Вопрос 1. История развития уголовной ответственности за групповые и организованные формы преступной деятельности

Впервые на законодательном уровне писаные установления, определяющие ответственность соучастников и связывающие этот институт с конкретными уголовно-правовыми деликтами, встречаются в законах, изданных во времена Древней Руси более позднего периода. Прежде всего, к их числу относится Русская Правда, признанная древнейшим из дошедших до нас памятников, посвященных в основном уголовно-правовым предписаниям. В ней обозначено понятие соучастия, но еще не разделяются роли соучастников (подстрекатель, исполнитель и т.д.); определяется форма соучастия - преступное сообщество, участники которого несут ответственность в равной мере. Так в ст. 31 Краткой редакции определено «А иже крадет любо кон (ь), любо волы, или клеть, да аще будеть един крал, то гривну и тридесят резан платити ему; или их будеть 18, то по три гривне и по 30 резан платити мужеви»[47].

Законодательная формулировка указанной статьи послужила безапелляционным поводом к утверждению, что в Русской Правде было заложено важное положение о более высокой степени социальной опасности преступления, совершенного в соучастии, в сравнении с преступлением, совершенным лицом единолично.

Дальнейший шаг в развитии уголовного законодательства России связан с эпохой укрепления центральной власти, процессом преодоления феодальной раздробленности, усилением экономических связей между русскими землями, чем славился период царствований Ивана III и Ивана IV. Результатом преобразований той поры явилось принятие Судебника Ивана III (1497 год) и Судебника Ивана IV (1550 год), которые представляли первые единые законы Русской земли. Оба Судебника, посвященные в основном решению вопросов судопроизводства, пополнили перечень преступлений новыми видами и подразделили их по подсудности. Однако в развитие института соучастия существенных изменений внесено не было.

Спустя год после введения в действие Судебника 1550 года появляется сборник постановлений церковно-земского собора, получивший название Стоглав. В тексте главы 69 этого памятника русского права мы впервые встречаем упоминание об отдельных разновидностях совместной деятельности виновных, в частности,- сговоре: «А тиуном и неделыщиком митрополичим и архиепископлим с ябедники и с блудницами зговору не чинити, и по зговору священическаго и иноческаго чину и всех православных крестьян не продавати»[48]. Иными словами, в Стоглаве вводится ответственность тиунов и наделыщиков за продажу - несправедливое обвинение священников и других церковных чинов путем «зговора» тиунов с «ябедники и блудницами».

В Уложении 1649 года прослеживается развитие положений о соучастии определенное в Судебниках 1497 и 1550 годов: появляются формы соучастия «скоп, заговор»; также производилось достаточно четкое деление соучастников на виды, с выделением, фигур исполнителя, подстрекателя и пособника, что напрямую связывалось с индивидуальным подходом правоприменителя при назначении виновному конкретной меры наказания. К примеру, ст.198 главы Х "О суде" гласила: «А будет кто приедети к кому нибудь на двор насильством, скопом и заговором, умысля воровски, и учинит над тем, к кому он приедет или над его женою, или над его детьми, или над людьми смертное убийство, а сыщется про то допрямо, и того, кто такое смертное убойство учинит, самого казнити смертью же, а товарыщев его всех бити кнутом и сослати, куды государь укажет»[49].

В период законотворчества Петра I относительно института соучастия в преступлении могут быть отмечены новые черты, характеризующие соучастие, заключающиеся, прежде всего в том, что широкое распространение получила система приравнивания ответственности соучастников: «что один через другого учинит, почитается так, яко бы он сам то учинил оные, которые в воровстве конечно вспомагали или о воровстве ведали и от того часть получили или краденое, ведая, добровольно приняли, спрятали и утаили, оные властно, яко самые воры, да накажуться. Ежели многие в воровстве пойманы будут, те все, хотя их много ли мало, всяк так наказан будет, яко бы един все воровство учинил» (арт. 189)[50].

Наряду с отмеченной уравнительной тенденцией в петровском законодательстве, как было сказано выше, находит, однако, отражение и другая, новая тенденция, выражающаяся в попытках установить различную ответственность для разных категорий участников. Эта тенденция также неоднократно отражена в законе. Так, Воинский артикул различает, с одной стороны «зачинщиков», с другой - «достальных» участников сходбища или собрания и устанавливают для каждой категории различное наказание за «все непристойные подозрительные сходбища и собрания воинских людей… Ежели из рядовых кто в сем деле преступит, то зачинщиков без всякого милосердия… повесить, а с достальными поступать, как о беглецах упомянуто» (арт. 133)[51]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что «Артикул Воинский» устанавливает принцип ответственности за соучастие, а также дифференцирует виды соучастников не называя их.

В 1833 году был введен в действие «Свод законов уголовных», который внес существенные изменения в институт соучастия в преступлении. В нем выделялись следующие категории участников: 1) сообщники, кои в совокупности привели преступление в действие и зачинщики, кои действовали вместе с другими, но прежде их первые положили умысел и согласили к тому других, или первые подали пример к совершению преступления прочим. 2) помощники и участники, которых насчитывалось всего шесть категорий. Что касается ответственности соучастников, то Свод законов распределял ее следующим образом: во всех преступлениях, если в законе не установлено особого изъятия, зачинщик или главный виновник и указанные в законе пущие подлежали наказанию тягчайшему, по отношению к тем соучастникам, что следовали их примеру или поддавались на иное их воздействие. Особо оговаривались также случаи, когда в результате следствия не было выявлено главного виновного среди совместно участвующих в совершении преступления лиц, либо зачинщика. При подобном положении вещей все соучастники «присуждались к наказанию, но с уменьшением против того, что положено было бы зачинщику или главному виновному, если бы он был выявлен».

В ст. 11 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года было предусмотрено принимать «в уважение: учинено ли сие преступление по предвари­тельному всех или некоторых виновных на то согласию или без оно­го», т. е. было выделено только соучастие с предварительным сгово­ром и без такового. Особенной части Уложения о наказаниях была отражена еще шайка как квалифицирующий признак (ст. 923, 924, 1633, 1639, 1645). Иной классификации форм соучастия в законе не существовало.

На основе этого был принят новый законодательный акт - Уго­ловное Уложение 1903 г., в котором выделены соучастие без пред­варительного сговора, соучастие с предварительным сговором, со­общество и шайка (ст. 51-52).

В Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919г. соучастие было отождествлено с группой лиц (шайкой, бандой, тол­пой) (ст. 21), тем не менее, можно отметить, что и здесь идет диффе­ренциация соучастия на различные формы. В УК 1922 г. раз­новидности соучастия были выведены из определения его и внесены в раздел назначения наказания, где в п. «ж» ст.25, признается отяг­чающим обстоятельством совершение преступления группой (шай­кой или бандой) лиц. В то же время в Особенной части УК помимо группы лиц выделено совершение преступления по предварительному соглашению с другими лицами (п. «б» ст. 180 УК). В после­дующем эта тенденция сохраняется. Так, в п. «г» ст. 47 УК 1926 г. отягчающим обстоятельством признаны совершение преступления группой, бандой, что очень похоже на признание, в отличие от УК 1922 г., группы и банды самостоятельными формами соуча­стия. В Особенной части УК выделены также указанные формы соучастия, но, кроме них, еще и совершение преступления по предварительному сговору. В УК РСФСР 1960 г. вслед за Основами уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. отягчающим обстоятельством признается совершение пре­ступления организованной группой (п. 2 ст. 39 УК), однако в Осо­бенной части УК мы видим совершенно иное отношение к разновидностям соучастия, там выделены были совершение преступления по предварительному сговору группой лиц (например, ст. 144, ч. 2, ст. 145, ч. 2 и др. УК) или группой лиц (например, ст. 117, ч. 3, УК), что уже на законодательном уровне позволяло обособить три разно­видности соучастия. Тем не менее, оставалось неясным, на чем же базируются соответствующие разновидности форм соучастия, вынесенные в Особенную часть, что породило массу различных толкований и возникновение новых фикций типа признания группового преступ­ления только соисполнительством, признания группы лиц только соучастием без предварительного сговора и т. д.

Исторический анализ законодательства о соучастии свидетельствует, о непрерывном развитии этого института в сторону все более детальной регламентации, тщательной дифференциации видов соучастников, форм соучастия, а также усиления принципа индивидуальной ответственности.