Лекция 2. «мягкая сила»: теоретический обзор

В последние четверть века в политологическом дискурсе принято проводить достаточно четкую грань между «жесткой силой» (hard power) и «мягкой силой» (soft power). «Жесткая сила» – это форма силового взаимодействия, отличительной чертой которой является направленность на решение кратко- и среднесрочных тактических задач путем прямого давления на объект. Отличительной чертой «мягкой силы» является направленность на достижение долгосрочных стратегических целей путем косвенного и неявного воздействия на объект.

Концепция «мягкой силы» был разработана профессором Гарвардского университета, одним из наиболее известных специалистов по проблемам международных отношений Джозефом Наем-младшим. Дж. Най знаменит как один из самых мощных интеллектов современной американской неолиберальной традиции. В последние годы он работал деканом Школы управления им. Дж. Кеннеди в Гарвардском университете, а в прошлом был председателем Национального совета по разведке, заместителем министра обороны США в администрации Б. Клинтона, занимал еще ряд высоких постов. Впервые термин «мягкая сила» был использован в статье, опубликованной в журнале Foreign Policy 1990 году, которая так и называлась – «Мягкая сила». «Мягкую силу» ученый определил как «способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения или подачек». Дальнейшее развитие концепция «мягкой силы» получила в монографии «Обязанный лидировать: меняющийся характер американской мощи». Но главная работа Дж. Ная на эту тему была издана в 2004 году и в русском переводе получила название «Гибкая власть: как добиться успеха в мировой политике» («Soft Power: The Means to Success in World Politics»), хотя лучше было бы, наверное, перевести ее как «Мягкая сила: средства достижения успеха в мировой политике». Наконец, спустя семь лет Най написал еще одну фундаментальную работу – «Будущее власти» («The Future of Power»).

Стоит отметить, что на момент своего появления теория «мягкой силы» была частью американского глобального дискурса, призванного закрепить победу США в «холодной войне» и доминирование единственной сверхдержавы на мировой арене. Изначально этот концепт создавался западными экспертами не как научная дисциплина, а скорее как прикладной инструментарий для реализации целей американской внешней политики с опорой на тот экономический, культурный, научный и финансовый потенциал, которым располагали именно США. Не случайно Дж. Най использовал не только результаты своих теоретических исследований, но и опыт, обретенный за годы работы в Пентагоне, Госдепартаменте и ООН. Однако этот опыт был ориентирован строго на внешнеполитические интересы США и, по крайней мере, изначально не учитывал особенности использования «мягкой силы» другими государствами.

Помимо вполне конкретных внешнеполитических обстоятельств, причинами появления вопросов, связанных с «мягкой силой» стали усилившаяся взаимозависимость государств мира, глобализация и стремительное развитие информационных технологий (особенно спутникового телевидения и Интернета). В своей первой статье на эту тему Най особое внимание обращал на то, что в эпоху информационной революции фактор привлекательности той или другой страны играет гораздо большее значение, чем раньше. Актуализированный Наем концепт «мягкой силы» учитывал все эти изменения. Более того, он основывался на реальных достижениях Соединенных Штатов Америки и на том факте, что во многом именно широкое использование во внешней политике возможностей «мягкой силы» привело Вашингтон к победе в «холодной войне».

Конечно, идея обретения силы и власти через привлекательность не нова, однако впервые эта идея на уровне полноценной политологической концепции была четко осмыслена и сформулирована только в 1990 году Дж. Наем. Благодаря американскому исследователю концепт «мягкой силы» стал популярен и вошел в лексикон современной политологии, а также нашел свое отражение в законодательных актах различных стран, политических доктринах и иных программных документах.

Именно Най предложил делить ресурсы государства на те, которые служат принуждению («жесткая сила»), и те, которые опираются на убеждение («мягкая сила»). Это был новаторский подход, ведь принудительные меры часто сопровождаются насилием и сопротивлением этому насилию, что ведет к конфликтам и войнам. Более того, в современных условиях взаимозависимости политических и экономических процессов принуждение с большой долей вероятности может обернуться против того, кто его применяет. Поэтому актуальным вопросом мировой политики является проблема оказания влияния без принуждения, используя иные, «мягкие» методы воздействия. Как правило, использование «жесткой силы» более оправдано в краткосрочной перспективе, тем более в условиях дефицита времени. Вместе с тем, эффект от применения «жесткой силы» обычно оказывается недолговечным и нередко сопряжен со значительными издержками. Напротив, «мягкая сила» ориентирована на постепенное и долговременное вовлечение объекта в зону своего влияния. Ее инструменты не могут быть применены оперативно, однако она позволяет достигать результатов, сохраняющихся в течение длительного времени без необходимости постоянного внешнего давления. Более того, использование механизмов «мягкой силы» обходится гораздо дешевле использования «жесткосиловых» ресурсов.

Дж. Най рассматривает «мягкую силу» в качестве косвенного способа осуществления власти. С его точки зрения, страна способна достичь своих целей на международной арене, если остальные захотят следовать ее примеру не по принуждению, а добровольно, в результате восхищения уровнем ее открытости и процветания. В целом, под «мягкой силой» Най понимает «способность государства (союза, коалиции) достичь желаемых результатов в международных делах через убеждение (притяжение), а не подавление (навязывание, насилие, принуждение), что характерно для «жесткой силы».

Согласно Дж. Наю, ресурсами «мягкой силой» в мировой политике выступает все то, что «вдохновляет и привлекает» к источнику соответствующего воздействия, позволяя тому, кто его контролирует, добиваться желаемого результата. «Мягкая сила» – это способность соблазнять и привлекать; она может основываться и на призыве к другому государству следовать разуму, логике, так обставляя решение спорной проблемы, чтобы оно было приемлемо для другой стороны, чтобы оно не выглядело как ее поражение.

Следует заметить, что в некоторых случаях формировать предпочтения других можно с помощью не только акцентированных Дж. Наем «мягкосиловых» ресурсов, но и ресурсов, обычно относимых к «жесткой силе». Так, сам факт наличия у государства могущественных вооруженных сил может служить источником восхищения, способствовать развитию сотрудничества других с обладателем этого ресурса. Успешная модель экономического развития влияет на формирование желания других взаимодействовать с процветающей державой, поскольку это может означать прямые финансовые выгоды. Более того, в роли ресурса «мягкой силы» могут выступать не только фактическое состояние экономики той или иной страны, но даже прогностические оценки перспектив ее развития.

И все же традиционно экономическую и военную мощь относят к «жесткой силе» государств. «Жесткая сила» базируется на таких ресурсах, как военно-промышленный потенциал государства, эффективность специальных служб, возможности по установлению экономических санкций. Важнейший посыл «жесткой силы» состоит в принуждении объектов воздействия к определенным действиям. В основе же «мягкой силы» лежат культура, идеи, символы, мифы и ценности. Внедрение определенных ценностей и стандартов, правил и норм поведения, которыми руководствуются государства при реализации как внутренней, так и внешней политики, придание им статуса общепринятых и универсальных, а также создание соответствующих глобальных институтов имеет ключевое значение для формирования могущественной «мягкой силы». Основой и «жесткой силы», и «мягкой силой» субъекта международных отношений выступает способность достичь поставленной цели путем воздействия на поведение других акторов. Разница между ними заключается в инструментах: проецирование «жесткой силы» происходит через принуждение и навязывание своей воли, тогда как эффективное действие «мягкой силой» формируется через механизмы согласования внешнеполитических акций и вовлечение в сотрудничество более широкого характера на базе единых ценностей, такому сотрудничеству благоприятствующих.

Согласно Наю, «мягкая сила» характеризуется тремя основными компонентами. Во-первых, культурой государства – достижениями в области высокой и массовой культуры. Во-вторых, политической идеологией – набором значимых для общества ценностей, которых государство придерживается как внутри страны, так и за своими приделами, причем не только декларативно. В-третьих, внешней политикой, если она рассматривается остальными участниками международных отношений как легитимная и авторитетная с моральной точки зрения. Первые два компонента – исторически сложившееся наследие нации, третий – субъективный фактор, привносимый находящимися в данное время у власти политиками.

Ключевые ресурсы «мягкой силы» государства, по мнению Дж Ная, находятся в сферах политики, экономики и культуры. Другими словами, структура «мягкой силы» имеет три грани, три измерения своего влияния: политическое, экономическое и культурное.

Политическое влияние – это характер отношений с другими странами, участие в институтах глобального управления и международных организациях, наконец, международный имидж государства. При этом не стоит путать понятия «мягкая сила» и «международный имидж». Многие государства обладают международным имиджем, но не располагают «мягкой силой». Важная характеристика государства, обладающего «мягкой силой», – это создание и культивирование собственной оригинальной модели развития, которая вызывает симпатии за пределами национальных границ. В качестве примера Дж. Най неоднократно приводил Великобританию XIX века и США второй половины XX века, сформировавших международные правила и институты в духе либерализма, отвечавшие интересам британского и американского капитализма и определявших геополитическую повестку дня на большинстве территории планеты. Великобритания предложила миру свободную торговлю и золотой стандарт, а США – глобальные финансово-экономические организации (МВФ, ВТО и др.). Эффективным способом повышения «мягкой силы» государства является и реализация такого внешнеполитического курса, который будет легитимен с точки зрения международного права и привлекателен для остальных игроков мировой политики. Большое значение для увеличения капитала «мягкой силы» может также иметь участие страны в урегулировании различных кризисных ситуаций, международных и локальных конфликтов.

Экономическое влияние основывается на успешной экономической модели, инвестиционной привлекательности, программах помощи развитию. Экономическая мощь может быть задействована государством посредством реализации крупных инфраструктурных проектов за рубежом, активного финансирования международных институтов, оказания экономической помощи нуждающимся государствам. Подобная «дипломатия развития» способствует не только налаживанию отношений между государством–реципиентом и государством–донором, формированию позитивного имиджа последнего в общественном сознании граждан государства–получателя помощи, но и повышению его авторитета в международном сообществе и решению собственных геополитических задач. США активно использует предоставление помощи для стимулирования демократических процессов в странах-реципиентах, превращая другие страны в своих союзников, а порой и вассалов, насаждая собственные политические ценности. Запущенный в 1948 году по инициативе Вашингтона «План Маршалла», например, стал важнейшим инструментом поддержания послевоенной политико-экономической гегемонии США в Западной Европе.

Культурное влияние – это привлекательность образа жизни, ценностей, культуры как таковой. В XXI веке культурно-ценностная привлекательность как ресурс «мягкой силы» базируется как на популяризации достижений высокой культуры, так и на распространении продуктов культуры массовой. Продвижение собственной поп-культуры, кино- и музыкальной продукции, создание торговых сетей фастфуд с национальной кухней на территории других государств, победы в крупных международных спортивных турнирах и т.п. – это инструменты, связанные с массовой культурой. Знакомство с отечественными шедеврами литературы и искусства, достижениями в науке, технике, распространение вовне национального языка относятся уже к элементам высокой культуры. Носителями культурной составляющей «мягкой силы» являются известные торговые марки, бренды и даже мода. Так, в сознании обычного человека высокие технологии ассоциируются с Японией, высокая мода – с Францией или Италиией, автопром – с Германией и т.д. Сюда же следует отнести и наследие прошлого, что особенно заметно в сфере туризма, когда величественные монументы древности служат имиджу сегодняшних стран.

Основным объектом воздействия «мягкой силы» во внешнеполитической сфере являются государства (развитые или развивающиеся, демократические и недемократические). Качественные характеристики государства–объекта – уровень экономического развития, особенности культурного кода, этнический и конфессиональный состав, существующий политический режим и другие – определяют структурные составляющие этой силы. Например, при осуществлении влияния на развивающиеся государства, как правило, приоритетным и наиболее эффективным выступает такой ресурс «мягкой силы», как успешная модель экономического развития. Иные ресурсы, особенно, связанные с ценностными ориентациями, не так эффективны. Так, Дж. Най справедливо замечает, что не для всех государств мира может быть привлекательна американская культура, а некоторые ее проявления даже вызывают резкую неприязнь в отдельных обществах (например, мусульманских). Вместе с тем пропагандируемые Вашингтоном политические ценности он априори относит к универсальным, полагая, что важность свободы, индивидуализма, равенства и верховенства закона принимается во всем мире. А раз это так, то они и должны везде продвигаться носителями этих ценностей. Но два десятилетия наступившего века отчетливо показали, что политические ценности США разделяют и готовы принять далеко не все государства. Многим импонируют иные предпочтения, например, ценности «Пекинского консенсуса», в котором сочетаются принципы рыночной экономики и контролируемой политической системы.

Внешняя политика государства может усиливать или ослаблять действенность «мягкой силой». Война в Ираке в 2003 году нанесла, по мнению Дж. Ная, удар по привлекательности всего американского в большей части мира; аналогично подавление антикоммунистического мятежа в Венгрии в 1956 году и, особенно, интервенция войск ОВД в Чехословакию в 1968 году негативно повлияли на восприятие СССР даже в странах соцлагеря. В то же время запуск первого спутника и последовавший за ним в 1961 году советский прорыв в космос сыграли обратную роль. Нужно заметить, что каким бы привлекательным государство ни выглядело в глазах других акторов международных отношений, одно неправомерное и нелегитимное решение нивелирует все старания и меняет образ на диаметрально противоположный. Силовые методы, непосредственное вмешательство во внутренние дела, насаждение своих ценностей приводят в конечном итоге к существенному падению «мягкой силы». При этом Най подчеркивает, что далеко не всегда «мягкосиловое» воздействие оказывается достаточно эффективным, и приводит пример Ким Чен Ира, который любил смотреть голливудские фильмы, однако это никак не отражалось на воинствующем антиамериканизме северокорейского лидера. Следует еще раз подчеркнуть, что степень влияния «мягкой силы» государства определяется его реальной, комплексной национальной мощью. Эта степень, в свою очередь, может либо снижаться из-за неверных внутри- и внешнеполитических действий, либо увеличиваться благодаря интенсивным действиям страны по повышению своих имиджевых характеристик.

Следует отметить, что различными типами «мягкой силой» могут обладать не только государства, но и транснациональные корпорации, глобальные неправительственные организации, международные террористические сети и даже отдельные харизматичные личности. Существуя в «другом измерении» международных отношений, негосударственные субъекты оказывают непосредственное влияние на мировые процессы, зачастую пользуясь почти исключительно ресурсами «мягкой силой». Заметно усилили эффективность воздействия «мягкой силы» негосударственных игроков возникновение сетевых субъектов и информационная революция. «Мягкая сила» нетрадиционных акторов может входить в прямое столкновение с политикой и идеологией государственных субъектов. Современный пример тому – замалчиваемый и плохо осознаваемый рост привлекательности терроризма, вольная или полусознательная популяризация которого в СМИ увеличивает угрозы национальной и международной безопасности. Тот же Най признал еще в 2009 году, что, в частности, идеи Бен Ладена многим людям в определенном регионе мира кажутся весьма привлекательными: «Его умение обращаться с “мягкой силой” не вызывает сомнений. Именно ею он воспользовался, чтобы обрушить башни-близнецы Всемирного торгового центра. Никому из пилотов–смертников он не держал пистолет у виска, не сулил денег. Они решились на это лишь потому, что он увлек их своей харизмой и взглядом на мир».

В работе 2004 года Дж. Най дает весьма интересную оценку ресурсной базе «мягкой силы» основных центров мирового развития. Так, применительно к США первый ее «столп» – это привлекательность американской культуры и образа жизни. Автор указывает на лидерство США по таким показателям, как численность принимаемых эмигрантов, объем выпускаемой телепродукции, количество иностранных студентов в США и число американцев среди нобелевских лауреатов в области физики, химии и экономики. Приведенные цифры показывают, что еще в первой половине 2000-х годов почти 80% респондентов из 43 стран мира восхищались достижениями США в области науки и технологии, а около 60% – любили американскую музыку и телевидение. Второй «столп» «мягкой силы» США – американская политическая идеология, полностью или частично ей симпатизировали половина опрошенных. До сих пор ученые считают США кузницей нобелевских лауреатов, женщины – оплотом феминизма, болельщики поклоняются американскому спорту, киноманы – Голливуду, дети – Диснейленду, айтишники – родине Интернета и глобальных социальных сетей.

Европейские страны с точки зрения «мягкой силы» Дж. Най считает единым центром глобального значения. Несмотря на отставание в военной и экономической области, Европа выступает серьезным конкурентом США в борьбе за умы и сердца. Европейские языки, восприятие Европы как оазиса процветания (в условиях 2004 года), самые высокие в мире показатели социально-экономического развития (опять же до кризиса 2007–2009 года), а также французское вино, итальянская мода, немецкий автопром, европейские курорты и швейцарская надежность – все это образы, относящиеся к культурной привлекательности Европы и европейцев. Политические ценности, их «мягкая привлекательность» и (что выгодно отличает Европу от США) ориентация европейских политиков на сотрудничество при решении международных вопросов с привлечением многосторонних институтов, акцент на невоенном решении конфликтов – устойчивые черты европейского имиджа в международном сообществе и важные солидные ресурсы «мягкой силы» ЕС.

Среди азиатских стран автор особо говорит о Японии, которая, по его мнению, обладает большим потенциалом «мягкой силы». Одно из лидирующих мест в мире по количеству зарегистрированных патентов, первое место по оказанию помощи зарубежным странам, наибольшая продолжительность жизни – таков выигрышный образ Японии в глазах мира. Отличительной чертой японской «мягкой силы», особенно в развивающемся мире, является ее успешный опыт модернизации, достижение сопоставимого с американским и европейским уровнем экономического развития без ущерба для самобытной японской культуры. Любопытна корреляция между «мягкой силой» и «жесткой силой» Японии. Несмотря на экономический спад на рубеже веков, привлекательность страны в целом выросла даже больше, чем в условиях экономического бума 1980-х годов. Еще популярнее стали японская бытовая техника, архитектура, мода, еда, искусство мультипликации. Явно улучшилось общее восприятия Японии. При этом главным ограничителем «мягкой силой» этой страны автор считает внутреннюю ориентацию ее культуры на сохранение, консервирование особенностей ее деловой этики и образа жизни. Именно такая внутренняя установка мешает Японии претендовать на более широкое распространение своего влияния.

Конечно, оценки Ная несколько устарели. Так, например, Дж. Най отмечает, что главным фактором, сдерживающим влияние «мягкой силы» Китая, является внутренняя политика Коммунистической партии Китая. А дополнительным ограничителем – нарастающие опасения в США перед КНР как потенциальным соперником Америки. Однако сегодня именно Китай является наиболее динамично развивающимся государством в сфере применения «мягкой силы».

Вообще, вывести некий математический индекс уровня «мягкой силы» государства крайне сложно. Часто такие оценки отражают субъективную идеологизированную и политизированную позицию исследователей. Скорее целесообразно сравнивать «мягкую силу» различных акторов в глобальном и региональных измерениях на основании анализа ряда направлений. Таким направлением выступает оценка экономического, политического и культурного влияния рассматриваемого государства в мире или регионе. Так, США – крупнейший экспортер в мире по объему культуры: киноиндустрия, музыка и др. Кроме того, весомым вкладом в фактор «мягкой силы» является качество высшего образования, привлекающее иностранных студентов, а также тот факт, что университеты США доминируют в рейтинге Times Higher Education Top 200 и в настоящее время более семидеяти нынешних и бывших глав государств обучались в университетах США. Великобритания и Франция имеют традиционно огромное культурное наследие, исторические связи со многими странами, в т.ч. и с бывшими колониями, членство в различных международных организациях и поэтому обладают солидной «мягкой силой». Германия вкладывает огромные бюджетные средства в публичную дипломатию, например, в обеспечение деятельности Международной телерадиокомпании «Немецкая волна» или «Института Гете», проводя тем самым работу по продвижению немецкого языка и культуры за рубежом. И так далее.

Можно попытаться вывести единую классификацию ресурсов «мягкой силы», отталкиваясь от наличия или отсутствия тех или иных показателей в каждой стране. Вашему вниманию представляется такой список из 21 пункта.

Для Ная понятие «мягкая сила» включает и «привлекательность», и «влияние», то есть и пассивный (образ страны) и активный (политика), элементы. Это важно для понимания составляющих «мягкой силы», которая не может быть сведена, например, к пропагандистским усилиям или количественному наращиванию информационного присутствия, но и не ограничивается исключительно статичным имиджем государства. «Мягкую силу» действительно можно условно разделить на две составляющие. Первая – пассивная «мягкая сила» – определенный набор характеристик, органически присущих стране. Пассивная «мягкая сила» характеризует привлекательность государства априори, в ситуации, когда никаких специальных усилий для того, чтобы «понравиться» другим, страна не предпринимает. Вторая составляющая «мягкой силы» – это активная «мягкая сила». Она проявляется, когда государство пытается донести до объекта воздействия свои преимущества и сформировать в его обществе и политической элите выгодную для себя ценностную позицию или позицию по тому или иному международному вопросу.

При проявлении «мягкой силы» особенно важно то, о чем думает объект воздействия, и объекты сами по себе значат не меньше, чем субъекты. «Мягкая сила», – пишет Най, – суть танец, для которого нужны партнеры». Вообще, любое общество неоднородно. Для одной социальной группы привлекательно одно, в то время как для другой – другое. Поэтому не может быть универсальной привлекательности, или иными словами – универсальной «мягкой силы». При использовании «мягкой силы», а также при ее изучении и оценке эффективности влияния важно определить, насколько адекватно выбран адресат именно для данного типа воздействия при помощи «мягкой силы».

«Мягкая сила» – совокупность гуманитарных ресурсов страны, которые можно реализовать при помощи набора определенных технологий. Данный ресурс можно приобретать, накапливать и расширять. Исследователи выделяют два пути увеличения потенциала «мягкой силы»: «естественный» и «искусственный». Естественный путь предполагает проведение такой внешней и внутренней политики, которая сама по себе вызывает одобрение и симпатию мирового сообщества. Это может быть улучшение качества жизни граждан страны, создание перспективной экономической модели, активное участие в решении глобальных проблем. В этом случае авторитет государства на мировой арене неуклонно повышается, его система ценностей и внутри- и внешнеполитическая деятельность начинают восприниматься как удачная модель, одобрение и адаптация которой не вызывает недовольства других участников международных отношений. Однако, на практике следование лишь по пути «естественного» наращивания «мягкой силы» не всегда дает ожидаемый результат. В первую очередь, это происходит потому, что у некоторых государств на порядок больше возможностей оказывать влияние на общественное мнение, чем у других. В современных условиях такое лидирующее положение, занимают США и их союзники, что позволяет им формировать «стандарты поведения», основанные на собственной системе ценностей, соответственно, действия других государств оцениваются именно в рамках американской системы координат. Возможности коллективного Запада в информационной сфере позволяют как акцентировать, так и ограничивать освещение определенных событий или явлений, что серьезно лимитирует возможность других стран формировать реальный, неискаженный образ своего государства. В такой ситуации у остальных стран есть два выхода: подстраиваться под существующие стандарты или усиливать свою мощь, чтобы трансформировать их.

«Искусственный» путь наращивания «мягкой силы» как раз предполагает целенаправленное проведение мероприятий по информированию иностранных аудиторий, а именно: подробное разъяснение политики собственного государства, активное приобщение к отечественным культурным ценностям, отслеживание и реагирование на негативные оценки, проведение мероприятий по расширению информационного влияния на другие страны. Следовательно, «искусственный» путь в отличие от «естественного» является более активным, и позволяет государству контролировать процесс наращивания «мягкой силы», при необходимости направляя и корректируя его.

Стратегия «мягкой силы» государств может классифицироваться как ориентированная на лидерство или на гегемонию. Дж. Най определял эти различия в понятиях «власть совместно с другими» и «власть над другими». Гегемонизм предполагает отрицание чужих ценностей и альтернативных моделей развития, стремление к односторонним действиям. В то же время лидерство предполагает активную внешнеполитическую деятельность, нацеленную на поиск оптимальной модели сочетания собственных национальных интересов и интересов своих партнеров для достижения мира и совместных политических целей. В отличие от гегемонизма, лидерство не характеризуется склонностью к мессианству, постулированию собственного превосходства, исключительности своей страны, переоценкой своих и недооценкой чужих успехов и достижений, выдвижением «неоспоримых» истин, каковыми признаются лишь собственные идеи и взгляды.

Можно достаточно четко выделить и два уровня, на которых действует «мягкая сила». «Высокий уровень» призван на воздействовать на элиту различных стран с целью изменения ее установок или привлечения на свою сторону, а «низкий» ориентирован на все мировое сообщество, население интересующих субъекта «мягкой силы» стран и регионов. Основной целью здесь является воздействие на массовое сознание.

Саму практику применения «мягкой силы» в зависимости от ее целеполагания, содержания и направленности применяемых технологий целесообразно разделить на два вида. В первом случае «мягкую силу» следует рассматривать как позитивную технологию, позволяющую улучшать взаимопонимание между государствами и народами, как средство, способствующее культурному взаимообогащению, как политику продвижения национальных интересов без сопряжения с агрессивными разрушительными действиями в отношении других акторов и навязывания собственных ценностей в качестве универсальных. В этом случае внешнеполитический курс государства можно охарактеризовать как миролюбивую политику, которая уважает ценностные различия между странами, старается учитывать не только свои узконациональные интересы, но и интересы других участников мирового сообщества.

Но существует и другой вариант, когда «мягкая сила» применяется как орудие дестабилизации государственного управления и государства в целом, как инструмент неконституционной смены власти, нанесения необратимого фатального ущерба социальному порядку государства, разрушения государства или превращения его в несостоятельное. В данном случае государства–объекты воздействия такой «мягкой силы» вполне справедливо воспринимают ее в качестве «жесткой силы», мало чем отличающейся от вооруженной интервенции или экономической войны. По сути, речь идет об использовании технологий «мягкой силы» для подрыва государственного и социального устройства другой страны с помощью скрытого влияния на происходящие в этом государстве процессы, навязывание определенных стереотипов в общественном сознании для достижения конкретных своекорыстных целей и задач. В таком случае стратегия «мягкой силы» заключается в том, чтобы поразить системы государственного и военно-политического управления «страны–жертвы», парализовать экономическую активность, дестабилизировать социальную и духовную жизнь страны. Характерно, что в своей последней работе Дж. Най также подчеркивает, что, как и любая другая форма власти, «мягкая сила» может обращаться как во благо, так и использоваться с деструктивными целями. «Выкручивание мозгов, – пишет Най, – отнюдь не лучше выкручивания рук».

«Мягкая сила» имеет и оборотную сторону. Далеко не всегда просчитывается, какие последствия может повлечь за собой привлекательный образ. Ярким свидетельством тому является «мягкая сила» Германии и ряда других западноевропейских стран в условиях наплыва беженцев в Европу в середине 2010-х годов. Несмотря на то, что Германия, например, не использует в официальных документах понятие «мягкая сила», опасаясь навлечь на себя критику в реваншистских устремлениях, на деле она формирует привлекательный образ своего государства. Однако привлекательность Германии, прежде всего ее социально-экономическая сферы, привела к огромному потоку мигрантов из регионов Ближнего и Среднего Востока, к которому государство, по сути своей, оказалось не готово.

Пути использования «мягкой силы» могут быть различными. Ключевым инструментом, который позволяет сделать наращивание «мягкой силы» контролируемым, продуманным процессом, направленным на достижение конкретных целей, является публичная дипломатия. Она включает в себя культурные, образовательные, спортивные, медийные, научные и иные проекты, ориентированные на взаимодействие с элитой и обществом других стран и нацеленные на создание привлекательного образа своей страны. В самом широком смысле публичная дипломатия – это комплекс мер, нацеленных на изучение, информирование и формирование позитивного зарубежного общественного мнения в отношении определенного государства. Акторами публичной дипломатии могут быть правительства и органы государственной власти, неправительственные организации, средства массовой информации, бизнес-структуры, частные группы и отдельные лица как участники межкультурных коммуникаций. Каналы публичной дипломатии включают коммуникацию, в том числе информационные технологии и особенно Интернет, культурные, научные и образовательные центры, организации языкового сотрудничества, крупномасштабные спортивные мероприятия и т.д.

Как известно, первоначально в своих работах Дж. Най разделял мощь государства на две ключевые составляющие: «жесткую силу» (hard power) и «мягкую силу» (soft power). В дальнейшем ученым был выделен концепт «умной силы» (smart power), совмещающей в себе инструменты первых двух ее видов, но изначально близкой по смыслу к «мягкой силе». В вышедшей в 2004 году книге Ная «Мягкая сила. Как добиться успеха в мировой политике» в последнем абзаце автор указывал, что США во внешней политике следует найти разумный баланс между «мягкой» и «жесткой» силой. «Это и будет умная сила», – писал американский политолог. Во внешнеполитической плоскости эта концепция была сформулирована в 2007 году в докладе двухпартийной группы экспертов американского Центра стратегических и международных исследований во главе с Дж. Наем и Р. Армитаджем (заместителем госсекретаря США в 2001–2005 годах). «Умная сила» представлялась как умение использовать полный набор инструментов, имеющихся в распоряжении государства, – дипломатических, экономических, политических, правовых и культурных – выбирая правильное средство или их комбинацию для каждой конкретной ситуации.

Согласно Дж. Наю, «умная сила» – это сочетание «жесткой силы» для понуждения и возмездия с «мягкой силой» в виде убеждения и притяжения, поскольку «мягкая сила» не есть решение всех проблем». Най признает, что в историческом плане государства уже давно применяли и использовали «умную силу» как сочетание прямых военных действий и дипломатического сотрудничества, успешной стратегии, в частности, посредством альянсов, пропаганды и т.п. Най приводит примеры Римской империи, Пруссии времен Отто фон Бисмарка или Китая при Мао Цзэдуне. «Таким образом, «мягкая сила» государства может рассматриваться также в рамках стратегии его «умной силы».

Недавно в американском общественно-политическом дискурсе появилось новое понятие – sharp power, что можно перевести и как «резкая, острая сила», и как «сообразительная, проницательная сила». Понятие было использовано сотрудниками Национального фонда в поддержку демократии для обозначения якобы имевшего место вмешательства России в президентские выборы в США в 2016 году. Предлагалось переосмыслить термин «мягкая сила», так как «концептуальный словарь, который применялся после завершения «холодной войны», перестал выглядеть адекватным для современной ситуации». «Острая сила» определялась как сила, опирающаяся на «диверсии, запугивание и давление, которые совместно стимулируют самоцензуру». Если «мягкая сила» использует привлекательность культуры и ценностей страны для расширения ее могущества, то «острая сила» помогает авторитарным режимам контролировать поведение внутри государства и манипулировать мнением за рубежом. Авторы данной концепции предлагали в качестве ответных мер также обратиться к инструментам «острой силы». На эту публикацию обратил внимание Дж. Най, призвавший реагировать на подобные вызовы с помощью инструментов и технологий «мягкой силы». «Острую силу» Най предложил рассматривать в качестве аналога термина «информационная война», вариантом не «мягкой силы», а «жесткой силы». Безусловно, писал Най, она манипулирует нематериальной информацией, но нематериальность не является отличительным свойством «мягкой силы», ведь словесные угрозы нематериальны, но это насилие. «Когда на Вас направили оружие, потребовали деньги и забрали кошелек, все, что Вы думаете или хотите, – не важно. Это «жесткая сила». Если же некто убедил вас отдать ему деньги, тогда он изменил ваши мысли и желания. Это «мягкая сила», – заключал основатель данной концепции[1].

Определенного интереса в этой связи также заслуживает концепция «разумной силы» (intelligent power). Данный концепт был впервые озвучен 2010 году на политологическом семинаре в университете Карачи (Пакистан), однако дальнейшее развитие получил в трудах российских авторов. «Разумная сила» понимается как альтернатива стратегиям «умной силы», становящимся все более неадекватными в условиях нарастания кризисных явлений современного мира, и предполагает отход от гегемонизма в международных отношениях в пользу глобального коллективного лидерства, способного решать проблемы и противоречия в глобальной политике XXI века на основе новых форм дипломатии».