Русского языка в XIV – XV вв

Соответствие направления и интенсивности экспансии изоглосс северо-восточных языковых явлений процессу роста территории Московской Руси. Последовательное включение в социальную систему великорусского политического и этнолингвистического объединения носителей среднеокских, северо-западных и восточных говоров центральной зоны, охваченных едиными процессами языковых переживаний. Социально-политическая обусловленность направления диалектных взаимодействий (в соответствии с расширением территории Московского великого княжества) и процесса унификации на базе московского говора (как столичного).

Специфические особенности великорусской языковой нормы (отличающие ее от украинского и белорусского языков) – исторически локальные (диалектные) новообразования и архаизмы поздне-древнерусских северо-восточных говоров: смычный [ г ], губно-зубной [ в ], различение твердого [ ц ] и мягкого [ ч ’], реализация сложных шипящих как мягких долгих [ шш ’], упрощение парадигмы видо-временных форм глагола (прош.вр. на -л), отсутствие ‘явлений общезападного распространения’.

Формирование группы среднерусских (переходных) говоров в полосе смешения северных и южных восточнославянских диалектов в бассейне Москвы-реки и Оки (археологически: ‘ кривичей ’ и ‘ вятичей ’, лингвистически: носителей северо-восточных говоров и балтоязычной голяди – русифицированных лишь к XIII в. потомков носителей мощинской культуры), как результата взаимодействия ростовских говоров со среднеокскими (‘вятичскими’), начинается с присоединением в 1301 г. Коломны и выражается в распространении северо-восточных явлений в Заочье; встречное распространение ‘ аканья-яканья ’, осталось в системе великорусского языка диалектным явлением, объединяющим среднерусские говоры с южнорусскими.