Транспорт

У андроновцев широкое распространение получил колесный транспорт. Его наличие доказывают находки на поселениях и в погребениях глиняных моделей колес, остатков колесниц, костяных псалиев, скелетов и костей упряжных жи­вотных, а также изображения повозок и колесниц на петроглифах Казахстана и Средней Азии и на андроновском сосуде. Реконструируются два типа экипа­жей: тяжелые повозки с цельными колесами и легкие одноосные колесницы, имеющие колеса со спицами.

Повозки

На поселениях Ушкатта II [Кузьмина, 19626, рис.3,1]. Камбулат [Чебакова, 1975, рис. 5, 5], Шортанды-Булак [Маргулан, 1979, рис. 159, 3, 232, И] обна­ружены глиняные модели цельных колес с выступающей ступицей. Подобные колеса употреблялись для моделей повозок, найденных в евразийских степях в погребениях как более древних, чем андроновские — в катакомбах первой по­ловины II тыс. до н.э. [Синицын, 1948, рис. 13; Синицын, Эрдниев, 1971, с. 8, табл. 5А, 8; Кузьмина, 1974а, с. 69; Hausler, 1981, рис. 11; Романовская, 1982, рис. 4, 4], так и в более поздних — скифо-сарматских, в Мингечауре [Асланов и др., 1959, рис. 98-101] и в Керчи [Артамонов, 1966, рис. 1, Кожин, 19696, с. 92—95; Нечаева, 1975, с. 11—13], что доказывает непрерывность традиции и позволяет предполагать существование подобных кибиток и у андроновцев. Это подтверждается изображением повозки с четырьмя цельными колесами и сплошным кузовом, запряженной парой быков, на петроглифе Саймалы-Таш (рисунок Ю.Н.Голендухина).

Наряду с крытыми повозками-домами, для перевозок, вероятно, употребля­лись четырехколесные большие открытые телеги: их изображения есть на пет­роглифе Саймалы-Таш (рисунок Ю.Н.Голендухина).

Как открытые, так и крытые тяжелые повозки с цельными колесами восхо­дят к прототипам, появившимся в евразийских степях еще в III тыс. до н.э. на памятниках новосвободненской и новотитаровской культур Прикубанья, ямной культурной общности и сменившей ее в начале II тыс. до н.э. катакомбной культуры (сводки находок повозок и библиографию см. [Piggott, 1968; Кузь­мина, 1974а; Hausler, 1981; Кожин, 1988; Избицер, 1993] ⁷⁸. Е.В.Избицер учтено около 250 погребений с одной или двумя повозками. Отмечалось, что эти Данные имеют большое значение для решения индоевропейской проблемы, по­скольку во всех индоевропейских языках общи названия, связанные с колесным транспортом.

Термины, обозначающие «круг», «колесо», «повозка», «колесница» восходят к глаголам 'k^ael и roth - «вращать». Индоевропейские соответствия имеют Индоиранские слова «ярмо» — yuga, «ось» — aksa, «упряжь» — dhur, а также «путь», «движение», от которых происходит название круга стадиона и живо­тного, везущего божество - vahana [Шрадер, 1913; Мейе, 1938; Абаев, 1949; Гамкрелидзе, Иванов, 1984; Vasmer, 1950-1957; Benveniste, 1949; Brandenstein, 1962]. Транспортные термины включены в сакральную лексику: «солнцеворот»,

«годовой круг», «колесо-солнце» [Schmitt, 1967, с. 166—169]. Выявляется боль­шой пласт общих индоиранских терминов: «подпруга», «оглобля», «уздечка» и др. [Абаев, 1958, I; 1973, II; 1979а, III].

Повозки представляют трансформацию саней, известных по изображениям и в Месопотамии, и в Триполье уже в IV тыс. до н.э. В степях самые ранние повозки выявлены в Прикубанье на памятниках новосвободненской культуры, имеющей переднеазиатские связи, и новотитаровской культуры, контактировав­шей с новосвободненской и ямной.

Ранние повозки были двуосными с четырьмя цельными колесами диаметром 0,7-0,85 м; позже стандартным стал диаметр 0,5-0,6 м. Колеса трехсоставные цельные с выступающей ступицей, иногда скрепленные планками. Они крепи­лись на неподвижную ось длиной 2 м; в центре она была прямоугольной в сечении, а на концах, вставлявшихся в колеса, круглой. Спереди шло дышло. Известно два конструктивных решения: I — раздвоенная на конце палка длиной 2 м с рогаткой длиной 1 м и И: — брус длиной 2 м с двумя перпендикулярными ответвлениями. Кузов представлял прямоугольную раму длиной 2 м и шириной 1,5 м с деревянным полом, устланным циновками, вертикальными бортами и часто с плоским или арочным перекрытием, сделанным из деревянных планок или изогнутых и перекрещенных прутьев, как это прослежено по моделям и у некоторых катакомбных повозок [Козенкова, 1973, с. 65; Романовская, 1982, с. 107], и у экипажа из кургана V в Пазырыке [Руденко, 1953, рис. 26, 27]; спереди был вход. Этот тип повозки демонстрирует скифская глиняная модель из Керчи (рис. 62).

По деталям конструкции степные повозки отличались от дунайских [Вопа, 1960, с. 83; Bichir, 1964, с. 67], среднеазиатских [Кузьмина, 1980в, с. 21], переднеазиатских [Iittauer, Grouwel, 19736; 1974; 1977] и хараппских [Маккей, 1951, табл. XXIX].

Античные авторы Гиппократ (О воздухе, водах и местностях, 25, сл.), Геро­дот (IV, 121) и Страбон (VII, 3, 17) описывают жилища ираноязычных пасту­хов степей как дома на колесах, крытые войлоком или шкурами. Й.Хертель [Hertel, 1925; 1931, с. 277, 279] полагал, что именно эти большие дома-кибитки степных кочевников послужили прообразом описанных в ведической литерату­ре vimana — небесных жилищ богов индоариев.

Андроновцы для запряжки в повозки использовали волов и лошадей-тяже­ловозов. В.И.Цалкин [19726, с. 72] доказал, что андроновцы и срубники уже умели холостить быков и использовали для запряжки больших волов, дости­гавших высоты в холке до 133 см. Андроновцы впервые в Старом Свете вывели специализированных лошадей-тяжеловозов, рост которых в холке достигал 160 см и более - это были самые рослые кони бронзового века.

В качестве тягловой силы служили также двугорбые верблюды. Их ритуаль­ные захоронения открыты в могильниках Аксу-Аюлы II, Тельжан-Кузеу, Бега-зы, кости найдены на поселениях Алексеевка, Атасу, Усть-Нарым, Милыкудук, а глиняная фигурка на поселении Ушкатта II (рис. 55, 8) [Кузьмина, 1963а; 19626, рис. 3, 4; Маргулан и др., 1966, с. 175; 1979, с. 258, 259; Кривцова-Гра-кова, 1948, с. 102; Черников, 1966, табл I]. Пары верблюдов-бактрианов, впря-

женных в повозку, представлены на петроглифах (рис. 34), датируемых эпохой бронзы в Койбагар и Арпаузен в Южном Казахстане и Саймалы-Таш на Тянь-Шане [Кадырбаев, Марьяшев, 1977, с. 167 сл., рис. 22, 100, 3; Агафонова, 1977, с. 13; Медоедов, 1979, табл. XVI; Кузьмина, 1980в, с. 29—30]. Многочисленны одиночные изображения верблюдов на петроглифах Казахстана и Средней Азии, но они не поддаются датировке и данных об использовании верблюдов под вьюк в эпоху бронзы нет. Вне андроновского ареала бактрианы во II тыс. до н.э. были достоверно известны только на юге Средней Азии [Цалкин, 19706, с. 136, 157; Ермолова, 1976, с. 111; Кузьмина, 1963а, с. 38-44; 1980в, с. 19-27, 34]. Возможно они водились также в Афганистане и восточном Иране [Bulliet,

1975, с. 141, 148; Compagnoni, Tosi, 1978, с. 87-100]. В Передней Азии дву­
горбый верблюд стал известен только в самом конце II — начале I тыс. [Walz,
1951; 1954; Bulliet, 1975, с. 153-159]. В документах Тиглат-Паласара I (1116-
1077 гг. до н.э.), Ашшур-бел-кала (1074—1057гг. до н.э.) и Ашшур-нацирпала I
(1050—1032гг. до н.э.) говорится о двугорбых верблюдах, в документах Салма-
насара II указывается, что они поступают с востока [Luckenbill, 1927; Янков­
ская, 1956]. В раннеассирийских текстах бактриан называется gammalu, это
семитский термин для обозначения одногорбого верблюда, но при этом указы­
вается, что он имеет два горба. В XI в. до н.э. появился термин udru, заимст­
вованный из иранского языка [Salonen, 1955-1956, с. 85-87]. Значит, двугор­
бый верблюд был чужд переднеазиатским народам и был воспринят ими от
иранцев. Название верблюда ustra обще в индоиранских языках [Schrader,
1901, с. 405; Redard, 1964, с. 155-162; Mayrhofer, 1956, с. 113-114; Барроу,

1976, с. 143] и отличается от других индоевропейских, где термин для обозна­
чения верблюда — позднее заимствование из семитского gammalu. Из этих
лингвистических данных следует, что индоарии познакомились с двугорбым
верблюдом, когда они уже оторвались от остальных индоевропейцев, но еще не
разделились на ветви. По палеозоологическим данным это может быть андро-
новская территория или юг Средней Азии (культура Анау). Но название дву­
горбого верблюда из индоиранского заимствовано в финно-угорские и тюркские
языки [Боголюбский, 1929, с. 14,15]. В китайской мифологии в ханьскую эпоху
воспринят индоиранский культ двугорбого верблюда, а его родина в преданиях
помещается на северо-западе — в границах северной Средней Азии [Schafer,
1950, с. 269, 275]. Учитывая китайские свидетельства и локализацию финно-
угров в лесной зоне Евразии, индоиранскую прародину приходится локализо­
вать в Казахстане и отказаться от гипотезы о миграции из Передней Азии,
поскольку двугорбый верблюд не был там известен.

Колесницы

Двухколесные колесницы зафиксированы по отпечаткам и остаткам колес в канавках, вырытых на дне могил, в могильниках петровского типа (рис. 35; 62) в Приуралье: Синташта I (пять экипажей); в Северном Казахстане: Улюбай и Берлик II; в Центральном Казахстане: Сатан [АО. 1974, с. 145; 1978, с. 434; 1979, с. 433; 1981, с. 434; Генинг, 1977; Gening, 1979; Зданович, 1983, с. 55, рис. 2; 1988, с. 76, 86, рис. 29, 2-6, 31, 9-12; Ткачев, 1987, с. 26; 1991, с. 10,

11]. В Берлике канавки с отпечатками обода и спиц имели сегментовидную форму, длина 0,8—0,9 м, глубина — 0,2 м, расстояние между колесами — 1,4 м; в Сатане — длина 0,7, ширина 0,15, глубина 0,25 м, диаметр колес 1—1,2 м. В Синташте восстанавливается колесо диаметром 0,9—1 м предположительно с 10—12 спицами, расстояние между колесами на оси 1,2 м [Генинг, 1977, рис. 2, 3]; в Сатане реконструируется прямоугольная рама кузова 1,2x0,67 м, най­дены и костяные гвозди от спиц. Эти раннеандроновские колесницы пока счи­таются древнейшими в Старом Свете.

В могиле, а чаще на глиняной площадке над перекрытием головами на запад положены кони, обычно парами, головами друг другу навстречу или один за другим; в ряде случаев по принципу pars pro toto помещены только шкуры с головами и ногами или только черепа лошадей. Такие ритуальные захоронения открыты в петровских могильниках Синташта I, II, Троицк, Раскатиха, Аксай-ман, Берлик, Улюбай, Нуртай [Генинг, 1977, с. 66; АО. 1978, с. 530; 1979, с. 433; Зданович, 1988, с. 73, 74, 78, 80, 135, рис. 29]; в алакульских и кожумбер-динских — Степное I, II, Спасское I, Пятимары, Орск, Новый Аккерман, Ала-куль, Купухта, Эмба, Чаглинка, Соколовка, Семипалатное, Былкылдак и др. [Кузьмина, 1977, с. 30]. Аналогичные захоронения коней или только их черепов открыты в раннесрубных погребениях покровского и маевского типа в Повол­жье и на Украине (сводка [Кузьмина, 1977, с. 30; АО. 1976, с. 513; 1978, с. 278; 1979, с. 256 и др.]). В Синташте и Улюбае пары коней положены вместе с колесницами, в Синташте и ряде других петровских могильников на черепах лошадей in situ сохранились псалии [Генинг, 1977, с. 66, рис. 6, 1]. Псалии вместе с парами коней найдены также в Алакуле, Нуртае и в срубном погре­бении Комарово, из чего следует, что жертвенные кони были предназначены для колесничной запряжки. По заключению палезоологов это были высокопо­родные тонконогие молодые жеребцы [Сальников, 19516; 1967; Цалкин, 19726, с. 74-77].

О значении колесниц у андроновцев говорят многочисленные изображения на петроглифах Сары-Арки, Моинкумов, г. Джамбул в Прибалхашье [Медоев, 1979, рис. 31; Новоженов, 1989, с. 101, 102; 1987, с. 86], Тамгалы в Каратау в Южном Казахстане [Максимова, 1958, с. 108—110, рис. 30, 38; Кадырбаев, Марьяшев, 1977, с. 162-170, рис. 100, 102, 104], Смагул, Мойнак и Талапты I в Восточном Казахстане [Самашев, 1977, с. 520; Марьяшев, Рогожинский, 1991, рис. 1-5], Саймалы-Таш на Тянь-Шане [Бернштам, 1962; Агафонова, 1977, с. 5-6; Шер, 1978, с. 163 и сл.], Копал [Махмутов, 1971, с. 66], Текке-Таш и Акджилга на Памире [Мандельштам, 1961, с. 86, рис. 1, 4; Жуков, Ранов, 1972, с. 540, рис.; 1974, с. 62—68]. Представлены запряженные парой коней колесни­цы с колесами с 4, 6 или 8 спицами, с прямоугольным, овальным или полу­овальным кузовом, расположенным на пересечении дышла и оси, но чаще сдви­нутым перед осью. Колесницы изображены как бы в плане, с распластанными колесами по сторонам кузова; лошади показаны одна над другой или одна против другой, чаще спинами друг к другу, как они лежат в погребениях. Вероятно, эта стилистическая манера изображения колесного транспорта обус­ловлена утвердившимся в степях еще с энеолита обычаем класть снятые с оси

колеса по углам могилы [Bussagli, 1955]. «Плановая» трактовка изображения колесного транспорта характерна для большой зоны северной Евразии, начиная от Скандинавии и вплоть до Монголии [Bussagli, 1955; Anati, 1960; Кожин, 1966, с. 61]. В другой зоне Старого Света — в Передней Азии — господствовало профильное изображение колесниц. Так они представлены на печатях и на рельефах⁷⁹ [Nagel, 1966, рис. 15—30]. Так же трактованы колесницы на микен­ских стелах, в росписях, печатях, керамике [Каго, 1930, табл. V, VII, X, XXIV; Anati, I960, рис. 3, 4; Furumark, 1941, рис. 56] и в микенской письменности [Wiesner, 1968, рис. 5, 6, 13; Лурье, 1957, с. 248, 334, рис. 45]. Попытка объяснить эти различия хронологически [Шер, 1980, с. 202-205] не кажется убедительной. По-видимому, это две различные художественные традиции [Ко­жин, 1966, с. 81; Кузымина, 1980в, с. 32—34]. По стилистическим признакам колесницы Казахстана и Средней Азии особенно близки изображениям на пет­роглифах Алтая, Тувы и Монголии, составляя единую центральноазиатскую провинцию [Дорж, Новгородова, 1976; Новгородова, 1978, с. 203—206; Дэвлет, 19766, с. 28; Шер, 1980, с. 232].

В решении спорных проблем хронологии петроглифов сейчас достигнуты большие успехи. Значительная часть колесниц может быть датирована эпохой бронзы на основании ряда данных ⁸⁰. 1. Колесничная тактика боя была распро­странена в Старом Свете в XVII—XII в. до н.э.; 2. Изображения колесниц, аналогичные представленным на петроглифах, выявлены на сосудах из алакуль-ского могильника Спасское [Стоколос, 1972, рис.13,2] и срубного Сухая Сара-товка II [Галкин, 1977, рис.1] (рис. 34, 6, 8), а на срубных горшках из Полит­отдельского, Львова и Ждановского музея изображены колеса со спицами [Кузьмина, 1974а, с. 82; Чередниченко, 1976, с. 139, рис. 4—6]; 3. Известны палимпсесты. Колесницы перекрыты скифскими рисунками [Марьяшев, Рого-жинский, 1991, с. 6]; 4. В Туве изображения колесниц встречены в сочетании с окуневскими личинами [Дэвлет, 19766, с. 28]; 5. В Монголии выявлены две стилистические группы изображений колесниц, более поздняя из них на осно­вании изображения скифского оружия на камне Дарви-Сомон датируется скиф­ским временем и служит terminus ante quern более ранней [Новгородова, 1978, с. 203—206]; 6. Иероглиф для обозначения колесницы в древнекитайской пись­менности стилистически сходен с изображениями колесниц на петроглифах Центральной Азии.

Эта аналогия хронологически значима, поскольку некоторые исследователи колесного транспорта предполагают заимствование колесниц в Китае из евра­зийских степей, что доказывается их конструктивным сходством в обоих ареа­лах [Dewall, 1964; Кожин, 1968; 1969; 1977; Кузьмина, 19736; 1977, с. 36-37; Piggott, 1978; Варенов, 1980; Комиссаров, 1980; Shaughnessy, 1988]. Эта гипо­теза подкрепляется также тем, что китайские легенды о небесных крылатых конях сходны с индоевропейскими [Dewall, 1964, с. 121; Waley, 1955; Кузьмина, 1977, с. 45], название же коня в китайском языке - древний миграционный термин [Поливанов, 1968, с. 163; Pulleyblank, 1966, с. 31-36], а названия фантастических небесных коней — грифонов восприняты в индоевропейском, вероятно, через тохарский или индоиранский [Izushi, 1930, с. 346-387; Waley,

1955]. Наконец, на одной из иньских гадательных костей прямо говорится о захвате на севере Китая шанской армией нескольких колесниц и оружия у северного народа [Ping-Ti Но, 1975, с. 356—357]. По-видимому, вместе с самой колесницей был воспринят круг связанных с ней мифологических представле­ний и обычай захоронения колесниц и упряжных коней; они открыты вблизи Аньяна и датируются позднеиньским временем. Китайские чэ-ма кэны (букв. -«яма с колесницей и конями») — это большая яма, где головами в одну сторону лежит пара колесничных коней ⁸¹ и в специальные канавки, по форме и размеру аналогичные петровским ⁸², установлены колеса колесницы [Каогу Сюебао. 1955, т. 9; Каогу. 1961, № 2, 1972, № 4, 1977, № 1; Кучера, 1977, с. 133-140, 173, рис. 64-67; Кожин, 1977а, с. 279-280; 19776; Крюков и др., 1978; Варенов, 1980, с. 164-169; Dewall, 1964, с. 124-127, 205-221; Watson, 1961, с. 64].

Китайские экземпляры и изображения колесниц на петроглифах позволяют частично реконструировать тип более древней андроновской колесницы. Веро­ятно, это был одноосный двухколесный экипаж с дышлом и ярмом с двумя рогатками, куда впрягались кони. Вращающиеся колеса крепились к неподвиж­ной оси, на перекрестье оси и дышла помещалась рама кузова, иногда сдвину­того вперед перед осью. Размеры колесниц были меньше иньских.

Что касается колесного транспорта древних ариев в Передней Азии в Ми-танни, то он реконструируется на основании письменных источников [Zaccagnini, 1977, с. 21—38]. В текстах из Нузи, столицы страны Араппхи, написанных на хурритском языке, но сохраняющих индоиранские названия, связанные с транспортом и лошадью, противопоставляются тяжелые транспор­тные повозки и легкие боевые и парадные конные колесницы. Последние имеют ось, дышло, пару колес с 4 или 6 спицами и ступицей, иногда с металлическим ободом. Упомянуты также хомуты из дерева, кожи и шерсти, вожжи, кнут с набалдашником (царь Митанни Тушратта послал египетскому фараону Амен­хотепу Ш кнут с золотой рукоятью, украшенной набалдашником из лазурита).

По заключению В.Нагеля [Nagel, 1966, с. 36] в XVI—XV вв. до н.э. в Передней Азии в военном деле формируется койне: под влиянием индоиран­ской военной аристократии из Митанни быстро распространяются боевые ко­лесницы и тренированные кони. Последние очень дороги (в Нузи конь в 7 раз дороже быка ив 10 раз дороже осла). Их привозят издалека, из Митанни и северных областей, содержат в царских конюшнях и иногда дарят соседним владыкам. Хеттский царь Хаттусилис III просит вавилонского царя Кадашма-на-Энлиля II: «Пришли мне лошадей: племенных коней и жеребцов высокого ростам. В третьей четверти II тыс. до н.э. изображения конных колесниц ста­новятся многочисленны в монументальном искусстве, пластике и глиптике Египта и Передней Азии.

Колесный транспорт ариев в Индостане реконструируется на основании ведических текстов и Махабхараты [Кальянов, 1967, с. 136-160; Капе, 1946, с. 200-205; Gode, 1960; Pusalker, 1963; Margabandhu, 1973; Sparreboom, 1985; Rau, 1986]. Ведические арии использовали грузовую повозку anas и боевую колесницу rdtha. Грузовые повозки были двух типов: большая прочная четы-

рехколесная indranasa и более обычная двухколесная с неподвижной осью аksa, крепившейся к кузову веревками. Колесо состояло из трех частей: двух сегаентовидных и центральной с выступающей ступицей, скрепленных попе­речными планками (Шатапатха брахмана, 5, 4, 3; 7, 2, 3). «Три дощечки обра­зуют колесо повозки. В центральной дощечке сделано большое отверстие для ступицы, чтобы вставить в него ось... С помощью шпонок крепится пара боко­вых дощечек» (Айтария Брахмана, 4, 15, 6). Над осью перпендикулярно к ней шел деревянный брус, на котором деревянными гвоздями закреплялось двойное дышло. Сзади под кузовом находилась петля, вероятно, служившая тормозом. Согласно тексту Катияна Шраута-сутра (8, 4, 5), «колеса обеих грузовых пово­зок являются трехчастными. И они устанавливаются по обеим сторонам оси... Также имеются два дышла (т.е. двойное дышло), которые протянуты вперед; ось; спереди и сзади оси по одной перекладине, с помощью которых разведены обе части дышла;...ярмо привязывается к раздвоенному дышлу... Таким образом устроены обе повозки». К передней части дышла крепилось ярмо yuga с двумя углублениями для затылков тягловых животных. Ярмо привязывали к дышлу ремнями; в ярме было четыре отверстия, в которые вставляли деревянные шпильки, приходившиеся по обеим сторонам головы животного для ее фикса­ции. От ярма оба плеча двойного дышла сходились, образуя равнобедренный треугольник. В Ригведе (3, 53, 17) Индру призывают:

«Ты, чей обод колеса не получает повреждений, будь нам в помощь! Оба вола должны быть выносливы и прочной должна быть ось. Не должно отры­ваться дышло или ломаться ярмо. Индра должен сохранить обе подпорки по­возки от поломки».

Раму повозки обшивали досками и поверх изогнутых аркой планок пере­крывали «колпаком» gadha из соединенных полотнищ или циновок. В торцо­вой стенке кибитки делали дверь. Кузов повозки — это «хижина для женщин», очаг, garhapatya — внутренность повозки; имеется раздвоенное заостренное дышло, ярмо, ступенька в кузове» [Rau, с. 18, 24].

В более поздних текстах упоминается шесть типов повозок: для перевозки людей — a rohana, очага и кухонной посуды — mahanasa и специальные типы повозок для транспортировки военного снаряжения и колесниц. При помощи трехпрядных веревок впрягали сначала левое, затем правое животное, надевали на них недоуздки с вожжами rasmi. При этом жрец восклицал: «Варуне при­надлежишь ты! Надета веревка Варуны» (Тайттирия Самхита, 1, 2, 8, 2).

В качестве тягловых животных использовали быков, волов, коней, мулов и парную запряжку коня и мула. В Ригведе (8, 6, 48) и более поздних текстах упоминаются повозки, запряженные четверкой верблюдов.

Колесницы были двухколесными. Съемные колеса имели неопределенное число спиц, обод и ступицу, иногда обитые металлом. Ось крепилась к раме ремнями, дышло было прямым. Есть неясные упоминания одноконной высоко проходимой колесницы. В Ригведе (4, 40) описан рысак с уздечкой на голове, со сбруей на морде, за затылком к сбруе привязан подпружный ремень, на спине он перевязан веревкой. В Шатапатха Брахмане и других текстах многократно Упомянут недоуздок. Возница имел плеть. В Джайминья Брахмане (1,129-130)

перечислены два коня божественной колесницы, дышла, веревки ярма, вожжи, оба колеса, кузов. В Тайттирия Брахмана (1, 5,12, 5) говорится о двух ведущих и двух пристяжных сменных конях колесницы Праджапати; а в тексте (2, 103) колесница «сверкает и изукрашена металлическими пластинами и шариками», она имеет сделанное из шкур покрытие, отделения для горита и колчана. На колеснице находится возничий и боец в кожаном панцире. «Индра — боец на колеснице, луна — возничий» (Атхарваведа, 8, 8, 22—23). Описания колесниц с бойцом и возницей многочисленны в Махабхарате.

Согласно В.Рау, длина оси колесницы ведического периода была 2 м, дыш­ла — 3,61 м, ярма — 1,65 м. Насколько можно судить по описаниям, арии применяли спинно-яремную систему запряжки, воспроизведенную в современ­ных экспериментах, при которой используется подпружный ремень, соединен­ный с хомутом, и основное усилие приходится не на шею животного (как в бычьей запряжке), а на грудь [Spruytte, 1977, с. 13, 17, рис. 14, 20, 21, табл. 16]. Этот тип сохранился в современной Индии. Данных, чтобы судить о типе запряжки у андроновцев, недостаточно. Но конструкция колесниц, судя по изображениям на петроглифах, сопоставима с ведической. Графическая рекон­струкция ведической колесницы на основании текстов была предложена С.Пиг-готтом [Piggott, 1950, рис. 32; Rau, 1983, рис. 5]. На петроглифах северо-за­падного Индостана в Гильгите, в Тхоре (рис. 34, 15), заселенном народностью, говорящей на реликтовом индоиранском языке, носители которого ушли с пра­родины раньше индоариев, представлена двухколесная конная колесница [Jettmar, 1985, с. 755, 757, рис. 6]. В Центральной Индии есть изображение двухколесной двухконной колесницы [Lal, 1961, рис. 5, 6]; в Мирзапуре — четырехколесной повозки, запряженной парой лошадей [Касамби, 1968, с. 123]; в Мерхана Пахар (Мирзалур) — двухколесной колесницы с четверкой коней [Allchin, Allchin, 1973, рис. 4]; на сосуде типа Джорве из Инамгаона изобра­жена двухколесная арба с парой быков [Щетенко, 1979, рис. 39]. Эти изо­бражения выполнены не в переднеазиатской манере — в профиль, а в пла­не - в манере, характерной для петроглифов Северной Евразии, Казахстана и Средней Азии. Эта важная стилистическая особенность отражает андро-новское влияние на развитие колесного транспорта Индии во второй поло­вине II тыс. до н.э.

Вероятно, эти степные племена сыграли определяющую роль и в развитии коневодства в Индии. Хотя домашняя лошадь была уже известна носителям хараппской культуры, только в постхараппскую эпоху в Индии получили ши­рокое распространение коневодство и культ коня, документирующийся риту­альными захоронениями коней или их изображений в погребениях Свата (Ка-телаи) и Гомала (Гумла, Хатхала) [Dani, 1970-1971, с. 49-53; Castaldi, l968, с. 598-602] - обряд, не имеющий истоков в культурах ни Индии, ни юга Средней Азии и Ирана, ни Передней Азии, но хорошо известный в евразийских степях с эпохи энеолита и особенно развитый у андроновцев [Кузьмина, 1974а; 1977, с. 34]. Вывод о возможном воздействии степных племен, пришедших из Средней Азии, на развитие коневодства в Индии подтверждается и заключени-

ем палеозоологов, что лошади Свата принадлежали к восточной породе [Azzaroli, 1975, с. 353-355].

С андроновским воздействием, вероятно, связано и появление в Белуджи­стане в качестве транспортного животного двугорбого верблюда. На поселении постхараппской эпохи Пирак найдены кости верблюда и глиняные фигурки верблюдов, в том числе — с отверстиями для крепления к повозкам, и наряду с ними — изображения лошадей и конных всадников. Ж.-Ф.Жарриж [Jarrige, Santoni, 1979, с. 92—95, 100] датирует комплекс второй половиной II — нача­лом I тыс. до н.э., отмечает, что для предшествующих этапов культуры Белуд­жистана двугорбые верблюды не характерны и связывает их появление в Бе­луджистане с влиянием из Средней Азии. В Хараппе двугорбый верблюд не был известен. Но в ведической литературе он фигурирует часто. Роль верблюда в экономике привела к сложению его культа, нашедшего яркое отражение в индоиранской религиозной традиции. В Ригведе (VIII, 6, 46) говорится о че­тырех парах верблюдов (в ярме), верблюды упоминаются в Махабхарате и в Законах Ману (III, 162; IV, 115, 120; V, III; VIII, 296). Особенно же велико почитание верблюда в Авесте, где он фигурирует многократно и выступает как главное жертвенное животное (Видевдат, 9, 37, Ясна, 44), как одно из вопло­щений бога ветра Вайю, бога грозы и победы Веретрагны (Бахрам Яшт, 8) и олицетворение Славы — Фарна (Замьяд Яшт, 34—38).

Псалии

Для запряжки коней в колесницы андроновцы употребляли роговые и костяные псалии. Они делятся на три класса: щитковые; желобчатые; стер-жневидные. Щитковые псалии подразделяются на две группы: с шипами и без шипов.

Псалии щитковые с шипами. Большое число этих псалиев найдено на па­мятниках петровского типа (рис. 36; 37; 39): в Приуралье — 15 разнотипных экземпляров в могильнике Синташта I [Генинг, 1975а, с. 94], 1 — в Синташта II [АО. 1975, с. 168], 1 - на поселении Кулевчи III [АО. 1979, рис. на с. 138], в Северном Казахстане на поселениях Новоникольское I (фрагмент) и Петров­ка II (1 и 3 заготовки) и 4 — в могильнике Берлик II, курган 10 вместе с колесницей [Зданович, Хабдуллина, 1976, с. 96; Зданович, 1983, с. 57, 63, рис. 3, 1, 2, 7, 9, 10; Зданович, 1985; 1986; 1988, с. 138-139, рис. 31, 7, 8].

Петровские псалии принадлежат к категории, распространенной в широкой зоне Евразии (карта VI). Они уже рассматривались А.МЛесковым [1964], впервые отметившим их сходство с предметами из Микен, Б.АЛатыниным [1965], АД.Пряхиным [1976, с. 122-124, рис. 2], К.Ф.Смирновым и Е.Е.Кузь-миной [1977, с. 42-43, рис. 11]. Аналогичные псалии известны и в Подунавье [Оапсеа, 1976, с. 59-75; Huttel, 1978, с. 65-86].

В 1978 г. автором на основании типолого-технологического метода была Разработана схема эволюционного развития типов псалиев Евразийских степей и сопредельных территорий (рис. 37) [Кузьмина, 1980, с. 8—21, рис. 1], пол-учившая признание [Azzaroli, 1985, рис. 10]. Она выдержала испытание време­нем и может быть значительно дополнена в результате новейших открытий

псалиев в могильниках абашевской культуры: Тавлыкаево IV в Приуралье [Гор­бунов, 1986, табл. XVII, 6], Утевка IV в Поволжье, Введенка в Подонье [Вин-ников, Синюк, 1990, с. 127] и особенно в погребениях воинов-колесничих в курганах потаповского типа, синхронных и близко родственных петровским, Потаповка, Утевка VI в Поволжье [Васильев и др., 1992; Кузнецов, 1993, с. 74], Кондрашкинский I [Пряхин, 1992] и Пичаевский [Моисеев, 1990, с. 56] в Подонье (табл. 4).

Таблица 4

Классификация щитковых псалиев с шипами

Тип	Кулътура.Тип памятника	Памятник	Шипы	Форма щитка
число	конструкция
ПА	Монтеору НА - ИВ	Кындешти		цельные	круглая
Монтеору IQ - ПА	Кырломанешти		цельные	круглая
Монтеору 1С4 - НА	Сарата-Монтеору		цельные	круглая
синташта	Синташта могилы 11. 12		цельные	круглая
потаповка	Потаповка, курган 5, могила 8		вставные	круглая
потаповка	Утевка VI, курган 6, могила 6		1 вставной	круглая
2 цельных
потаповка	Кондрашкинский I	3?	цельные	круглая
потаповка	Пичаевский		вставные	круглая
срубно-абашево	Отрожка		цельные	прямо­угольная
абашево	Кондрашевка		вставные	круглая
IB	синташта	Синташта, могила 12		цельные	круглая
потаповка	Потаповка, курган 3, могила 4		цельные	круглая
многоваликовая?	Трахтемирово		цельные	круглая
Ш	Микены конец СЭ - нач. ПЭ	Микены, могила 4		цельные	круглая
IA	Микены конец СЭ — начало ПЭ	Микены, могила 4		цельные	круглая
петровка	Петровка II		цельные	круглая
синташта	Синташта, могилы 5, 11,30,39		цельные	круглая
срубно-абашево	Суруш		цельные	прямо­угольная _
абашево	Тавлыкаево IV	3?	цельные	круглая
абашево	Баланбаш		цельные	круглая
катакомбно-многоваликовая	Каменка		цельные	круглая

Тип	Кулътура.Тип памятника	Памятник	Шипы	Форма щитка
число	констгп/киия
VI		Тизсафюред		вставные	круглая
абашево	Веселый		вставные	круглая
V	Микены	Дендра. могила 7		цельные	круглая
Микены	Микены, могила 81		вставные	круглая бронза
Микены	Микены, могила 15	4?	вставные	круглая
Микены ПЭ ША	Микены, дворец		вставные	круглая
Микены ПЭ П	Каковатос. толос А		вставные	круглая
IV	Кослоджени?	Ульмени		цельные	круглая
?	Сарата-Монтеору		цельные	круглая
III	абашево позднее	Староюрьево		вставные	круглая
ИБ	петровка	Берлик, курган 10		цельные	овальная
синташта	Синташта, могила 30		вставные цельные,	овальная,
потаповка	Утевка VI, курган 2		вставные	овальная
курган 2		цельные	овальная
курган 6, погребение 4		цельные	овальная
курган 6, погребение 6		цельные	овальная
	цельные	овальная
Богоявленский		вставные	квадратная

Костяные и роговые псалии Евразии составляют предметы единой катего­рии, они имеют плоский щиток с центральным большим круглым, а реже квад­ратным отверстием, иногда обведенным валиком, и три или четыре (изредка -два) выступа-шипа на оборотной стороне. По форме щитка они делятся на три варианта: дисковидные, овальные и сегментовидные. По расположению допол­нительных отверстий выделяются шесть типов.

Тип I - подтип А - дисковидные псалии с одним или несколькими малыми отверстиями на периферии диска с тремя или четырьмя шипами - представлен на поселении Петровка II (1 целый и 3 заготовки из оленьего рога), в Синташте в могилах 5, 11, 30 и 39, а также в Приуралье на абашевском поселении Баланбаш {Сальников, 1967, рис. 8, 19] и в могильнике Тавлыкаево IV [Гор­бунов, 1986, табл. XVII, 6], на срубно-абашевском поселении Суруш в Среднем Поволжье [Васильев, 1975, рис. 6, 2]; в позднекатакомбном (или многовалико-вой керамики) поселении Каменка в Крыму [Рыбалова, 1974, рис. 3,1; Лесков, 1964, с. 12]. Два псалия подтипа 1А с тремя шипами найдены в могильнике 4 круга А (по Г.Каро - IV шахтная гробница) в Микенах в Греции [Каго, 1930, с 130, табл. 70, № 532-535]. Микенские псалии интерпретировались как

крышки ваз (Г.Шлиман), как навершие шлема для плюмажа [Каго, 1930, с. 372], как модели трона [Wace, 1960], как вотивные столики [Mylonas, 1957, с. 103]; их использование как псалиев отрицалось потому, что у пары шипов есть по сквозному отверстию, а в центре вставлена трубочка [Littauer, Crouwell, 1973а, с. 207-213]. Но это не препятствует употреблению их как псалиев (ср.: [Оапсеа, 1976, с. 71; Huttel, 1978]). Использование дисковидных псалиев под­тверждается изображением на фресках Тиринфа [Evans, 1927, рис. 810, 811; Wiesner, 1968, рис. 15 а, в].

К подтипу IБ отнесены два псалия с тремя шипами из IV шахтной гробницы с выделенной небольшой полуовальной планкой, не имеющей функционального значения, орнаментированные по краю диска бегущей волной или бегущей спи­ралью [Каго, 1930, табл. 70. № 533, 534].

К подтипу IB отнесены дисковидные псалии с центральным большим, иногда одним-двумя меньшими отверстиями и несколькими малыми отверстиями по краю диска. Они есть в Синташте (могила 12), Потаповке (курган 3, погребение 4) и Трахтемирове на Украине. А.МЛесков [1964, рис. 1] и С.С.Березанская [1982, с. 31, рис. 40, 1] допускают связь последних с поселением с многовали-ковой керамикой.

Тип II псалиев конструктивно отличается выделенной планкой, на которой размещены малые отверстия. К подтипу ПА — с прямоугольной планкой -отнесены псалии с усеченным сегментом диска и расположенными вдоль хорды малыми отверстиями, часто со вставными шипами.

Они найдены в Синташте, могилы 11, 12, в Потаповке, курган 5, погребение 8 [Кузнецов, 1993, с. 74], Утевке VI, курган 6, погребение 6 [Васильев и др., 1992, рис. 5, 12], в курганах Кондрашкинском I [Пряхин, 1992, рис. 1, 1], Пичаевском [Моисеев, 1990, с. 56], в абашевском могильнике Кондрашевка [Ефименко, Третьяков, 1961, рис. 31, 4], на срубно-абашевском поселении От­рожка (благодарю Б.Г.Тихонова за разрешение опубликовать). Три псалия под­типа НА найдены в Подунавье: фрагмент одного — в зольнике около поселения Кырломанешти вместе с керамикой, относящейся к культуре Монтеору IC₄ -II А, другой — на поселении Сарата Монтеору в комплексе той же культуры [Оапсеа, 1976, рис. 3,162]; третий - на поселении Кындешти в слое Монтеору IIА — IIВ (приношу благодарность В.С.Бочкареву за сообщение о находке).

К подтипу IIБ отнесены псалии со щитком овальной (изредка - прямо­угольной) формы с центральным отверстием и с выделенной выступающей треугольной планкой с дополнительными отверстиями. Такие псалии происхо­дят из Синташты, могила 30, Берлика II, курган 10 [Зданович, 1988, рис. 31, 7, 8], а также из Поволжья — Утевка VI, курганы 2 и 6, погребения 4 и 6 [Васильев, 1975, рис. 6, 1; Васильев и др., 1992, рис. 4, 7-9, 18, 5, 13, 6, 9-11] и Подонья — могильник Богоявленский, курган 1, погребение 3 (приношу бла­годарность Ю.П.Матвееву за разрешение опубликовать).

Особый вариант псалиев составляют экземпляры с сегментовидным щитком, центральным большим отверстием и шипами. Они найдены на поселениях Но­воникольское [Зданович, 1983, рис. 3,1; 1988, табл. 10, 9], Камышное (подъем) [Потемкина, 1985, рис. 107, 192. Дата XV—XIV вв. до н.э. не обоснована] и

Кулевчи III [АО. 1979, рис. на стр. 138]. Возможно, заготовкой подобного псалия является костяной предмет, найденный на срубном поселении Сосновка 3 в Самарской области (приношу благодарность С.А.Агапову за разрешение опубликовть). К сожалению, все четыре экземпляра фрагментированы, что не позволяет их точно диагностировать. Вероятно, они имели выделенную планку с малыми отверстиями и могут быть выделены в подтип IIВ.

К типу III отнесены псалии, имеющие выделенную прямоугольную планку с малыми отверстиями и дополнительное отверстие в другой плоскости, чем они принципиально отличаются от подтипа ПА. Это два псалия из могильника Староюрьево в Подонье, имеющие по четыре вставных: шпенька, снаружи ор­наментированных крестами, бегущим зигзагом и зубцами по краю диска [Пря-хин, 1972, рис. 3].

К типу IV отнесены псалии с центральным большим и двумя малыми от­верстиями на периферии диска и дополнительным отверстием в другой плоско­сти, с четырьмя цельными шипами. Они известны пока только в Подунавье: один — в Ульмени рядом с керамикой культур Чернавода (энеолит) и Кослод-жени (бронзовый век), другой — в Сарата-Монтеору в неизвестном комплексе [Оапсеа, 1976, рис. 5, 34]. Первый псалии орнаментирован по краю зигзагом, второй — двумя рядами зубцов.

В тип V выделены псалии круглые дисковидные, в отличие от предыдущих имеющие два равных центральных отверстия (иногда с валиками) и по четыре вставных шпенька (иногда украшенных нарезами), укрепленных в прямоуголь­ных отверстиях диска. Они известны пока только в Греции: три или четыре псалия найдены во дворце в Микенах в "Доме щитов»; фрагменты еще двух — в Микенах, возможно, в могиле 15; один — в Каковатосе на Пелопонесе, в толосе А, один — в Дендре, в могиле 7 [Wace, 1960 рис. 2—4; Оапсеа, 1976, рис. 4, 5-10]. К тому же типу, видимо, должен быть отнесен бронзовый диск с двумя центральными отверстиями с валиками и четырьмя отверстиями для крепления штифтов-шипов. Он найден в Микенах в могиле 81.

Тип VI составляют дисковидные псалии с планкой-выступом, на которой расположено дополнительное отверстие. Два экземпляра с четырьмя шипами и маленькой планкой с двумя малыми отверстиями были найдены М.С.Смирно­вым в 1920 г. в кургане 1 в Веселом у Стерлитамака в Башкирии в комплексе с сосудом с примесью раковины [Архив ЛО ИА. Д. 63/1920, л. 2—4. Благодарю В.П.Шилова, ознакомившего меня с находкой]. Аналогию им составляет псалии из Тисзафюреда в Подунавье [Вопа, 1975, табл. 195, 1] с несколькими отвер­стиями на диске.

Кроме того, в Центральном Казахстане ААТкачев [1991, с. 8, 12, 15] упо­минает находки вместе с костяками коней щитковых псалиев в могильнике алакульского типа Майтан и на поселении Икпень I в петровском комплексе; в ограде 7 могильника Атасу (Айшрак) в комплексе с керамикой раннеалакуль-ского типа и костяной пронизкой найден вставной костяной шип [Архив ИИАЭ АН КазССр, Дневник ЦКАЭ, 1952]. Эти находки фиксируют восточную гра­ницу распространения дисковидных псалиев с шипами в степях Евразии.

Анализ выделенных при классификации типов дисковидных псалиев позво-

ляет реконструировать эволюцию предметов этой категории. Исходными явля­ются псалии подтипа IA, представленные в евразийской степи от Северного Причерноморья до Северного Казахстана и в IV гробнице Микен. Сходство орудий этого подтипа пи всему ареалу и особенно сходство функционально не обусловленных деталей не оставляет сомнений в моноцентрическом происхож­дении дисковидных псалиев. Наиболее архаичным в серии представляется пса-лий из Баланбаша - грубый, ассимметричный, с тремя шипами и одним малым отверстием.

Дальнейшее развитие исходной формы псалиев подтипа IA — появление малых дополнительных отверстий для крепления на периферии диска — подтип IB, представленный на Украине, в Поволжье и Приуралье. Эта инновация приводит к формированию нового типа — II с выделенной планкой с малыми отверстиями. Вариант IIА - со срезанным краем диска - известен от При­уралья до Подунавья; вариант IIБ - с треугольной планкой - от Северного Казахстана до Подонья.

Важной инновацией формы дисковидных псалиев явилось изобретение до­полнительного отверстия в другой плоскости. В Подунавье оно было реализо­вано в типе IV (Ульмени), развившемся из псалиев подтипа IA. В южнорусских степях принципиально новый тип псалиев — III (Староюрьево) был создан на основе псалиев подтипа НА. В Греции развитие пошло по другому пути: на основе псалиев подтипа IA был создан тип V (Каковатос), вызвавший подра­жания в металле. Возможно, отдаленной репликой псалиев типа VI с отверсти­ем на планке является бронзовый псалий с планкой с отверстием, найденный на цитадели Микен в слое поздне-элладский IIIВ или IIIС [Crouwel, 1981, табл. I].

Другие важное усовершенствование формы дисковидных псалиев - приме­нение вместо быстро снашивавшихся цельных шипов, характерных для псалиев типа I, вставных шпеньков, значительно увеличивавших срок использования орудий. В южнорусских степях это изобретение известно уже на предметах типа II и характерно для завершающих линию эволюционного развития псалиев типа Ш (Староюрьево), по этому признаку сходных с позднемикенскими псалиями типа V (Каковатос).

Намеченная генетическая линия отражает общую тенденцию развития пса­лиев, что не исключает сосуществование старых и новых типов в момент ин­тенсивного поиска инноваций. В закрытых комплексах Синташты в могиле 30 представлены псалии подтипов IA и ПБ, в могиле 12 - подтипы, переходные от IB к ПА, в Утевке в могиле 6 кургана 6 — подтипы IIА и IIБ. Но законо­мерность эволюции подтверждается, во-первых, корреляцией изменения формы и декора, во-вторых, стратиграфически: в Потаповке установлено, что курган 3 с псалием подтипа IB по нашей классификации древнее кургана 5 с псалием подтипа НА с микенским декором [Кузнецов, 1993].

Какова абсолютная хронология выделенных типов? А.М.Лесков [1964] да­тировал дисковидные псалии южнорусских степей по аналогии с микенскими из IV шахтной гробницы XVI в. до н.э. В.А.Сафронов [1966, с. 189-190], напротив, считал, что "псалии, подобные кондрашёвскому, были распростране-

ны в Греции с середины II тыс. до и.о. до XIII в. до н.э. включительно, причем туда их импортировали из Египта... Следовательно, появление их в Подонье нельзя датировать ранее XIII в. до н.э" ⁸³. Опубликовавший псалии Подунавья А.Уанча привел даты комплексов с псалиями, в разное время предлагавшиеся многими исследователями, исходившими из совершенно различных хронологи­ческих систем.

Классификация псалиев и установление их эволюции позволяют установить происхождение дисковидных псалиев и их хронологию. Наиболее архаичные дисковидные аморфные не орнаментированные псалии типа I происходят из комплексов катакомбно-многоваликовых и абашевских от Украины до Урала. Это позволяет признать первыми изобретателями колесниц с псалиями племена абашевские и многоваликовой керамики (КМК). Те и другие приняли решаю­щее участие в сложении близко родственных памятников потаповского типа от Дона до Волги, синташтинского и петровского на Урале и в Казахстане. Именно в среде потаповского и синташтинско-петровского населения колесничная так­тика боя получила массовое распространение, что доказывается, во-первых, появлением могил воинов, захороненных с колесницами и упряжными конями, во-вторых, концентрацией наибольшего числа известных в Старом Свете дис­ковидных псалиев в лесостепи между Доном и Зауральем; в-третьих, интенсив­ным поиском здесь наиболее рациональной конструкции псалиев, разнообрази­ем сосуществующих типов. Учитывая моноцентрическое происхождение диско­видных псалиев, можно полагать, что они распространились как в Казахстан, так и в Подунавье и далее — в Грецию из южнорусских степей. В таком случае, дата псалиев из могилы IV в Микенах, относящейся к концу среднеэлладского (СЭ) - началу позднеэлладского (ПЭ) периода, служит terminus ante quern псалиев типа I из Потаповки, Синташты и Петровки, а тем более - самых архаичных экземпляров абашевских (Баланбаш, Тавлыкаево, Суруш) и КМК (Каменка, Трахтемирово), которые могут быть отнесены к XVII в. до н.э.

Возраст псалиев типа II (с выделенной планкой и часто со вставными ши­пами), к которому принадлежит большинство потаповских и синташтинских экземпляров, устанавливается на основании синхронизации с дунайскими, от­носимыми к периоду Монтеору IC4-IIA. Подтипы ПА и ПБ синхронны, что доказывает совместная находка в Утевке VI.

Часть псалиев этого подтипа богато орнаментирована (рис. 36; 37). Экзем­пляр из Потаповки украшен микенским орнаментом из противолежащих треу­гольников, образующих зигзаг по краю диска, волной с заглубленным фоном по планке и фестонами вокруг отверстия. На псалии из Утевки по краю щитка идет шахматный трехрядный орнамент, вдоль планки — бегущая волна с за­глубленным треугольным основанием. На кондрашкинском псалии - вокруг отверстия и по планке — лопасти и зигзаг на планке, аналогичные потаповско­му. Пичаевский экземпляр по краю украшен цепочкой ромбов и зигзагом, по планке — V-образные фигуры, вокруг отверстия они образуют розетку; на од­ном шипе — крест, на двух — четырехконечный солярный знак.

Богоявленский псалии орнаментирован по краю планки бегущей волной, а На трех шипах - спиралями, образующими розетку. Псалии из Кындешти ук-

рашен по краю двумя рядами треугольников, образующих зигзаг. На псалии из Сарата-Монтеору планка орнаментирована зигзагом и равнобедренными треу­гольниками со свисающими от вершин фестонами; у экземпляра из Кырлома-нешти в центре — бегущая волна с точками, по краю — зубцы.

Эти орнаменты относятся к микенскому типу (рис. 38), о чем уже прихо­дилось писать [Смирнов, Кузьмина, 1977, с. 46-50, рис. 12]. Богоявленский и утевкский псалии орнаментированы классической микенской бегущей волной. Она появляется в искусстве средне-элладского периода (СЭ) [Mylonas, 1957, рис. 43, 45] и особенно характерна для времени шахтных гробниц: псалии типа I и бляхи из III и IV гробниц, стела № 1428 [Каго, 1930, табл. V, LXX, №№ 533, 535, XX, № 38]. На богоявленском экземпляре волна сочетается с вихревой розеткой, аналогичной представленной на бляхах из гробниц IV, V [Каго, 1930, № 319, 337, 344, 676], а в Утевке — с шахматным узором, изображенным в композиции с волной в росписях в мегароне [Muller-Karpe, 1980, табл. 243, 6]. Пичаевский псалии покрыт декором, скомпанованным из V-образных фигур, очень типичным для шахтных гробниц III, IV, V [Каго, 1930, табл. XXI, N° 23, LXI, № 340, 345]. Сходные с богоявленскими пятилепестковые розетки изобра­жены на костяных бляшках из Фюзешабонь и Нитрянского Градка, четырехле-пестковая — из Ветерово, восьмилепестковая — из Телль-Атчаны [Muller-Karpe, 1980, табл. 291, В8, 294, Д7, 298, 17, 159, А4], пичаевский V-образный орнамент есть на булавке клада Бородино и золотых бляшках из Граничери [Muller-Karpe, 1980, табл. 287, FI, 3] (подобный, но упрощенный орнамент есть на бляшке из могильника Балакты в Центральном Казахстане). По микен­ским аналогиям псалии типа II могут быть датированы XVI в. до н.э.

К тому же времени может быть отнесена костяная поделка из Покровского могильника, украшенная простой волной, подобной вырезанной на микенском псалии типа I [Каго, 1930, табл. 70, N° 534]. Интересно проанализировать венчик из абашевского кургана Алгаши [Ефименко, Третьяков, 1961, рис. 14]. Украшающий его мотив — зигзаг, заполненный внутри, длительное время раз­вивался в Элладе [Furumark, 1941, мотив 65]. Сами микенские диадемы, рас­шитые бляхами с шестилепестковыми розетками и дополненные очковидными подвесками, напоминают абашевские начальные ленты [Ефименко, Третьяков, 1951, с. 56, рис. 10, 12]. Подобные диадемы найдены в Египте в Фивах в гробницах XVIII династии и в Передней Азии в Ассуре, что дает основания синхронизировать культуры трех континентов XVI в. до н.э. [Muller-Karpe, 1978, рис. 16-18].

Кондрашкинский и потаповский псалии украшены противолежащими треу­гольниками, образующими зигзаг по краю диска, как у блях из гробницы V [Каго, 1930, N° 707, 716, 722] и свисающими лопастями. Последние представ­лены также на псалиях из Староюрьева и на костяном диске абашевского Шиловского поселения Подонья [Либеров, 1980, рис. 1, 2, 2,2]. Мотив находит аналогии на костяных изделиях в Ватине [Piggott, 1965, табл. XVIII, 6].

В Трансильвании и Подунавье орнаменты, появившиеся под влиянием Ми­кен в XVI в. до н.э., длительно живут, трансформируясь [Бочкарев, 1968;

Hachman, 1957; Tocik, 1959; Foltiny, 1967; Kdvacs, 1969; Bona, 1975; Huttel, 1982]. Для постмикенской эпохи характерны деградация схем, распространение циркульного орнамента с точками. Своего апогея эта орнаментальная система достигла в культуре Ноа. На псалии типа III из Староюрьева лопасти обрам­лены точками, поздние признаки присущи и псалиям типа IV (Монтеору, Уль-мени).

Таким образом, абсолютная дата псалиев типа I ввиду полного сходства этой исходной формы по всему ареалу устанавливается XVI в. до н.э. по аналогии с IV шахтной гробницей Микен, относимой к 1570—1550 г. до н.э. [Mylonas, 1957, с. 181; Marinatos, 1960, с. 177], причем она служит terminus ante quern для наиболее архаичных образцов южнорусских степей, которые могут быть отнесены к XVII в. до н.э.

Следует отметить, что в последние годы появилась тенденция пересмотреть хронологию А.Фурумарка и удревнить микенские комплексы на один век. Дата XVII в. до н.э. обосновывается, во-первых, временем извержения вулкана на Санторине (1645 г. до н.э.), установленным по С-14; во-вторых, синхронизацией с египетскими и переднеазиатскими комплексами, в которых найдены микен­ские вещи [см. S.Dietz. The Argolid at the Transition to the Mycenaean Age. (Studies in the Chronology and Cultural Development in the Shaft Grave Period Copenhagen. 1991; P.Warren, P.V.Hankey. Aegean Bronze Age Chronology. Bristol, 1989; B.Kemp, R. Merrilleese. Minoan Pottery in Second Millenium Egypt. Mainz, 1980]. Пересматривается и хронологическое соотношение микенских гробниц Q.Killian-Dirlmeier. Jewellery in Mycenaean and Minoan Warrior Graves. - Problems in Greek Prehistory. Bristol, 1988] и абсолютный возраст династий Египта [Centuries of Darkness. A Challenge to the Conventional Chronology of Old World Archaeology. L, 1991]. Однако все эти гипотезы очень спорны. Но если дата Микен будет пересмотрена, это позволит удревнить и евразийские кмплексы, отнеся новокумакский горизонт к XVIII—XVII вв. до н.э.

Псалии типа II, украшенные орнаментальными композициями, находящими полные аналогии в искусстве шахтных гробниц Микен, датируются XVI в. до н.э. Но часть экземпляров этого типа несет уже деградировавший постмикен­ский декор, характерный для культур Прикарпатья и Подунавья XVI—XV в. до н.э.

Сходство деталей наиболее развитого евразийского типа III с микенским типом V дает основание для их синхронизации. Псалии типа V были найдены в толосе А в Каковатосе в комплексе позднеэлладский II (дата которого — XV в. до н.э.) [Palmer, 1965, с. 171], в Дендре в могиле 7 (относящейся к поздне-элладскому ША, т.е. к XIV в. до н.э.), в <Доме щитов» в Микенах, разрушенном в период позднеэлладский ШВ - в XIII в. до н.э., и, следовательно, относя­щемся к XV-XIV вв. до н.э. [Wase, 1960, с. 42]. Таким образом, возраст наиболее позднего — типа III дисковидных псалиев определяется не позднее XV—XIV в. до н.э. и служит terminus ante quem псалиев типа II, относимых к XVI в. до н.э. Наличие чмикенских» орнаментов на дисковидных псалиях как Подунавья, так и евразийских степей вплоть до Казахстана, хорошо известное

и по материалам других категорий, свидетельствует о влиянии высокоразвитой цивилизации Микен на культуры Европы, в том числе и Восточной [Sulimirski, 1970, с. 273-276, рис. 66; Beresanskaja, 1971, с. 7, 8; Смирнов, Кузьмина, 1977, с. 43—50], осуществлявшееся путем торгового обмена [Smith, 1987]. Однако исследователи микенской цивилизации предполагают, что микенские династы пришли в Грецию с Севера и ищут там происхождение ряда черт материальной культуры Микен. Характер колесничных мифов указывает на их центрально-европейское происхождение. Особенно важна мифологема лебеди-кони, влеку­щие по небу колесницу солярного бога [Иванов, 1969, с. 54], возможность средиземноморского происхождения которой исключена и которая могла воз­никнуть только в Северной Евразии, где прилет лебедей символизирует наступ­ление весны. В греческом мифе колесница Апполона, запряженная лебедями, прилетает с Рипейских гор — Урала.

В Элладе в предмикенскую эпоху не было развитых традиций коневодства, что не стимулировало изобретения конных колесниц. Напротив, в евразийских степях коневодство известно с IV тыс. до н.э., в III тыс. до н.э. в зоне от Днепра до Урала выделились коневодческие культуры, оформился культ коня [Кузь­мина, 1977] и обряд жертвоприношения коня при погребении, который поя­вился в Греции лишь вместе с микенскими династами: захоронения двух коней открыты в дромосе толоса в Марафоне [Vanderpool, 1959, с. 277—283]. Напро­тив, в степях древняя коневодческая традиция вела к развитию тренинга. Об интенсивных поисках наиболее эффективных способов запряжки свидетельст­вуют крайнее разнообразие и нестабильность вариантов псалиев в степи на памятниках потаповского и петровско-синташтинского типов. Все это приводит к выводу, что формирование псалиев типа I происходило в евразийских степях, где известно и самое большое число псалиев, и самые архаичные лишенные декора экземпляры культур абашевской и КМК. На рубеже среднеэлладского и позднеэлладского периодов колесницы с парами коней с дисководными пса-лиями из степей попали в Грецию.

Псалии щитковые без шипов. К этой группе принадлежат псалии, имеющие плоский щиток с центральным большим отверстием, обычно боковое отверстие в поперечной плоскости и выступающий треугольный стержень с малыми от­верстиями, выделяются два подтипа: IA — с одним отростком, IБ — с двумя отростками (рис. 37; 39).

Подтип IA, вариант 1-е круглым щитком представлен в могильниках алакульского типа в Приуралье — в Алакуле (вместе с парой колесничных коней) [Сальников, 1952, с. 58, рис. 7,2], в Северном Казахстане - в Новони­кольском ^и [АО. 1977, с. 514, рис. на стр. 513] и Петровка II [Зданович, 1983, с. 63], а также на памятниках смешанных типов — на кожумбердинском посе­лении Тасты-Бутак в Западном Казахстане [Сорокин, 1966, табл. XXXVIII, 22] и в амангельдинском могильнике Айдабуль в Северном Казахстане [Акишев, 1959, с. 16, рис. 8]; есть они также среди случайных находок на Украине в урочище Дикий Сад и Сурская Забора, иначе Волошское [Шарафутдинова, 1968, с. 27, рис. 3, 52; 1982, с. 139-140, рис. 55,7,11, 56,59, 67; Чередниченко, 1977, рис. 2, 3]. Вариантом этого типа является псалии со срубного поселения

Поляны в Северском Донце [АО. 1975, с. 383; Березанская, 1982, рис. 40, 2]. В отличие от экземпляров из Тасты-Бутака и Ватины, он имеет дополнительные малые отверстия на треугольной планке.

К особому варианту IА₂ должны быть отнесены два псалия со срубного поселения Казангулово I в Башкирии, имеющие не круглый, а овальный щиток [Горбунов, Обыденное, 1975, с. 254-257, рис. 1,1,2]. Псалии подтипа IA, как установлено К.Ф.Смирновым [1961а, с. 60—63, рис. 9,1, 11,1] (тип II по его классификации) близки дунайским, выделенным А.Можолич [Mozsolics, 1953, рис. 6, 4-6; Bukonyi, 1953, с. 11, рис. 2; Foltiny, 1967, с. 28, рис.11, 6, 7]. К подтипу IA принадлежат псалии из Ватины и экземпляр из Тосега [Huttel, 1978, рис. 9; 1982, рис. 4], к подтипу IБ - другие экземпляры из Тосега.

Что касается происхождения щитковых бесшипных псалиев, то представля­ется вероятным их генезис на основе щитковых псалиев с шипами типов III и IV, с которыми их роднит наличие бокового отверстия в другой плоскости [Кузьмина, 1980а, с. 15, рис. 1]. Эволюция их в Подунавье и евразийской степи, вероятно, происходила одновременно при сохранении активных контактов меж­ду областями, о чем свидетельствуют не только сходство формы и конструкции венгерских и срубно-андроновских псалиев, но и одинаковый постмикенский орнамент - циркульный с точками, украшающий щитки двух экземпляров из Тосега [Huttel, 1982, рис. 3, 5, 8] и из Новоникольского, деградировавшая микенская волна в Казангулове и разложившаяся постмикенская розетка в Ватине, что позволяет датировать андроновские псалии по дунайским аналоги­ям ⁸⁵. А.Можолич отнесла последние к III периоду бронзового века Венгрии, определенному ею XIV—XII в. до н.э. И.Бона [Вопа, 1975, с. 105,139] датирует Тосег и Ватину 1450-1200 г. до н.э. Дата XV—XIII в. до н.э. представляется наиболее вероятной и согласуется с датами, полученными радиоуглеродным методом: для могильника Новоникольского — XIV в. до н.э., для поселения Тасты-Бутак - 1229±80 г. до н.э.

Псалии желобчатые. Другой класс составляют желобчатые псалии с высту­пающими зубцами-шипами по краям. Они имеют большое центральное отвер­стие и выделенную планку. Намечаются два основных типа: I — без бокового отверстия, II - с дополнительным боковым отверстием (рис. 37; 39).

Тип I представлен экземпляром с раннего петровско-алакульского поселе­ния Мирный IV в Приуралье [Чемякин, 1974, с. 55, рис. 2,6]: псалии овальной формы с центральным овальным отверстием и выделенным щитком. Другой вариант: псалии прямоугольной формы с прямоугольным большим отверстием и выделенной треугольной планкой с малым отверстием. Псалии этого варианта найдены в петровских могильниках Сатан в Центральном Казахстане при ко­леснице [Ткачев, 1987, рис. 1, 4] и Аксайман в Северном Казахстане вместе с парой упряжных коней [Зданович, 1988, с. 78, рис. 30, 22, 23]. В последнем найдены также два псалия более выработанного варианта с поперечными вы­ступами на планке [Зданович, 1988, рис. 30,24, 25], как у щитковых бесшипных (Алакуль, Казангулово, Тосег).

Псалии типа I архаичны по форме и по конструкции сопоставимы с диско-

видными псалиями с шипами подтипа IIБ, что определяет их нижнюю дату — XVI в. до н.э. Этому не противоречит орнамент в виде зигзага на щитке псалия из Сатана; он аналогичен декору щитковых псалиев типа II, хотя известен и позже.

Тип II — классические желобчатые прямоугольные псалии имеют дополни­тельное боковое отверстие в другой плоскости. По форме планки с малыми отверстиями желобчатые псалии делятся на подтипы IIА — с прямоугольной планкой, IIБ — с треугольной. Один псалии типа II найден на кожумбердин-ском поселении Тасты-Бутак, планка его обломана [Сорокин, 1966, табл. XXXVIII, 30]. Псалии подтипа НА найдены на Украине на поселениях куль­туры многоваликовой керамики Подгоровка [Березанская, 1982, с. 127, рис. 40,3] и раннесрубном Осиповка [Беляев, 1980, с. 15], на Северском Донце и на Дону на поселениях со смешанной многоваликовой и срубно-абашевской керамикой Капитаново, Проказино, Шилово и на раннесрубных памятниках Поволжья и могильниках Усатово и Краснополье и на поселениях у Моечного Озера и Точка (благодарю И.Б.Васильева за сообщение). Псалии подтипа ПБ обнаружены на срубных памятниках Донца (поселение Ильичево) и Поволжья (поселение Ершово, Гуселка 2, курган Комарово — вместе с парой колесничных коней, один из которых взнуздан); кроме того, желобчатые псалии есть в сруб­ных комплексах Новомолчановка, Черебаево, Степовое [Смирнов К., 1957а, с. 47-50, рис. 1, 2; Чередниченко, 1968, с. 102-104, рис. на стр. 103; 1970, с. 234, рис. 2, 1, 5; Братченко, 1976, с. 151, рис. 72, IV.2; Пряхин, 1976, рис. 10, И; Шаповалов, 1976, с. 158, 160, рис. 4,1; Березанская и др., 1986, с. 100].

На некоторых прямоугольных псалиях нанесен орнамент в виде зигзага (Усатово, Комарово, Тасты-Бутак), характерный для дисковидных псалиев с шипами (Микены, Староюрьево, Сарата-Монтеору, Ульмени) и сохраняющийся на дисковидных бесшипных псалиях (Новоникольское). Еще один псалии про­исходит со срубного поселения Чишма в Башкирии; он орнаментирован по краю резным зигзагом, а по верху — концентрическими кругами [АО. 1980, с. 144]. Этот постмикенский орнамент характерен для бесшипных дисковидных псалиев Новоникольского и Тосег и позволяет установить верхнюю дату же­лобчатых псалиев.

По своим конструктивным особенностям (наличие шипов, центрального от­верстая, бокового отверстая в другой плоскости и выделенной планки с малыми отверстиями) желобчатые псалии типа II принципиально сходны с наиболее развитым типом III дисковидных псалиев; аналогичны и украшающие их орна­менты, что позволяет относить их к одному этапу развитая узды и на этом основании синхронизировать и определить их нижнюю дату около середины И тыс. до н.в. К.Ф.Смирнов [1961а, с. 52, 57] отмечал сходство (по способу крепления с уздой) желобчатых псалиев с венгерскими псалиями другого клас­са - роговыми типа Фюзешабонь с большим центральным отверстием, боковым в другой плоскости и малыми на конце. Они относятся к среднебронзовому веку, горизонту Фюзешабонь, Тосег С, Оттомани. По А. Можолич они датиру-ются 1400-1100 г. до н.э. АЛочик [Tocik 1959, с. 42-53, табл. II, 3] отметил находку псалия типа Фюзешабонь в Словакии на поселении модаровской куль-

туры, в которой известны предметы с микенским орнаментом. А.Можолич [Mozsolics 1960, с. 133 и ел.] придавала решающее значение анатолийскому воздействию. С.Фолтини [Foltiny, 1967, с. 23, рис. 7,6] указывал на принад­лежность к типу Фюзешабонь псалия из Аладжа Эйюк, происходящего из хет­тского слоя 1450—1300 гг. до н.э., и псалия из Мегиддо 1200 г. до н.э. ^м; он особо выделил совместную находку в Фюзешабонь с псалием орнаментирован-кого костяного диска, аналогичного бронзовому диску из Каковатоса, уже со­поставлявшихся Р.Хахманом [Hachmann, 195