Цветной слух и цветовые ассоциации

Начиная с истоков музыкальной истории, люди ассоциировали визуальные цвета с различными аспектами в музыке, такими как индивидуальные ноты, тональности, темпы, гаммы, регистры, тембры, гармонические структуры, а также индивидуальные композиции и определенные работы некоторых композиторов. Древнеиндийская философия связывает ступени звукоряда (do, re, mi, fa, sol, la, ti) с зеленым, красным, золотым, ярко-желтым, черным и желтым цветом. В четвертом столетии до нашей эры Аристотель обдумывал связь между визуальными цветами и музыкой в своем De Sensu. В семнадцатом столетии сэр Исаак Ньютон зашел настолько далеко, что начал математически связывать цвета призмы от красного до фиолетового с нотами C, D, Eb, F, G, A и Bb

соответственно (гамма до-мажор в Дорианской системе). Бетховен, Лист, Шуберт, Скрябин, Римский-Корсаков, Мак Доуэл и другие композиторы известны высказываниями, ассоциирующими ноты или тональности с определенными цветами. Импрессионистские «рисунки» Клода Дебюсси – это фантастические работы с музыкальными цветами, что свидетельствует об осознанных трудах композитора в этом отношении. В своей книге Цветовая Психология или Цветотерапия, Фабьер Бирен отметил, что: Среди других композиторов Листу приписывают некоторые излюбленные фразы: «Больше розового здесь», «это слишком черное», «я хочу, чтобы это все было голубым». Бетховен называл B minor черной тональностью. Шуберт сравнивал E minor с «волшебником, одетым в белый с розово-красным плащ». Для Римского-Корсакова солнечный цвет был, как C major и F# была красной, как клубника. Существует четкое различие между цветовыми ассоциациями и настоящей синестезией. В то время как синестезия это действительно «видение» цвета при улавливании слухом тона, цветовые ассоциации – это чисто психологическая связь между названием ноты (или какой либо другой составляющей музыки) и визуальным цветом. Например, многие музыканты чувствуют цветовые ассоциации с различными музыкальными тональностями. Однако большинство этих музыкантов не способны определять эти тональности с помощью цветов, они якобы «звучат наподобие». Поэтому становится очевидным, что данные цветовые ассоциации не основаны на постоянных синестетических ощущениях, дело больше исходит из субъективных психологических соображений.

Так же сложно сказать, какие из вышеперечисленных композиторов «видели» цвет или просто использовали цветовые ассоциации, но, скорей всего, сходство их цветовых ассоциаций связано с наличием абсолютного слуха. Когда Бетховен называл B minor черной тональностью, он легко мог узнать её среди всех остальных тональностей с помощью абсолютного слуха. Мы никогда не узнаем, был ли Бетховен синестетиком или использовал ассоциации. (Как бы там ни было, B minor Бетховена является эквивалентом сегодняшнего Bb minor по причине развития стандартов тональности). В общем, существует небольшая взаимосвязь между цветовыми ассоциациями различных людей. Но, что интересно, все композиторы высказывали свои цветовые ассоциации по-разному. Например, Скрябин называл A major желтой тональностью, в то время как Римский-Корсаков чувствовал её розовой. Среди множества психологических понятий, касающихся цветовых ассоциаций, музыкальные понятия «диез» и «бемоль», похоже, ассоциируются с «яркостью» и «темнотой» в наших умах, как при их использовании в других немузыкальных контекстах. По этой причине, F#, например, более чаще ассоциируется с ярким цветом, в то время, как Gb, обозначающая тот же тон, чаще ассоциируется с чем-то более темным. В итоге мы можем констатировать, будь то синестезия или цветовые ассоциации, соотношение музыки с визуальными цветами является весьма субъективным. В добавок, возможно, какие-то обоснованные связи объединяют визуальные цвета и музыкальное восприятие, и люди, похоже, чувствуют непреодолимую и мистическую связь между чувствами зрения и слуха. Даже языки музыканта и артиста насыщены сходными впечатлениями, так как в обоих случаях присутствуют понятия цвета, тона, хроматизма, высоты, оттенков, яркости, интенсивности, громкости и т.д. Одну из самых первых попыток координации между этими двумя искусствами совершил Льюис Бертанд Кастел в своем LA Musiquie en Couleurs (1720). Искусство цветной музыки с тех пор имело много инноваций и открытий. Русский композитор Александр Скрябин написал фантазию цветного света для аккомпанемента своего Прометея (1910). Артур Блисс создал целую симфонию, каждое движение в которой названо в честь определенного цвета. И, конечно же, цветовое шоу в большинстве концертов сегодня – это еще одна вариация данной темы. Из данного анализа становится понятно, что цветной слух (абсолютный слух) полностью отличается от какого либо вида визуальных цветовых ассоциаций к музыке.

Цветовые ассоциации просто обозначают различные привязки визуального цвета как каким-либо музыкальным аспектам. Абсолютный слух, с другой стороны, это восприятие тонального цвета аналогично восприятию глаза и определению визуальных цветов. (Обратите внимание: Даже не смотря на бесспорные различия понятий цветного слуха и цветовых ассоциаций, там может быть значение во временном отношении «слушания» для визуальных цветов в качестве первого шага к культуре абсолютного слуха, что мы увидим в упражнениях Техники Цветного Слуха дальше.)