Мария Водзиньская — Ф. Шопену в Париж

[Дрезден,] 2 октября [ 1836], сумерки

Благодарю Вас за автографы и прошу прислать еще (это мне велела написать Мама). Мы теперь как можно скорее едем в Варшаву. Combien je me rejouis de revoir toute votre famille et l’annee prochaine v о u s [Как я рада снова увидеть всю вашу семью, а в будущем году — вас]. Казё (Казё — Казимир Водзиньский.) очень много говорил нам о Лусе (Луся — Луция Волицкая, невеста Феликса Водзиньского.) (et malgre tout се que vous pourriez dire, puisque vous etiez d’avis contraire [и несмотря на всё, что вы сможете сказать, придерживаясь противоположного мнения]), находит, что она похожа на меня. Cela me flatte beaucoup, car on la dit etre tres bien [Это мне очень льстит, так как говорят, что она очень хороша].

Adieu, jusqu’a Mai ou Juin ou plus tard. Je recommande a votre souvenir votre tres fidele secretaire [Прощайте, до мая, или июня, или позже. Я поручаю вашей памяти вашего верного секретаря].

Мария.

Адрес: «Monsieur Frederic Chopin, Paris, № 38, Rue de la Chaussee d’Antin». Почтовые штемпеля: «Dresden, 3 Oct. 36»; «[Paris], 10 Oct. 36».

Приписка к письму Терезы Водзиньской.

ТЕРЕЗЕ ВОДЗИНЬСКОЙ В СЛУЖЕВО

Париж, с [его] 1 nov[embre — ноября] 1830

Ясновельможная и милостивейшая пани!

Посылаю письмо из Пампелуны (Пампелуна — столица испанской провинции Наварры. Антоний Водзиньский, как и многие другие польские эмигранты, сражался добровольцем в полку польских улан, участвовавшем в гражданской войне в Испании на стороне королевы-регентши Марии Кристины против претендента на престол дона Карлоса. В гражданской войне в Испании (первая карлистская война — 1833—1840 гг.) дон Карлос представлял крайне реакционное абсолютистско-клерикальное направление и пользовался поддержкой аристократии и стран Священного союза; регентша же поддерживалась либеральной буржуазией и правительствами Англии и Франции.), подписанное Антосем. Я воспользовался способом пани Диллер (Катерина Диллер де Перейра — приятельница и почитательница Шопена (см. ком. к письму 132); неясно, что Шопен имеет в виду в данном случае.), который мне счастливо удался. Содержание этого письма, как мне кажется, ускорило его подписание (По-видимому, Антоний Водзиньский просил прислать ему денег.), а из приписки Винцента (Винцент Скаржиньский перешел из Французского иностранного легиона в полк польских улан в Испании.) Вы можете видеть, что Антось всё такой же, что все его любят и о нем помнят, что ему хорошо, насколько ему может быть хорошо, — и что он не один.

Я с нетерпением ожидал этого письма, а тем временем Вы были заняты благословением, так как, вероятно, Феликс (Феликс Водзиньский женился на Луции Волицкой, приятельнице семьи Шопена.) уже обвенчался и свадьба была веселая и пышная. Верно, танцевали и пили за здоровье, несколько дней отдавали и принимали визиты и т. п.. Почему на самом деле не бывает этих волшебных зеркал, этих перстней, переносящих туда, куда мысленно пожелаешь... И [тогда я бы увидел] моих родителей, расспрашивающих обо мне...

Пана Бычков [ского] (Титус Бычковский (ум. в 1843 г.) — польский художник, рекомендованный Шопену Т. Водзиньской в одном из ее писем.) еще нет; я приму его самым лучшим образом.

Я счастлив, что сегодняшнее мое письмо служит только конвертом для письма Антося; иначе я сам не много бы мог Вам сказать, по крайней мере в смысле количества. Никаких новостей не могу нынче выжать из своего пера. Однако меня спасают автограф [ы] всех святых (В письме от 20 февраля 1835 г. Тереза Водзиньская писала Шопену: «Прости меня, дорогой пан Фридерик, что я прошу Тебя о собирании автографов известных людей, среди которых Ты (comme de raison [само собой разумеется]) находишься»; «...автографы всех святых» — по-видимому, Шопен так называет собранные и отсылаемые им автографы (среди них находились автографы Г. Гейне, де Кюстина и др.).), Антося и пани Анатольевой (Леония Накваская, жена Анатолия Накваского, урожденная Прэмо.). Я не посылаю других Секретарю (Речь идет о Марии Водзиньской, которая так иногда подписывалась в письмах к Шопену.), так как боюсь перегрузить письмо: к зиме перешлю их вместе с нотами. Пани Зофья (Зофья Оссолиньская, урожденная Ходкевич.) по-прежнему всех Вас любит и вспоминает с искренним удовольствием. Цихоло (Цихоло — прозвище Адольфа Циховского.), мой теперешний сосед, часто расспрашивает о Вас.

Зачем уже двенадцать? В двенадцать надо на уроки, и так до шести, а потом на обед, а с обеда на вечер в свет (до 11-ти). Клянусь честью, я не лгу (В письме от 2 октября 1836 г. Т. Водзиньская писала: «Ты лгал и не выполняешь моих приказаний...» (речь шла о заботах Шопена о своем здоровье).), думаю только о туфлях и играю в сумерках (Туфли, вышитые Марией для Шопена.).

Будьте добры, черкните мне словечко по почте, — дошло ли письмо Антося?

Наипреданнейший Ф. Шопен.

Покорнейше прошу передать мое почтение пану Водзиньскому.

Секретарю же, — что я несказанно рад, что он не забыл написать, и надеюсь, что и впредь не забудет, и что он не будет поддерживать знакомства с Гейдлером. Что касается Феликса, то ему теперь, наверно, не до воспоминаний о ком бы то ни было. Казя обнимаю, а Терезе целую ручки, и пусть панна Мария будет так добра и передаст ей, что Мадемуазель иль (Фонетическая запись французского текста: «Mademoiselle il» — «Мадемуазель «он»; так прозвала Шопена маленькая Тереза, сестра Марии.) по ней тоскует и, увидев маленького ребенка, грустно восклицает: нон па са, па са, уэ ле пти Терез ки э си жантиль! (Фонетическая запись французского текста: «Non pas çа, pas çа, оú est le petit Therese, qui est si gentille!» — «Нет, не то, не то, где маленький Терез, которая такая миленькая!».)

Всем Вашим в Служево, в окрестностях, а также и в Дрездене желаю здоровья. Мой поклон пани Глиньской (Приятельница Водзиньских, жившая с дочерью в Дрездене.), если она меня помнит, — и панне Терезе.