по его приказу, словно пресмыкающееся разинуло свою пасть, показав острый язык-стилет, спрятанный внутри. Рука Рэла предательски затряслась, когда он заметил, что острие у внутреннего стилета отсутствует. Значит, это не четырехгранный клинок, а искусно заточенный пламенеющий раскрывающийся кинжал. И хранится он у Люсьена.

Вот тебе и раз.

Габриель ожидал всего, что угодно, но только не этого. Он пришел сюда за ответами, но запутался еще больше. Этот нож подбросил Матье, или он все-таки принадлежит и принадлежал всегда Люсену?

Забрав шкатулку с оружием, Габриель быстро двинулся к выходу, миновав пыточную и выйдя в тот коридор, где наткнулся на Стража. Сейчас здесь никого не было, и бретонец быстро проскочил в первую комнату, стремясь как можно скорее покинуть этот злосчастный форт. Почему-то отсюда хотелось бежать без оглядки и никогда не возвращаться. Дело начинало закручиваться еще больше. Теперь Габриель совершенно не знал, как ему поступать дальше.

Когда он поднялся на поверхность, было уже темно. Он и не думал, что потратил столько времени на Фаррагут, ему казалось, он был там не больше часа. Странное все-таки это место. Рэл повесил замок на люк и быстрым шагом направился в город, сжимая шкатулку в руках. За своими мыслями он не заметил, как кто-то вышел из-за деревьев и легко коснулся его плеча.

- Габриель, это я, - успокаивающе проговорила Дафна, когда он уже потянулся за кинжалом.

Дафна.

Вот тебе и два.

- Что ты здесь делаешь?

- Хочу поговорить с тобой, - она скинула свой капюшон и ее взгляд упал на шкатулку в его руках: - Откуда это?

- Неважно, - Габриелю не понравился ее голос. – Ты раньше уже видела эту вещь?

- Нет, - сразу же ответила она. – Не видела.

Рэл не поверил ей. Если бы она видела эту вещь впервые, то спросила бы «что это?», а не «откуда это?». Чародейка выглядела уставшей и какой-то растрепанной, что было совсем на нее не похоже. Впрочем, в последнее время она вообще вела себя очень странно, и Габриель не стал удивляться ее внешнему виду.

- О чем ты хотела поговорить?

- Прогуляемся? – предложила она и первой пошла куда-то в лес, параллельно городской стене. – Я все думала о нашем последнем разговоре.

Габриель невольно напрягся:

- И что надумала?

- Что ты, сожри тебя даэдрот, прав!

Они шли по низкой лесной траве, которая казалась черной в вечернем сумраке. Над головами пели листья стройных деревьев, через которые можно было заметить зажигающиеся, словно восточные воздушные фонарики, звезды и медленно карабкающиеся на небо луны. Совсем рядом кричала ночная птица, наверное, недовольная тем, что люди так близко подошли к ее гнезду. Дафну, кажется, это нервировало еще больше. Рэл знал, что чародейка совершенно не умеет признавать свои ошибки или извиняться перед кем-то, поэтому его очень насторожил тот факт, что она приехала сюда из Анвила, с другого конца провинции, только ради того, чтобы сказать Рэлу, что он прав.

- В тот раз ты проник в мой подвал не ради вина, так ведь? – язвительно спросила она, блеснув во мраке красными глазами.

- Я не мог пройти мимо прекрасной коллекции.

- Зачем тебе все это, Габриель?

- Я искал убежище отца, - он решил говорить ей правду. – Нашел. Разграбленным и сожженным.

- Ты был в той канализации?

- Был. Это оттуда, кстати, - он наклонил шею, показав ей почти заживший укус.

Она пренебрежительно фыркнула и улыбнулась, обнажив клыки:

- Если захочешь обратиться, скажи мне. “Канализационные” вампиры могут переносить болезни.

- Я запомню это. Так о чем нам с тобой стоит говорить?

Она вздохнула и уселась на землю, прислонившись спиной к стволу дерева:

- Меня очень задело то, что я для тебя совсем ничего не значу, - Габриель, удивившись этому, сел напротив. – Но я вспомнила слова твоего отца, который всегда повторял, что причину, в первую очередь, нужно искать в самом себе, а потом уже винить остальных. И я задумалась. Я знаю, почему ты мне не доверяешь. Я сама в этом виновата. Просто… мне кажется, что понять меня может только Матье, и поэтому так вела себя с тобой. До меня никак не дойдет, что ты уже взрослый парень, в конце концов…

- Что ты имеешь в виду под тем, что понять тебя может только Матье?

- Габриель, я… я не могу переносить смерть близких людей, так как это удается тебе. Мне иногда кажется, что ты бездушная скотина, потому что, потеряв отца, мать, Темных Братьев и Сестер, ты продолжаешь жить, а не просто существовать, как… я.

Рэл с трудом мог выслушивать такие слова. Сам тот факт, что Дафна говорит ему это, был невероятным, и он в который раз задумался над тем, что никогда не относился к ней как к человеку, никогда не пытался понять, что у нее на душе. И лишь недавно он начал себя за это винить. Потому что у Дафны и впрямь очень тяжелая жизнь, которую она уже не может терпеть.

- Я вот тебе это все говорю и знаю, что тебе это ни к какому Обливиону не надо.

- Ошибаешься, - укоризненно ответил он, столкнувшись с ней взглядом. Она выглядела уставшей и потерянной.

- Разве?

- Разве. Неужели ты и впрямь думаешь, что безразлична мне? – она промолчала. – Так почему именно Матье?

- Потому что он знает, каково это – терять любимых людей. И этим мы с ним похожи. Мы не можем продолжать жить после этого.

- Ты сейчас говоришь об Элиэре? – надавил на больное Рэл, понимая, что сейчас Дафна расскажет ему обо всем.

- И о нем тоже. Но смерть брата меня потрясла, наверное, больше. Я до сих пор не представляю, как живу без него. Он был тем, кому я могла доверить все. Если в моей жизни и мог быть человек, которому я верила больше, чем себе, и который любил меня, ничего не требуя взамен, то это был мой брат. И он говорил мне то же, что сказал ты. Что Матье доверять нельзя. И я каждый раз злилась. А когда я уже это забыла, ты вновь напомнил.

Она говорила несвязно, отрывками, делая большие паузы после каждой фразы. И Габриель внимательно ее слушал, успевая обдумывать каждое слово и связывать его с самим собой. Он и впрямь во многом был виноват перед Дафной.

- И ты выгнала меня именно потому, что чувствуешь свою вину в смерти отца.

- Ситис, да! – она повысила голос. – Я не знаю, как все тебе объяснить, Габриель.

- Ничего не объясняй. Я все понимаю, Даф. Лучше помоги мне.

Она подняла на него полные скорби глаза:

- Чем я могу тебе помочь? Отправить в могилу, как и твоего отца?

- Прекрати. Ты не виновата в его смерти.

- Ты сам ведь не веришь в это.

- Помоги мне, Даф, - еще раз повторил он все тем же твердым и строгим голосом, поднимаясь с земли. Он подал ей руку.

- Я не понимаю, чего ты хочешь.

- Я хочу от тебя полного доверия и молчания.

- Что ты имеешь в виду?

- Да то, что ты единственная, кто не могла убить моего отца, а это значит, что только ты не можешь быть предателем! – не выдержал он. – Так давай вычислим этого ублюдка. И сделаем это вместе. Доверяя только друг другу.

Она долгое время молчала. Габриель уже начал сомневаться в том, что она согласится, но потом она робко кивнула:

- Хорошо. И как ты сбираешься это сделать?

- Расскажи мне то, что хотел сообщить тебе отец, когда… сказал, что тебе это не понравится.

Она поморщилась:

- Разве ты не догадываешься?

- Он назвал имя предателя?

- Назвал. Матье Белламон.

Габриель попытался сохранить спокойствие:

- И что именно он сказал? У него были какие-то… улики?

- Я не слушала, Габриель. Я так разозлилась на него, что ушла сразу же, как только услышала это.

- А потом?

- А потом сказала об этом Матье и…

- Это не твоя вина, Даф, - вновь повторил он, видя, что она вновь начинает мелко дрожать от страха и боли. Он обнял ее, удивляясь тому, что она снова не стала сопротивляться. – Мы узнаем истину, слышишь? Я обещаю тебе.

Сзади громко треснула ветка, словно кто-то по неосторожности наступил на нее. Габриель резко обернулся, но никого не увидел. Однако звук был таким искусственным и невольно наталкивал на мысли, что они здесь не одни.

- Даф?

Она, точно так же насторожившись, отрицательно покачала головой, говоря, что рядом никого нет. Чародейка без проблем может увидеть во мраке слабое свечение чужой души своим магическим зрением, и сейчас она говорила, что не стоит никого опасаться. Но Габриеля все равно уже не покидало смутное чувство чужого присутствия.

- Давай вернемся в город, - предложил он. – Мне начинает казать, что здесь небезопасно.

Дафна с радостью поддержала это предложение. Габриель снял ей комнату в «Новых землях», сказав, что сам переночует у знакомых. Говорить ей об Элис он пока не собирался. Точно так же, как и о клинке и о том, что ему пришлось проникнуть в ее склеп.

Чародейка сегодня была в очень странном настроении. Она, кажется, и впрямь находилась на грани отчаянья, раз пришла сюда и перестала скрывать что-либо от Рэла. Он ценил такое отношение к нему, но в тоже время это немного настораживало. С чего бы Дафне поступать так? А если это очередная уловка Матье?

Габриель посмотрел в красные глаза сидящей напротив чародейки. Ему стало ее жаль. Такой взгляд нельзя подделать, в нем столько тоски и боли, что любые мысли о возможном обмане исчезли сами собой.

- Почему ты была так уверена, что предатель Лашанс? Тебе это повторял Матье?

Она печально кивнула:

- Это выглядело логично. Дамир доверял Люсьену, поэтому и был убит. Ведь вонзить нож в спину всегда очень просто. Да и эта фанатичная вера, что предатель все еще среди нас, на протяжении этих лет была бы отличной маской для него, чтобы продолжать вырезать членов нашей Семьи, делая при этом вид, что хочешь найти “предателя”. К тому же Люсьен… это такой человек, к которому, можно сказать, никто не пылает особой любовью. Он резок, молчалив, жесток, и иногда кажется, что он и впрямь способен уничтожить нас всех.

- Разве Матье не такой?

- Матье… наверное, добрый. Я просто не верю, что он может нарушить догматы!

- Кстати об этом… Я постоянно думаю, почему Ярость не приходит за предателем, если он и впрямь есть?

- Может потому, что нет никакой Ярости? – осторожно и тихо предположила Дафна.

Габриель только усмехнулся:

- Конечно.

- И как нам теперь быть?

- Есть кое-что, - протянул Рэл, думая, стоит ли говорить об этом. – Только, Даф… пообещай, что ты не побежишь сейчас же к Матье, чтобы все ему рассказать.

- Габриель! – она от досады закрыла глаза. – Ты ведь сам сказал, что мы будем честны друг с другом…

- Пойми мое положение.

- Я обещаю тебе.

- Ты ведь видела это раньше? – он подвинул к ней шкатулку, которая стояла рядом на тумбе. – Где?

- У Матье. Можно? – после того, как Рэл хмуро кивнул, она приподняла крышку и взяла в руки клинок. Ее глаза постепенно становились все больше и больше от удивления. – Габриель… что это?

- Полагаю, то, о чем ты думаешь.

- Где ты его нашел?

- В Фаррагуте. Мне стало интересно, почему Матье послал меня туда, может быть, он решил подставить Люсьена. Вот я и решил проверить. Как оказалось, не зря. Сначала я думал, что кинжал может принадлежать самому Люсьену, но твои слова только что подтвердили мои догадки по поводу Матье. Мне жаль, Даф. Но я уже уверен, что он и есть предатель.

- Откуда тебе известно, каким оружием убили твоего отца? – она вдруг стала холодной и расчетливой, какой и была всегда.

- Рассказывал Люсьен. И я не думаю, что ему было бы выгодно говорить об этом, если бы он и был предателем.

Дафна поверила. Но потом выражение ее глаз снова изменилось, похоже, что она все еще не хотела принимать это за истину:

- Габриель, такое не возможно. Матье уже месяц не покидал Анвил, а я почти все это время была рядом и могу это подтвердить. Он не мог подбросить оружие Лашансу.

- Может, он сделал это раньше?

- Нет. Я готова поклясться, что видела эту шкатулку всего несколько недель назад.

- Значит, он уехал из Анвила, когда тебя не было.

- Да это невозможно! Ему нужно было знать, когда Люсьена не будет в Фаррагуте, да и я не отсутствовала так долго, чтобы за этот срок можно было бы провернуть такую операцию.

- Я подумаю об этом, - Габриель поднялся со своего места, забрав кинжал. – Уже поздно. Завтра до полудня я постараюсь зайти сюда.

- Хорошо. Я сказала Матье, что у меня дела в замке, поэтому он не должен беспокоиться и ждать меня к какому-то определенному сроку. Если он предатель, то я с этим смирюсь. Ты мне можешь доверять, Габриель.

- Я доверяю тебе, - он как можно мягче улыбнулся ей и покинул таверну.

На улице уже стояла ночь. Луны все-таки поднялись над Сиродилом и теперь бросали на него свое бледное сияние, освещая дорогу. Габриель направлялся в часовню, к Элис, потому что сейчас она должна была быть именно там. Он упрекнул самого себя за то, что пообещал ей вернуться к закату, а придет только поздней ночью. Он знал, что она будет переживать. За него, наверное, еще никто и никогда так не переживал, и от знания этого на сердце опять становилось легко. А такого чувства Габриель очень давно не испытывал. По дороге до храма он думал именно об этом. А еще о том, что разгадка почти близка. У него уже не оставалось сомнений, нужно было только дождаться Люсьена, а потом действовать так, как нужно.

Он положил ладонь на ручку двери и почему-то вновь почувствовал рядом чье-то присутствие. Он резко обернулся, но, конечно же, за спиной никого не было. Может, ему просто показалось. Второй раз. Это паршивое ощущение разом испортило ему настроение, но все-таки он открыл дверь и прошел внутрь, впуская вместе с собой в теплое помещение прохладный воздух летней ночи. Элисаель была здесь, она зажигала на алтаре потухшие свечи и, когда повернулась на звук его шагов, на ее лице мелькнула улыбка.

- Я переживала.

- Я знаю, - он подошел ближе и не удержался от поцелуя, обняв ее.

Он безумно счастлив рядом с этой эльфийкой.

- Ты надолго? – с грустными нотками в голосе задала она свой вечный вопрос. Ее всегда печалило то, что он уходил на неопределенный срок.

- Не знаю, - он пожал плечами. – Очень надеюсь, что до девятого числа я никуда больше не уйду. – Конечно, если ты не прогонишь.

- Балбес, - засмеялась она, - Подай мне из того сундука еще несколько свеч.

Габриель пошел в указанном направлении и достал свечи, заметив среди прочего барахла стальной кинжал в ножнах. Что же, он был рад, что здесь есть хоть какое-то оружие, помимо церемониального. Он поднялся с колен, и его внимание приковало что-то, блеснувшее у входа. Когда металлический блеск стал приближаться со скоростью полета стрелы, у него не осталось никаких сомнений. И стрела выбрала своей целью Элис.

Габриель сам не понимал, как сумел за долю секунды оказаться рядом и сбить эльфийку с ног, закрывая своим телом. Стрела вонзилась в плечевой сустав, принеся с собой такую жестокую боль, от которой Габриель уже успел отвыкнуть. Последний раз в него попадали стрелой в форте Аркуэн и было это, кажется, давно. Однако Рэл нашел в себе силы подняться и броситься за стрелком, только вот догнать его не получилось. Как только парень выскочил на улицу, то не увидел никого, кроме статуи Джулианоса у входа. Следом выбежала Элис с перепуганным лицом и блестящими слезами на щеках. Ее руки дрожали от страха, когда она посмотрела на оставшуюся на длинных пальцах кровь Габриеля. Он сказал ей что-то вроде «все нормально», но она еще больше начала паниковать.

- Протолкни стрелу, - попросил он, особо не рассчитывая на ее помощь.

- Габриель…

- Все нормально, Лис. Просто протолкни стрелу, - боль становилась невыносимой, и Габриель понимал, что если сейчас не поможет себе хотя бы магией, то точно потеряет сознание. А для этого нужно было избавиться от стрелы. – Элис!

Она вдруг резко сжала древко и, закрыв глаза, надавила на стрелу. Габриелю пришлось самому податься вперед, потому что он боялся, что она не справится. Затем он быстро отломил наконечник и вытащил проклятую деревяшку, сжимая плечо ладонью и заклинанием останавливая кровь.

Боль постепенно стала затихать.

А потом он все-таки потерял сознание.