Глава XI. Доиндустриальный тип социальности и культурная регуляция 4 страница

Одна из важнейших общих характеристик индустри­ального общества, на которую обращали внимание, хотя и с разных сторон, К.Маркс, Э.Дюркгейм, М.Вебер, за­ключается в глубокой раздвоенности и противоречивости принципов социальной организации индустриального об­щества. Одно из важнейших противоречий — противо­речие между все более углубляющимся разделением тру­да или усилением различий между разными частями об­щества и потребностью в поддержании взаимодействия и единства. Конечно, производственные ячейки, а значит, и люди г качестве носителей труда связаны между собой через функционально-производственные связи как участники | “жокупного производства (см. гл. III). Однако сама по | гбе система разделения труда еще не обеспечивает до-1 гаточного взаимодействия и единства общества. Как по­казал К.Маркс, важнейшим социально-экономическим институтом, формирующим буржуазное общество, явля­ется рынок как система, обеспечивающая товарно-денеж­ное обращение. Но необходимым дополнением рынка яв­ляются правовая система, государство и бюрократия. Со-"гношение этих факторов представляется принципиаль­но иным для обществ, придерживающихся социалисти­ческих принципов регуляции. В действительности в каждом обществе присутствуют элементы разных соци­ально-экономических моделей, хотя одна из них — до­минирующая и накладывает отпечаток на все остальные общественные связи. В капиталистическом обществе таким механизмом глужит прежде всего рынок как товарно-денежная сис-it-ма, не только обеспечивающая сеть социальных отно­шений. В этом обществе деньги выступают не только как средство обмена или накопления капитала,но и как выражение функциональной связи между индивидами, производящими разные товары или услуги. В социали­стическом обществе такое взаимодействие обеспечивает­ся производственной и социальной кооперацией, нала­женным взаимодействием всех ячеек и групп общества. Однако хорошо известно, что огромную роль в этой си­стеме играло государство и именно засилье государст­венных методов регуляции всей совокупности отношений привело к застою и породило тенденции глубокого ре­формирования социалистических обществ. Другое противоречие относится к социально-классо­вому расслоению общества. В социологической литера-гуре основательно раскрыты социальные аспекты разде­ления труда в индустриальном обществе. Высокая сте­пень машинизации и автоматизации возможна только на основе достаточной концентрации средств производства. А это означает, что значительная часть населения, ли­шенная такого капитала и располагающая лишь своим “правом на труд”, становится наемной рабочей силой. Это и создает основное классовое деление индустриаль­ного общества. Доминирующий класс становится основ­ным собственником, а значит, и распорядителем тех средств производства, которые определяют характер со­вокупного производства. При капитализме таким клас­сом является буржуазия. В условиях государственного социализма основным владельцем средств производства становится государство, от имени которого всеми имуще­ственными и организационными делами распоряжается госбюрократия. Но почти во всяком обществе существует и кооперативный уклад. Кроме того, в каждом обществе формируются социальные институты, поддерживающие социально необходимые функции,ограничивая “свобод­ную игру” частного сектора в случае нарушения обще­ственного интереса или поощряя деятельность социально полезных слоев. Из марксистского анализа прежде всего хорошо из­вестны социально-классовые противоречия, связанные с эксплуатацией трудящихся, выступающих как “рабочие руки”, т.е. как носители живого труда, хотя и в его специализированных функциях. Эксплуататорами вы­ступают “хозяева”,т.е. владельцы средств производст­ва. Возникающее глубокое классовое расслоение стано­вится источником социальной напряженности и классо­вой борьбы. Из критической литературы советского пе­риода столь же хорошо известны злоупотребления и социально-негативные последствия всеохватной госу­дарственно-партийной системы, утвердившейся в рам­ках государственного социализма в СССР, в ряде стран Восточной Европы, Азии и Африки и Латинской Аме­рики. Однако остальные социальные связи, определяемые как аскриптивные — религиозные, семейные, половозраст­ные, групповые, клановые, сословные, этнические и т.д.,— не устраняются, но подчиняются базисному типу, хотя и в различной степени дополняя его и корректируя или смягчая его действие. Это положение относится к инду­стриальному обществу любого социально-экономическо­го устройства — как буржуазному, так и социалистиче­скому.   Хозяйственная культура буржуазного общества Как мы уже видели в предшествующей главе, в ста­новлении буржуазного общества в Европе важную ори­ентировочную роль играли принципы этики, выработан­ные и упорядоченные в рамках религиозной системы. Сначала этому способствовал протестантизм, а затем оп­ределенную эволюцию в духе современности претерпел и католицизм. Однако с течением времени сфера рели­гиозной регуляции все более сокращалась, уступая свое место светским принципам и нормам. Еще в средние века утвердились различные институты и механизмы поддержания и регуляции хозяйственной этики в раз­личных сферах деятельности. Гильдии купцов, ремеслен­ные цеха следили за соблюдением норм поведения и деятельности в профессиональных сферах, предприни­мая те или иные меры статусного поощрения или нака­зания своих членов и ограничивая деятельность чужих. И как мы видели в гл. XI, важнейшим духовным регу­лятором хозяйственной деятельности в раннем буржуаз­ном обществе стала религиозная этика, утверждавшая ас­кетизм, т.е. умеренность и сдержанность в образе жизни, рачительность и добросовестность в выполнении своих обязанностей. Однако позднее, в период “освобождения” от преж­них сословно-феодальных или религиозных ограниче­ний, буржуазному обществу приходилось с большим трудом и издержками налаживать рациональную регуляцию эффективных хозяйственных связей. О сложности и противоречивости этих процессов свидетельствуют и расхождения, которые мы без труда обнаружим в работах крупнейших мыслителей XIX— XX вв. в характеристиках буржуазного общества. Так, по словам К.Маркса и Ф.Энгельса: “Буржуазия сыграла в истории чрезвычайно революционную роль буржуазия повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения. Безжалостно разорвала она пестрые феодальные путы, привязывавшие человека к его “естественным повелителям”, и не ставила между людьми ни какой другой связи, кроме голого интереса, бессердеч­ного “чистогана”. В ледяной воде эгоистического рас­чета потопила она священный трепет религиозного экс­таза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентименталь­ности. Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и благоприобретенных свобод одну бес­совестную свободу торговли...”*. Но спустя более полувека М.Вебер в работе “Про­тестантская этика и дух капитализма” (1904—1905) сформулировал принципиально иную концепцию, пока­зав, что становление подлинно капиталистического хо­зяйства невозможно без соответствующего позитивного духа, состоящего в рациональной организации трудовой деятельности, трудолюбии, строгой хозяйственности и ра­чительности, направленной на сбережение и приумноже­ние капитала посредством внедрения его в полезное про­изводство. Важно обратить внимание и на то, что М.Ве­бер считал этот дух не только свойством предпринима­телей, но и наемных работников. Свидетельства рацио­нальности в управлении, преданности хозяина своему делу как выполнение общественно значимого долга оп­равдывали положение дел в глазах работников. К тому же воспитание в духе протестантизма, по мнению М.Ве-бера,создавало благоприятную почву для развития хо­зяйства и повышения общего благосостояния. У работ­ников, приверженных протестантской этике, “способность к концентрированному мышлению, а также привержен­ность идее “долга по отношению к труду” чаще всего сочетаются со строгой хозяйственностью, ввиду чего они принимают в расчет размер своего заработка с трезвым самообладанием и умеренностью,— все это необычайно повышает производительность их труда”**. Весь опыт буржуазного развития показал, что рацио­нальное ведение хозяйства несовместимо с “погоней за чистой выгодой”, учет “человеческого фактора” всегда оказывается “рациональным” как в рамках отдельно •Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической пар­тии.- М., 1948.- С. 50. •• Вебер М. Избр. произв.- М., 1990.- С. 83.   взятого предприятия, так и в рамках большого общества. Впрочем, между отдельными ячейками буржуазного об­щества и обществом в целом существуют немалые отли­чия и свои противоречия, которые подлежат регуляции в сложной, многоуровневой сети отношений, с которыми связана “срединная культура”, обеспечивающая стабиль­ность общества и его постепенное развитие. На протя­жении XIX—XX вв. в буржуазном обществе происходит ныработка специализированных ценностных ориентации и хозяйственной деятельности, а вместе с тем и внедре­ние в общественное сознание высокого престижа пред­принимательства и подчиненного (руководимого) поло­жения труда. В идеологических установках буржуазного общества, находящих постоянное отражение в массовой публицистике, утверждается имидж “капитана индуст­рии”, воплощающего дух предприимчивости, решимости и стремления к риску, соединенного с точным расчетом. Культивирование духа предпринимательства — это не только частное дело бизнеса. Активным формирова­нием хозяйственной культуры занимается и система об­разования, поставляющая подготовленные кадры, в вы-(окой степени заинтересованные в эффективном учас­ти в производстве. На государственном уровне осу­ществляются различные программы, направленные, с одной стороны, на то, чтобы смягчить последствия со­циального расслоения и обеспечить выживание менее удачливых в конкурентной борьбе, а с другой — избе­жать поощрения “нерадивых” и “иждивенческих на­строений” и сохранить низкий статус малообеспеченных слоев населения. Следует отметить и то обстоятельство, что важным моментом в поддержании общественного престижа пред­принимательства в большинстве стран является подчер­кивание национальной направленности деловой деятель­ности, ее значения для усиления могущества страны и нозрастания ее богатства. Благодаря деятельности тех или иных компаний страна приобретает статус лидера или место в первой десятке научно-технического про-ipecca. Соединение духа предпринимательства с нацио­нальным духом оказывается важным средством сплоче­ния общества. Однако перечисленные выше содержательные харак­теристики хозяйственной культуры по разному встраи­ваются в общую культурную систему того или иного общества. Духовные структуры буржуазного общества Рост капитализма сопровождается и другими важны­ми изменениями во всей системе культуры. Формирова­ние новых принципов хозяйства, основанного на рыноч­ных связях, потребовало громадного развития разделе­ния труда и специализации в различных сферах дея­тельности. Уменьшается роль искусного труда и спрос на “мастера своего дела”, широкое распространение пол­учает “частичный работник”, специализирующийся в уз­кой профессиональной области. Наряду с частной соб­ственностью критерием ценности человека становится его профессия. Из марксистского анализа капитализма хорошо известно о социально-классовых противоречиях и атомизации общества, в котором рыночная конкурен­ция разъединяет людей. Процессы секуляризации под­рывают влияние религии как интегрирующего начала. Религия все больше становится частным делом и может способствовать делу спасения. Ослабевают религиозные конфликты, но вместе с тем подрывается и ощущение единства верующих. Однако эти процессы не означают разрыва общественных связей, но они во многом меняют характер. Единство общества в большой степени скла­дывается как национальное единство. Какой бы степени ни достигало классовое расслоение, формирование новых хозяйственных отношений означало значительную интен­сивность контактов между людьми, что требовало уста­новления общих норм и правил, а также общего языка как важнейшего средства коммуникации. Рост просвещения. В принципе всякая мировая ре­лигия в классическом состоянии может обходиться срав­нительно небольшой образовательной элитой, умеющей читать и интерпретировать священные тексты и некото­рый объем преданий, применять канонические законы для регуляции отношений между верующими. Но Рефор­ мация означала индивидуализацию ответственности че­ловека за свои поступки. Не столько церковь и священ­ник, сколько он сам должен отдавать себе отчет в их соответствии Священному Писанию. Для этого надо было прежде всего знать это Писание. Поэтому проте-i 1антизм возвел чтение Библии и размышления над ней и ранг обязательного предписания и вменил в обязан­ность пасторам разъяснять Библию прихожанам. Чтобы добиться этого, нужно было, во-первых, перевести Биб-чию на живые языки, во-вторых распространить грамот­ность. Поэтому Реформация обычно совпадает с расши­рением начального обязательного образования. Однако дело было не только в знании Библии или умении читать популярные проповеди. Именно широкое распространение самостоятельной оценки священных тек-< юв и догматов, интериоризация религиозных норм при­цел и к растущей секуляризации общества, больше не нуж­давшегося во всеобъемлющих институциональных санкци­ях со стороны церкви и все больше переходившего на | ражданско-правовые формы регуляции, к которым бо­жественная воля не имела прямого отношения. Но именно ' 1 о обстоятельство привело к ослаблению влияния универ-• алистских духовных принципов и складыванию нацио­нальных культур. Подрывая приоритет надмирских авто­ритетов, капитализм вместе с тем стирал прежние локаль­ные границы и местные различия, содействуя формирова­нию общей культуры, главным носителем которой высту­пает национальный язык. Рост горизонтальной социальной мобильности, т.е. перемещение населения между городом и деревней и разными районами, сближает различные |руппы населения. Вместе с тем происходит и культурное сближение по вертикали, так как слои, имеющие разное имущественное положение, тем не менее общаются в рам­ках одной и той же профессиональной деятельности. Но­сителем единых национальных языков становится не толь­ко религиозная, но и художественная литература. Именно и этот период, в XVII—XVIII вв. формируется националь­ная литература Англии, Франции, Германии. Развитие производства означало введение все более “.южных технологий, что было невозможно без опреде­ленного минимума народного образования. Эти же тех нологии требовали более точных и многообразных зна­ний об обществе и производстве. Просвещение способствовало устранению многих сред­невековых пережитков в сфере права, судопроизводства, в релгии, искусстве, морали, политической культуре. Оно привело к постепенной демократизации общества, так как все более широкие слои населения пользовались право­вой защитой, приобрели возможность участия в граждан­ской жизни, могли приобщаться к достижениям общей культуры. Важным сдвигом в культуре Запада XIX в. стало утверждение в идеологии, искусстве и философии прин­ципа реализма. Мифологическое и религиозное мировос­приятие замещается признанием действительности, кото­рая требует учета обстоятельств и преодоления иллю­зий. Утверждалось утилитарное мышление, тесно привя­занное к потребностям реальной жизни. Просветительство и реализм постепенно перенимают у духовной литературы функции социализации, выработ­ки ценностных ориентации. Формирование национальной культуры. Как мы ви­дели в гл. VIII, нации складываются в ходе утверждения в обществе принципов взаимной коммуникации,относя­щейся как к производственной (и торговой), так и пол­итической и культурной сферам. Утверждение хозяйст­венного рационализма и прагматизма вело к ослаблению влияния универсалистских духовных принципов, носите­лями которых выступали мировые религии в сложив­шемся интегративном варианте. В XIX в. эти процессы интенсивно охватывают всю Западную Европу, что при­водит к крушению династического или имперского прин­ципа государственности и территориальных границ и формированию государств-наций. В XX в. процессы на­ционального самоопределения охватывают и другие кон­тиненты. Утверждение национального единства означало сглаживание внутренних различий,границ и барьеров. Но одновременно это означало утверждение более же­стких границ между национальными общностями, что приводило к межнациональным войнам. Именно под французскими знаменами сражались и побеждали армии Наполеона, а в морском сражении под Трафальгаром ад­ мирал Нельсон произнес знаменитую фразу: “Англия ожидает, что каждый выполнит свой долг”. Однако и поражения тоже терпели нации во все более ожесточен­ных конфликтах. На протяжении XIX и первой полови­ны XX в. соперничество переносилось на колониальные пространства. В XX в. межнациональные войны перерос­ли в две мировые войны, что сделало очевидным огра­ниченность национализма в военно-политическом плане. Но в хозяйственном и культурном аспектах национализм выступает как характерный признак капитализма вплоть до позднего периода, когда зрелое капиталистическое об­щество переходит в постиндустриальную фазу. Гражданское право как компонент социокультурной регуляции. Религиозная реформация сопровождалась ожесточенными конфликтами между разными конфесси­ями, длительными и разорительными войнами, которые не вели к окончательной победе какой-либо стороны. После того как в 1648 г. в Европе был заключен так называемый Вестфальский мир, в межгосударственных отношениях стали устанавливаться принципы междуна­родного права, основанного на компромиссе и взаимном признании друг друга разными сторонами. Внутренняя жизнь европейских наций, как известно, изобиловала со­циальной напряженностью и конфликтами, вылившимися в серию революций и революционных движений, нередко подавлявшихся с огромной жестокостью. Но на протя­жении XVIII—XIX вв. происходило постепенное укреп­ление правовой регуляции как межгосударственных, так и внутригосударственных дел. Постепенно был вырабо­тан правовой порядок, уравновешивающий социальные и национальные конфликты. Перечислим основные принципы этого порядка: 1. Субъект правопорядка — прежде всего изолирован­ный индивид, ищущий частную выгоду, обретаемую через взаимную “честную конкуренцию”. 2. Свобода и равенство возможностей, обеспечиваемые товарно-меновыми отношениями. 3. За каждой личностью признаются права на жизнь, свободу и собственность, что и составляет отношение лич­ной независимости, но гарантией этой независимости яв­ляется частная собственность. Социокультурные характеристики зрелого индустриального общества Решение обозначенных выше противоречий и конф­ликтов, которыми была отмечена жизнь индустриального общества, обреталось через сложное взаимодействие ин­тересов различных социальных слоев, но вместе с тем через формирование новых принципов регуляции социо' культурной жизни, отвечавших тому значительному сдвигу, который происходил на позднем этапе развития индустриального обшества. Этот процесс обычно опре­деляется как модернизация, основные характеристики которого мы рассмотрим в гл. XIV. Техника индустриального общества и культура. Этот этап обычно обозначается как начало научно-тех­нической революции, означающей соединение производи­тельного труда с научным знанием. Первыми в этот этап вступили в 1914-1929 гг. США, затем в 30-50-х гг. За­падная Европа, в 50—60-х гг. Япония, и позднее ряд дру­гих малых стран Дальнего Востока. В XX в. создание технико-экономической и социокультурной базы индуст­риального общества был осуществлен в Советском Со­юзе и других социалистических странах. Интенсивное развитие техники вызывается тем импе­ративом индустриального общества, который мы приво­дили в самом начале: необходимость утверждения пре­обладания накопленного труда над живым. Важная хо­зяйственная причина технизации заключается в том, что без новых технических средств производства невозмож­но обеспечить уровень потребления и образ жизни, до­стигнутый в других странах. Но важная политическая причина заключается в том,что в условиях националь­ного соперничества более развитые в техническом отно­шении нации могут, защищая свои интересы, диктовать свою волю другим, менее развитым странам. В культурном плане принято выделять две духовные причины, придавшие высокий престиж технической дея­тельности, что и привело к столь огромным результатам. Во-первых, это появившееся уже в период Возрождения представление о человеке как активном преобразователе природы. Во-вторых, это выработанная Просвещением установка на преодоление пассивного созерцания внеш­него мира как “Божьего творения” и утверждение ак-гивной роли разума в постижении реальности и его спо­собности конструировать целесообразные орудия и ме­ханизмы воздействия на этот мир. Позднее эта установка привела к утверждению материализма как представления об определяющей роли материальных потребностей и ин-гересов. Наиболее полное выражение эта концепция пол­учила в теории К.Маркса, который главное и самодов­леющее начало видел в производительных силах (земля, орудия труда, капитал, техника), а духовным факторам отводил вторичное и подчиненное место. Поэтому и ре­лигия представала у него как компенсация несовершен­ного бытия, как иллюзия, заменяющая человеку истинное понимание условий своего бытия. Конечно, марксизм не сводит к технике или к производительным силам в це­лом воздействие бытия на сознание, а раскрывает опос-редующее влияние общественных отношений на условия человеческого бытия. Последующая социология в общем преодолевает техноутопии, в которых техника и наука утверждаются как главная движущая сила, основа нового общества. Тем не менее влияние техники не сводится к введению различных чудесных приборов и технологий, воздействующих на окружающую среду. В ряде отноше­ний подвергаются трансформации важные измерения че­ловеческого бытия и самовосприятия мира. Массовость производства. Дотехническое производ­ство было связано с мастерством и было еще сродни искусству или ремесленному навыку, через который че­ловек преодолевал сопротивление материала. Машинное производство заменяет ручной труд и воспроизводит вещи по единому образцу, благодаря чему достигается огромная скорость выпуска продукции (например, мил­лионы экземпляров газеты, печатаемой за ночь). В индустриальном обществе динамика производства измеряется прежде всего по критериям количества и объема — в физическом или денежном выражении. Из области производства эти критерии распространяются и на остальные сферы. Размеры народного хозяйства из­меряются величиной “валовой национальный продукт” (ВНП),при этом не обращается внимания на ущерб, при носимый другим странам, глобальной природной среде, внутреннее распределение этого продукта, т.е. на что из­расходованы средства — на продовольствие или образо­вание, на здравоохранение или вооружение, на то, на­сколько оправдывает себя гонка вооружений, космиче­ская гонка, сколько стоит домашний труд, воспитание де­тей и т.д. Правительства следуют девизу “Рост любой ценой” и идут при этом на риск экологической и соци­альной катастроф. Ведущие отрасли промышленности — “крупные” и “тяжелые”. Но и в “легких” продукт из­меряется прежде всего количественными параметрами, а качество — условие максимализации количества. Важной предпосылкой массовости стала стандартиза­ция, которая охватила не только собственно производ­ственную сферу, но также и сферу потребления и образ жизни, включая и массовую культуру. Стандартами оп­ределялись и т.ребования к рабочей силе, образованию, управлению, поведению. Потребление энергии как критерий уровня жизни. Взамен естественных источников энергии (человек, жи­вотные, сила ветра и воды) техника использует новые источники, которые позволяют осуществлять грандиозные проекты, превосходящие все, что рисовалось художествен­ному воображению прошлых эпох. Если символ средне­векового города — крепость, собор или ратуша, то для современного города — это ночные огни небоскребов и потоки машин. Автомобиль стал не только средством пе­редвижения, но и символом престижа, непременной при­надлежностью образа жизни. Ставка на энергию породи­ла и тот порыв научного и технологического творчества, который привел к открытию ядерной энергии и созданию ядерного оружия, самого зловещего достижения XX в. Мир как функциональная предметность. Форма и структура предметов, изготавливаемых для технических целей и при помощи техники, определяются их функ­цией, а не эстетическими критериями, соображениями стиля, гармонии, следованием “школе”. Поэтому природ­ные или социальные объекты, да и сам человек, рассмат­риваются в их практической рациональной значимости, через сумму характеристик, соотносимых с обществен­ным производством. Постоянный разрыв с традицией. Техника требует постоянного разрыва с прошлым, она обращена к упо­рядочиванию настоящего или к будущему. Ей не нужны первоначальные образцы, которые обречены на мораль­ное устаревание. Эстетизация машинной техники поро­дила в начале XX в. в России и Италии течение футу­ристов, стремившихся ниспровергнуть искусство прошло­го и выразить восхищение функциональностью техники, подчиняющей себе человека, и упоение движением, поко­ряющим пространства. Новые коммуникации (масс-медиа). Техника связи в огромной степени помогала преодолению прежних барь­еров между обществами, прежде всего пространства, обеспечив возможность быстрой и эффективной связи на гигантские расстояния. Это способствовало разрушению прежних политических и культурных границ, ускорению процессов общения, огромному влиянию мировых куль­турных центров на глобальную периферию. Модели мышления. Массовое распространение тех­ники потребовало принципиального изменения челове­ческого мышления. Уменьшается роль антропоморфных образов, гуманитарных принципов. Их оттесняет есте­ственно-научный подход к миру природы, обществу и человеческой деятельности. Как мышление, так и сам язык приобретают все более абстрактный характер, ото­двигая реалистичную образность,— репрезентативность и метафоричность, свойственные донаучному миру. Об­щественные проблемы, когда-то облекавшиеся в бого­словские представления, затем увязываемые с просве-тительско-гуманистическими ценностями, все более ста­ли выражаться в терминах естественных наук — физи­ческих (энергия, сила, движение, динамика и т.д.) или биологических (эволюция, рост, органическая структура и функция). Вплоть до последнего времени эти терми­ны составляют язык социологии. Новые принципы социально-технологической органи­зации деятельности охватили не только крупную инду­стрию, но распространились на все сферы жизни. Пас­сажирский транспорт, потребительская торговля, сфера услуг, ежедневный досуг и развлечения, туризм и даже всевозможные хобби стали превращаться в соответству ющие отрасли массового производства, нацеленные на из­влечение прибыли и действующие по принципу строго рационализированного, индустриального механизма. Этот процесс захватил и сферу духовной культуры. Из деятельности, где художник и мыслитель считали себя подотчетными лишь высшим принципам красоты, духовная культура превратилась в индустрию массового сознания. Функциональные ценности индустриального общества Сложный механизм промышленно развитой системы требует для своего поддержания не только соответству­ющей социальной структуры, разделяемой прежде всего на различные категории рабочего класса и предприни­мателей (или бюрократическое начальство) различного уровня, но и соответствующей политической системы, ко­торая в нормальном состоянии обычно имеет демокра­тический характер. Для ее поддержания необходимо также и адекватное духовное обеспечение в виде систе­мы норм и ценностей, обеспечивающей осознанное и ак­тивное участие населения в необходимых видах жизне­деятельности, выполнение должного разнообразия ролей и обеспечения согласия между различными слоями и группами. Приоритет производственной сферы, связанной с про­мышленным производством, придает особое значение поддержанию тех ценностей, без которых не может быть обеспечено полноценное участие “социальных партне­ров” или “участие в общем деле”. Рассмотрим основные ценности, присущие буржуазному индустриальному об­ществу": 1. Достижение и успех — ценности, в соответствии с которыми культура буржуазного общества подчас пол­учает определение достижительной. Неслучайно так по­пулярны в ней рассказы о том, как кто-то вырвался из * Нижеприведенный список ценностей составлен по текстам западных, преимущественно американских, учебников по социологии. бедняков в богачи, из бедной эмигрантской семьи в вы­сокооплачиваемую “звезду” массовой культуры. Измеряются эти ценности финансово-экономическими критериями. Однако нельзя сказать, что методы приоб­ретения богатства при этом игнорируются. Разоблачения в неуплате налогов или причастности к наркобизнесу вызывают громкие скандалы. Но одной из основных проблем буржуазного общества остается согласование ориентации на успех с нормативностью поведения. По­стоянный успех массовой литературы о преуспевании, до­стигнутом нечестными, аморальными или прямо преступ­ными методами, свидетельство того огромного напряже­ния, в котором держит ориентация на успех многих ря­довых людей буржуазного общества. Богатство остается самоценностью, но за моральными нормами сохраняется признание, жгучий интерес вызывает механизм их посто­янного нарушения при сохранении показной благопри­стойности и добропорядочности. 2. Частная собственность. В системе ценностей бур­жуазной личности центральное место занимает обладание собственностью, обеспечивающей право гражданства в мире собственников. Превращение частной собственности в основу социального взаимодействия придает общест­венным отношениям обезличенно-формальный характер. Отношения между людьми подменяются отношениями капиталов, доходов, имущественных статусов. Поэтому личностного осуществления человек ищет за пределами собственно производственных отношений, в сфере услуг, освобождаясь от принудительности закона постоянного роста капитала, от жесткой конкурентной борьбы, в ко­торой выживает сильнейший, т.е. преуспевающий в пого­не за прибылью. В широко известной книге Э.Фромма “Иметь или быть?” (М., 1988) уже в самом названии сформулирована дилемма, занимающая умы многих лю­дей буржуазного общества.