Б. Специфика преподавания и закономерность в написании трудов

Отдавшись служению оглашения, целиком состоявшее в объяснении Писания новообращенным, он скоро приходит к мысли, что простого чтения Писания недостаточно. В его аудитории сидели философы, ученые, люди больших знаний. Христианское учение и, прежде всего, слово Божие нужно было объяснить им, как высшее Откровение, доказать им всю его глубину. Но для этого нужно использовать те самые методы, которыми пользуются в поисках истины все философы, нужно овладеть их культурой. Школа Оригена быстро перерастает своё первоначальное назначение; она открыта всем желающим, это форум, где христианская мудрость сталкивается и борется с мудростью языческой в муках рождения новой культуры. Но у Оригена христианская мудрость не просто отбрасывает языческую: здесь совершается первый перелом, первое принятие “эллинских ценностей” христианством для обращения их на служение Христу. “Я хотел бы, чтобы ты употребил все силы своего ума на пользу христианства, которое должно быть твоей высшей целью, - пишет Ориген своему другу и ученику Григорию. - Ради достижения этого я желаю, чтобы ты взял от греческой философии круг знаний, могущий быть введением в христианство, и те сведения геометрии и астрономии, которые могут послужить к объяснению священных книг; чтобы то, что философы говорят о геометрии, о музыке, о грамматике, о риторике, об астрономии - а именно, что они помощницы философии, - можно было бы сказать о самой философии по отношению к христианству” ³⁰. Это означало “полный переворот по отношению к светской культуре”, но в отличие от гностицизма не христианство в нём “подчинилось” эллинизму, а сам эллинизм провозглашался подготовкой человеческого ума к приятию высшего Откровения, к постижению Писания. К Оригену нахлынул громадный поток учеников. Тогда, не управляясь больше один с таким числом учеников, он делит школу на два уровня и приглашает себе в помощники для низших классов своего бывшего ученика Ираклия. Сам же, немного освободившись от дел, снова берётся за изучение Св. Писания и изучение еврейского языка. Происходит это примерно в 215 г. Интерпретация Писания для Оригена - стержень его теологической спекуляции. Но сначала нужно знать, что интерпретировать. Для этого Ориген приступает к определению канона священных книг. Старательно исследовать слово Божие было для Оригена столь важно, что он даже выучил еврейский язык, приобрёл у евреев в собственность подлинники священных книг, написанные еврейским шрифтом, и выискивал переводы, существующие помимо семидесяти и кроме общеупотребительных переводов Акилы, Симмаха и Феодотиона ³¹. В “e(ca/ploi” же он переписал всё Писание шесть раз, в параллельных столбцах, приводя, рядом с еврейским оригиналом и его транскрипцией греческими буквами, все его греческие переводы. Сведя все переводы вместе, разделив на строфы, взаимно сопоставив и сравнив с еврейским подлинником, он и оставил нам так называемые Гекзаплы. Переводы же Акилы, Симмаха и Феодотиона вместе с переводом семидесяти поместил в Тетраплах ³². В этой работе он применил методы знаменитой Александрийской литературной школы, занимавшейся изучением древнегреческой литературы, и через него они навсегда легли в основу христианского изучения Библии.

Ранее уже было отмечено, что деятельность Оригена в огласительном училище базировалась в основном на интерпретации Писания; именно она положена в основу всех построений Оригена, по крайней мере, так считает он сам. Таким образом, главной задачей для правильного понимания Писания, а через него и Бога, Ориген ставит “критическое” исследование Писания. Библия - единственный в своём роде полный свод всех возможных истин, сообщённых человечеству божественной благодатью на все времена. Следовательно, достаточно уяснить смысл библейских высказываний, чтобы получить безошибочные ответы на все вопросы. Но этот смысл зашифрован и скрыт в тексте Библии. Задача экзегета-философа и состоит в том, чтобы расшифровать, раскрыть и разъяснить священные письмена. Но для этого необходимо определить точный канон священных книг и прояснить их аутентичный текст. Только на этой основе возможно действительно говорить о верной интерпретации Библии, методом которой, как уже отмечалось, должна стать аллегория, проникновение в духовный смысл, сокрытый под буквой. Вокруг этой задачи протекает вся деятельность Оригена. Это проясняет важность казалось бы исключительно филологического труда Оригена e(ca/pla. Ориген определяет, какие вообще книги входят в канон. Для этого он сравнивает стиль, лексику, мысли книг, в каноничности которых он не уверен, с теми же критериями книг, аутентичность которых бесспорна. Так, например, вот, что он пишет по поводу писания “К евреям”: “В языке Послания, озаглавленном “К евреям”, нет особенностей, свойственных языку апостола, который признаёт, что он “неискусен в слове”, т.е. в умении выражать свои мысли. Послание составлено на хорошем греческом языке, и каждый, способный судить о разнице стилей, это признает. Мысли же в этом Послании удивительные, не уступающие тем, которые находятся в Посланиях, признаваемых подлинно павловыми... Если бы мне пришлось открыто высказаться, я бы сказал, что мысли в этом Послании принадлежат апостолу, а выбор слов и склад речи - человеку, который вспоминает сказанное апостолом и пишет, как бы поясняя сказанное учителем” ³³.

Необходимо отметить взаимодействие экзегезы и учения Оригена. Невозможно оценить его духовную экзегезу, если мы не поймем, что она духовна в самом прямом смысле этого понятия, т.е. исполнена духовного смысла. Интерпретация Ветхого Завета состоит в том, чтобы остановиться на его центральной линии и показать, что по примеру самого Нового Завета, все древние Писания суть пророчества о Христе, который придал им их подлинный смысл. Но интерпретация писаний Нового Завета показывает, что всё то, что сказано о Христе приложимо к христианину, впрочем, это становится очевидным только в духовном опыте, на духовном уровне.

Пламя, которое печёт хлеб духовной интерпретации (осмысления Писания с точки зрения его отношения к Личности Христа), - это Любовь Божия и вдохновение Духа; хлеб, который проповедники режут на кусочки, чтобы раздать толпе, как апостолы, и есть сам духовный смысл. Печь - не только основание умственного осмысления, но высшая часть души, место участия человека в образе Божием, поскольку “только подобное познает подобное”.

Подлинное состояние и можно сказать место духовной интерпретации - созерцание и молитва, из неё это осмысление и проистекает, спускается как Моисей с горы, когда Иисус (для Оригена из его веры в предсуществование душ выводится существование Христа и до воплощения только без видимой телесности) снял покрывало с его лица (2 Кор. 3, 4-18) и эта интерпретация даёт начало синтезу теологии, учению проповедника и профессора, борению апологета и особенно пути всех христиан, силой которых является их углубление в смысл Писания. Если Ориген хочет найти духовный смысл в повествованиях Библии, в юридических предписаниях и церемониях, буквальность которых была упразднена Христом, если он иногда очень критично оценивает буквальный, бессодержательный смысл, недостойный Святого Духа или даже возмутительный, то именно этому он научился у Павла в 1 Кор. 10, 11, что Ветхий Завет был написан для нас, христиан, значит, что все эти вещи должны иметь смысл, способный поучать нас разъяснением тайны Христа.

В своей экзегезе Ориген опирается на понятийный аппарат античности, чтобы сделать доступным слушателям смысл христианской вести. Таким образом, именно через эгзегетику совершается взаимодействие античности с христианством.

Духовные устремления находятся в сердце теологии Оригена, рискуя показаться парадоксальными, мы ограничимся тем, что покажем это на примере трактата О Началах. В центре космологии, описанной в этом труде, находится в качестве её перводвигателя диалектика Провидения и Человеческой Свободы, которая его принимает или отрицает. Жизнь νούς'ов (умов, интеллектуальных душ) в состоянии предсуществования (т.е. до их облачения в материальные тела) описана как жизнь в монастыре, -они погружены в созерцание Бога. Изначальная ошибка, находящаяся в этом мире предсуществования - охлаждение любви, которое из νούς'ов сделало души ψυχαί. Здесь Ориген производит греческое существительное ψυχή от прилагательного ψυχός, холодный ³⁴. В другом месте он употребляет слово κόρος (сытость, пресыщение), неприятное чувство от непрерывного созерцания, которое, согласно более поздним восточным представителям духовности, будет искушением монаха. Душа, предсуществующая явлению Христа во плоти, соединена с момента её творения со Словом таким образом, что сделала её непогрешимой (неспособной грешить) интенсивностью любви Слова, которая определённым образом преобразует её в слово подобно тому, как железо, погружённое в огонь, становиться огнём. Можно было бы увеличить число примеров. Современный читатель иногда поражается, когда чувствует как Ориген молится не только в своих гомилиях, но и в своих “научных” комментариях.

Как из примечаний Канта к его курсу по логике Аристотеля проистекла его гениальная философская система, так и из примечаний Оригена на базе современной ему философии к своей выдающейся e)ca/pla произошла вся его богословская система. Этот труд, напомню, был первым подлинным трудом Оригена, он работал над ним примерно в период 215-220 гг., при том, что его наиболее известные догматические, экзегетические и апологетические труды писались после 225 г., напр. О началах - 230 г., Против Цельса - 248 г., комментарии на Библию в конце 20-х годов. Выделение в качестве второго основополагающего фактора в формировании воззрений Оригена идей, полученных им на занятиях у Аммония Саккоса, как это делает Спасский, следует счесть безосновательным.

Подобный подход Оригена к толкованию Писания вызывал множество кривотолков. Причина обвинений следующая: нельзя не заметить опасностей, заключённых в его подходе к Библии. Опасность эта - крайний аллегоризм, благодаря которому каждое слово в Библии приобретает бесчисленное множество значений, иногда самых фантастических и неубедительных. Современные ученые стараются, правда, разграничить в его толкованиях “типологию”, то есть искание подлинных образов и духовных смыслов от “аллегорий”, то есть произвольного смысла, вкладываемого в те или иные события и слова. По всей видимости, Ориген сам сознавал это различие. Но на деле границу между двумя этими подходами провести трудно и “аллегоризм” остаётся надолго опасным методом в христианском богословии, часто подменяющим здравое и жизненное значение Слова Божьего риторическими ухищрениями.

В конце 40-х гг. Ориген пишет своему ученику Григорию письмо, по которому можно определить, в чём состоял метод обучения в школе Оригена в Кесарии. Я хотел бы, чтобы ты по возможности взял и из философии эллинов то, что может служить для христианства как бы общеобразовательными науками или пропедевтикой, и из их геометрии и астрономии то, что может быть полезным для изъяснения Священных Писаний, чтобы то, что сыны эллинов утверждают относительно геометрии, музыки, грамматики, риторики и астрономии, как вспомогательных для философии, мы могли сказать и о самой философии по отношению к христианству.

И внимательно занимаясь божественным чтением, с твёрдою верой в Бога ищи сокрытую от многих мысль божественных Писаний ³⁵.

Заключение. Из сказанного видно какую роль играет аллегорический метод толкования Писания у Оригена. Какую "лазейку" для влияния античной культуры на христианство скрывает этот метод в себе. Впрочем, и сам метод является достижением античного гения, воспринятый Оригеном с целью углубления христианства.