Отца уговорил купить за счет колхоза всем мальчишкам коньки и клюшки, правда, мы их и сами любили мастерить

Играли мы в деревне в лапту, чижик, в футбол. Помню, папа привез меня на пару дней в Дзержинск к своим друзьям Лукьяненковым, и мы с пацанами играли во дворе в футбол. Вдруг попадает мяч кому-то в руку, а я как закричу: «Лапа!!!» Все сначала опешили. Потом мой друг Сашка Лукьяненков разразился громким смехом, который поддержали все «городские». Минут пять я не мог понять их неожиданного смеха, но когда сообразил, а другие успокоились к этому времени, я залился таким смехом, что им не показалось мало. Лапа - это по-городскому рука.

А в деревне вскоре произошла трагедия и в первую очередь в моей жизни. На моих глазах погиб мой друг.

После купания мы возвращались с ним домой картофельным полем. День назад был сильный ураган, поваливший на этом поле столбы с высоковольтными проводами, которые в одном месте лежали меньше метра от земли. Ванька Захаров, смешливый был такой мальчишка, решил показать мне, как картофельная ботва перерезается, если бросить ее на провод. А под проводами лежала убитая уже током кошка и от ботвы ее шерсть задымилась. Зачем ему надо было тушить ногой ту дохлую кошку!? А меня самого отбросило на два метра назад. Наверно, опять помог мой ангел-хранитель. Несколько секунд я пребывал вне весомости и вне сознания. Рядом, метров сто, его дом; я побежал туда, его родные были на дворе, они что есть силы бросились на картофельное поле, а я побежал домой, безумный, бледный, бессильный; что-то кому-то говорил, бегая из комнаты в комнату…

Он еще в больнице два дня промучился…

Потом помню только поминки в хате, пшенную кашу… На следующую зиму у нас была хоккейная команда уже под названием «ПВЗ» - Память Вани Захарова.

На фуфайках мы что-то рисовали, пришивали, приклеивали…

Помнится еще, что я сколачивал Рать, и мы дрались порядок на порядок с возгласами: «За Ваньку Захарова, Ура!» на мечах со щитами, которые сами делали дома, готовясь к новым сражениям.

Помню также ночные групповые прятки, помню зимний горячий поцелуй, конечно же, в щечку с одноклассницей Валей под звездным вечным небом, под которым мы тоже мечтали вечно жить и любить. Но она, пятиклассница, любила уже не меня. Валюша смотрела на небо и плакала, она вспоминала своего любимого… певца Иосифа Кобзона, мне почему-то в то время, как ни странно, неизвестного, но с тех пор ставшего и моим любимым, так как считаю его также певцом моей первой сельской любви.

Мое деревенское детство мне также подарило много снежных склонов, с которых мы бесстрашно катались с любой крутизны, сооружали трамплины, чем выше, тем лучше. Опять хвалюсь, но я действительно был, к своему сегодняшнему удивлению, крутым. Я катался круче, прыгал выше и редко когда падал. Но все-таки одно мое падение с самой невероятной кручи, где я сломал свою лыжу, и слава богу, а иначе я бы сломал себе голову, заставило моему ангелу-хранителю вселить в меня боязнь высоты, которая меня впоследствии ни раз подводила в армии, а может и спасала.

Орленок

В этот бурный период моего детства не могло не обойтись и без сочинительства. Я написал свою первую песню -- и стихи и музыку – и отослал в какой-то пионерский журнал. Мы, поющие советские деревенские дети под мой баян на завалинках песню «Куба – любовь моя», и воспитанные против мирового империализма, особенно, Америки, не могли в детской душе своей не заклеймить позором войну США с мирным Вьетнамом. Родились вот такие строчки, которые я привожу в этой моей повести полностью, ничего не редактируя.

В кино показывают нам,

Как героический Вьетнам

Идет с врагами смело в бой.

Вьетнам – герой!