Российские Герои «дсп»

Суть правящего режима страны — в том, кого она на­значает героем. Что надо в жизни сделать, дабы быть оцененным на самом высоком уровне?

Идеология наградного дела в государстве — что-то вроде теста на беременность. Беременность патриотизмом. Истинный он на том самом «верху», который раздает ордена и медали? Или только ДСП — «Для служебного пользования»...

Как ни странно, это далеко не последний вопрос — хоть мы уже на седьмом году войны, идущей на Северном Кав­казе, и на третьем от начала второй чеченской кампании. Кто такие «чеченские» герои? И отсюда — что мы хотим в Чечне? Что там делаем? Что творим?Какова цель?Кого за что награждаем? А значит, к чему призываем.

Там

Чай давно остыл. Мы пьем его в буфете ингушского аэропорта «Магас», и мне стыдно смотреть в глаза пол­ковнику Магомеду Яндиеву — сотруднику МВД Ингу­шетии. Мне стыдно уже третий год подряд.

Когда в декабре 1999 года, во время жесточайшего штурма Грозного и в результате преступного головотяп­ства российского чиновничества, заседающего в Моск­ве, кому-то надо было обязательно рисковать своей жиз­нью ради спасения 89 стариков из Грозненского дома престарелых, забытых под бомбами, и не было желаю­щих бегать под обстрелами ради них — полковник Янди-ев, единственный из всех, из сотен российских полков­ников и генералов, скопившихся тогда на окологрознен­ском пятачке, сказал: «Да, согласен». И с шестью своими офицерами, лично попросив их об этом, трое суток полз — а это был единственный возможный путь — по грозненским улицам до микрорайона Катаяма и улицы Бородина, где продолжали погибать одинокие и голод­ные старики, находившиеся на попечении государства, забывшего о своем попечении.

Тогда Яндиев вытащил из Грозного всех стариков. И потери оказались минимальны: в дороге умерла лишь одна бабушка — ее сердце не выдержало. Зато осталь­ных, как если бы это были его мать и отец, полковник спас от пуль и снарядов, летящих с обеих обезумевших воюющих сторон.

— Они мне пишут письма к праздникам. До сих пор. Я не помню их имен. А они помнят. И пишут, — очень-очень тихо говорит Магомед. Да я, собственно, тащу из него эти слова. Иначе он бы вообще молчал. — Это и есть «спасибо». Лучшая благодарность, — настаивает Маго­мед, продолжая размешивать давным-давно размешан­ный сахар в остывшем стакане. — Мне другой и не надо.

А вот мне — надо. Я гражданин и поэтому желаю знать: почему за совершенный подвиг, за истинное муже­ство, проявленное при спасении 89 жизней граждан стра­ны, полковник до сих пор не получил звание Героя Рос­сии, к которому был представлен еще в начале 2000 года? Что нужно сделать в нашей стране — такой, какая она есть теперь, чтобы не просто быть героем, но и офици­ально им считаться?

Здесь

Путь к ответам на эти вопросы оказался противен. Словеса высокопоставленных офицеров, ответственных в столице нашей Родины за продвижение бумаг все выше и выше, на подпись президенту, — свелись к двум аргу­ментам против кандидатуры полковника Яндиева в ка­честве «Героя».

Во-первых, он — из «этих». Перевожу с московского на нормальный. Это значит: Яндиев — ингуш, а ингу­шам большого доверия нет, как и чеченцам, находящимся на службе. Яндиев, говорили мне, — «почти что чече­нец», и «кто там знает, что точно было тогда в Грозном, может, он договаривался с боевиками».

А если и договаривался? Ради 89 жизней?

Но есть еще и во-вторых, и этот аргумент касается не только вайнахов. Оказывается, «Героя» у нас положено давать в том случае, если имярек «убил кого-то из бан­дитов».

- А если спас?

- Это не совсем то.

- Так за спасение дают?

- Кто же признает, что «не дают»?

Увы, дала слово, что не укажу, сохраню в тайне фа­милии тех, кто согласился объяснить то ли подноготную эту, то ли преисподнюю. Да, собственно, они, эти лю­ди — хоть и с большими звездами на погонах, и с орде­нами на груди — но, по большому счету, «шестерки», исполнители высшей воли. Они просто отлично знают, какие документы президент не подпишет.

Итак, Путин не подпишет за спасение. Деталь, думае­те? Отнюдь. Мы все наблюдаем, как из государственного пользования все более выметается милосердие в каче­стве системы внутригосударственных взаимоотношений. Власть старается исходить из жестокости по отношению к своим гражданам. В чести — поощрение уничтожения. Логика убийства ради — вот логика, понятная власти и пропагандируемая ею. Ведь вот что вышло: надо убить, чтобы стать героем.

Это — идеология стиля «Путин-модерн». Когда с «гос­подами» не получилось — и «товарищи» вернулись. Ко­торые, как мы знаем, никогда не забывают о себе. Вот и получилось: в конце седьмого года войны и на третьем году второй кампании Чечня представляет из себя на­стоящую кормушку и дойную корову. Здесь куются быст­рые военные карьеры, здесь выписываются длинные на­градные листы, здесь раздаются внеочередные звания и чины. И главное — вовремя убить кого-то из чеченцев и предъявить труп в нужном месте и в нужное время.

И вот напротив меня сидит Магомед Яндиев. Обык­новенный герой ненормальной страны. Он никого не

грабил, не насиловал, не засовывал за пазуху камуфля­жа трофейное женское белье. Он спасал.

Поэтому-то и не генерал. И «геройские» его докумен­ты тлеют за ненадобностью в московских сейфах.

А сколько генералов? И «Героев»?