Россия и международная торговля при Михаиле Романове

Международная торговля через Архангельск в Смутное время не замирала и даже существенно не сокращалась. С восстановлением центральной власти иностранные гости, обладавшие жалованными грамотами от прежних русских монархов, обратились в Москву за подтверждением своих привилегий. Уже в 1613 г. были обновлены жалованные грамоты Английской Московской компании, а также купцам де Вогелару и Кленку, в 1615 — гостю из Нидерландов Херману ван дер Гусу. Вновь грамоты были пожалованы голландцам Карелу дю Мулену (1613), Гериту ван дер Хейдену (1619); Жану Бернарду, Хендрику ван Рингену, Йохану Меерману, Арноуду ван Лиебергену (1629); Андрею (Андриесу) Виниусу (1631); Филимону Акеме (Тилману Аккеме) в 1633 г.[780]

Основная масса западных торговцев жалованных грамот не имели. Они приезжали в Россию только на летний сезон на ярмарку в Архангельск, вглубь страны не ездили и свои партии товаров (малые или средних размеров) ввозили или вывозили, арендуя часть трюмов на судах, зафрахтованных крупными купцами — обладателями жалованных грамот.

При Михаиле Романове наметился новый подъем международной торговли России. По сравнению с началом XVII в. русский экспорт в Европу вырос в 2 с лишним раза. Если в 1604 г. русский экспорт через Архангельск оценивался в 149 тысяч рублей (1,1 млн гульденов из тогдашнего курса 7,5 голландского гульдена за 1 рубль), то в 1642 г. он составил 430 тысяч рублей (2,3 млн гульденов из курса 5,25 гульдена за рубль)[781].

Лидерами в торговых связях Запада с Россией выступали голландские купцы. Они добились такого положения на русском рынке еще в 1580-е гг., причем чисто экономическими средствами, не имея беспошлинной привилегии, которую со времен Ченслора вымогали себе британцы. Преимущество коммерсантов из Нидерландов видно из статистики прибытия в Архангельск западных судов. Если в 1607 г. в Архангельск прибыло 20 кораблей из Нидерландов и 5 из Англии, то в 1613–1650 гг. — в среднем ежегодно в Архангельске пришвартовывалось не менее 30 голландских судов, а английских по-прежнему осталось 5[782]. Приходили также суда из Дании, Швеции, Германии. Но часть северогерманских кораблей фрахтовали тоже голландцы, либо они принадлежали эмигрантам, бежавшим из Антверпена от ужасов войны с испанцами. В начале XVII в. нидерландцев на архангельских ярмарках бывало в среднем 35 человек, а в 1620-х гг. - около 130 в сезон[783].

Победа голландцев над англичанами в торговле с Россией была одержана благодаря той экономической нише, которую голландцы заняли в международной торговле. Англичане специализировались на доставке в Россию британских товаров и вывозили из Московии лишь то, что имело сбыт в Британии. Голландцы же занимались международной посреднической торговлей, ориентируясь на разные страны Европы и даже на разные континенты. В результате они могли доставить в Россию гораздо более широкий ассортимент товаров и вывезти из России куда большее число товаров. Британцы, согласно тогдашним представлениям о меркантилизме, старались удерживать серебро в своей стране, а голландцы видели в серебряной монете, слитках и прочих серебряных изделиях ходовой товар и охотно удовлетворяли всё возрастающий спрос России на него. Русский интерес к серебру объяснялся просто: Московия по-прежнему не имела своих источников этого «денежного» металла[784].

В первой половине XVII в. импорт ориентировался в основном на запросы государственной власти. Казна закупала большую часть импортных товаров. Наибольший процент импортируемых Россией товаров составляли ткани: разнообразные шерстяные сукна, различные сорта шелковых материй, сатин, бархат, позументы, дамаст и шелк для обивки стен. Драгоценности были представлены золотой и серебряной посудой, ювелирными украшениями с камнями и жемчугом, золотой и серебряной нитями, слоновой костью. Ввозилось также много модных в России венецианских и иных зеркал. Из пищевых товаров следует назвать перец и иные специи, вина; из москательных — мышьяк, камфару, ладан, квасцы, дубильные орешки; из красителей — бразильское дерево, кармин, индиго. Поставлялась в Россию также бумага. На серебро, привозимое голландцами, и цветные металлы в 1630-х гг. приходилось до 20 % импорта. Медь, олово, свинец почти монопольно ввозили англичане.

Особую статью импорта составляли порох и оружие. Западное огнестрельное оружие стали ввозить в Россию англичане еще в ходе Ливонской войны. В Смутное время поставщиками оружия оказались голландцы. Но импорт оружия конца XVI – начала XVII вв. ни в какое сравнение не шёл с закупкой русским правительством западноевропейского оружия перед Смоленской войной. Из Швеции тогда доставили 10 тыс. мушкетов, карабинов и пистолетов с зарядами, 5 тыс. шпаг, а из Нидерландов привозили порох и железные ядра десятками тысяч пудов[785]. Импорт оружия большими партиями продолжился и после окончания Смоленской войны[786].

Объем русского экспорта превышал импорт. Из Архангельска европейские суда шли до предела загруженные русским товаром. Он почти на 50 % состоял из меха (в основном сибирских соболей), далее следовали юфть и говяжье сало. Намного меньше вывозилось ворвани, поташа, корабельного леса, пеньки, готовых канатов, тюленьих шкур, конопляного и льняного семени, свиной щетины, смолы, рогожи, мускуса, ревеня, меда, воска, соленого мяса, черной осетровой икры и персидского шёлка-сырца. Наметившийся в 1620-х гг. рост экспорта через Россию персидского шёлка прекратился ввиду опасности мореплавания по Каспию (в частности, и из-за роста казачьей разбойной активности). Голландцы и англичане предпочли возить шёлк через Средиземное море или вокруг мыса Доброй Надежды.

Из товаров русской ремесленной обработки стоит остановиться на юфти (шкурах коров, выделанных до кожи высокого качества). Главный центр выработки юфти в XVII в. находился в Ярославле. Правом на производство юфти обладали русские ремесленники и купцы, а также московские торговые иноземцы. Эта социальная группа появилась в 1599 г. согласно указу Бориса Годунова. Первоначально в неё входило 13 ливонцев, выполнявших коммерческие, а иногда и дипломатические поручения правительства и за это получавшие жалованные грамоты с привилегиями для их частного дела в России. После Смуты в группу московских торговых иноземцев попали выходцы и из других западноевропейских стран.

Русские товары делились на те, вывоз которых шел без ограничений (главными здесь были меха и юфть), и заповедные - те, что составляли монополию государевой казны. К заповедным товарам относились смола, экспорт которой вообще был запрещен до 1635 г., поташ, ворвань, пенька, ревень, икра, шелк-сырец, зерно. Торговлей зерном казна занималась время от времени, когда спрос на него на западных рынках поднимался высоко. К примеру, так случилось в 1630 г. из-за блокады Швецией польского экспорта зерна[787]. Доход казны от царских торговых монополий конкурировал с поступлениями от более чем 40 наименований таможенных пошлин. При Михаиле Романове доход казны от экспорта хлеба в отдельные годы составлял около 1 млн рублей, торговли икрой — 30 000 рублей, торговли иностранным шелком-сырцом — 13 500 рублей, ревенем — 7500 рублей[788].

При Михаиле Романове, как и при Иване Грозном, мысль о ценности народного хозяйства мало волновала правительство. Этим объясняется широта списка заповедных товаров, а также то, что их передавали на откуп западным купцам сроком от 5 до 10 лет. Многочисленные челобитные русских купцов от 1635 г., 1637 г., 1639 г. и 1642 г. об ограничении торговли иностранцев во внутренних областях России, как и просьбы о лишении особых привилегий англичан и других западных обладателей жалованных царских грамот остались без внимания[789]. Лишь в вопросе предоставления англичанам или другим иностранным купцам права свободной торговли с Персией через территорию России правительство всегда учитывало мнение привлеченных к переговорам русских гостей и неизменно отвечало иностранцам отказом. Но и здесь главную роль играла забота о государевом интересе. Многие персидские товары, в частности шелк-сырец, относились к монополии казны. Усмотреть зачатки протекционизма, основного принципа экономической политики преуспевающих западноевропейских стран, в России Михаила Романова можно лишь в допуске непривилегированных иностранных компаний и западных купцов без жалованных грамот лишь в три города — Архангельск, Новгород и Псков. Отчасти открытыми для иностранцев были также Казань и Нижний Новгород[790].

Приоритет казенного интереса проявлялся в том, что нередко царь временно объявлял какой-то товар, собираемый натурой в виде налога, государственной монополией. И пока казна не распродавала его весь по выгодной ей цене, никто не мог поставлять этот товар на рынок. Иногда государь велел скупить весь нужный казне товар в той или иной области по назначенной им же цене, после чего казна продавала его своим и иностранным купцам по завышенной цене[791]. Нетрудно догадаться, что подобные маневры государства тормозили экономическое развитие страны. На жалобы русских купцов о выходе привилегированных западных купцов за рамки, оговоренные в их жалованных грамотах (в частности, игнорирование запрета на выделку иностранцами юфти), правительство смотрело в 1620-х — начале 1640-х гг. сквозь пальцы. В то же время попытки англичан задеть интересы казны, к примеру, просьбами о дозволении им прямой торговли с Персией, пресекались решительно[792].

На этом фоне забавным курьезом выглядит предоставление Россией права прямой торговли и проезда в Персию и Индию небольшому Шлезвиг-Голштинскому герцогству. Эту «победу» добыли послы голштинского герцога Фридриха - Филипп Крузиус и Отто Брюггенман в августе 1634 г. В качестве секретаря этого посольства в России впервые побывал один из самых знаменитых впоследствии авторов записок иностранцев о Московии XVII в. Адам Олеарий (1599/1600–1671). На успех посольства его друг юный магистр Павел Флеминг отозвался стихами:

Голштинья счастия и радости полна,

Сумев продвинуть так свои дела!

В чем императорам и папам отказали,

В чем королям запрет — то мы теперь стяжали.

Так мчи же нас, Борей, дыханием своим:

Что мы замыслили, мы скоро совершим![793]

В марте 1636 г. реализовывать мечту о прямой торговле через Ревель, Москву и далее на юго-восток поехало новое голштинское посольство, где Олеарий уже значился советником. Несмотря на кораблекрушение в начале пути, зимовку в Ревеле, долгий путь по Оке, Волге, новое кораблекрушение на Каспии, оно побывало в Дербенте, Шемахе и Испагани. Обнаружило, что путь крайне долог и опасен, а доходы ненадежны и не так велики. В общем, из торговой авантюры голштинцев ничего не вышло. Может быть, легкое разрешение Москвы и объяснялось ясным пониманием такого исхода, а также своей выгоды. За право прямого проезда в Персию голштинцы уплатили 600 тысяч ефимков. Однако в итоге двух голштинских посольств на свет появилось замечательное сочинение о странах Востока и России - «Изданное по многочисленным просьбам описание нового путешествия на Восток, предпринятого по случаю голштинского посольства к персидскому шаху, и стран, по которым пролегал путь, особенно России, Татарии и Персии, а также нравов, быта и обычаев их обитателей, написанное и украшенное многими гравюрами на меди, по рисункам с натуры, Адамом Олеарием из Ашерслебена в Саксонии, придворным математиком герцога Шлезвиг-Голштинского. В Шлезвиге, 1647».

Россия не менее других европейских стран ценила торговые связи с Востоком и тщательно оберегала дорогу туда через свою территорию. Царь Михаил посылал своих послов в Персию и Среднеазиатские страны. Алексей Михайлович направил посольство во главе с астраханским торговым человеком Анисимом Грибовым к ханам Хивы, Бухары и Балха. Правда, туда из-за войны в Средней Азии Грибов не добрался, но зато посетил Персию. В 1653 г. была сделана попытка установить торгово-дипломатические связи с Китаем, но посольство дворянина Федора Байкова мало в этом преуспело. Собирались также отправить посольство в Индию, для чего Посольский приказ разведывал о путях в эту страну.