Редактору «Theosophist» 11 страница

Но, с точки зрения Миля, у нас нет доказательств существования каких бы то ни было внешних объек­тов, даже объективное существование наших соб­ственных чувств не является для нас несомненным фактом. Каким же образом мы тогда можем объяс­нить и истолковать происхождение наших менталь­ных состояний, если они — единственные сущно­сти, действительно существующие в этом мире? Никакого объяснения, по сути, не будет дано, если сказать, что одно ментальное состояние порождает другое, что в некоторой степени подтверждается действием так называемых психологических «зако­нов ассоциаций». Западные психологи честно при­знаются, что дальше этого им в своих анализах про­никнуть не удалось. Тем не менее из вышеупомя­нутой теории можно сделать вывод, что у нас нет никаких оснований утверждать, будто для суще­ствования разума или состояний сознания необхо­дима материальная упадхи (основа).

Как уже указывалось, арийские психологи про­следили этот поток ментальных состояний до его источника — вечной чинматры, пребывающей по­всюду. Когда наступает время эволюции, этот заро­дыш Праджны раскрывается и в конечном счете следует результат — космический процесс формирова­ния идей. Космические идеи являются концепциями всех состояний существования в Космосе, пребываю­щими в том, что может быть названо вселенским ра­зумом (разум-демиург у каббалистов Запада).

Эта чинматра пребывает, так сказать, в каждой геометрической точке беспредельной чидакаши. Этот принцип, следовательно, имеет два главных аспекта. Рассматриваемый как нечто объективное, он представляет собой вечную, или Недифференциро­ванную Космическую Материю. А с субъективной точки зрения его можно рассматривать двояко. Он — чидакаша, когда расценивается как поле для кос­мического формирования идей, и он же — чинмат­ра, когда рассматривается как зародыш космичес­кого процесса формирования идей. Эти три аспек­та составляют высшую Триаду арийских философов-адвайтистов. Легко заметить, что последний из упомянутых аспектов для нас гораздо важнее, чем остальные два, ибо, когда данный принцип рас­сматривается в этом аспекте, он представляется включающим в себя великий Закон космической эволюции. И потому философы-адвайтисты тракто­вали его главным образом в этом свете и объясня­ли свою космогонию с субъективной точки зрения. Поступая так, они, однако, не могли избежать не­обходимости говорить о вселенском разуме (то есть о Брахме, Творце) и о процессе создания им идей. Но из этого не следует делать вывод, что упомяну­тый вселенский разум обязательно должен при­надлежать какому-то Вездесущему, живому, со­знательному Творцу — просто потому, что в обыч­ном представлении о разуме всегда говорят в связи с каким-нибудь живым существом. Нельзя утверж­дать, что наличие материальной упадхи обязательно для существования разума, или ментальных состо­яний, если сама объективная Вселенная, насколько она касается нас, представляет собою результат на­ших состояний сознания. Высказывания, подразуме­вающие существование сознательного Ишвары, кото­рые то здесь, то там встречаются в упанишадах, не должны, следовательно, истолковываться буквально. Теперь остается только разобраться, как адвай-тисты объясняют происхождение ментальных состоя­ний в отдельном индивидууме. Очевидно, что разум отдельного человека — это не Вселенский Разум. Тем не менее космическое формирование идей есть истинный источник состояний сознания в каждом индивидууме. Космический процесс формирования идей существует везде, но если он подвержен огра­ничениям материальной упадхи, то проявляется в виде сознания индивидуума, в этой упадхи пребывающего. Строго говоря, адвайтист не признает объек­тивного существования этой материальной упадхи. С его точки зрения — это майя, или иллюзия, которая существует как неизбежное состояние Праджны. Но во избежание путаницы я буду употреблять общепри­нятые выражения и, чтобы помочь моим читателям точно понять значение моих слов, приведу следующее сравнение. Предположим, что яркий источник света помещен в некоем центре, окруженном занавесом. Природа света, который проникает через занавес и становится видимым человеку, стоящему снаружи, за­висит от природы занавеса. Если же окружить источ­ник света несколькими занавесами, то свету придется пробиваться через каждый из них; и человек, стоя­щий снаружи, воспримет только то количество све­та, которое сможет пройти через все завесы. Находя­щийся в центре свет становится все более и более тусклым по мере того, как увеличивается число пре­град, стоящих перед наблюдателем, но, по мере того как один занавес за другим убирают, свет становится все ярче и ярче, пока наконец не достигнет своей есте­ственной яркости. Точно так же и Вселенский Разум, или проникновение космических идей, становится все более и более ограниченным и видоизмененным различными упадхи, из которых состоит человек; но, ког­да действие или влияние этих упадхи последовательно контролируется, разум индивидуального человека вхо­дит en rapport со Вселенским Разумом и его идеи сли­ваются с идеями космическими.

 

 

                      

ФИЛОСОФИЯ АДВАЙТЫ

 

 

[Так как нижеследующее письмо исходит из компе­тентного источника, мы не считаем себя вправе допол­нять его редакторскими комментариями, тем более что наши собственные познания в области учения адвайты бесспорно остаются крайне скудными, в сравнении со знаниями Парамахамсы. И все же мы сильно подозрева­ем, что вследствие неправильного перевода или «из­начально неправильного представления» тадпада в этом письме описана не совсем верно, ибо она названа в нем 8-м принципом. Этим и вызваны примечания нашего ученого брата Т.Субба Роу, коему мы предварительно пе­редали рукопись для консультации. Мы не знаем друго­го такого же авторитетного специалиста во всей Индии по части эзотеризма философии адвайты. — Ред.]

Это краткое послание было написано одним индий­ским отшельником из Гималаев. В нем заключен все­го лишь намек на то, что могло бы помочь, если тому посодействует ваш замечательный журнал, исправле­нию весьма серьезной ошибки, вводившей в заблужде­ние западных философов в течение прошедших (почти) девятнадцати столетий. Я имею в виду историческое истолкование Библии, коего до сих пор придержива­ются ортодоксальные христиане. Меня удивляет то, что современные спиритуалисты на Западе игнорируют эту важнейшую тему, оставаясь совершенно апатичными, хотя и заявляют о своей готовности не пожалеть сил ради установления истины.

Мы видим, что британское правительство предприни­мает время от времени судорожные попытки проверить и исправить английскую версию Библии; и      все-таки добрые христиане (я имею в виду тех из них, кто действи­тельно стремится найти истину, а не своекорыстных и высокооплачиваемых миссионеров) никак не могут дотя­нуться до столь желанного плода. Время от времени мы также видим публикации на эту тему в «Theosophist», но и они, увы, не приносят пока никаких заметных, ося­заемых результатов. До сих пор мы читали и слышали только о буквальном восприятии библейского текста и ни единого слова — об эзотерическом духе, который оживлял бы этот текст. Если Библия действительно яв­ляется историческим или даже морально-этическим сочинением, как ее интерпретируют фанатичные миссио­неры, значит, она никак не может заключать в себе бо­жественное откровение и, следовательно, она очень мало подходит на роль фундамента для государственной рели­гии. Доколе Библия не будет подробно рассмотрена со всех точек зрения, мы так и не сможем определить, ис­тинна она или нет. Поэтому я попытаюсь проверить ее достоверность, проанализировав некоторые фрагменты из Нового Завета и выявив следующее:

Говорит ли Библия символическим или букваль­ным языком: т.е. чем является Библия — теософией или историей?

Была ли путеводная звезда, явившаяся мудрецам с Востока, действительно звездой, или же это только мета­фора, за которой скрывается нечто еще более возвышен­ное и благородное?

Были ли силы и способности Христа, приписы­ваемые ему в Библии, физическими, метафизическими, (надчувственными) или духовными?

Может ли джигнясу (искатель истины и спасения) извлечь для себя хоть какую-то пользу из библейской истории о физическом, воплощенном Христе?

Когда можно приступать к реализации библейских учений на практике? И какого типа люди имеют больше шансов на успех в изучении Нового Завета?

Вот те несколько направлений, по которым следует произвести анализ Библии.

От имени нашей сестры теософии я попытаюсь дать собственные ответы на поставленные выше вопросы. Я призываю всех не чуждых духовности, здравомыслящих, набожных и беспристрастных теософов, равно как и иных людей во всех четырех сторонах света, оценить достовер­ность моих ответов, а также высказать собственное мне­ние на сей счет. Важность этой темы невозможно пере­оценить, а потому в случае необходимости мы можем заглянуть в поисках ответа даже в сферу самого Духа.

Будучи книгой Откровения, Библия не должна и не
может рассматриваться как историческое сочинение.

Изречения Библии почти во всех случаях метафо­ричны, вот почему духовный комментарий к ней насущ­но необходим для того, чтобы сделать ее тексты прием­ лемыми для тех, кто изучает теософию. Если правильно
понять веданту и Новый Завет, то можно заметить, что в абстрактном плане они означают одно и то же.

Путеводную звезду ни в коем случае нельзя считать настоящей, объективной звездой. Подобное предположе­ние противоречило бы всем законам природы, разума и теософии. У ведантистов эта звезда — Пранава, или дживатма, душа-свидетельница или сакши-чайтанья. Это седьмой принцип у теософов[92], йога-ачарьев, тантриков и шайвов, называемый Брахма-видьей, или Маха-видьей[93]. Теософы-магометане утверждают, что эта звезда суще­ствовала еще до начала Творения, или до того, как был
создан Таус (павлин). У некоторых народов Азии до сих пор можно встретить храмы, посвященные этой аллего­рической звезде, а некоторые великие теологи называют ее «духом». Мы, отшельники, полагаем (если, конечно, наше мнение хоть что-нибудь да значит), что эта звезда —
кутастха, способная погружаться в восьмой принцип, или тадпаду[94] как таковую. И мы не понимаем, каким об­разом она могла являться отдельным людям (мудрецам) в виде материального объекта, если она существовала со времен неведомых и непостижимых] Как может матери­альный объект — если только он не направляется и не сдерживается какой-нибудь живой силой — сам по себе остановиться, как это описано в Библии? Мы полагаем, что эта звезда представляет собой не что иное, как дух, и что она тождественна сущности, о которой идет речь в Откровении. Это своего рода сконденсированный дух (т.е. Душа); и потому эту звезду следует рассматривать как истинного Христа, Спасителя, указующего путь.

4. Называть силы, приписываемые Христу, физи­ческими или метафизическими крайне невежественно и оскорбительно для Духа. Даже сейчас мы видим и слы­шим о многих адептах, обладающих разного рода уни­кальными способностями, еще более удивительными, нежели те, что описаны в Библии. И это все духовные способности. Тантры, йога и другие арийские оккульт­ные сочинения повествуют о том, каким образом эти способности могут быть приобретены. Мы уже говори­ли о том, что без надлежащего духовного комментария Библия остается абсолютно бесполезной для последо­вателей теософии, так как из нее невозможно извлечь никакой пользы для собственного развития, за исклю­чением разве что учения о воображаемых и внешних по отношению к человеку «Небесах и Преисподней».

5. Ветхий Завет — это карма-канда теософии, а Новый Завет — ее джнана-канда. Только те, кто предварительно подготовил себя изучением рутинных текстов Ветхого За­вета, могут применять на практике учения Завета Нового, но никак не школьники и не представители низших каст, коим навязывают сейчас этот Новый Завет миссионеры, хотя первые, т.е. дети и люди из низших каст, совершен­но не готовы к его восприятию.

И в заключение я хотел бы настоятельно попросить м-ра Оксли, столь любезно обратившего свое благоже­лательное внимание на «Бхагавадгиту» и, без сомнения, наилучшим образом подготовленного для выполнения этой задачи, а также всех членов Теософского Общества, имею­щих собственных духовных гуру, к которым они могли бы обратиться за помощью (а без помощи гуру в этом вопро­се им никак не обойтись), взять на себя нелегкую задачу эзотерической интерпретации Библии. Ибо ничто другое не может лучше способствовать росту теософии как на Востоке, так и на Западе.

Прежде всего мы обращаемся к самому «Утешителю» (в Библии — Святой Дух), дабы он помог нам решить, име­ет ли Библия аллегорическое, духовное или буквальное значение. Мы можем также обратиться к некоторым Брать­ям, время от времени упоминаемым в «Theosophist» и из­вестным нам под другим благословенным именем[95]; и уверены, что они одобрят наш план, если посвятить их в его содержание. Сама звезда — наш каждодневный пово­дырь — побудила нас написать эти строки. Все искатели истины должны постигать эту возвышенную загадку, пол­ностью освободив себя от предрассудков и любого рода предвзятости. Данный вопрос интересовал миллионы по­колений; и каждый истинный теософ должен стремиться к его разрешению ради блага всего человечества[96].

Альмора, Патальдеви

12 декабря 1882 г.

Парамахамса Свами

 

                                                                

 

 

«Н.Х.» И БОГ - ЛИЧНЫЙ И БЕЗЛИЧНЫЙ

 

 

В статье с упомянутым названием «Н.Х.» пишет о так называемых атеистах следующее: «Во-первых, говоря о законах, они, как мне кажется, упускают из виду тот факт, что наличие закона предполагает наличие законо­дателя или, по крайней мере, воли, определяющей на­правление развития, и коль скоро логика требует, чтобы из закона была выведена воля, этот закон установившая, то, как мне кажется, эта воля вполне может быть отож­дествлена с тем, что люди называют Богом».

В моем вольном переложении это же самое можно сформулировать так:

Согласно одному из фундаментальных законов Вселенной, не может быть закона без законодателя.                                                                                                 

Этот аргумент я нахожу у Миля, если не ошибаюсь, в том, что справедливо названо «Карпентеровской теори­ей Вселенной». Он же присутствует и у м-ра Джозефа Кука в его Бостонских лекциях и впоследствии в Бом­бейской. И не приходится сомневаться в том, что еще многие люди принимают его за аксиому, что не так дав­но делал и я сам. Однако по зрелому размышлению я пришел к выводу, что этот тезис во всех случаях несо­стоятелен. Данное умозаключение, выведенное дедуктив­ным методом, никак нельзя назвать аксиомой; а иллюзия обратного проистекает из того, что человеческие законы, созданные людьми, подчинены законам вселенским, из чего и заключают по аналогии, что эти последние также должны быть подчинены какому-то законодателю. И это не единственный аргумент в пользу того, что доказыва­ет, как мне кажется, непоследовательность данного довода и тех, кто его использует. И коль скоро он внутренне противоречив, то не может являться аксиомой, хотя и может быть выведен путем размышления.

Если «не может быть закона без законодателя» явля­ется универсальным законом, который я, во избежание путаницы, назову Законом законов, то и у этого закона тоже должен быть свой законодатель. Сам этот факт за­конотворчества подразумевает, что было некогда время, когда закон не существовал, т.е. когда воля законодате­ля еще не «определила направление развития». Если мы признаем такую возможность, то нам придется заклю­чить, что было время, когда законам не требовался ника­кой законодатель. Но можем ли мы сказать, что в это время вообще могли быть какие-то законы? Возможно — да, возможно — нет; но, во всяком случае, такая возмож­ность остается. Если же, напротив, кто-то предположит, что подобное «законотворчество» не имеет ограничений во времени (что можно было бы назвать, по меньшей мере, смелым предположением), то и в этом случае он ничего не выгадает. Ибо если закон вечен, то он должен существовать в вечности параллельно со своим законода­телем, а это значит, что у закона нет времени рождения. Иными словами, закон никогда не был дан, и никакого за­конодателя не было.

Указав на эти несоответствия в гипотезе «Н.Х.», я могу добавить только то, что признание его идеи «лично­го» Бога вызывает у меня большие затруднения.

 

Б.Дж.П.

 

 

ПО ПОВОДУ «ФИЛОСОФИИ АДВАЙТЫ»

 

 

Не соблаговолит ли редактор чем-нибудь обосновать свое утверждение, что «материя так же вечна и неразру­шима, как дух»? Данное утверждение имело место в ре­дакторском примечании к письму одного из корреспон­дентов по поводу «Кармы» (см. «Theosophist», January, 1883, p. 89). Вам следует иметь в виду, что мы ведем речь о материи и духе за пределами нынешней, развитой фор­мы, или в состоянии абсолютной лайи[97], согласно второй и третьей сутрам Патанджали, или с точки зрения эзоте­рической теософии. Не могли бы вы также объяснить, что вы называете сатта-саманьей  и парамападхой  арийских адептов, нирваной будд и философским камнем приверженцев других оккультных философий? Насколько я разбираюсь в арийской теософии, когда наступает Махапралайя, материя поглощается или растворяется в Махаттатее , последняя, в свою очередь, — в Пракрити и, наконец, Пракрити — в Пуруше, или парамападхе.

Точно так же, как это происходит с компонентами мистического слога Ом: а растворяется в у, а головная (раджа) часть у — в м. Таким образом, мы видим, мате­рия и сила обе могут разлагаться (или растворяться) в конечном счете до уровня Духа, который один остается «Истинным» и имеет право называться Вечным, в отли­чие от материи и силы, которые эволюционируют из Духа, или Абсолюта, а затем вновь возвращаются в него.

И поскольку вы хорошо знакомы с учениями адвайта-веданты, то мне нет нужды распространяться далее на эту тему.

Однако мне хотелось бы еще обратить ваше внимание на страницу 99 того же номера «Theosophist». Я прошу вас разрешить мои сомнения, дав научное объяснение следующей проблеме. Кто же на самом деле умирает, судя по тексту статьи «Может ли двойник убивать»? Согласно нашей вере, человек существует в трех ипоста­сях: первая — внешняя; вторая — внутренняя; и третья — духовная.

1) Под внешней частью человека мы подразумеваем плотное тело , или аннамайю. 2) Внутренняя часть включает в себя астральное тело, состоящее из трех оболочек-коша, а именно: пранамайя, маномайя и видж-нанамайя. 3) Духовная часть — это состояние Праджна, или анандамайя. Вы пишете: «...внутреннему человеку может быть нанесена смертельная рана, и т.д., и т.п.». Что вы подразумеваете под внутренним человеком в данном случае? Необходимо уточнить, кого же все-таки убивает двойник — двойника или «тройника»? По моему мнению, двойник убивает тройника, а не такого же двойника и уж, конечно же, не дух. Поэтому одна из целей данного пись­ма — просить вас уточнить, до какой степени может рас­пространяться влияние человеческой воли, или, иными словами: может ли месмерическая сила уничтожить майя-вирупу или же только материальное тело?

Альмора, Патальдеви

20 января 1883 г.

Свами из Альморы

 

Примечание редактора

 

К нашему величайшему изумлению, нам пред­лагают подтвердить, что материя неразрушима: во всяком случае, что «материя так же вечна и неразрушима, как дух»! Хотя проблему и подтверждение вечности и неразрушимости собственно материи мы можем смело доверить Королевскому Обществу, мы тем не менее достаточно компетентны для того, чтобы удовлетворить любопытство нашего ученого корреспондента, и потому, с его позволения, поста­раемся ответить на все его вопросы.

Нас просят иметь в виду, что рассматриваемые нами сущности — это «материя и дух за пределами нынешней, развитой формы, или в состоянии абсолютной лайи».

Мы никак не можем понять, что автор имеет в виду, когда говорит о «духе за пределами нынешней развитой формы». Для нас эта фраза звучит совершен­но бессмысленно, поскольку наши великие Учителя приучили нас считать «дух» чем-то бесформенным и полностью выходящим за пределы наших чувственных восприятий; и потому мы никогда не рассматриваем дух как нечто отдельное, или обособленное, от мате­риального существования. Если представить себе Все­ленский Разум и Единую Жизнь, как мы ее называем, отдельно от какой бы то ни было физической орга­низации, они превращаются в жизненную сущность, энергию, или силу; но, чем бы это ни было, это никак нельзя назвать самостоятельным существом, субстан­цией или чем-то имеющим обособленное существо­вание, или даже форму, отдельную от материи. Опре­деление Локка*, согласно которому «Дух — это суб­станция, в которой заключены мышление, знание, сомнение и сила движения», вряд ли было бы приня­то большинством ведантистов, а каждый истинный ад-вайтист и восточный оккультист отверг бы его со всей категоричностью. Последний сказал бы, что «только материя является субстанцией, которой присущи мышление, знание, сомнение и сила движения, — независимо от того, латентна или активна ее потенциальность и находится ли она в дифференцирован­ном или же недифференцированном состоянии».

По нашему скромному разумению, нечто или, вернее, ничто, называемое Духом, само по себе не имеет ни единой формы, ни множества форм — ни в прогрессирующем, ни в стационарном «состояни­ях развития»; и мы еще раз повторяем, что для ис­тинного адваитиста эта фраза лишена всякого смыс­ла. Даже если предположить, что это определение относится только к материи, все равно фраза: «ма­терия и дух за пределами нынешней развитой фор­мы» звучит примерно так же, как и фраза: «материя и дух в состоянии абсолютной лайи». Нам непонят­но, что хотел сказать автор и что вообще может оз­начать фраза о «материи и духе в состоянии абсо­лютной лайи», предполагающая, как нам кажется, что дух — чистая абстракция — может быть раство­рен и уничтожен, тут нам хочется добавить — «так же, как и материя», но мы не можем сделать и это­го, потому что материя в своем первичном, косми­ческом состоянии так же не может быть уничтоже­на или даже растворена, как и дух; растворить мож­но только материальную вещь, имеющую субстан­цию и форму. Разве можно уничтожить пустоту"? А что такое чистый, абсолютный дух, если не «пусто­та» древнегреческих философов? Лукреций говорит: «Могут быть только тело и пустота и ничего сверх этого, ибо то, что хотя бы чуть-чуть ощутимо, есть тело, а то, что неощутимо, — пустота». Не следует думать, однако, что если мы цитируем, приводя в качестве авторитетного источника, слова великого «атеиста» и материалиста, то и сами мы тоже долж­ны быть материалистами и атеистами (в общерас­пространенном смысле этих понятий). Мы возра­жаем против самого термина «материализм», если он используется как аналог, или синоним, «корпо-реализма»* — т.е. как противопоставление «спиритуализму». В том свете, в котором мы, оккультисты, рассматриваем материю, все мы — материалисты.

Однако это вовсе не означает, что данный факт превращает нас в «корпореалистов», отрицающих реальность так называемого духовного существо­вания во всех его возможных видах и формах или же существование одного или множества субъектов, пребывающих на ином уровне жизни, в состояниях, которые неподготовленному разуму трудно себе даже вообразить. Отсюда и наше возражение про­тив самой идеи и возможности существования «ма­терии и духа в состояниях абсолютной лайи», если только автор не докажет нам, что мы превратно по­няли смысл последнего слова. Согласно учениям философии архатов, существуют семь состояний материи, причем 7-е состояние представляет собою синтез всех остальных, состояние, или аспект, Мулапракрити[98].

Таким образом, состояние космической материи за пределами ее «нынешней, развитой формы» мо­жет означать какое-либо из шести состояний, в ко­торых материя может пребывать, а вовсе не обяза­тельно — «материю в состоянии абсолютной лайи». Но что в таком случае ученый корреспондент подразумевает под терминами «материя» и «дух»? Ибо хотя мы и знаем, что даже на нынешней стадии} развития науки и просветленности есть люди, которые под прикрытием религии уверяют невежествен­ные массы в том, что было время, когда материя не существовала (поскольку была сотворена), подра­зумевая тем самым, что когда-нибудь настанет мо­мент, когда она будет уничтожена, мы все равно не встречали ни одного человека — атеиста или де­иста, материалиста или спиритуалиста, который считал бы, что дух, как бы мы его ни назвали, «пустотой» или «божественным дыханием», можно унич­тожить; но если слово лайя обозначает уничтожение, то вся фраза уважаемого Свами подразумевает, что «дух» может быть уничтожен с течением време­ни. А если это так, то нам явно предлагают дока­зать, что материя и дух вечны, признав при этом, что оба они периодически переходят в состояние лайя. Ибо если мы отвергнем даже этот неказистый вывод, то для чего тогда вообще Свами задавал свой вопрос? Разумеется, было бы лучше, если бы он предоставил нам право самим разъяснить собствен­ную точку зрения. Более того, наш ученый оппо­нент не удовлетворяется только тем, что дает нам собственное, с его позволения, совершенно непо­нятное определение материи и духа, тем самым предлагая нам строить свои рассуждения на его основе, но еще и просит нас ответить на его во­прос «согласно второй и третьей сутрам Патан­джали, или с точки зрения эзотерической теосо­фии». Как и почему Свами решил, что мы осно­вываем свои утверждения именно на авторитете трактата Патанджали? И почему он думает, что философия Патанджали идентична эзотерической теософии? А если это не так, то почему соответ­ствие наших утверждений второй и третьей сут­рам этого философа он считает обязательным? С тем же успехом он мог бы попросить нас подтвер­дить нашу точку зрения, исходя из убеждений чле­нов Армии Спасения*. И поскольку у нас нет прак­тически никаких шансов принять его определение или удовлетворить его любопытство, не выходя за установленные им весьма точные рамки, то, с раз­решения достопочтенного Свами, мы все же по­пытаемся отстоять свою точку зрения, исходя из своих собственных убеждений, и доказать ее ис­тинность в свете эзотерической теософии и, как мы надеемся, в полном соответствии с философи­ей адвайты, с которой наш корреспондент хоро­шо знаком.

Суть нашего утверждения заключается в следую­щем: недифференцированная космическая материя, или Мулапракрити (как она называется в индусских книгах), является несотворенной и вечной. Поверх­ностное рассуждение не в состоянии удостоверить его истинность, но обычного индуктивного метода для его доказательства вполне достаточно. В каждом ощутимом объективном феномене как на нашем нынешнем уровне существования, так и на любом другом, требующем применения духовных способ­ностей, мы наблюдаем всего лишь переход космиче­ской материи из одной формы в другую. Ни восточ­ные адепты, ни западные ученые никогда не упоминали ни об одном примере и даже не намекали на возможность исчезновения хотя бы одного атома материи. И уж если совокупный опыт многих поко­лений Адептов, изучающих психическую и духовную сферы, равно как и повседневный опыт обычных людей в их собственной сфере (т.е. в области физической науки), приводит нас к выводу о невозмож­ности полного уничтожения даже мельчайшей мате­риальной частицы, то мы, как нам кажется, имеем полное право утверждать, что материя неразрушима, хотя и может изменять свои формы и свойства и про­являть различные степени дифференцированности. Индусские и буддийские философы уже много сто­летий назад признали тот факт, что Пуруша и Пра-крити вечно сосуществуют друг с другом и являются не просто взаимосвязанными и взаимозависимыми, но для того, кто умеет читать между строк, пред­ставляют собой, по сути дела, одно и то же. Каждая эволюционная система начинается с утверждения существования Мулапракрити или Тамаса (первич­ной тьмы). Не обращаясь к Капиле, признанному авторитету в данном вопросе, мы можем сослаться на известный рик Ригведы, описывающий Первичный Хаос в следующих словах:

«Тама эва nypacmam абхават вишварупам», и «асат-ва ити амагра аситх», и т.д[99], то и дело повторяю­щихся в тексте Веды и в упанишадах, подтверждая справедливость нашей точки зрения. Все великие философы Индии, привносившие древнюю рели­гию мудрости Агастьи, Дурваши и других риши в чисто адвайтийскую философию Васишты, Вьясы и Шуки, признавали этот факт. Гаудапада и Шан-карачарья изложили свои взгляды на сей счет в своих сочинениях, и взгляды эти полностью согла­суются с учениями философии архатов. Полагаем, что авторитета двух последних из числа вышена­званных великих философов будет вполне доста­точно для того, чтобы показать ученому Свами, коль скоро он — адвайтист, что мы правы: что первичная космическая материя, как бы ее ни на­зывали: Асат, или Тамас, или Пракрити, или Шак-ти — всегда одинакова и что ее считают вечной как индусские философы, так и философы-архаты, в то время как Пуруша — непостижим и потому должен считаться несуществующим, если только он не проявляет себя через Пракрити. Некоторые адваитисты отказываются признавать материю в ее недифференцированном состоянии материей в пол­ном смысле этого слова. И все же эта сущность признается ими за Парабрахман в его двойствен­ном аспекте — Пуруша и Пракрити. По их мне­нию, сам Парабрахман нельзя отождествлять с ка­ким-либо одним из этих аспектов. И потому, хотя мы и встречаем в некоторых фрагментах упанишад выражение «Пракрити -лайя», во всех этих случа­ях слово «Пракрити» обозначает (и мы можем это доказать) материю в дифференцированном состо­янии, в то время как недифференцированная космическая материя в сочетании с латентным духом (или, вернее — в этом своем аспекте латентного духа) всегда называется «Маха-Ишварой», «Пуру-шей» и «парамападхой». Предлагаемое нашим уче­ным корреспондентом описание и самые слова, вставленные им во фразу: «Когда наступает Маха-пралайя, материя поглощается, или растворяется, в Махаттаттве, последняя, в свою очередь, — в Пракрити и, наконец, Пракрити — в Пуруше, или па-рамападхе», — указывают на то, что он либо «иг­рает словами», либо намеренно провоцирует нас на ответ (с благими намерениями или же нет — ему виднее); поскольку ни глагол «поглощается», ни глагол «растворяется» никоим образом не под­разумевают уничтожение. Почему же он тогда ис­пользует термин «лайя», противоречащий его соб­ственным аргументам; ведь если он называет себя адвайтистом, значит, он должен быть знаком с учением и потому должен понимать, что эти тер­мины обозначают совершенно разные вещи. По­этому мы были бы очень признательны нашему ученому корреспонденту, если бы он смог процити­ровать для нас хотя бы несколько авторитетных со­чинений, подтверждающих правильность его заяв­лений по поводу растворения Махаттаттвы[100] и Пра­крити во время Махапралайи. Это позволило бы нам узнать, что в действительности сказали бы арийские философы по поводу заявлений подобного рода.