Основные понятия парадигмы

Европейская школа рассматривает Новые движения как коллективный субъект постиндустриального общества, для которого характерны спонтанные, внеинституциональные, создаваемые снизу, но при этом рационально-нравственные действия. Особое значение в рамках данного подхода приобретает проблема построения типологии движений, выделение специфических характеристик Новых движений, отличающих их от старых.

В определении Новых движений, как отмечает Дж. Коэн, можно выявить два подхода: генетический и принципиальный [9]. Сторонники генетического подхода (наиболее заметный представитель этой позиции — итальянский социолог А. Пиззорно [37]) относят к Новым практически все движения, заявившие о себе со второй половины 1960-х гг. Они могут быть названы новыми, поскольку появились относительно недавно. Но в принципе их ничего не отличает от традиционных движений, они проходят все те же этапы развития. На ранней фазе все движения отличает неопределенность социальной базы, идеологии, размытость организационных структур, экспрессивность и символическая перенасыщенность. Зрелое движение перестает быть «новым», оно приобретает более стабильную социальную базу в виде осознавшего свои интересы социального класса (союза классов), иерархическую организационную структуру со знакомыми фигурами лидеров-вождей, четкую идеологию.

115

Второй подход основан на принципиальном отличии движений нового типа от традиционных. Согласно этой точке зрения, Новые движения — это «имя собственное». Они являются признаком формирования нового общества, выражением нового типа социального конфликта. В современном обществе сосуществуют Новые и традиционные движения. Традиционные (старые) движения действуют в сфере труда и производства, они характерны для индустриального общества. К старым движениям относятся рабочее, профсоюзное, левое и новое левое движения. В отличие от них, Новые движения появляются в постиндустриальном (постмодернистском) обществе и развиваются преимущественно в сфере досуга и культуры.

В целом для представителей парадигмы более типичен принципиальный подход к Новым движениям. Так, Д. Рухт связывает появление новых движений с новой стадией такого глобального социального процесса, как модернизация [40].*

Исследователи Новых движений считают, что в послевоенный период началась новая стадия модернизации, в течение которой были окончательно разрушены традиционные общности, такие как класс, семья, религиозная общность.

Особенность модернизации на нынешнем этапе ее развития заключается в том, что рост индивидуализации входит в противоречие с новыми ограничениями автономии и свободы выбора личности. В настоящее время личность имеет возможность выбирать лишь из тех альтернатив, которые заданы анонимной социальной системой. Зависимость от анонимных социальных сил, таких как последствия технического прогресса, средства массовой информации, реклама, которые осознаются как давление государства и общественной системы в целом, заменяет внешний контроль и ограничение свободы личности в традиционных общностях.

Противоречивый характер модернизации находит выражение в двойственном характере требований Новых движений. Они являются одновременно наступательными и защитными (проективными и реактивными). С одной стороны, освобождение от традиционных связей раскрывает новые возможности для развития личности, для становления индивидуальных стилей жизни. В этом выражается наступательный

* Модернизация представляет собой глобальный процесс социально-экономических, политических и культурных изменений. В процессе модернизации формируется современное государство, капиталистическая экономика, автономные системы культуры, общества и личности. Этот процесс длится в западном обществе более 200 лет; именно его анализирует Ч. Тилли, описывая как формируются новые типы мобилизации и коллективного действия, в частности общественные движения.

116

 

(проактивный) пафос движений. С другой стороны, осознание новых угроз индивидуальной автономии порождает защитную направленность движений.

Особое место среди исследований Новых движений занимает концепция А. Турена, в рамках которой сформирован понятийный аппарат парадигмы [44,45].

Для французского социолога изучение общественных движений эквивалентно изучению социально-исторического процесса. Будучи выражением социального конфликта, общественные движения характеризуются тремя признаками: идентичностью (identity), оппозицией (opposition) и тотальностью (totality).

Идентичность, по определению Турена, это «осознанное самоопределение социального субъекта» [44,р.360]. Групповая идентичность — центральная характеристика общественных движений. Самоидентификация (формирование групповой идентичности) происходит на основе анализа социального конфликта, который способствует возникновению и формированию субъекта. Таким образом, групповая идентичность — это осознание движения как субъекта в социальной структуре общества, самооценка роли в историческом процессе, основанная на общих ценностях, мировоззрении и взаимодействии между участниками движения [44, р.393].

Идентичность может быть основана на нравственном и единении участников движения или корениться в традиционной общности — религиозной, территориальной, семейной и т.д. Классовое сознание также является основой формирования идентичности. Через идентичность раскрывается смысл и функции движений. Это ключевое понятие расшифровывается двумя другими: «оппозиция» и «тотальность».

Оппозиция заключается в идентификации истинного противника движения. Для социальных движений таким противником является анонимная социальная сила, олицетворенная в государстве. Эта сила выступает как один из субъектов конфликта, предмет которого — основные ценности общества.

Тотальность охватывает проблематику социального конфликта между движением и его оппозицией, «историческую систему действия».

Сочетание степени оппозиционности и тотальности движения определяет уровень его антиинституционализма, т.е. глубину ориентации против социальной системы. Чем теснее связаны все три показателя движения, тем оно значимей в исторической песпективе, достигая так называемого уровня историчности. Движение, где развиты все три признака, становится социальным субъектом.

117

 

 

Далеко не всякий протест достигает уровня историчности, превращаясь, таким образом, в собственно социальное движение.* Если признаки движения развиты неравномерно или равномерно неразвиты, исторический потенциал движения уменьшается. В этом случае его нельзя называть социальным движением. Так, например, антиядерное и экологическое движение во Франции в 1970-е гг. не смогло, по мнению А. Турена, перевести свои требования на язык коренных изменений социальной системы в целом, и потому не может счи-таться социальным субъектом [48]. «Солидарность» в Польше обрела историчность, несмотря на репрессии властей, т.к. сформулировала цели, выходящие за пределы действий профессиональных союзов [49].

Таким образом, по Турену, социальное движение — это тип общественного движения, развивающегося в системе историчности, в основе которого лежит центральный для данного общества социальный (классовый) конфликт. Из сферы социологии социальных движений Турен исключает многие явления, которые другие исследователи относят к движе-. ниям. Это объясняется его установкой на отождествление социологии общественных движений с теорией прогрессивных социальных изменений. Для него национал-патриоты современной России — «антидвижения», а демократические движения в странах Восточной Европы — всего лишь политические, а не социальные движения.

Таким образом, в логике французского социолога новые социальные движения — это социальные субъекты, или новые классы программируемого (постиндустриального) общества.

Турен сформулировал ряд основных проблем теории Новых общественных движений и создал собственную школу. Ряд его последователей и впоследствии оппонентов (например, А. Мелуччи, К. Оффе) развивают его идеи, осмысливая общественные движения иначе.

Так, например, по мнению А. Мелуччи, новые движения не могут быть названы субъектами исторических изменений, поскольку они носят принципиально полисубъектный характер. В период развития индустриального общества движения действительно представали в виде субъектов — героев или злодеев исторической драмы. Их решающая роль в процессе социальных изменений была очевидна. Старые движения

 

* Я предлагаю, исключительно из соображений удобства различения, использовать термин «социальное движение» (в отличие от общественного) для обозначения движения, ставшего субъектом исторических изменений, достигшего уровня историчности, т.е. того движения, которое, согласно аргументации Турена, выражает центральный социальный конфликт.

118

 

были ориентированы на великие идеалы и историческую судьбу. По мнению Мелуччи, движения 1960-х гг. и первая волна феминистского движения также были не лишены такого «эпического» характера. Их вполне можно квалифицировать, по словам Мелуччи, как «борьбу прогресса против варварства» или в других столь же возвышенных категориях [32,р.210].

Движения 1970—1980-х гг. выглядят совершенно иначе. Казалось бы в них ничего не сохранилось от драматического пафоса предшественников. Движения не так заметны на исторической сцене. В них нет революционного радикализма, кажется, что их антиинституционализм исчерпан, а сами они исчезают с политической арены, ограничиваясь лишь бытовой практикой альтернативного стиля жизни. Это означает, что движения коренным образом изменились. Мелуччи утверждает, что сам термин «общественные движения» с соответствующим ему ассоциациативным рядом не адекватен коллективным действиям 1970 — 1980-х гг. [32,р.204]. Если присмотреться, пишет Мелуччи, «в обществе продолжают действовать скрытые сети групп, которые считают себя движениями. До поры до времени они незаметны. Они живут внутренней, политически невидимой жизнью. Их разветвленная сеть погружена в толщу феноменологического бытия и неразличима в ней. Далекие от публичной активности, эти движения заняты внутренними поблемами, а не внешним миром. Они явно игнорируют политическую борьбу. Постороннему взгляду незаметны крупные лидеры этих движений, организационное строение кажется неэфективным с политической точки зрения, уход от реальности заменил великие идеалы борцов за светлое будущее» [32, р.205].

Мелуччи считает движения 1980-х гг. «информацией о будущем» [32,р.210], в которой содержатся признаки качественных перемен в обществе и коллективном действии. Эти движения, формируя контркультуру, изменяют социальные институты. Они создают новую политическую элиту, имеющую опыт альтернативного образа жизни и альтернативной организации, которой свойственна идеологическая терпимость. По Мелуччи, общественное движение представляет собой «систему коллективных действий, основанную на идентичности, характеризующуюся включенностью в социальный конфликт и направленную на разрушение границ социальной системы, в пределах которой происходит действие [30,р.793].

Существенной характеристикой Новых движений, согласно Дж. Коэн, является их рефлексивность [9]. Она выражается в ориентации на философское осмысление роли движения в мире, в экзистенциальном подходе к проблемам вза-

119

имозависимости человеческого «я», мира природы, социума. Рефлексия определяет идеологию Новых движений, которая характернзуется, по выражению Коэн, «самоограниченным радикализмом».

Самоограничение движений проявляется в следующих аспектах их идеологии и деятельности.

1. Критикуя модернизацию, Новые движения не стремятся вернуться в прошлое. Они ограничивают свою деятельность защитой гражданского общества и личности от государства и расширением пространства социальной автономии. При этом признается целесообразность существования политической демократии и рыночной экономики как основ модернизации.

2. Новые движения ограничивают себя и по отношению друг к другу. Они исповедуют принципы плюрализма и автономии во взаимоотношениях друг с другом, не считают, что имеют монополию на истину или правоту.

3. Новые движения самоограничены в ценностях. Их попытки поставить под сомнение доминирующие культурные ценности, нормы и представить альтернативные, не идентичны попыткам навязать свои ценности другим. Терпимость — один из основных лозунгов движений по отношению к культурным нормам, которую они хотят видеть воплощенной не только в альтернативном образе жизни, но и в нормах общества.