2015-10-14
320
| № | Название административно-территориальной единицы, созданной в результате объединения вместо автономного округа | Уровень в АТУ нового субъекта РФ | Административное управление | Административно-территориальное деление | Численность титульного этноса, тыс. чел. / % от общего населения | Площадь территории, тыс. кв. км. |
| Коми-Пермяцкий округ | территориальный | Министерство по делам Коми-Пермяцкого округа | 6 муниципальных районов | 59,0 | 32,8 | |
| Эвенкийский район | муниципальный | Администрация района | ‑ | 21,5 | 767,6 | |
| Таймырский Долгано-Ненецкий район | муниципальный | Администрация района | ‑ | 13,8+7,6 | 879,9 | |
| Корякский округ | территориальный | Министерство по делам Корякского округа и территориям традиционного проживания коренных малочисленных народов Севера | 4 муниципальных района | 26,7 | 301,5 | |
| Усть-Ордынский Бурятский округ | территориальный | Администрация Усть-Ордынского Бурятского округа | 6 муниципальных районов | 39,6 | 22,4 | |
| Агинский Бурятский округ | территориальный | Администрация Агинского Бурятского округа | 3 муниципальных района | 62,5 | 19,6 |
Таким образом, наиболее стандартизированная и схожая модель управления создана в Красноярском крае. Здесь бывшие автономии получили статус муниципальных районов с особым статусом и фактически ничем кроме этнокультурной специфики не отличаются от других муниципальных районов края.
|
|
|
Похожие системы управления наблюдаются в случае с Коми-Пермяцким и Корякским округами. В обоих случаях созданы специальные министерства по делам округов (выполняющие межведомственные и координационные функции) с сохранением традиционно сложившегося муниципального деления территории бывших автономных округов.
Третья модель управления бывшими автономиями представлена на примере бурятских автономных округов. Хотя в них сохранено традиционное муниципальное деление и созданы администрации на местах, функционал последних очень сильно отличается.
В целом примеры Иркутской области и Камчатского края позволяют говорить о постепенном отказе от тех особых прав и полномочий, которые во время торга, сопровождавшего объединение регионов, смогли обеспечить себе элиты бывших автономных округов. По-видимому, уже в следующем электоральном цикле институциональные возможности влияния бывших автономных округов на деятельность органов власти объединенных регионов еще более снизятся.
Требуют отдельного рассмотрения проблемы социально-экономического развития бывших автономных округов. И здесь необходимо различать новые субъекты Российской Федерации, созданные в процессе объединения как минимум по двум направлениям:
|
|
|
‑ экономическая самодостаточность нового субъекта;
‑ успешность экономической и социальной включенности бывших автономных округов в социально-экономическое пространство нового субъекта Федерации.
Социокультурные проблемы объединения субъектов Федерации связаны главным образом с сохранением и развитием культуры, языка и традиционного образа жизни коренных этносов бывших автономных округов [см.: 14]. Не менее актуальна и проблема сохранения их этнической идентичности в условиях утраты политической автономии.
В заключении подведем итоги. Что получила Российская Федерация и федеральный Центр в результате объединения, то есть фактической ликвидации матрешечных субъектов?
В политическом плане основная задача – уход от ассиметричной федерации и унификация системы государственного управления – не решена [см.: 5]. Во-первых, процесс объединения субъектов РФ фактически свернут и воспринимается населением главным образом как проект по ликвидации этнонациональных автономий. Во-вторых, система управления в ликвидированных автономных округах стала еще более сложной и ассиметричной, особенно в понимании «особого статуса».
В социально-экономическом аспекте объединение не дало принципиально позитивных результатов: уровень и качество жизни населения бывших автономных округов фактически не изменилось к лучшему. Многие обещанные Москвой в ходе подготовки к референдумам по объединению проекты и социальные программы в большинстве случаев остались не выполненными.
В культурном содержании результаты объединения более значимы и связаны с тем, что в условиях ликвидации политической автономии было просто необходимо сохранить и развивать традиционную культуру, язык, национальные традиции и образ жизни коренных (титульных) этносов ликвидированных автономных округов. Региональные программы поддержки именно в сфере культуры можно считать наиболее успешными.
В целом необходимо говорить о постепенном отказе от тех особых прав и полномочий, которые во время торга, сопровождавшего объединение регионов, смогли обеспечить себе бывшие автономии.
Таким образом, итоги объединения субъектов Федерации свидетельствуют о доминировании негативных последствий над позитивными достижениями, а также наличии большого числа рисков и угроз социально-политического и этнокультурного содержания отложенного характера.
Литература
1. Брежнев О.В. Административно-территориальные единицы с особым правовым статусом в объединенных субъектах Российской Федерации: опыт, проблемы, перспективы развития // Конституционное и муниципальное право. – 2010. ‑ №7;
2. Григонис В.П. Конституционное законодательство об образовании нового субъекта Российской Федерации и правовой статус автономных округов // Мир юридической науки. – 2010. ‑ №3;
3. Дагбаев Э.Д. Политические стратегии акторов в процессе укрупнения регионов / Э.Д. Дагбаев // Регионалистика и этнополитология / ред. Р.Ф. Туровский. ‑ М.: РАПН; РОССПЭН, 2008;
4. Дамдинов Б.Д. Административно-территориальные единицы с особым статусом: проблемы теории // Сибирский юридический вестник. – 2009. ‑ № 3;
5. Иванов А.М. Ассиметрия в федеративном устройстве России // Философия права. – 2009. ‑ №6;
6. К вопросу об особом статусе автономных округов в объединенных «сложносоставных» субъектах Российской Федерации: проблемы теории // Сибирский Юридический Вестник. – 2006. ‑ №1;
7. Княгинин К.Н. Особый статус административно-территориальной единиц, образованных на территории бывших автономных округов: опыт теоретического моделировании // Академический юридический журнал. – 2011. ‑ №43;
8. Княгинин К.Н. Территории бывших автономных округов в объединенных субъектах Российской Федерации в поисках особого статуса // Современное право. – 2010. ‑ №11;
|
|
|
9. Колмогорова Д.М. О ходе процесса образования нового субъекта РФ – Пермский край: пошаговая хроника // Панорама исследования политики Прикамья. Вып. 3. ‑ Пермь: Пермское книжное изд-во, 2005;
10. Личичан О.П., Дамдинов Б.Д. Проблемы взаимодействия нормативно-правовых систем субъектов Российской Федерации на территории новых субъектов Российской Федерации, образованных в результате объединения // Сибирский юридический вестник. – 2010. ‑ № 2;
11. Мкртумян А.Р. Объединение субъектов Российской Федерации: проблемы и перспективы // Режим доступа: http://www.fpa.su/problemy-realizatsii-konstitutsionnogo-zakonodatels/
12. Территориально-политическое устройство российского государства: от прошлого к будущему: тез. докл. Всерос. науч. конф. РАГС, 3 апр. 2008 г.: VI полит. чтения Каф. Политологии и полит. управления / отв. ред. А.С. Фалина. – М.: Изд-во РАГС, 2008;
13. Филиппова Н.А. Традиционные этнические меньшинства в новых субъектах Российской Федерации: альтернативные подходы к обеспечению интересов «титульных» наций // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. – 2009. ‑ Т.5. ‑ №3.
