Когда открытия делаются преждевременно, они почти наверняка
игнорируются или встречают труднопреодолимое сопротивление, поэтому в
большинстве случаев они могли бы с таким же успехом и вовсе не быть
сделанными.
У. Беверидж
Можно часто слышать, как о каком-нибудь ученом говорят, что его время
еще не пришло. Оно, может быть, и так, но я сомневаюсь, что всю вину надо
взваливать на время. С моей точки зрения, научный гений должен быть способен
оценивать возможность реализации своей работы. Бесполезно планировать
работу, для которой нет еще подходящих средств, или развивать теории, к
которым человечество еще совсем не подготовлено, если только мы не в
состоянии сами создать нужные средства ИЛИ объяснить свои концепции словами,
понятными по крайней мере избранным из наших современников. Работа тех, кто
пренебрегает этими требованиями, легко забывается и теряется навсегда; когда
придет время, ее нужно будет делать вновь, но... другим. На практике
|
|
трогательная фигура непонятого и непризнанного гения находится в опасном
соседстве с фигурой хорошо всем понятного психа - и тот, и другой излагают
непрактичные идеи, сеящие хаос.
В любом случае человек, идеи которого выглядят далеко опережающими его
время, должен сосредоточиться на средствах доказательства своей позиции, а
не тратить всю жизнь на бесплодные попытки уговорить человечество признать
свою правоту. Исследование может быть полезным для человечества и принести
удовлетворение самому ученому, только если оно выполнено в такое время,
когда может встретить интерес и понимание. Атомная теория материи в том
виде, как она была выражена Демокритом, оказалась преждевременной и, стало
быть, для того времени бесплодной, так как не существовало никаких
практических средств доказать либо опровергнуть ее. Позже, в эпоху
средневековья, когда стало возможным доказать существование химических
элементов, алхимики, движимые надеждой на преобразование одного элемента в
другой, пытались получить золото. Недавно корректность этой идеи была
доказана, и все же к алхимикам по справедливости относились как к
эксцентричным фантазерам, поскольку в их время предпринимаемые ими попытки
были не более чем мечтой. Все фантазии содержат в себе зерно истины;
гениальность же состоит в том, чтобы суметь распознавать такие фантазии, из
которых это зерно можно извлечь. Те, кто сотни лет назад мечтал о полетах на
Луну, не могут претендовать на приоритет в области современных космических
исследований. Даже если в будущем станет возможным продлить человеческую
|
|
жизнь на несколько сотен лет, современного врача, предсказывающего это, не
стоит считать великим пророком.
Ситуация несколько меняется, если фантазия представляет собой не просто
банальное благое пожелание, а интуитивное предвидение некоей скрытой
плодотворной истины, до поры до времени недоступной для других. Если этот
истинный факт, не являясь в данный момент объектом исследования, достаточно
близок к уровню знаний своего времени, он может побудить других специалистов
создать соответствующие средства и методы. В первом своем варианте, в
формулировке Фракасторо{27}, идея о переносе заразы невидимыми крохотными
существами не могла получить экспериментального подтверждения, поскольку не
существовало микроскопов или других средств ее проверки. И все же эта
интригующая мысль подспудно тлела до тех пор, пока ею не занялись Пастер и
Кох, дав, вероятно, толчок для последующего развития микробиологии.
Сформулированная второй раз идея неразличимых под микроскопом переносчиков
инфекции была непрактичной, но она, несомненно, послужил а стимулом для
поиска вирусов на третьей стадии исследования, когда стали доступны методы
ультрафильтрации и электронной микроскопии.
Простое хотение (полностью непрактичная фантазия) отличается от
интуитивного предвидения чего-то, что еще далеко не очевидно, но что имеет
шансы стимулировать дальнейшие исследования в тот момент, когда это
интуитивное предвидение еще не выражено или по крайней мере еще не забыто.
Открытие Менделем основных принципов генетики игнорировалось в течение
тридцати пяти лет после того, как о нем не только был сделан доклад на
заседании научного общества, но даже опубликованы его результаты. По мнению
Р. Фишера [10], каждое последующее поколение склонно замечать в
первоначальной статье Менделя только то, что обкидает в ней найти, игнорируя
все остальное. Современники Менделя видели в этой статье лишь повторение
хорошо к тому времени известных экспериментов по гибридизации. Следующее
поколение поняло важность его находок, относящихся к механизму
наследственности, но не смогло полностью оценить их, поскольку эти находки,
казалось, противоречило особенно горячо обсуждавшейся в то время теории
эволюции. Позвольте, кстати, добавить, что знаменитый статистик Фишер
перепроверил результаты Менделя и заявил, что при обработке современными
статистическими методами выводы отца генетики демонстрируют явное смещение в
пользу ожидавшихся результатов.
В своей собственной работе я постоянно руководствуюсь соображениями
правильного выбора времени для работы. Никакое биологическое исследование
никогда не кончается. Каждое новое наблюдение ставит новые проблемы, и мы
обычно приходим к ситуации, когда дальнейшая работа в избранном направлении
становится неэффективной - как бы мы ни были заинтересованы в решении данной
проблемы - просто потому, что время для нее еще не пришло. К примеру, я
считаю, что наша работа, показавшая, что стресс в зависимости от
обстоятельств может как вызывать, так и предотвращать возникновение
сердечных некрозов, вполне может оказаться самым важным и практически
применимым результатом всех наших исследований по стрессу. И все же, как я
ни был заинтересован в этой работе, я решил прекратить ее, по крайней мере
временно, когда понял, что при моей подготовке и возможностях я не смогу
сколько-нибудь существенно ее развить. Пришло время, и я почувствовал, что
дальнейший реальный прогресс должен обусловливаться клиническими и
биохимическими исследованиями.
Проблема представлялась мне столь важной, что я даже подумывал об
изменении характера своей деятельности и о возврате в клинику или
|
|
биохимическую лабораторию, с тем чтобы участвовать в разработке этой
проблемы вплоть до стадии практического применения. Впрочем, я не решился на
этот путь, так как понимал, что мы уже описали экспериментальную основу
своей работы в достаточной степени, чтобы компетентные специалисты смогли
продолжить ее дальше. Мы опубликовали многочисленные статьи в широко
читаемых и респектабельных журналах и дали подробные обзоры этой области
исследования в двух монографиях, что обеспечило доступность соответствующей
литературы для других ученых. После этого требовался определенный
инкубационный период, чтобы значение и потенциальные возможности нашей
работы стали общепризнанными. Я рассчитывал (и, как оказалось, не без
оснований), что клиницисты и биохимики, обладающие в отличие от меня
специальной квалификацией, с большим успехом, чем я, продвинут эту проблему.
А тем временем наша группа смогла бы переключиться на другие вопросы, для
исследования которых мы были лучше подготовлены.
Той же линии мы придерживались и в отношении более ранних общих
исследований по стрессу. Мы не делали практически ничего ни по части
клинических применений, ни в области фундаментальных исследований по
биохимии стресса и стрессовых -гормонов. Но после того, как были описаны
основные принципы и прошел период созревания, проблема стала развиваться и
развивается до сих пор, причем весьма эффективно и без нашего вмешательства.
Это дало нам возможность переключить свое внимание на кальцифилаксию. Здесь,
как мне кажется, мы с нашей подготовкой и имеющимися средствами еще многое
можем сделать, но я твердо намерен расстаться с этой темой, как только
почувствую, что нам осталось внести в ее развитие не так уж много нового.
Все, что может сделать любой ученый,- это продвинуть проблему на
несколько шагов дальше своих предшественников, а затем он должен по
собственному желанию уйти со сцены, уступив место другим, т. е. тем, кто уже
располагает - или через несколько лет, десятилетий или даже веков будет
|
|
располагать - средствами, необходимыми для достижения значительного
прогресса в ее развитии. Хорошо обоснованное наблюдение одинаково истинно,
где бы и когда бы оно ни было сделано, но не одинаково полезно. Его
теоретическая оценка и практическое приложение в большой степени зависят от
современного состояния знаний в сопряженных с ним областях.