В конце 50-х годов руководство страны убедилось в том, что существовавшая система управления хозяйством далека от оптимальной. Начинается череда реорганизаций планирования и управления. Следует заметить, что многочисленные новации строились по принципу демократического централизма, сформулированному еще в 1918 г. В.И. Лениным. Этот принцип постепенно утрачивал свою универсальность. К началу 60-х годов, когда перестали действовать чрезвычайные факторы управления народным хозяйством, сложившиеся в 30-е годы, в полную силу проявилась ограниченность возможностей хозяйственного механизма с жесткой централизацией и плановым началом. Подтверждением тому была предпринятая в 1957 г. попытка децентрализовать руководство промышленностью путем перехода от отраслевого к территориальному управлению. Дело свелось к перетряске бюрократических структур. Центр тяжести в управлении переносился из столицы на места, где создавались территориальные органы управления — совнархозы. Уровень обобществления производства, его централизации и планового начала по-прежнему оставался незыблемым. Реформа, имевшая косметический характер, не придала динамизма развитию экономики.
Неудачи экономических новаций были отнесены на счет волюнтаризма и некомпетентности правительства Н.С. Хрущева. Новое руководство, пришедшее к власти в октябре 1964 г., провозгласило курс на стабилизацию экономики, приоритет научных методов управления.
Экономической реформе 1965 г. предшествовала широкая дискуссия ученых, хозяйственников, рабочих. В общественное сознание проникали убеждения, ранее считавшиеся чуждыми советской идеологии. Признавалось, что товарно-денежные отношения присущи социалистическому способу производства, закон стоимости действует в различных общественных формациях, а плановые органы должны создать оптимальные условия для работы предприятий.
Реформа 1965 г. на первый план выдвигала экономические методы управления. Это не означало отказа от административной экономики. Администрация получала рычаги воздействия на производство посредством использования интересов трудовых коллективов. Предприятию спускались сверху лишь пять показателей: реализация продукции, ассортимент основных изделий, фонд заработной платы, прибыль и рентабельность. В течение 1965— 1967 гг. были повышены цены на промышленную и сельскохозяйственную продукцию, увеличилась прибыль производителей, было проведено выравнивание уровней рентабельности отдельных отраслей. Но дальше реформа не пошла. Воссозданные в 1965 г. отраслевые министерства быстро подмяли появившуюся самостоятельность предприятий и восстановили всеобъемлющий контроль над трудовыми коллективами. Административная экономика обнаружила удивительную устойчивость и невосприимчивость к переменам. Она не допускала радикальных преобразований в хозяйственном механизме, стремилась сохранить любой ценой отношения собственности.
Основой экономической модели выступала так называемая общественная собственность на средства производства в форме общенародной, кооперативной, муниципальной собственности. Наличие частной собственности на средства производства и рыночные отношения в их цивилизованном понимании отвергались. Вопреки здравому смыслу успешное развитие советской экономики предполагало сближение, а в перспективе слияние всех форм в единую общенародную собственность.
Административные методы деформировали саму модель социалистического производства. Собственность, именуемая общенародной, на практике являлась собственностью номенклатуры. Рабочие были отчуждены от средств производства и процессов распределения. Не случайно в рабочей среде сформировалось отношение к общественной собственности как к ничейной, казенной. В итоге реформа 1965 г. оказалась также по преимуществу косметической.
Работа по совершенствованию хозяйственного механизма и в дальнейшем строилась в рамках традиционных представлений политэкономии социализма. В 1973 г. предпринимается новый шаг по совершенствованию управления промышленностью. С этой целью создаются крупные промышленные объединения, которые должны были расширить возможности производства на основе его концентрации и специализации. На волне укрупнения производственных единиц сформировались целые территориально-производственные комплексы (ТПК), такие, как Западно-Сибирский нефтегазовый. Саянский, Канско-Ачинский, Экибастузский и др.
На формирование крупных промышленных узлов уходило по два-три пятилетия. Во время создания территориально-промышленных комплексов они становились поглотителями крупных финансовых и материальных ресурсов. Положение в ТПК служило экономическим барометром. Масштабное хозяйство оказывалось неразворотливым, слабовосприимчивым к научно-техническим новшествам. В итоге даже новейшие технические решения успевали устареть с момента проектирования до пуска производств. Концепция развития масштабных производств, поглощения ими мелких предприятий выглядела оригинально на фоне мирового сообщества. Так, в США количество относительно мелких фирм с числом занятых до 500 человек возросло с 5 млн. в середине 60-х годов до 15 млн. в начале 80-х годов.
Советская гигантомания была присуща и сельскому хозяйству. Считалось, что чем крупнее хозяйство, тем оно должно быть рентабельнее. К 1960 г. на селе в результате укрупнения осталось 50 тыс. колхозов и совхозов вместо 130 тыс. в 1950 г. Единоличных хозяйств в деревне не осталось вообще. В 60—80-е годы на одно хозяйство (колхоз, совхоз) приходилось в среднем 500 работающих и 15 тыс. га земли. Такой сверхконцентрации не знали развитые страны мира.Гигантомания в сельскохозяйственном производстве оказалась невыгодной с экономической точки зрения. Наше сельское хозяйство в середине 80-х годов производило на 15% меньше продукции, чем сельское хозяйство США, но зато потребляло энергии в 3,5 раза больше.
Против здравого смысла был и погектарный принцип планирования. Погектарная разверстка посевов доводилась республике, области, району, хозяйству. В 70—80-е годы стали практиковаться крупные программы, напоминавшие рекламную кампанию. По мере ухудшения снабжения населения продуктами питания была разработана и в 1982 г. с шумом одобрена Продовольственная программа, которая намечала развитие сельского хозяйства до 1990 г. Предусматривалось, что в 1981—1985 гг. сбор зерна возрастет до 238—243 млн. т, но в действительности он составил только 180 млн. т.
На протяжении 60—80-х годов не существовало последовательной политики в отношении личного подсобного хозяйства сельских жителей. Если в начале 60-х годов развитие подсобного хозяйства сдерживалось, то после середины 60-х годов хозяйства перестали снабжать кормами, малой техникой. В результате доля личных подсобных хозяйств в общей товарной продукции сельского хозяйства в 1985 г. снизилась до 10%, а в 1960 г. достигала 15%. Число колхозных рынков сократилось с 7,5 тыс. в 1970 г. до 6 тыс. в 1985 г.
Экономические реформы 60—70-х годов не устранили главных парадоксов директивного планирования и управления. Несмотря на возраставшие капиталовложения в промышленность и сельское хозяйство, обострялся дефицит товаров и продуктов питания. Нарушался один из главных принципов экономики — равновесие, который предполагает соответствие спроса и предложения, доходов и расходов населения. Дефицит привел к повсеместному введению талонной, или карточной, системы распределения. По талонам получали автомобили, мотоциклы, телевизоры, стиральные машины, модную и престижную одежду, импортную обувь и т.д. Все реже встречались в свободной продаже мясные продукты, сливочное масло, конфеты. Становилось очевидным, что плановая экономика окончательно разладилась, ее резервы исчерпаны, а косметические реформы уже не приносят ощутимого эффекта.