Влияние джазовой музыки на писателей бит-поколения

О потерянном поколении.

 

Джек Керуак в своем эссе «Разбитое поколение» так говорил о начале бит-культуры:

 

В 1948 году «взрывные» хипстеры мчались на машинах (как это описано в «On the Road») в поисках дикого, кипящего джаза; такого как у Уилли Диксона, Счастливчика Томпсона, биг бэнда Чабби Джексона; тогда как «спокойные» внимали, полностью погружаясь в себя, «правильным», но очень клевым группам Ленни Тристано и Майлза Дэвиса…

 Тогда все выглядело точно также, за исключением того, что это «Все» превратилось по своим масштабам в национальное поколение, к которому и был прилеплен ярлык «BEAT». Слово «beat» изначально относилось к человеку неимущему, смертельно уставшему, выброшенному за борт жизни; и, как правило, означало печального бродягу, бомжа, засыпающего в подземке. Сейчас это слово приобрело официальный статус и применяется по отношению к людям, которым даже в голову не приходит ночевать в подземке, но которые общаются между собой на новом языке, при помощи новых жестов и отличаются совершенно другими (еще одними другими) нравами.

«Разбитое Поколение» просто стало лозунгом и ширмой для революции нравов в Америке.

 

Итак, как же все начиналось?

 

В 1944 в Биг Сур приезжает, пожалуй, самый скандальный писатель американской литературы, Генри Миллер, открыв для американской богемы, искателей творческой свободы, этот край.

 Калифорния становится местом паломничества творческой молодежи.

И в том же 1944 году, при Колумбийском Университете, Люсьен Карр знакомит трех будущих писателей, три иконы бит-поколения – Джека Керуака, Уильяма Берроуза и Аллена Гинзберга. Люсьен Карр вел праздный образ жизни, организовывал вечеринки, в пылу которых и произошло судьбоносное знакомство.

Однажды он еще мелькнет на страницах романа, написанного Керуаком и Берроузом, «И бегемоты сварились в своих бассейнах», где бывшие друзья расскажут о трагедии в жизни Карра, которая на долгих десять лет засадит его за решетку. Издательства отказывались публиковать роман до его смерти. Существует точка зрения, что именно Люсьен Карр является «отцом битников», впрочем она не столь популярна.

В сущности, эта встреча стоит у самых истоков бит-течения. Но что стоит за понятием «бит-поколение»? Кто эти писатели, определившие дух времени, дух Америки 40-х и 50-х?

Писатели-экзистенциалисты, отрицающие материальные блага и старые устои, пропадающие в джаз-барах, без дома, без крова, бесконечно свободные и вечно в дороге. Такими видятся битники.

 Возможно, всему виной роман –«В дороге» Джека Керуака, сыскавший статус культового произведения.

В сущности, из литературного битники мгновенно превратились в идеологическое течение, выступающее против конформизма американского общества. Проза и поэзия битников отличается свободой форм, свободой выражения. Транслитом в творчестве битников звучит идея безграничной свободы и отрешенности от мирских благ и суеты. В своем творчестве битники продвигали идеи добровольного отказа от оседлого образа жизни, от размеренности, обрекая себя на добровольное бродяжничество. Наркомания, алкоголизм, гедонизм, сексуальная свобода, свобода слова и свобода передвижения, жизнь одним днем – в сущности, вот неотъемлемые атрибуты бит-поколения.

Так говорил Джек Керуак о битниках:

Мы любим абсолютно все, Билла Грехема, яблочный пирог, Эйзенхауэра... Мы идем в авангарде новой религии.

Был ли это побег от действительности, от американских реалий, пропитанных духом холодной войны или новое поколение жаждало новой жизни, свободной от старых стереотипов и изживших себя догматов.

Но что крылось под «битом»?

Бит-поколение звалось «разбитым» поколением, однако только ли это крылось в нем. Герберт Ханке, один из приятелей Керуака, однажды произнес: «Man, I’m beat».

Керуак утверждал, что сразу понял, что он имел ввиду. В разговоре с Джоном Холмсом он определил себя и своих друзей как поколение Beаt и тем возвел случайное слово из уличного жаргона на уровень религии.

Так родилось бит-поколение. Однако слово beatnik впервые употребил в статье один из журналистов, как бы скрестив уже укоренившееся за движением beat и -nik, как советский sputnik. Тем самым он хотел как бы подчеркнуть оторванность битников от всего земного.

 

Впрочем, сам же Джек Керуак, придумавший в 1952 году определение beat, в одном из интервью говорил, что бит не означает разбитость, а ритм и пульсацию. Это ритм, так горячо любимый Керуаком, из экспериментальной джазовой музыки, которой было дано имя «бибоп».

В сущности, джаз стал неотъемлемой частью бит-культуры, как символ свободы и отсутствия условностей, так присущих западной культуре. Битники черпали свое вдохновение в джазовых импровизациях, духе, культуре афроамериканских музыкантов, где не было места пафосу.

Они обожествляли музыку, копируя внешний вид и привычки джазовых музыкантов (основателя бибопа, саксофониста, Чарли Паркера в своих стихах Керуак олицетворяет с Буддой).

 

 

Немного о бибоп-джазе.

 

Бибоп стал новым веянием на музыкальной арене сороковых. Его отличительной особенностью был ускоренный темп, первостепенная роль импровизации. В сущности, в основе бибопа были довольно сложные и быстрые импровизации, что сделало его музыкой для творческой богемы. Бибоп слабо подходил для танцев, это были слишком сложные и хаотичные музыкальные произведения. А потому в поп-культуру не вошел. К тому же музыку бибоперов критиковали за отсутствие четкой структуры, недостаток дисциплины и безжалостное отношение к слушателям.

Название стиля появилось благодаря Диззи Гиллеспи, который напевал мелодии блюзовыми квинтами - интервалами, характерными для бопа. По звучанию они были схожи с восклицанием Hey! Ba-Ba-Re-Bop.

У истоков бибопа стояли Телониус Монк, Макс Роуч, Диззи Гиллеспи, Бад Пауэлл и Чарли Паркер.

Про Телониуса Монка Керуак писал:

 

...и в ту ночь после сейшена в Красном Барабане где Арт Блэйки наворачивал как полоумный а Телониус Монк весь потел уводя за собою целое поколение своими локтевыми аккордами, пожирая безумно банду глазами чтобы вести ее дальше за собой, монах и святой бопа..

 

Бибоп весь состоял из неправильных аккордов, нот, взятых будто бы случайно, ритмических сбоев, бесконечных сбоев, бешеного темпа. Все это намеренный уход от благозвучия и стройности в свободный «шум жизни, стихийный и непрерывный. Все эти черты были очень созвучны с идеологией бит-поколения, с их пониманием свободы и хаоса. В рифмах и строчках битников угадывался тот же диссонанс, та же нестройность и свобода форм.

 

О влиянии музыки на культовых писателей бит-поколения.

 

Как говорилось ранее, неотъемлемой частью культуры бит-поколения была музыка, а именно – джазовая импровизация, иными словами, бибоп..Их творчество явно перекликалось с джазом сороковых. Их роднило отсутствие связности, линейности, склонность к экспериментам, свобода форм выражения. Часто битники пренебрегали даже знаками препинания, за что нередко получали негативные оценки критиков и простых обывателей.

Одно из главных произведений бит-поколения, автобиографический роман «В дороге», написанный Джеком Керуаком, целиком и полностью создан под вдохновением от джазовой импровизации.

Стоит отметить, что роман написан за три недели. Керуак не прерывался в его написании, для него была важна потоковость сознания, в чем он уподобился именно бибопу. Хотя материал для него он собирал, путешествуя семь лет. Именно на этой книге он впервые испробовал метод, впоследствии ставший его фирменной фишкой: он писал сессиями по два-три дня без перерывов на одном 147-метровом рулоне бумаги, заправленном в печатную машинку.

 

Подробнее метод «спонтанной прозы» изложен им в статье «Догматы и техника современной прозы», состоящей из тридцати пунктов. В следующих избранных пунктах отчетливо прослеживается влияние джаза бибоп:

 

- труби, настолько громко, насколько хочешь;

- нарушай словесные, грамматические и синтаксические запреты;

- пиши дико и необузданно, чисто, исходя из глубины подсознания;

- пытайся поймать нетронутый и уже существующий поток сознания.

 

 

В сущности, Керуак не мыслил себя без джаза и, соответственно, свое творчество. Весь роман «В дороге» пропитан атмосферой джаз-баров, попоек с безумными джазистами и их не менее безумными слушателями. Роман тонет в некоем музыкально-алкогольном угаре, где персонажи теряются, и все заполняет музыка и запах прокуренных залов. Керуак часто вводит фигуры джазистов в повествование. В его творчестве мелькают образы таких известных музыкантов, как Билли Холлидей, Телониуса Монка, Чарли Паркера, Лестера Янга.

В сущности, сам Керуак писал о попытке приблизить структуру романа к джазовой. Он назвал это «просодией бибопа». Писатель уподобляется саксофонисту, играющему, пока в легких не кончится воздух. Это очень точная метафора, отражающая синтаксический строй романа. Предложения, реплики в романе рваные, нестройные и, несмотря на это, одна мысль, изживая себя, плавно перетекает в следующую. Перед публикацией романа Керуак убеждал издателя оставить эту оборванность, нелогичность знаков пунктуации и избыточность многоточий ввиду его авторского замысла. Это нельзя счесть ошибкой. Все было точно выверено вплоть до слова. Импровизационность прозы становится кажущейся. Она очевидна на первый взгляд, но за ней кроется тяжкий писательский труд.

Очевидно и то, что в романе имеется совершенно четкий ритм, что позволило Керуаку зачитывать фрагменты романа под исполнение композитора и друга писателя, Дэвида Амрэма (в момент чтения он играл на фортепиано или на бонгах), что приближает «В дороге» к жанру джазовой поэзии.

Джазовой поэзией также занимался и Аллен Гинзберг. Одно из самых проникновенных произведений, Вопль, он зачитывал также на джазовом вечере. Для лирики Гинзберга также характерна мелодекломатичность, музыкальность и рваность, импульсивность, что перекликается с характерными чертами бибопа. В сущности, первая часть «Вопля» представляет из себя стройный поток сознания, единую мысль, одно предложение. Снова эта непрерывность и игра до последнего вздоха. Здесь угадывается влияние Уитмена, однако резкость, подобная манифесту, продемонстрированная в «Вопле» куда ближе музыке нового времени, которая также пытается заявить о себе.

 

Строки из «Вопля»:

 

Я видел лучшие умы моего поколения разрушенные безумием, умирающие от голода истерически обнажённые,

волочащие свои тела по улицам чёрным кварталов ищущие болезненную дозу на рассвете,

ангелоголовые хиппи сгорающие для древнего божественного совокупления со звёздным динамо в механизмах ночи,

кто беден и одет в лохмотья со впалыми глазами бодрствовал курил в призрачной темноте холодноводных квартир плывущих по небу через городские купола в созерцании живой энергии джаза…

 

Вот они, строки из поэмы-манифеста, так точно передающие ощущения и мировоззрение авторов бит-поколения.

 

Кто беден и одет в лохмотья со впалыми глазами бодрствовал курил … в созерцании живой энергии джаза …

 

Вот она, отрешенность, бедность, бесприютность, морок ночи, наркомании и джаза.

 

Известный поэт-битник, Лоуренс Ферлингетти, также выступал со своей поэзией на джазовых вечерах, ему аккомпанировал саксофонист, Стэн Гетц, прозванный The Sound, за невыразимо красивую игру.

Говоря о битниках и джазе, нельзя не упомянуть Лероя Джонса (Барака Амири).

 К слову, Лерой Джонс занимался издательской деятельностью, а также публиковал самого Керуака. Именно Лерой Джонс опубликует первую книгу стихов Дианы Ди Примы, одной из значимых поэтесс бит-поколения. Пожалуй, именно Лерой Джонс был максимально близок к среде джазистов. До наших дней сохранились его записи и альбомы, созданные совместно с джазовыми оркестрами и прочими музыкантами. Также он выступал на джазовых фестивалях. Например, пьеса тромбониста Розуэлла Радда и Лероя Джонса «Sweet - Black Dada Nihilismus» с альбома ансамбля New York Art Quartet «New York Art Quartet» (ESP, 1964).

Эстетика поэзии Лероя Джонса очень близка к джазовой, впрочем меланхоличный тон, отражение суровости и чуждости окружающего мира, ощущение чужеродности лирического героя, добавляет блюзовых нот в его поэзию.

Нельзя не отметить и то, что Лерой Джонс много писал о джазовой музыке. Например, сборник эссе «Черная музыка», составленный Лероем Джонсом, между 1959 и 1967, позволяет обрисовать подробную картину джазовой музыки того времени.

 

 

Спустя годы после написания романа «В дороге» Керуак пишет, что в глазах читателей ему будет вечно двадцать шесть, а между тем время идет. Он отправляется в Биг-Сур, где встречается с бывшими друзьями и коллегами по цеху, что найдет свое отражение в романе «Биг-Сур». Роман будет издан в 1962 году, когда эра битников фактически закончится.

Это закат бит-поколения. На смену им придут хиппи с ритмами рока, Биттлами, летом любви, Вудстоком и кислотой. На смену джазменам-бибоперам придут Джимми Хендрикс, Аретта Франклин, The Doors.

На смену бибопу придут его вариации и подстили: кул-джаз, пост-боп, но джаз постепенно уйдет Музыка и литература не стоят на месте, все движется.

Однако джаз не перестанет волновать умы писателей, как это случилось с битниками, а до них с поэтами «гарлемского реннесанса», как например, Лэнгстон Хьюз. Спустя годы Харуки Мураками признается, что вдохновлялся ритмикой джаза при написании своих романов.

И битники, как течение, вдохновят новых авторов на творческие эксперименты.