2015-10-16
546
«Постой, постой, постой!..» – кричит Сальери, –
«Ты выпил!..»
И понимает, что, да! – выпил! свершилось!
и сделать ничего уже нельзя!
И в одно мгновенье осознав, что его троекратное «постой» может вызвать подозрение даже у простодушного Моцарта, спохватившись мгновенно, как бы взяв себя в руки, добавляет:
«...без меня?»
И словно в довершение сальериевского мучения, добрый друг и «единомышленник» Антонио Сальери – Вольфганг Амадеус Моцарт внезапно говорит Сальери то,
что ему, Сальери, как раз-то и хотелось услышать:
«Моцарт:
Когда бы все так чувствовали силу
Гармонии! Но нет: тогда б не мог
И мир существовать; никто б не стал
Заботиться о нуждах низкой жизни;
Все предались бы вольному искусству.
Нас мало избранных, счастливцев праздных,
Пренебрегающих презренной пользой,
Единого прекрасного жрецов».
Господи, господи, господи!!! – наконец-то!!!
Сальери слышит именно то, что он мечтал услышать
от Моцарта все эти годы.
И никакая зависть не позволила бы Сальери отравить Моцарта.
|
|
|
Но Моцарт уже выпил яд...
Ах, если бы Моцарт сказал все это вовремя, а не после отравления...
А ведь такое время было!
Даже в пределах текста «Маленькой трагедии». Читатель
сам может произвести этот эксперимент.
Давайте сделаем текстовую перестановку.
Когда Антонио Сальери, услыхав гениальный набросок
Моцарта, находит Бога:
«Ты, Моцарт, Б о г, и сам того не знаешь;
Я знаю, я»,
то, если бы Моцарт вместо своего издевательского и хулиганского: «Ба! Право? Может быть... Но божество мое проголодалось».
Ответил бы так:
«Моцарт:
Когда бы все так чувствовали силу
Гармонии! Но нет: тогда б не мог
И мир существовать; никто б не стал
Заботиться о нуждах низкой жизни;
Все предались бы вольному искусству.
Нас мало избранных, счастливцев праздных,
Пренебрегающих презренной пользой,
Единого прекрасного жрецов».
Но есть в «Маленькой трагедии» и еще очень важный знак, свидетельствующий о том, что не Сальери уничтожил Моцарта, а наоборот:
Моцарт не оставил Сальери ни одного шанса для того, чтобы жить дальше, находясь в гармонии с самим собой и в уверенности, что он, Сальери, выполнил свой долг.
В предсмертном монологе Моцарт говорит:
«Нас мало избранных, счастливцев праздных,
Пренебрегающих презренной пользой,
Единого прекрасного жрецов».
Вот это да!
Уже отравленный, Моцарт причисляет Сальери к самому священному кругу «жрецов, пренебрегающих презренной пользой».
И говорит он это после того, как Сальери в своем обвинительном монологе оправдывает убийство, которое ему предстоит совершить именно отсутствием «пользы» от того, что Моцарт существует:?
|
|
|
«Что пользы, если Моцарт будет жив
(курсив всюду мой. – М.К.)
И новой высоты еще достигнет?
Подымет ли он тем искусство?
Нет; Оно падет опять как он исчезнет:
Наследника нам не оставит он».
И вновь:
«Что пользы в нем?»
И поскольку Сальери не пренебрег «презренной пользой», наоборот, оправдывал убийство «бесполезностью» Моцарта и «полезностью» своего преступления, он осужден отныне никогда не причислять себя к немногочисленным «избранным, счастливцам праздным».
И еще одна удивительная пушкинская деталь:
Сальери осуждающе называет Моцарта «гулякой праздным».
Моцарт же радостно причисляет Сальери к своему уровню
«счастливцев праздных».
Какая риторика! Но и какой приговор!
А приговор этот произносит простодушный Моцарт. И тот факт, что Моцарт даже и не подозревает, что это приговор (ибо он действительно уверен, что Сальери, как и сам Моцарт, относится к «избранным счастливцам»), делает этот приговор куда страшнее, чем если бы Моцарт знал правду.
Итак, пушкинский Сальери теперь не просто убийца, он –
плебей, он – ничтожество.
И как человек, и как творец.
Имя Сальери навсегда входит в историю человечества. «Свершилось» то, о чем он мечтал всю свою жизнь. Бессмертие! Но какой ценой!
Но, все же, сколько бы я не перечитывал «Маленькую трагедию», для меня это непостижимо:
осознать, что пушкинский Сальери – убийца.
Ибо многое в образе пушкинского Сальери свидетельствует о том, что Антонио Сальери – не злодей, а прежде всего выдающийся мастер.
Художник, знающий цену мастерству, творчеству, самопожертвованию.
И кто, как не он, в этом мире до конца, по-настоящему понимает, кто такой Моцарт.
И убил Сальери не кого-нибудь, а именно МОЦАРТА!!!
Ибо все в пушкинской трагедии правда:
и зависть Сальери по отношению к Моцарту,
и сальериевское несогласие с моцартовским шутовством
как формой поведения гения,
и уверенность Сальери в его праве учить Моцарта нормам
поведения.
И сальериевская уверенность в том, что он, Сальери, –
истина в последней инстанции
(в том числе и в области всего, что касается понимания подлинного величия музыки Моцарта)
И сальериевская вера в то, что, убив Моцарта, он спасает
всех остальных.
