2017-11-30
538
Хотя многие поколения выросли, читая «Руслана и Людмилу» в одном ряду с более поздними сказками вроде «Сказки о мертвой царевне…» или «Сказки о царе Салтане…», создавалось это пушкинское сочинение для гораздо более искушенных читателей.
Первая поэма Пушкина изначально была задумана как актуальный для конца 1810-х годов жанровый эксперимент, скрестивший волшебно-сказочную поэму из русской древности и в народном стиле с традицией фривольного бурлеска в духе «Орлеанской девственницы» Вольтера. В ранней редакции поэмы (1820) Пушкин намеренно соединял отсылки к «Истории государства Российского» Карамзина («С друзьями, в гриднице высокой / Владимир-солнце пировал...», «Не скоро ели предки наши...») и парафразы «богатырских песнотворений» вроде «Алеши Поповича» или «ЧурилыПлёнковича» с двусмысленными отступлениями в стиле галантных сказок Вольтера:
Вы знаете, что наша дева
Была одета в эту ночь,
По обстоятельствам, точь-в-точь,
Как наша прабабушка Ева...
или
Он, вопреки своим годам,
Уж мыслит хладными трудами
Сорвать сей нежный, тайный цвет,
Хранимый Лелем для другого;
Уже… но бремя поздних лет
Тягчит бесстыдника седого —
Стоная, дряхлый чародей,
В бессильной дерзости своей,
Пред сонной девой упадает…
|
|
|
и, не стесняясь, использовал сюжетику и словесный материал из возвышенных баллад Жуковского для описания эротического приключения Ратмира в замке двенадцати дев.
Старшие современники, отдавая должное «блестящей поэзии» и «легкости в рассказе», называли многие стихи «Руслана…» грешными и безнравственными, а маститый поэт Иван Дмитриев даже говорил, что благоразумная мать «дочери велит на эту сказку плюнуть». Пушкин этих колких отзывов Дмитриеву не забыл, но в 1828 году, готовя второе издание поэмы, за благо рассудил существенную часть фривольностей из текста убрать. Тогда же, в 1828 году, было сочинено и знаменитое вступление-пролог — «У лукоморья дуб зеленый…», сказочная «народность» которого заслонила в глазах новых поколений читателей подпрятанные в поздней редакции двусмысленности.
