Гиперглобалистского направления

Для гиперглобалистов глобализация означает начало новой эпохи человеческой истории, когда «традиционные национальные государства становятся неестественными и даже невозможными коммерческими единицами мировой экономики»[22]. Сторонники такого подхода используют преимущественно экономическую логику и, если они стоят на позициях неолиберализма[23], приветствуют возникновение единого мирового рынка и законов глобальной конкуренции. Гиперглобалисты доказывают, что экономическая глобализация влечёт за собой «денационализацию» экономики путем установления транснациональных сетей производства, торговли и финансов. В этой экономике «без границ» национальным правительствам отводится роль «обслуживателей» мирового капитала или всего лишь посреднических институтов, обеспечивающих связь между всё более крепнущими местными, региональными и глобальными механизмами управления. Как пишет С. Стрейндж, «безликие силы мировых рынков ныне более могущественны, чем государства, которым якобы принадлежит политическая власть… Уменьшение влияния государств находит отражение в том факте, что власть всё больше переходит к другим институтам и объединениям, к местным и региональным органам»[24]. По мнению многих гиперглобалистов, экономическая глобализация порождает новые формы социальной организации, которые вытесняют и постепенно вытеснят национальные государства как первичные экономические и политические образования мирового сообщества.

Внутри этой схемы существуют значительные нормативные расхождения между неолибералами, которые приветствуют победу автономии личности и законов рынка над государственной властью, с одной стороны, и радикалами или неомарксистами, для которых современная глобализация означает торжество деспотического глобального капитализма, – с другой. Но, несмотря на идеологические разногласия, приверженцы данного подхода единодушны в том, что глобализация – в первую очередь, экономическое явление; что глобальная экономика всё более интегрируется; что требования глобального капитала обязывают все правительства соблюдать неолиберальную экономическую дисциплину, так что политика является уже не «искусством возможного», а лишь практическим навыком «рационального экономического управления».

Кроме того, гиперглобалисты утверждают, что экономическая глобализация создаёт новый тип как победителей, так и проигравших или терпящих поражение в глобальной экономике. Поэтому глобализацию гиперглобалисты связывают с растущей поляризацией в обществе. Однако так не должно быть, поскольку, как считают неолибералы, глобальное экономическое соперничество необязательно приводит к нулевым результатам. Они утверждают, что отдельные группы внутри страны могут быть вытеснены с глобального рынка в результате конкуренции, но почти у всех стран есть относительное преимущество в производстве тех или иных товаров. Неомарксисты и радикалы расценивают подобный оптимистический взгляд неолибералов как необоснованный[25]. Они убеждены, что глобальный капитализм создаёт и усиливает структурное неравенство как внутри отдельной страны, так и между странами. Но, в конечном счёте, они разделяют вывод неолибералов, согласно которому традиционные методы социальной защиты становятся всё более устаревшими и трудно выполнимыми.

Данный тезис подкрепляется глобальным распространением либеральной демократии и возникающей глобальной цивилизации с её универсальными стандартами экономической и политической организации. Соответственно, неолибералы (прежде всего К. Омае и С. Стрейндж) рассматривают глобализацию как предвестие первой поистине глобальной цивилизации, тогда как для многих радикалов она представляет собой первую глобальную «рыночную цивилизацию»[26].

Таким образом, возникновение глобальной экономики, зарождение всемирных институтов управления и повсеместное слияние культур гиперглобалисты интерпретируют как неоспоримое доказательство появления абсолютно нового мирового порядка, предвосхищающего конец национального государства. Поскольку национальная экономика всё в большей степени становится лишь ответвлением межнациональных и глобальных потоков, противостоящих национальной социально-экономической деятельности, полномочия и легитимность национального государства ставятся под вопрос: национальные правительства уже менее способны контролировать то, что происходит внутри их собственных границ, или самостоятельно удовлетворять требования своих граждан. По мере того как институты глобального и местного управления претендуют на всё большую роль, суверенитет и автономия государства всё заметнее разрушаются. С другой стороны, условия, способствующие межнациональной кооперации народов, расширению глобальных инфраструктур и коммуникации и более глубокому осознанию многочисленных общих интересов, никогда не были столь благоприятны.

Экономическая и политическая власть, с точки зрения гиперглобалистов, удачно денационализируются, и национальные государства, чего бы ни требовали интересы внутренней политики, всё больше становятся «разновидностью переходной организации для управления экономическими процессами»[27]. На какую бы систему взглядов – либеральную, радикальную или социалистическую – ни опирались аргументы гиперглобалистов, все они рисуют глобализацию как нечто такое, что означает фундаментальную перестройку «структуры человеческого действия».

Таким образом, из приведённого выше концептуального анализа глобализации можно сделать вывод, что взгляды, изложенные гиперглобалистами, уходят корнями в социально-философскую идею прогресса. Именно в русле этого направления строятся аналитические схемы глобализации, именно данным воззрением руководствуются представители гиперглобалистского течения, давая оценку социальным явлениям.

Итак, как известно, идея прогресса – одна из наиболее универсальных социально-философских идей. Прогресс представляет собой тип социального развития, при котором осуществляется переход от простого к сложному, от низшего к высшему, от менее развитых систем к более совершенным. Универсальность прогрессивного развития различных сложных систем (физических, химических, биологических) убеждает в том, что и социальные объекты, как правило, развиваются прогрессивно. Прогресс социальных систем представляет собой гораздо более сложный процесс развития по сравнению с другими системами, он протекает дискретно и неравномерно, отнюдь не всегда очевидно и требует для понимания видения определённой перспективы[28].

Действительно, развитие по своему категориальному смыслу предполагает направленность и цель, а цель, к которой стремится общество, потому и становится общей идеей, что она в идеале лучше отвечает интересам общества, чем преодолеваемое состояние. Потому развитие всегда выступает целью всех подсистем общества, поскольку они явно или неявно стремятся к усовершенствованию существующих отношений. Всё это свидетельствует, что общество не может обойтись без идеи прогресса. При этом прогресс не может рассматриваться как непременно однонаправленное развитие, при котором изменения происходят исключительно в направлении улучшения, совершенствования, постоянного продвижения к более высокому состоянию.

Однако концепции гиперглобалистов построены на примитивном понимании прогресса как линейного развития функционирующих со времен эпохи Просвещения моделей цивилизационного развития. В проекте Просвещения прогресс органично был связан с рациональным, научным познанием. Показательно суждение Н.Г. Чернышевского в этой связи: «Основная сила прогресса – наука, успехи прогресса соразмерны степени совершенства и степени распространения знаний. Вот что такое прогресс – результат знания»[29]. И подобное понимание прогресса было характерным для Запада, стоявшего у истоков научно-технической революции, надолго предопределившей его судьбу. 

Идея прогресса была релевантна эпохе Просвещения. В это время Запад горел желанием переделать мир по образу и подобию своему. Он верил в то, что это возможно, более того – необходимо для прогресса, благополучия и счастья всего незападного мира. Отсюда его такая бурная мироустроительная активность: колонизация, религиозное (христианство) и цивилизаторское миссионерство и т.д. Именно благодаря этому вера в непогрешимость и даже богоизбранность западной цивилизации с её мессианскими амбициями превратилась в идеологию, концептуальным ядром которой стала идея прогресса. Отсюда же убеждение в превосходстве западной цивилизации как общечеловеческой. Логическое завершение данной теории в интерпретации гиперглобалистов – глобальная цивилизация (преимущественно рыночная).