Семантические свойства мотивирующих слов

Основными мотивирующими единицами являются, как известно, слова. Способность слов сочетаться со словообразовательными формантами (словообразовательная валентность) регулируется различными исходными ограничениями, рассматриваемыми ниже. Эти ограничения могут быть семантическими, словообразовательными, стилистическими, синхронно-диахроническими, морфонологическими, формально-грамматическими.

Семантические закономерности (или ограничения) сочетаемости (семантическая валентность) состоят в том, что форманты выступают в сочетании лишь с теми мотивирующими словами (основами), которые обладают каким-либо общим семантическим свойством. Для того, чтобы соединение форманта и мотивирующего слова (основы) состоялось, необходимо, чтобы они были семантически совместимы.

Значения мотивирующих слов, влияющие на возможность их соединения со словообразовательными формантами, относятся к разным уровням языка – грамматике и лексике.

1. Грамматические значения, влияющие на словообразовательную валентность, можно разделить на общие (частеречные) и частные.

1.1. Словообразовательные аффиксы существенно отличаются друг от друга по характеру сочетаемости со словами различных частей речи. Существуют классификации аффиксов, характеризующие их частеречную сочетаемость (Улуханов, 1977, с.108-111). Однако слабо изучены семантические закономерности этой сочетаемости: неясно, в какой мере и как сочетаемость аффикса с той или иной частью речи зависит от его значения.

Семантическое деление словообразовательных аффиксов на модификационные, транспозиционные и мутационные (Dokulil, 1962, с. 129-149) имеет непосредственное отношение к их частеречной сочетаемости.

Модификационные аффиксы выступают только в словах той же части речи, что и мотивирующее слово, транспозиционные аффиксы – только в словах иной части речи.

Указанная сочетаемость соответствует значениям модификации и транспозиции: модификация состоит, как известно, в добавлении признака к сохраняющемуся исходному значению (дом – домик), а транспозиция – в изменении лишь частеречного значения при сохранении всех прочих семантических компонентов мотивирующего слова: храбрый – храбрость, читать – чтение. Мутационный тип значения не предопределяет частеречной сочетаемости аффиксов (труба – трубач, богатый – богач, толкать – толкач).

Рассмотрим виды отношений между типами словообразовательных значений (мутационным, транспозиционным и модификационным) мотивированных слов и частью речи мотивирующих слов. В виде исчисления эти отношения представлены в таблице. По горизонтали указаны основные части речи (существительное, прилагательное, глагол, наречие) мотивирующих слов, по вертикали – те же части речи мотивированных слов. В клетках таблицы помещены примеры слов каждой части речи, указанной по вертикали, мотивированных частью речи, указанной по горизонтали. При этом на каждый вид словообразовательного значения в клетке таблицы дан один пример. Этот пример является представителем группы слов, которая не имела терминологического обозначения. Ее можно было бы назвать супертипом. Супертип – это группа слов, относящихся к одной и той же части, мотивированных словами одной и той же части речи и имеющих словообразовательные форманты, значения которых относятся к одному и тому же виду словообразовательных значений (мутационному, транспозиционному или модификационному). Так, слово чайник, находящееся в клетке 1/1 таблицы[20], является представителем супертипа существительных, мотивирован- ных существительными (чай – чайник) и имеющих форманты (-ник, -щик, -ак и мн. др.), относящиеся к мутационному виду словообразовательных значений.

Таблица

	Номер	1	2	3	4
№№	Мотивирую-      щие Мотивиро- ванные	Сущ.	Прил.	Глагол	Наречие
1	Сущ.	чайник домик	старик смелость	писатель чтение	почемучка нынчесть
2	Прил.	водный мужественный	слабоватый	купальный	вчерашний
3	Глагол	партизанить салютовать	хитрить	толкнуть	иначить
4	Наречие	дорóгой (невежественно)	быстро	волоком	рановато

 

Слова с мутационным значением в таблице подчеркнуты одной чертой; слова с транспозиционным значением даны жирным шрифтом; слова с модификационным значением даны курсивом. Так, в клетке 1/1, соответствующей существительным, мотивированным существительными, даны примеры чайник и домик. Это означает, что среди отсубстантивных существительных имеются слова с мутационным и модификационным значениями и отсутствуют слова с транспозиционным значением.

Рассматривая строчки и столбцы таблицы, мы получаем разнообразные сведения о том, какие виды словообразовательных значений выражают слова, мотивированные определенной частью речи и относящиеся к определенным частям речи. При этом могут быть сделаны обобщения (разной степени очевидности), существенные для организации русской словообразовательной системы. Изложим эти обобщения.

1) Ясно, что в клетке не может быть более двух представителей супертипов, поскольку слова с транспозиционным и модификационным значениями не могут оказаться в одной клетке.

Каждое из этих значений может оказаться в одной клетке только с мутационным значением: модификационные и мутационные значения составляют только подсистему отсубстантивных существительных (клетка 1/1), мутационные и транспозиционные супертипы составляют подсистемы отадъективных, отглагольных и отадвербиальных существительных (клетки 2/1, 3/1, 4/1), отсубстантивных прилагательных (клетка 1/2) и глаголов (клетка 1/3).

Среди подсистем, имеющих два вида словообразовательных значений, особое место занимают отсубстантивные наречия (клетка 1/4): регулярно выражая мутационное значение (дорога – дорóгой и мн. др.), они не могут непосредственно мотивироваться существительными со значением признака (в этом случае они выражали бы транспозиционное значение), но выражают это значение, соотносясь с опосредствованно мотивирующим словом: невежество – невежественный – невежественно (особый характер транспозиции в этом случае в таблице отмечен скобками). Невозможность непосредственной мотивации наречия существительным со значением признака объясняется тем, что между ними в словообразовательной цепочке обязательно имеется прилагательное (в нашем примере – невежественный), непосредственно мотивированное названием признака (конверсивная транспозиция)[21]. В том случае, если прилагательное и существительное связаны отношениями прямой транспозиции (смелый – смелость), мотивация наречием является сопровождающей[22]: смелый, смело – смелость.

2) Рассматривая таблицу по горизонтали, видим, что каждая из частей речи имеет дериваты, относящиеся ко всем трем значениям – модификационному, транспозиционному и мутационному. Однако, лишь существительное имеет максимальный состав супертипов (восемь, ср. стопроцентное заполнение первого ряда). Остальные части речи имеют по пять супертипов. У них целиком заполнены лишь отсубстантивные подсистемы (ср. стопроцентное заполнение первого столбца). Таким образом, только подсистемы с участием существительного (т.е. существительные и отсубстантивные слова) располагают двумя видами словообразовательных значений: полностью заняты на таблице лишь семь клеток (1/1, 2/1, 3/1, 4/1, 1/2, 1/3, 1/4), находящихся в первом ряду (четыре подсистемы – все моитвированные существительные) и в первом столбце (тоже четыре подсистемы – все отсубстантивные слова – с учетом изложенного выше об отсубстантивных наречиях; одна из подсистем является одновременно субстантивной и отсубстантивной – клетка 1/1).

Объяснение стопроцентной заполненности супертипами только субстантивной и отсубстантивной подсистем заключается, надо полагать, во-первых, в том, что существительное – единственная часть речи, у которой результатом внутрикатегориального словообразования (сущ. → сущ.) могут быть мутационные дериваты (чай – чайник и мн. др.); в этой же подсистеме образуются и модификационные дериваты. Это – причина занятости клетки 1/1 двумя супертипами. У остальных частей речи в результате внутрикатегориального словообразования (прил. → прил.; глаг. → глаг.; нареч. → нареч.) возникают только модификационные дериваты (клетки 2/2, 3/3, 4/4). Вторая причина полной занятости клеток субстантивных и отсубстантивных подсистем состоит в том, что только существительное располагает словами со значением, категориально присущим другой части речи. Это существительные со значением действия и признака. Они входят в состав шести супертипов и являются мотивированными членами пар, в которых имеет место прямая транспозиция (смелый – смелость – клетка 2/1, читать – чтение  – клетка 3/1, нынче – окказ. нынчесть – клетка 4/1) или мотивирующими членами пар, в которых имеет место конверсивная транспозиция (мужество – мужественный – клетка 1/2, салют – салютовать – клетка 1/3, невежество – невежественно – клетка 1/4).

Прямые транспозиции глагол → имя действия и прилагательное → существительное со значением признака, как известно, широко распространены в языке, чего нельзя сказать о членах транспозиционных пар наречие → сущ. Отнаречных транспозиционных существительных в узуальной русской лексике не имеется. Однако эта потенциальная клетка системы (4/1) заполняется окказионализмами: нынчесть (В.Маяковский), нарочность (Литературная газета, 19 июня 1968 г.), наоборотность (Б.Пильняк – [Jelitte 1990, с. 160], вопрекизм: Это наша технология человеческая – жить вопреки всему. Вопрекизм. (Общая газета, 15-21 октября 1993 г.); наречия могут превращаться в окказиональные существительные в результате контекстной субстантивации: Он научился обращаться с пульсирующим, ускользающим «теперь» (Д.Гранин).

Конверсивная транспозиция возможна лишь от небольшой группы существительных со значением действия (салют – салютовать) или признака (мужество – мужественный).

Транспозиционные отсубстантивные наречия (клетка 1/4), как уже говорилось, в русском словообразовании представлены только наречиями, находящимися с существительными в отношениях опосредствованной мотивации: невежество – невежественный – невежественно.

В остальных 9 клетках представлено лишь по одному виду супертипов: в четырех клетках – мутационные, в трех – модификационные и в двух – транспозиционные.

Все четыре чисто мутационные клетки (3/2, 2/3, 4/3, 3/4) содержат либо глагольные, либо отглагольные дериваты. Это можно объяснить тем, что, помимо глагола, значение процесса не способна выражать какая-либо иная часть речи, кроме существительного (ср. клетки 3/1 и 1/3), поэтому в парах, содержащих глагол и прилагательное или наречие, исключена транспозиция и возможна только мутация.

В подсистемах прил. → прил. (2/2), глаг. → глаг. (3/3), наречие → нареч. (4/4) представлены только модификационные пары: значения признака и действия, в отличие от значения субстанции (ср. сущ. → сущ., 1/1), в процессе внутричастеречного словообразования имеют тенденцию не изменяться, а лишь приобретать добавочные семантические компоненты, указывающие на степень интенсивности, кратность и т.п. (см. описание этих значений в Рус. гр., 1980, I).

Наконец, в парах прил. → наречие и наречие → прил. имеет место только транспозиция (прямая в первом случае и конверсивная – во втором, см. Улуханов, 1996, с. 155), поскольку обе части речи означают признак.

3) Рассматривая таблицу по вертикали, видим, что среди слов, мотивированных любой из указанных частей речи, имеются слова, относящиеся к каждому из трех видов словообразовательных значений, т.е., например, среди отсубстантивных слов есть мутационные, транспозиционные и модификационные супертипы; то же самое относится к отадъективным, отглагольным и отадвербиальным словам. Однако каждая из мотивирующих частей речи способна производить разный набор супертипов.

Наибольшее число супертипов (семь) имеют отсубстантивные слова (столбец 1 в таблице). Больше половины этих супертипов (четыре) – мутационные существительные (чайник), прилагательные (водный), глаголы (партизанить) и наречия (дорóгой). Эти слова представлены большим числом словообразовательных типов и формантов; больше всего их у существительного, меньше – у прилагательного и еще меньше – у глагола и наречия. Их описание см. в Рус. гр., 1980, I, с.183-200, 226, 227, 269-291, 333-347, 398-400.

Из этих семи отсубстантивных супертипов два являются транспозиционными; при этом они лексически ограничены: отсубстантивные транспозиционные глаголы (клетка 1/3) могут быть образованы только от имен действия (салют – салютовать, ср. иное направление мотивации в читать – чтение и мн. др.), а отсубстантивные транспозиционные прилагательные (клетка 1/2) – только от существительных со значением признака (мужество – мужественный; ср. иное направление мотивации в парах типа смелый – смелость).

Наконец, отсубстантивные существительные (как и все остальные части речи, см. ниже) имеют один модификационный супертип. Большего числа модификационных супертипов каждая часть речи, естественно, иметь не может.

Итак, словообразовательные потенции имен существительных проявляются в четырех модификационных, двух транспозиционных и одном модификационном супертипах.

Непосредственно от существительных могут быть образованы: а) мутационные дериваты всех частей речи (подчеркнуты в клетках 1/1, 1/2, 1/3, 1/4); б) транспозиционные прилагательные (мужественный – клетка 1/2) и глаголы (салютовать – клетка 1/3); в) модификационные существительные (домик – клетка 1/1). Эти большие возможности обусловлены указанными выше свойствами существительных. В каждом конкретном случае реализация этих возможностей зависит от наличия/отсутствия других ограничений.

От остальных частей речи (прилагательного, глагола, наречия) может быть образовано по пять супертипов.

Так, от прилагательных (столбец 2) могут быть образованы мутационные существительные (клетка 2/1) и глаголы (клетка 2/3), транспозиционные существительные (клетка 2/1) и наречия (клетка 2/4) и модификационные прилагательные (клетка 2/2).

От глаголов (столбец 3) могут быть образованы мутационные и транспозиционные существительные (клетка 3/1), мутационные прилагательные (клетка 3/2) и наречия (клетка 3/4) и модификационные глаголы (клетка 3/3).

От наречий (столбец 4) могут быть образованы мутационные и транспозиционные существительные (клетка 4/1), транспозиционные прилагательные (клетка 4/2), мутационные глаголы (клетка 4/3) и модификационные наречия (клетка 4/4).

Итак, из математически возможных 48 супертипов (по 3 вида значений в каждой из 16 подсистем) реализованы 23 супертипа, – все те, которые возможны с языковой точки зрения. Из них 21 тип представлен в узуальной лексике парами, находящимися в отношениях непосредственной мотивации, один (п. 1/4, транспозиционный тип) – парами, находящимися в отношениях опосредствованной мотивации, и один (п. 4/1, транспозиционный тип) – только окказиональными дериватами.

Продуктивными и богатыми конкретными типами являются 15 супертипов: а) 6 – у существительного (все, за исключением отадвербиальных), б) по 3 – у прилагательного, глагола и наречия; это отсубстантивные, отадъективные и отглагольные супертипы данных частей речи, представленные в таблице примерами водный, слабоватый, купальный; партизанить, хитрить, толкнуть; дорóгой, быстро, волоком.

Менее продуктивны и менее богаты конкретными типами: а) все отадвербиальные образования (столбец 4); б) все дериваты конверсивной транспозиции (вторые строчки в п. 1/2, 1/3, 1/4).

Таковы в общих чертах отношения между видами словообразовательных значений мотивированных слов и частеречными значениями мотивирующих слов. Эти отношения конкретизируются применительно к различным формантам. Рассмотрение этих конкретизаций – особая задача, которая не может быть решена в рамках данной книги.

Актуальной задачей является и изучение соотношений: а) между клетками рассматриваемой таблицы, т.е. между подсистемами, образуемыми мотивированными и мотивирующими словами; б) между супертипами, представленными в этих клетках. Эти отношения имеют различные проявления, некоторые из которых рассматриваются ниже.

а) Словообразовательные отношения одной и той же части речи с двумя или тремя частями речи могут передаваться с помощью одного и того же аффикса, выступающего в одном и том же значении; ср. отношения прил. → глаг. и сущ. → глаг. (клетки 2/3 и 1/3), передаваемые с помощью суффикса -е-, который означает становление признака, причем в паре прил. → глаг. это признак, выраженный мотивирующим прилагательным (прочный – прочнеть), а в паре сущ. → глаг. это признак, свойственный тому, кто (что) назван(о) мотивирующим существительным (сирота – сиротеть).

Сравнение словообразовательных подсистем слов одной и той же части речи, мотивированных словами разных частей речи, должно вскрыть многие словообразовательные типы и подтипы с общей формантной частью и различающиеся лишь частеречным значением мотивирующего слова. Более того, в ряде случаев все значения, выраженные в пределах одного вида частеречных пар, находят такое соответствие в другом виде. Таковы отношения в парах прил. → глаг., где, помимо указанного выше отношения «признак → приобретение признака», выражается ряд других отношений, имеющих соответствие в парах сущ. → глаг., ср. «наделять признаком» – «чем-л.» – «признаком кого-чего-л.» (веселить – финансировать – калечить), «совершать действия, свойственные какому-л. – кому-л.»: глупить – фиглярничать.

Последовательный параллелизм можно отметить в словообразовательных значениях отсубстантивных и отадъективных существительных (клетки 1/1 и 2/1), если последние семантически мотивируются комплексным наименованием, в состав которого входит прилагательное; ср. баянист «лицо, умеющее играть на баяне» и духовик «лицо, умеющее играть на духовых инструментах»; физик «специалист по физике» и атомник «специалист по атомной физике» и т.п.; ср. сказанное выше (гл. II, раздел 10) о мотивации словосочетанием.

Такой параллелизм в семантической организации разных подсистем одной и той же части речи свойствен только мутационным значениям.

б) Этот параллелизм проявляется также в тех случаях, когда одно и то же слово непосредственно мотивировано словами разных частей речи, относится одновременно к разным видам словообразовательных пар (т.е. может быть помещено в разные клетки таблицы), ср. упрямствовать «вести себя как упрямый человек» (клетка 2/3) и «проявлять упрямство» (клетка 1/3), потеть «покрываться пóтом» (клетка 1/3) и «становиться потным» (клетка 2/3) и мн. др. Все эти случаи также должны быть подвергнуты систематическому изучению.

в) Особая близость словообразовательных значений у слов, мотивированных разными частями речи, имеет место в том случае, когда мотивирующие принадлежат к категориям, связанным транспозиционными отношениями. Так существительные симулянт и диверсант или заступник и рукодельник относятся к nomina agentis, несмотря на то, что симулянт и заступник мотивированы глаголами (стимулировать, заступаться) (клетка 3/1), а диверсант и рукодельник – существительными (диверсия, рукоделие) (клетка 1/1) – подобно тому, как относятся к nomina agentis слова типа наладчик, одновременно мотивированные глаголом (наладить) (клетка 3/1) и существительным (наладка) (клетка 1/1); ср. также читальный (читать)(клетка 3/2)и монтажный (монтаж) (клетка 1/2) в значении «предназначенный для выполнения действия, названного мотивирующим словом», токовище (токовать) и пастбище (пастьба) в значении «место, где производится действие» и мн. др.

г) Разные виды словообразовательных пар, наряду с близкими или тождественными словообразовательными отношениями, могут выражать отношения, которые мы назовем разнонаправленными. Разнонаправленные отношения в транспозиционной сфере значений были указаны выше. Это прямая и обратная транспозиция: читать – чтение и салют – салютовать.

Совершенно не изученными остаются разнонаправленные отношения в мутационной сфере. Достаточно, однако, проанализировать наиболее распространенные мутационные словообразовательные значения, чтобы обнаружить, что многие из них связаны отношениями разнонаправленности. Они имеются в сфере отношений всех частей речи.

Существительное–прилагательное (клетки 2/1 и 1/2). Слова со значением «признак» и «лицо» могут быть связаны следующими словообразовательными значениями: «признак» → «лицо, которому присущ данный признак» и «лицо» → «признак, присущий данному лицу» (ср. наглый – наглец, но нахал – нахальный, трус – трусливый).

Прилагательное-глагол (клетки 3/2 и 2/3). В парах типа красный – краснеть, с одной стороны, и спеть – спелый, зреть – зрелый, гнить – гнилой, с другой, представлены разнонаправленные отношения: «признак» → «действие-приобретение данного признака» и «действие» → «признак, приобретенный в результате данного действия».

Значения «такой, которому свойственно действие» и «действие, свойственное какому-л.» имеют пары типа баловаться – баловной, с одной стороны, и озорной – озорничать, с другой.

Существительное-глагол (клетки 4/1 и 1/4): ср. пары типа кочевать – кочевник и  бродяга – бродяжничать; заклепать – заклепка и борона – боронить и т.п.

Существительное–существительное (клетка 1/1). Это единственное в мутационной сфере отношение между тождественными частями речи также включает в себя ряд разнонаправленных пар, ср. «отрасль знаний» – «лицо»: история – историк, но биолог – биология, «страна» – «лицо»: Австрия – австриец, но румын – Румыния, а также отношения, аналогичные отношения между глаголом и существительным: шпион – шпионаж и авантюра – авантюрист.

Во всех указанных случаях направление словообразовательной мотивации выражено с помощью словообразовательных формантов, наличие которых определяет и бóльшую семантическую сложность мотивированных слов. В других парах направление мотивации может быть выражено другими средствами, например, лексическими или стилистическими; роль форманта может играть усечение основы мотивирующего слова; в этих случаях возникают разнонаправленные отношения, характерные для обратного словообразования. Этот тип отношений присущ модификационным словообразовательным парам, членами которых являются слова одной и той же части речи. Этот способ образования характерен главным образом для окказионализмов, ср. нелепый → окказ. лепый и красивый → некрасивый; прошляпить → окказ. шляпить и  зевать → прозевать; чертыхаться → окказ. чертыхать кого и ругать → ругаться; пушка → окказ. пуха и  рука → ручка.

Разнонаправленные словообразовательные пары описывают одну и ту же ситуацию, выражают один и тот же смысл, по-разному представленный средствами языка. Так, в парах типа кочевать – кочевник и бродяга – бродяжничать описывается отношение между действием, характерным для лица, и лицом, совершающим действие. С точки зрения внеязыковой реальности не только бродяжничать – действие, свойственное бродяге, но и кочевать – действие, свойственное кочевнику; не только кочевник – тот, кто кочует, но и бродяга – тот, кто бродяжничает. Однако в языке эти реальные факты не выражены в структуре слов кочевать и  бродяга, но выражены в бродяжничать и кочевник. Необходимо различения смысла и языковых значений – одна из важных идей, развиваемых в работах по семантике[23].

В работах последнего времени (Лопатин, Улуханов, 1984, с.77-78; Gr. jęz. pol., 1984, с. 320; Улуханов, 1996, с. 159-182) показано, что довольно многие аффиксы могут выступать в совмещенных значениях модификационно-мутационном, транспозиционно-мутационном, транспозиционно-модификационном и – редко – модификационно-транспозиционно-мутационном). В этом случае расширяется частеречная сочетаемость аффиксов.

Так, суффикс -иц- в чисто модификационном значении («женскость») сочетается только с существительными (упрямец – упрямица), а в модификационно-мутационном значении («женскость» + «носитель признака») – с прилагательными: жеманный – жеманница.

Точно так же суффикс - изаци|j| - в чисто транспозиционном значении («опредмеченное действие») сочетающийся только с глаголом (нормализовать – нормализация), в транспозиционно-мутационном значении сочетается с прилагательным (профессиональный – профессионализация).

Суффиксы, как правило, выступают в словах одной части речи. Лишь единичные модификационные суффиксы выступают (в тождественном значении) в разных частях речи, сочетаясь при этом с мотивирующими, относящимися к той же части речи, что и мотивированное (например, - еньк-: мама – маменька, белый – беленький, быстро – быстренько). Для многих префиксов категориальное грамматическое значение не является ограничивающим фактором: многие из них, причем наиболее продуктивные, сочетаются со словами разных частей речи.

При этом префиксы, как и отдельные модификационные суффиксы, могут выступать в одном и том же значении в словах разных частей речи (напр., разобидеть, раскрасавец, развеселый). Если многие суффиксы способны выступать в словах как той же, так и иной части речи по сравнению с мотивирующим, то префиксальные слова обычно не отличаются принадлежностью к той или иной части речи от мотивирующего слова (классификацию русских префиксов в соответствии с частью речи мотивированных и мотивирующих слов см. Улуханов, 1996, с.100-104).

Тождественность части речи мотивированного и мотивирующего отмечается во всех пособиях по словообразованию и нередко рассматривается как «наиболее характерная особенность префиксации» (Немченко, 1984, с.121). Между тем изменение части речи при префиксации возможно, хотя и широко не распространено. Оно имеет место при образовании неизменяемых частей речи – наречия: вне (предлог) – извне, вовне; внутрь (предлог) – вовнутрь; медля (глагол, деепричастие) – немедля; его, ее (неизменяемые местоименные прилагательные) – по его, по ее; предлога: верх (сущ.) – поверх; союза: что (местоимение) – причем, притом.

В языке реализованы далеко не все возможности частеречной сочетаемости аффиксов. Например, префиксы градационного значения семантически совместимы с мотивирующим словом любой части речи. Однако эта совместимость узуально реализуется в русском языке лишь у префикса раз- (см. выше). У других префиксов она может быть реализована окказионально; ср., например, окказиональное расширение частеречной сочетаемости префикса сверх-, узуально представленного лишь в существительных и прилагательных: Родители... гонятся за сверхдостатком..., а отпрыск, видя это, сверхнаглеет (И.Месхи); Нам пора уже уходить. Даже сверхпора (устн. речь).

Мы остановились лишь на некоторых вопросах, связанных с закономерностями частеречной сочетаемости аффиксов. Рассмотрены только обобщенные типы словообразовательных значений – модификационный, мутационный, транспозиционный. Однако существует связь этой сочетаемости с более конкретными значениями аффиксов.

Актуальной задачей, не решаемой в данной книге, является анализ семантики формантов с точки зрения тех особенностей значения, которые способствуют или препятствуют сочетаемости аффикса с той или иной частью речи. Отметим лишь, что с этой точки зрения следует различать: 1) аффиксы, значением которых предопределено сочетание со словами одной части речи (суффикс однократности, префикс вице- и др.); 2) аффиксы, значение которых предполагает преимущественное сочетание со словами некоторых частей речи (префиксы в пространственных и временных значениях регулярно сочетаются с глаголом и существительным и почти не сочетаются с прилагательным); 3) аф-фиксы, значением которых предопределена сочетаемость с несколькими (но не со всеми) частями речи (глагольные суффиксы -и-, -е-, -нича-, -ствова-, -ова- /

 -ирова- /- изирова- / -изова-, не сочетающиеся с глаголами); 4) аффиксы, значение которых не ограничивает их сочетаемость с различными частями речи (-ник, -щик, -ак, -ач и др.).

1.2. Частные грамматические значения мотивирующих слов по-разному влияют на их словообразовательные возможности. Классификационные или лексико-грамматические значения мотивирующих (вид глагола, род существительного), свойственные слову в целом, являются для многих словообразовательных формантов существенным ограничивающим фактором. Значения, которыми противопоставлены члены суженной парадигмы (т.е., например, значения рода, числа, падежа у прилагательных, времени, числа, лица у глагола; Гр.с.р.л.яз., 1970, с.308) по-видимому, не играют роли в процессах словообразования: слово выступает как мотивирующее в совокупности всех этих форм. В то же время формы слов, составляющие разность между комплексной и суженной парадигмами (например, компаратив и причастия), могут выступать как в качестве единственно, так и неединственно мотивирующих (см. п.2.6.2.).

1.2.1. Среди классификационных грамматических значений мотивирующих слов главную роль в словообразовании играет категория вида.

Вопросу о степени проявления видовых значений мотивирующих глаголов в мотивированных словах посвящена большая литература [см., например, Лопатин, 1975(2)]. Однако, во-первых, далеко не весь материал можно считать изученным в этом отношении, во-вторых, не существует обобщающего исследования на эту тему.

Все словообразовательные форманты, выступающие в отглагольных словах, могут быть разделены на две группы: форманты, сочетающиеся с глаголами обоих видов (включая случаи неединственной мотивации глаголами обоих видов), и форманты, сочетающиеся только с глаголами одного вида.

В именах, включающих форманты первой группы, может иметь место нейтрализация или сохранение видового значения мотивирующего глагола, а также усечение или сохранение формального видового показателя. Возможны следующие виды соотношений между глаголами, образующими видовую пару, с одной стороны, и отглагольным именем, – с другой.

1) в имени сохраняется формальный показатель вида того члена пары, значение которого входит в значение имени: победить (ср. побеждать) – победитель ‘тот, кто победил’, перебежать (ср. перебегать) – перебежчик ‘тот, который перебежал к врагу’, отражать (ср. отразить) – отражатель ‘устройство, отражающее световые или тепловые лучи, электромагнитные волны и т.п.’, забывать (ср. забыть) – забывчивый ‘легко забывающий’ и др.;

2) в имени сохраняется формальный показатель одного из членов пары; в значение имени входит видовое значение другого члена пары: распределить (ср. распределять) – распределитель ‘тот, кто распределяет что-л., поджигать (ср. поджечь) – поджигатель ‘тот, кто поджег что-л.’;

3) в имени не сохраняются формальные показатели вида, но видовое значение одного из членов пар входит в значение имени: привыкнуть (ср. привыкать) – привычный ‘такой, к которому привык’, притворяться (ср. притвориться) – притворщик ‘тот, кто притворяется, лицемер’;

4) в имени не сохраняется видовая семантика мотивирующих глаголов, но сохраняется формальный показатель вида: подогревать (ср. подогреть) – подогревание ‘действие по глаголам подогревать, подогреть ’, исцелить (ср. исцелять) – исцелитель ‘тот, кто исцелил или исцеляет’;

5) в имени не сохраняются ни формальные показатели вида, ни видовая семантика членов видовых пар, например: завершить, завершать – завершение ‘действие по глаголам завершать, завершить ’, обмануть, обманывать – обманщик ‘тот, кто обманывает, обманул кого-л.’.

Как видно из этих типов видовых отношений между глаголом и именем, семантическая и формальная мотивация глаголами определенного вида у отглагольных имен не обусловливают друг друга; случаи их расхождения довольно многочисленны. 

Специального исследования заслуживает интересный и неизученный вопрос о том, чем определяется семантическая и формальная сочетаемость словообразовательных аффиксов с глаголами одного из видов или с глаголами обоих видов. Семантическая сочетаемость словообразовательных формантов с глаголами одного из видов или с глаголами обоих видов зависит от характера действия, обозначенного глаголом: близкие по значению глаголы обнаруживают сходство и в видовой соотнесенности со словами, мотивированными этими глаголами; например, глаголами сов. и несов. вида мотивируются существительные избавитель, освободитель, спаситель ‘тот, кто избавил (освободил, спас) или избавляет (освобождает, спасает) кого-н. от чего-н.» и антонимичные поработитель, завоеватель «тот, кто поработил (завоевал) или порабощает (завоевывает) кого-н.»; глаголами сов. вида – основатель, создатель ‘тот, кто основал (создал) что-н.»; выполнимый, осуществимый, достижимый ‘такой, который (-ого) можно выполнить (осуществить, достигнуть)’.

Одним из факторов, в какой-то мере регулирующих формальную сочетаемость, является, видимо, характер фонем конечной части основы мотивирующего глагола. Например, суффикс -тель узуально выбирает основу глаголов сов. вида в том случае, если последней согласной этой основы (предшествующей показателю словоизменительного типа) является мягкая губная согласная (чередующаяся перед суффиксом имперфективации с сочетанием «губная + [л’]», например оформить – оформитель), мягкая сонорная (сохраняющаяся перед суффиксом имперфективации, например засорить – засоритель) и мягкая зубная взрывная согласная – в тех парах, где она чередуется с [жд], [ш’] (охладитель, обогатитель). Указанные морфонологические закономерности сочетаемости суффикса - тель с основами мотивирующих глаголов сов. и несов. вида имеют вероятностный характер и отражают регулярную узуальную реализацию одной из двух системных возможностей. Многие образования с морфом - тель от глаголов несов. вида, не соответствующие этим узуальным закономерностям (например, оформлятель, засорятель, охлаждатель, обогащатель и др.), системно вполне возможны, однако лексикографически зафиксированы лишь единичные (всего 8) образования с суффиксом - тель от глаголов несов. вида с сочетаниями «губная + [л’]», мягкая сонорная, [ш’] перед суффиксом имперфективации (с [жд] не зафиксировано ни одного слова). В то же время зафиксированы многочисленные образования с суффиксом - тель от глаголов сов. вида на мягкую губную, мягкую сонорную, [т’] и [д’] (154 слова).

К числу глагольных аффиксов, сочетающихся с глаголами обоих видов, относятся префиксы (в ряде значений префиксы сочетаются только с глаголами одного вида; см. ниже), а также непродуктивные суффиксы - и ₂- (гаснуть – гасить, воскреснуть – воскресить) и - а _­4 - (сесть – сажать, слушать – слышать) (Рус. гр., 1980, I, с.353-354). Значения суффикса

- ива -/- ва -/- а ₃- распределены в соответствии с видом мотивирующего глагола: при мотивации глаголами сов. вида этот суффикс имеет чистовидовое значение несовершенности (переписать – переписывать), а при мотивации глаголами несов. вида – значение многократности (ходить – хаживать).

Видовые отношения префиксальных глаголов со своими мотивирующими довольно разнообразны и далеко не ограничиваются переводом глагола несов. вида в совершенный. Глаголами несов. вида могут мотивироваться префиксальные глаголы всех видов: совершенного (писать – выписать), двувидовые (проектировать – перепроектировать) и несовершенного (чувствовать – предчувствовать), двувидовыми глаголами – префиксальные глаголы сов. вида (наследовать – унаследовать) и двувидовые (ориентировать – дезориентировать), глаголами сов. вида – префиксальные глаголы сов. вида (прыгнуть – подпрыгнуть). Таким образом, в результате префиксации осуществляется либо увеличение «степени совершенности» (несов. → двувид. → сов.) глагола, либо сохранение его вида. Уменьшения «степени совершенности» при префиксации не происходит.

Средства словообразования, сочетающиеся с глаголами лишь одного из видов, делятся на: 1) средства, функцией которых является перевод из одного вида в другой (например, префиксы в чистовидовом значении); 2) средства, выражающие невидовые значения, несовместимые (или почти несовместимые) со значением какого-н. вида (- ся в страдательном значении и др.); 3) средства, совмещающие свойства первых двух групп (за- в значении начинательности; с - и - ну - в значении однократности и др.).

Одна из важных задач словообразовательной семантики – выявление всех словообразовательных значений, несовместимых с одним из видовых значений, и систематизация причин этой несовместимости.

 Анализ показал, например, что наряду с обычно отмечаемыми в аспектологической литературе чистовидовыми (сделать), начинательными (запеть, подуть, взволноваться, возликовать), финитивными (отстрадать, перебродить) глаголами, а также глаголами со значением распространенности действия на определенный промежуток времени (постоять, простоять, переждать) только с глаголами несов. вида сочетается еще целый ряд аффиксов в значениях, предполагающих наличие у мотивирующих глаголов значения процессности («действия в процессе его протекания»; Бондарко, 1971, с.13), ср. префиксальные и префиксально-постфиксальные форманты со значением доведенности до определенного состояния в результате длительного действия, названного мотивирующим глаголом: долечить, укачать, заводить (до изнеможения), отлежать (руку), доработаться, забегаться, навоеваться, проспасться, спиться, упрыгаться и т.п.; со значением уничтожения или израсходования: исписать (чернила), проездить (деньги); получения, добывания: высидеть что-л., завоевать; перемещения на определенное расстояние: пройти 5 км; многоактности или многообъектности действия: издырявить, обéгать, закапать, усÏпать (ср. невозможность глаголов типа * закапнуть вследствие несочетаемости значения многоактности и одноактности в одном и том же глаголе) и др. Префиксов, сочетающихся хотя бы в одном из значений только с глаголами сов. вида почти нет (лишь префикс при- в значении сопроводительности действия, представлен только в сочетании с однократными глаголами с суффиксом -ну -: пристукнуть, присвистнуть и т.п.).

Среди именных суффиксов также имеются такие, которые сочетаются только с глаголами несов. вида, например: - льник (паяльник), - льщик (рисовальщик), - лк(а) (качалка), -ак (стояк), -ач (пугач), -ун (шалун), -арь (писарь), -уч-/-ач- (липучий), -к- (колкий), -ск- (колдовской), -льн- (рисовальный) и др. Именных суффиксов, сочетающихся только с глаголами сов. вида, не имеется, хотя есть суффиксы существительных, выступающие в словах со значением «результат действия, названного мотивирующим глаголом» и сочетающиеся преимущественно с глаголами сов. вида (причем, вид у них выражен префиксом; см. глава II, раздел 3), например: - ок (подарок, обрезок, набросок), -к(и) (выварки, отрепки), -ин(а) (развалина, распадина), -ыш (оборвыш, отрепыш, выкормыш), -j- (отрепье, подгребье, охлопье).

В целом глаголы несов. вида гораздо чаще выступают в качестве мотивирующих по сравнению с глаголами сов. вида.

Многие аффиксы сочетаются с глаголами обоих видов: бежать – выбежать и прыгнуть – выпрыгнуть, писать – писатель и  победить – победитель, притворяться – притворщик и  перебежать – перебежчик; и многие слова мотивируются одновременно глаголами обоих видов: завершить, завершать – завершение «действие по глаголам завершать, завершить», обмануть, обманывать «тот, кто обманывает, обманул кого-л.», причем соотнесенность с мотивирующим глаголом может зависеть от контекста: ср.: в связи с завершением реконструкции музей закрыт (соотнесенность с завершать); в связи с завершением реконструкции музей открыт (соотнесенность с завершить).

1.2.2. Сочетаемость части суффиксов может ограничиваться категорией рода мотивирующих существительных. Роль этой категории в образовании отсубстантивных слов специальному анализу не подвергалась.

Ниже исследуются действующие в современном русском языке закономерности родовой сочетаемости словообразовательных формантов, т.е. сочетаемости формантов со словами (редко формами слов), характеризующимися определенным грамматическим родом. Описываются все виды родовой соотносительности мотивирующего и мотивированного слов, выявляются ограничения в образовании слов, обусловленные родовой принадлежностью мотивирующего слова, и причины этих ограничений.

Связь словообразовательных единиц с категорией рода отмечалась в грамматических исследованиях. Наиболее тесной является эта связь у суффиксальных существительных. Это естественно: только у существительных категория рода является классификационной, а суффикс тесно связан с флексией – выразителем родового значения. Связь категории рода существительных с их суффиксальным словообразованием наиболее детально рассмотрена, как известно В.В.Виноградовым. «Категория рода, – писал он в книге «Русский язык», – отражается в дифференциации основных типов склонения. На различие типов склонения и даже на степень продуктивности каждого из них влияют и формы суффиксального словообразования. В классе имен существительных формы словоизменения обусловлены в некоторой мере приемами словопроизводства. Например, все имена существительные с суффиксом - ств(о) относятся к среднему роду, с суффиксом - ш(а) – к женскому и т.п.» (Виноградов, 1972, с.82). Типы словообразования существительных В.В.Виноградов выделял в соответствии с грамматическим родом относящихся к ним слов (Виноградов, 1972, с. 82-124).

Родовой характеристике мотивирующих слов в грамматических исследованиях уделялось гораздо меньше внимания, чем родовой характеристике мотивированных.

Для описания категории рода мотивированных слов в их соотношении с мотивирующими необходимо ввести термины, характеризующие связь суффиксов мотивированных слов с категорией рода (речь идет, естественно, только о суффиксах существительных, поскольку только у этих суффиксов имеется данная связь).

Подавляющее большинство суффиксов существительных выступает в словах одного и того же грамматического рода; ср., например, указанные В.В.Виноградовым - ств(о) и - ш(а). Такие суффиксы назовем однородовыми. Меньшая часть суффиксов существительных выступает в словах разных грамматических родов. Такие суффиксы назовем разнородовыми. Эти суффиксы делятся на двуродовые (выступающие в существительных двух грамматических родов, например, - ушк-: братушка, девчушка) и трехродовые (выступающие в существительных трех грамматических родов, например, - ищ -: дружище, рыбища, веслище).

Бóльшая часть суффиксов существительных выступает с одной и той же флексией (или одним и тем же набором флексий, если принимать во внимание всю парадигму). Такие суффиксы назовем однофлексионными. Меньшая часть суффиксов может выступать в соединении с двумя флексиями. Такие суффиксы назовем двуфлексионными, например, - ишк(-а, -о): бородишка, письмишко.

Все однородовые суффиксальные морфы являются однофлексионными; двуродовые морфы делятся на однофлексионные

[- ушк(а) ] и двуфлексионные [- ишк-(-а, -о) ]; все трехродовые морфы являются двуфлексионными [- ищ(-а, -е) ].

Наиболее разнообразными видами родовых связей характеризуются мотивированные и мотивирующие существительные. Отсубстантивным существительным уделено поэтому основное внимание в разделе о роде мотивирующих слов. Их рассмотрению предшествует краткое описание родовых связей, имеющих место в остальных подсистемах словообразования, т.е. в неотсубстантивных словах и отсубстантивных прилагательных, глаголах и наречиях.

В подсистеме неотсубстантивных слов родовые свойства как мотивирующих, так и мотивированных лишь в редких случаях связаны со словообразовательными процессами.

Категория рода мотивирующих прилагательных, числительных и глаголов, будучи словоизменительной, в словообразовательных процессах играет незначительную роль, поскольку в подавляющем большинстве случаев эти части речи выступают в качестве мотивирующих во всей совокупности своих форм. Имеются лишь отдельные случаи мотивации какой-либо формой рода прилагательного или причастия (скорый, управляющий, моечная, новое), порядкового прилагательного (сотая, полвторого) и числительного (ж.р. две – двенадцать, м. и ср. р. два – двадцать) (см. глава II, раздел 11, п.п. 2.3.2., 3.1.).

Словоизменительная категория рода мотивированных прилагательных, числительных и глаголов никак не связана со словообразовательными формантами этих частей речи – в отличие от классификационной категории рода мотивированных существительных, тесно связанной с их суффиксами. Большинство суффиксов отадъективных и отглагольных существительных является однородовым и однофлексионным [ -тель, -изн(а), -ств(о) и мн. др.]. Вместе с тем существуют и немногочисленные разнородовые суффиксы отадъективных и отглагольных существительных, например, однофлексионные - к(а) и - ниц(а) в словах мужского и женского рода, двуфлексионный - л(-а, -о) в словах мужского и среднего рода (кутила, поддувало).

Категория рода мотивирующих существительных оказывает различное влияние на словообразовательные процессы. Многие суффиксы сочетаются с существительными любого рода, другие обладают родовой избирательностью.

Категория рода тех существительных, которыми мотивируются слова других частей речи (прилагательные, глаголы, наречия), в словообразовании самостоятельной роли, по-видимому, не играет. Форманты отсубстантивных прилагательных, глаголов и наречий не имеют ограничений сочетаемости, обусловленных родом мотивирующего существительного, хотя можно указать некоторые форманты этих частей речи, не сочетающиеся с основами существительных какого-либо одного или двух грамматических родов. Это ограничение, однако, является следствием других ограничений, обусловленных значением или типом склонения мотивирующих существительных.

Такого рода ограничения можно назвать опосредствованными ограничениями. Например, суффиксы притяжательных прилагательных не сочетаются с основами существительных среднего рода. Однако это ограничение вызвано не категорией рода мотивирующих слов, а их принадлежностью к определенному лексико-грамматическому разряду: притяжательные прилагательные мотивируются только одушевленными существительными, а, как известно, существительные среднего рода относятся (за небольшим исключением) к числу неодушевленных существительных. Суффиксы наречий - ом, -ой/-ою (задом, утром, зимой) распределены не относительно рода мотивирующих существительных (хотя первый представлен в словах, мотивированных существительными мужского и среднего рода, а второй – женского), а относительно типов склонения; поэтому суффикс - ой/-ою мог бы сочетаться и с существительными мужского рода II склонения (типа вельможа), если бы существовали наречия, мотивированные этими словами.

Виды родовых отношений мотивированных и мотивирующих существительных достаточно сложны и разнообразны. Эти отношения передаются суффиксами отсубстантивных существительных, рассматриваемых ниже (п.п. 1.2.2.1.–1.2.2.2.). Префиксы, как известно, всегда сохраняют род мотивирующих существительных (вид – подвид, группа – подгруппа, множество – подмножество) и поэтому не требуют специального описания.

Родовая сочетаемость суффиксов отсубстантивных существительных тесно связана с их семантикой – модификационностью или мутационностью (транспозиционные суффиксы в отсубстантивных существительных, естественно, не представлены, поскольку они передают отношения только между разными частями речи).

1.2.2.1. Наиболее разнообразными закономерностями характеризуется родовая сочетаемость модификационных суффиксов. Эти суффиксы весьма отчетливо делятся на три группы, отличающиеся друг от друга закономерностями родовой сочетаемости с основами мотивирующих существительных: суффиксы, выступающие в существительных, мотивированных существительными одного грамматического рода – иного, нежели род мотивирующих существительных (группа 1.2.2.1.1.), суффиксы, выступающие преимущественно в словах того же рода, что и мотивирующее существительное (группа 1.2.2.1.2.), суффиксы, родовая сочетаемость которых никак не связана с родом мотивирующего слова (группа 1.2.2.1.3.).

Эти различия в родовой сочетаемости тесно связаны с семантикой суффиксов: к первой группе относятся суффиксы со значением женскости; ко второй – суффиксы со значением уменьшительности (и/или ласкательности), увеличительности и суффиксы стилистической модификации; к третьей – все остальные модификционные суффиксы, т.е. суффиксы со значением собирательности, невзрослости, подобия и единичности.

К первой и третьей группам относятся только однородовые суффиксы, ко второй – как однородовые, так и разнородовые.

1.2.2.1.1. Существительные, у которых в качестве словообразовательного форманта выступают суффиксы со значением женскости, мотивируются только существительным мужского рода: чемпион – чемпионка, плут – плутовка, супруг – супруга. Ограничение родом в этом случае сопровождается лексическим ограничением: мотивирующие – одушевленные существительные (обратные отношения типа коза – козел единичны).

1.2.2.1.2. Тенденция к сохранению рода мотивирующего слова у отсубстантивных существительных только с суффиксами уменьшительности, увеличительности и стилистической модификации связана, надо полагать, со спецификой этих значений – наиболее модификационных среди всех значений, традиционно рассматриваемых как модификационные[24]. Эти значения можно назвать собственно модификационными. Существительные с собственно модификационными суффиксальными морфами[25] означают предметы (одушевленные и неодушевленные), сохраняющие все признаки (в том числе и пол) того, кто (что) назван(о) мотивирующим существительным. Добавляется лишь указание на величину, эмоциональная оценка и/или стилистическая окраска. Это отличает существительные указанных значений от существительных других модификационных значений.

Можно считать, что существительные с суффиксами уменьшительности (ласкательности), увеличительности и стилистической модификации находятся на самом близком «семантическом расстоянии» по отношению к мотивирующим существительным среди всех отсубстантивных слов. Именно этим обстоятельством следует объяснить тот факт, что некоторые лингвисты относили «формы субъективной оценки» к формообразованию[26], что, как известно, не получило всеобщей поддержки. Род мотивирующего слова у мотивированных существительных с собственно модификационными суффиксами сохраняется с разной степенью регулярности.

Для одушевленных существительных сохранение рода у мотивированных слов указанных значений является жестким и легко объяснимым (хотя ранее и не сформулированным) правилом: у одушевленных собственно модификационных существительных изменение грамматического рода означало бы и изменение указания на пол. В связи с этим значение категории рода сохраняется у названий лиц и названий тех животных, для которых существенна половая дифференциация (старик – старичок, корова – коровушка). Что касается образований от названий, обозначающих породу животного без различий по полу, то у них также сохраняется род мотивирующего слова: тем самым сохраняется и половая недифференцированность, ср. белка – белочка, обезьяна – обезьянка и бегемот – бегемотик, ястреб – ястребок. Изменение рода одушевленных существительных при образовании слов с собственно модификационными суффиксами может осуществляться лишь в экспрессивных целях (об этом см. ниже). 

 

У неодушевленных существительных, содержащих суффиксы собственно модификационных значений, сохранение рода мотивирующего слова является довольно сильной тенденцией, но не жестким правилом: эта тенденция у неодушевленных существительных взаимодействует с другой, менее сильной, тенденцией приобретения женского рода в процессе образования существительных с помощью однофлексионных суффиксальных морфов, соединенных с флексией |а|, от существительных мужского и среднего рода: амбар – амбарушка, голод – голодуха, ухаб – ухабина, пальто – пальтушка (см. ниже).

С тенденцией к сохранению рода мотивирующего слова связано наличие разнородовых суффиксов только у тех отсубстантивных существительных, которые имеют собственно модификационные значения. Способность выступать в существительных разных родов обеспечивает этим суффиксам широкую родовую сочетаемость. Разнородовой суффикс может сочетаться с мотивирующими существительными разных грамматических родов, сохраняя в мотивированном слове их родовую характеристику; например, возможно образование существительных трех разных родов с помощью одного и того же морфа -ушк(-а, -о) от существительных трех разных родов с сохранением рода мотивирующего слова: тесть – тестюшка, вдова – вдовушка, чадо – чадушко.

Описанные общие закономерности родовой сочетаемости собственно модификационных суффиксов неодинаково реализуются у однородовых и разнородовых суффиксов. Родовая сочетаемость собственно модификационных суффиксов может быть представлена в виде таблицы, в которой по горизонтали даны суффиксальные морфы мотивированных слов, а по вертикали – все теоретически возможные родовые отношения мотивирующих и мотивированных слов[27]. Для мотивированных слов указываются их флексии. В клетках таблицы помещаются примеры существительных с данным видом суффикса, характеризующихся определенным родовым отношением с мотивирующим словом и имеющих определенную флексию. В квадратных скобках даются окказионализмы. Это означает, что данная клетка заполнена окказионализмами, а не узуальными словами. Пустая клетка означает отсутствие в узуальной и известной нам окказиональной лексике образованного с помощью данного морфа мотивированного слова, характеризующегося данным родовым отношением и данной флексией. В каждой клетке приводятся два примера – на одушевленное и неодушевленное существительное; наличие только одного из них означает, что другой в нашем материале не зафиксирован.

Родовая сочетаемость однородовых собственно модификационных суффиксальных морфем (столбцы 1, 2, 3 таблицы) обусловлена закономерностями, действующими у суффиксов этих значений: однородовой собственно модификационный суффиксальный морф регулярно сочетается с одушевленными существительными того же рода, что и слова с данным суффиксом и с неодушевленными существительными любого рода, предпочитая и в этом случае сохранение рода его изменению

Однородовые собственно модификационные суффиксальные морфы выступают в словах мужского рода (с нулевой флексией), женского рода (с флексией |а|) и среднего рода (с флексией |о|).

Морфы, выступающие в словах мужского рода (столбец 1), могут соединяться с одушевленными и неодушевленными существительными мужского рода – - ок: брат – браток, лес – лесок; -чик: скакун – скакунчик, рукав – рукавчик; -ушек: воробей – воробушек, хлеб – хлебушек и др.

Гораздо менее регулярна сочетаемость морфов, имеющих нулевую флексию, с существительными женского и среднего рода. Образования со сменой рода носят обычно экспрессивный и разговорный характер. Возможно лишь образование экспрессивных женских имен типа Нинок, Лизок, Ольгунчик. Узуальные нарицательные образования от существительных женского и среднего рода единичны: тенек [более системное тенька (И.Грекова) – окказионализм], оладушек и оладышек (узуальное и более системное оладушка), бочонок, свинтус (разг.), плетюган (обл.), дитенок, филейчик.

Возможности экспрессивного образования со сменой рода реализуются и в окказионализмах: Если ты девчоныш глупый, конопляшки на носу, я тебя в ладонях грубых очень бережно несу (Н.Панченко); Будь у ящерки крылья, она могла бы весело гоняться по воздуху за летучими насекомышами (В.Бианки); Ты напрямик по целику давай, – посоветовала Анна Сергеевна (Ю.Нагибин); Я... снял с гвоздя свой пальтуган на рыбьем меху (В.Шефнер)

Однородные однофлексионные суффиксы, выступающие в словах женского рода (столбец 2), регулярно передают отношение ж → ж (ряд 4):  сестра – сестрица, лужа – лужица, скука – скукота, старуха – старушенция. Единичны существительные женского рода с однородовыми однофлексионными морфами рассматриваемых значений, мотивированные существительными мужского и среднего рода (клетки 2/3 и 2/9): смех – смехота, страх – страхота, стыд – стыдоба, поведение – поведенция (разг., имеется в ССРЛЯ, 1950–1965).

Однородовые однофлексионные морфы, представленные в словах среднего рода (столбец 3), немногочисленны и непродуктивны. Эти слова мотивируются существительными разных родов – - ств(о): бог – божество. семья – семейство; -озо: ария – ариозо, каприччио – каприччиозо и др.

Двуродовые морфы (столбцы 4, 5, 6, 7 таблицы) делятся на однофлексионные и двуфлексионные.

Однофлексионные двуродовые собственно модификационные морфы (столбец 4) выступают только у существительных мужского и женского рода. Они имеют в им. п. флексию - а.

Все эти морфы способны сочетаться с существительными всех трех родов. В отличие от однородовых однофлексионных морфов с флексией - а двуродовые морфы с той же флексией (равно как и трехродовые) способны регулярно сочетаться с существительными мужского рода, сохраняя их родовое значение. При этом одушевленные существительные м. рода (в соответствии с общим правилом) образуют слова мужского рода – - ýшк(а) [28]: братушка;

-онк(а): мужичонка; -онька: папенька; -ошк(а): Игорешка; -ан(я): папаня;

-ул(я): папуля; -ун(я): дедуня; -ус(я): дедуся; -уш(а): Андрюша; -ур(а): Сашура;

-ут(а): Васюта; -аг(а): воряга; -уг(а): ворюга; -ук(а): сатанюка;

-ах(а): Ваняха; -ох(а): Игореха; -ух(а): Гришуха; -ин(а) (в увеличительном значении): мужчина; -ин(а) (стилистическая модификация): дурачин(а).

Как и у однородовых суффиксов с нулевой флексией, изменение рода одушевленного существительного (в данном случае мужского рода в женский) осуществляется в целях усиления экспрессии: Сидит этакая лбина, уши развесив (В.Алексеев); Парень... бормотал: «У, верблюдина старая, эскалоп ходячий» (В.Алексеев). Ср. аналогичные контексты без изменения рода и с несколько менее выраженной экспрессией: Ух ты, зверюга, жеребчина эдакий! (Ч.Айтматов).

Неодушевленные существительные мужского рода с двуродовыми однофлексионными суффиксами либо сохраняют свое родовое значение (клетка 4/1б): холод – холодюга, дом – домина и др., либо изменяют его на значение женского рода (клетка 4/3): сарай – сараюшка, амбар – амбарушка, череп – черепушка, ухаб – ухабина, голод – голодуха и др., ср. окказ.: Я пойду. Расклеилась вечеруха (В.Розов); Трахнет кирпичугой и каюк (В.Лаврентьев); Мне-то совсем стыдуха (Р.Зернова)[29].

У существительных с двуродовыми однофлексионными морфами, мотивированных существительными женского рода, регулярно сохраняется род мотивирующего слова (клетка 4/4 в таблице).

Существительные с теми же морфами, мотивированные существительными среднего рода (клетка 4/9), принадлежат к женскому роду и имеют разговорно-экспрессивный характер: пальто – пальтушка, окказ. пальтуха: Евгения первым делом стала снимать с нее мокрый платок и мокрую пальтуху (Ф.Абрамов), окказ. одушевл. дитюся: <Любовь Андреевна> Ненаглядная дитюся моя (А.Чехов); нов. общага («общежитие»), окказ. общежиха [...распорядился подкинуть эти корзины в «общежиху» (В.Фоменко)]; Жилуха [Далеко до жилухи (В.Чивилихин)], кинуха, киношка, кинушка и т.п.

Однако изменение с → ж при образовании собственно модификационных слов имеет ограниченный характер; основная масса слов среднего рода образует собственно модификационные корреляты с помощью трехродовых морфов без изменения рода (см. клетки 8/7 и 9/7). Вместе с тем потенциально такое образование возможно и с помощью некоторых из узуально двуродовых суффиксов (т.е. потенциально возможно заполнение клетки 4/7). В этом случае они приобретают флексию |о| и функционируют как трехродовые. Так, зафиксировано окказиональное слово среднего рода с суффиксом - ушк - – сердчушко [Нельзя так милая: надсадишь сердчушко свое (В.Шукшин)]; возможны образования среднего рода с суффиксами - онк-, -оньк- и -ешк- (не зафиксированные в словарях современного русского языка): пальтенко, барахленко, седленко, мясонько, пивонько, временько, барахлешко и т.п.

Отсутствие в узуальной лексике многих потенциально возможных образований объясняется богатством суффиксов субъективной оценки; реализация возможных образований со всеми этими суффиксами привела бы к избыточной лексической синонимии словообразовательно возможных эмоциально-оценочных слов.

Неодушевленные существительные на - а |а| с двуродовыми морфами способны употребляться одновременно как существительные мужского и женского рода – ср. двуродовые существительные: этот, эта домина, кирпичина, сугробина, горбина, мостина, лбина, дождина, стволина, голосина, кусина; штормяга и др., ср. употребления синонимов, мотивированных одним и тем же словом, в мужском и женском роде: Этакий холодина (Л.Зорин); – Холодюка какая, – повел плечами Панин (Г.Немченко); Холодрыга здесь такая (А.Ваксберг) и т.п.

У двуфлексионных двуродовых суффиксальных морфов (столбцы 5, 6, 7) совмещаются свойства, присущие уже рассмотренным однофлексионным морфам. В зависимости от рода существительных, в которых выступают двуфлексионные двуродовые морфы, они делятся на три группы: морфы, выступающие в словах мужского и женского рода; мужского и среднего рода; женского и среднего рода.

К числу двуфлексионных двуродовых морфов, выступающих в существительных мужского и женского рода (столбец 5), относятся

- ак(-а) и -аш(-а). Они имеют флексии ø и |а| и совмещают свойства однофлексионных однородовых морфов, имеющих нулевую флексию и однофлексионных двуродовых морфов, имеющих флексию - а: морфы - ак и -аш в сочетании с нулевой флексией ведут себя так же, как морфы - ок и т.п., а те же морфы в сочетании с флексией - а ведут себя как морфы - уш(а) и т.п.

Оба морфа могут сочетаться с одушевленными и неодушевленными существительными мужского и женского рода, сохраняя их родовую характеристику: червь – червяк, муравей – мураш; чурбан – чурбак, целковый – целкаш (у