После войны: Хельсинки

И без слов ясно, насколько велики были в Финляндии пе­чаль и горечь из-за потери Карелии и жертв Зимней войны. Флаги были приспущены, и, когда были объявлены условия Московского мира, люди плакали прямо на улице. Но демон­стрировать публично свое горе не следовало.

Цензура еще и во время войны позаботилась о том, чтобы в радиопередачах не оскорбляли противника и руководителей СССР, в первую очередь Сталина. Ведь мир в любом случае придется заключать именно с ними. Между прочим, средства массовой информации Финляндии критиковали впоследствии за то, что они не смогли подготовить общественное мнение к заключению мирного договора, который подписали в Москве 12 марта 1940 г. Условия договора, которые отнимали у Фин­ляндии целую историческую провинцию и заставляли более 10% населения покинуть свои дома, казались людям невероят­но тяжелыми, особенно потому, что пришлось отдавать даже не захваченные Красной Армией территории. К подготовке на­селения к заключению договора приступили за несколько дней до его подписания, впрочем, другое вряд ли было бы возмож­но, так как и само подписание подтвердилось незадолго до этого. В качестве альтернативы собирались просить помощи у Франции и Англии, которые уже подготовили даже вспомога­тельный корпус, который должен был прибыть в Финляндию через Швецию и Норвегию.

Мир, которым закончилась Зимняя война, был насильствен­ным диктаторским миром, который потряс финнов. Но все же независимость страны была сохранена: кошмар правительства

Куусинена исчез, и в Финляндию не были введены оккупаци­онные войска. Условия, однако, были по большей части чрез­вычайные: Финляндия после тяжелой войны вынуждена была изыскивать для значительной части населения, 420 000 человек жилье и средства к существованию, а также обеспечить их продовольствием, поскольку она потеряла 15 % обрабатывае­мых земель. Угроза голода становилась реальной. Если к это­му добавить еще вызванное мировой войной падение экспор­та и как его последствие грозящую безработицу, то существо­вала также и опасность роста социального беспокойства. Так­же новая восточная граница была беззащитной и неукрепленной, нельзя было верить в нерушимость мира сре­ди большой войны. Армию демобилизовывали постелено, и она одновременно занималась фортификационными работами. Летом армия насчитывала еще 152 000 человек, да и в декабре

,„ QO с;ПП

еще 82 500.

В условиях тяжелого мира начало поднимать голову подав­ленное во время войны коммунистическое движение. СССР поддерживал деятельность руководимого коммунистами обще­ства финско-советской дружбы. Государственная власть с пол­ным основанием видела в этом движении пятую колонну, це­лью которой было способствовать советизации Финляндии, о чем, в частности, свидетельствовало образование в 1940 г. Ка­рело-Финской Советской Социалистической Республики. В ноябре Молотов, побывав в Берлине, потребовал у Германии свободы рук в отношении решения финляндского вопроса по образу и подобию прибалтийских республик. На это Гитлер все же не согласился и допустил утечку информации финнам. Германия вообще давала понять, что теперь она готова помо­гать Финляндии против СССР.

Зонтик, который Гитлер раскрыл над Финляндией (как его называют в исторической литературе), предлагал финнам един­ственный из существующих выходов из положения, альтерна­тивой которому была бы советизация Финляндии. Руководи­тели страны охотно ухватились за это предложение.

Возникший во время Зимней войны союз «братьев по ору­жию», который соединил прежде всего умеренных правых и социал-демократов, действовал активно и после войны. На са­мом деле его влияние распространялось далеко за рамки меж­военного периода.

Для обработки общественного мнения в кризисной ситуа­ции буржуазные и социал-демократические организации созда-

зимняя воина

ли организацию под названием «Финские субботники», кото­рая мобилизовала граждан на добровольную работу в пользу нуждающихся и, например, для налаживания продовольствен­ной ситуации. Разные общественные организации, а также Финское радио занимались координационной «государствен­ной пропагандой», целью которой было поддерживать настро­ение и веру в будущее, а также сближать рабочих и работода­телей. В этом хорошо преуспели во время Зимней войны. Сле­довало активно бороться как против левого, так и против пра­вого тоталитаризма и развивать социальное мышление. Финское радио активно усвоило эти принципы, и в его пере­дачах принимали активное участие представители социал-де­мократического рабочего движения, роль которых в этом так называемом движении «братьев по оружию» была решающей.

В тех условиях понимали, что демократия также — «и именно только она» — нуждалась в пропаганде, которая была противовесом тоталитаризму. Многие в Финляндии ду­мали, что демократия не смогла ничего сделать для народа и что лишь там, где не жалели крови, а именно в Германии и в СССР, дела обстояли хорошо, согласно официальной инфор­мации, поступающей из этих стран.

С внешнеполитической точки зрения время «перемирия» было исключительно щепетильным. Публично нельзя было ос­корблять Советский Союз, а также Германию или Швецию, которых во время войны и после нее в нашей стране сурово критиковали — первую за поддержку СССР, а вторую за то, что она тогда отказалась пропустить через свою территорию англо-французский вспомогательный корпус. О советизиро­ванных прибалтийских странах также надо было говорить чрезвычайно осторожно. Во время Зимней войны у широкой публики сложилось достаточно негативное отношение к Гер­мании: в частности, ходили слухи о том, что немцы якобы активно участвовали в боях против Финляндии на Карельс­ком перешейке. Теперь это отношение пытались преодолеть и даже пробудить к ней симпатии, что в какой-то мере прояв­лялось и в радиопередачах. Речь все-таки не шла о восхище­нии политической системой Германии. Английский посол в Финляндии Г. Верекер весной 1941 г. в своем письме мини­стру иностранных дел верно заметил, что финны вовсе не яв­ляются нацистами, но их поворот в сторону Германии был вполне ожидаемым, принимая во внимание их отношение к СССР, и это еще «подогревается провокационными советски­ми передачами на финском языке».

В Финляндии часто говорилось о теории «плывущего по течению бревна»¹, но, как заметил Охто Маннинен, не объяс­няли, что под этим подразумевали. Если под этим подразуме­вали картину причин начала войны, изложенную Рюти летом 1941 г., то надо сказать, что она утопила его, если оно когда-нибудь по-настоящему плавало.

Начиная с осени 1940 г. в Финляндии уже готовились к войне, так как мир был альтернативой лишь на кладбище. В эту войну вступали не по принуждению, а совершенно созна­тельно и с чистой совестью.

¹ Так впервые охарактеризовал политику Финляндии Виперт фон Блюхер, посол Германии в Финляндии в предвоенные и военные годы.