Движение общественной мысли в эпоху смуты

(1598 по 1613-1618 годы)

Чем больше закрепощались государству жители московской земли, тем тяжелее давила на них государственная машина и тем естественнее было им стремиться к облегчению своего тяжелого положения. Уже автор «Бесƀды валаамских чудотворцев» видел, что далеко не все обстоит благополучно в Московском государстве, и опасался наступления такого времени, когда начнутся междоусобия и зашатается царский трон. Эпоха Смуты оправдала все его опасения.

Как же повлияло Смутное время на политические понятия московских людей?

Проф. Ключевский говорит, что уже в царствование Грозного зародилось недовольство московским политическим порядком. «Произвол царя, беспричинные казни, опалы и конфискации вызвали ропот, и не только в высших классах, но и в народной массе, «тугу и ненависть на царя въ міру», и в обществе проснулась смутная и робкая потребность в законном обеспечении лица и имущества от усмотрения и настроения власти». События Смутного времени дали, по словам того же ученого, «первый и очень болезненный толчок движению новых понятий, недостававших государственному порядку, построенному угасшею династией)». К чему же, однако, привело движение новых понятий? Сообщаемые Маскевичем отзывы москвитян о преимуществах их неволи перед польско-литовской вольностью показывают, что в самый разгар Смуты население Великороссии продолжало сохранять тот же взгляд на отношение подданных к верховной власти, который сложился к концу царствования Грозного. И все те факты, на которые ссылается проф. Ключевский, подкрепляя свое мнение, свидетельствуют скорее о застое, чем о движении общественной мысли в период Смуты.

Ничего не изменилось и при Василии IV Шуйском (1552-1612, царь с 1606-1610)[9].

"В.О.Ключевский думает, что воцарение Василия Шуйского составило эпоху в нашей политической истории, так как новый царь ограничил свою власть и довел об этом до сведения жителей своего государства в особой разосланной по областям записи, на которой он целовал крест". Но это не так. "Предположив, что это было в самом деле так, и вспомнив, что в земских соборах XVI века участвовали главным образом служилые люди, мы должны будем признать, что происшествие в Успенском соборе означало лишь попытку нового царя опереться на нисшую часть служилого сословия для ослабления неприятных ему боярских притязаний. Подобная попытка хорошо удалась как Грозному, так и Борису Годунову и привела лишь к расширению самодержавной власти. Странно, кроме того, что в подкрестной записи уже нет речи о соборе, а говорится только об участии бояр в царском суде". "Обещаясь «держать» Московское государство так, как держали его прежние цари, Шуйский имел в виду старый порядок, существовавший до опричнины, т.-е. до того времени, когда Грозный принялся отнимать родовые боярские земли, губить знатных людей и налагать опалы на целые группы великородных семей".

"Но в таком случае подкрестная запись царя Василия является лишь обещанием осуществить в деле государственного правления тот идеал, к которому стремился еще автор «Бесƀды валаамских чудотворцев». Никакого нового движения понятий в ней незаметно. Поэтому и воцарение Шуйского не может считаться новой эпохой в нашей политической истории".

"Вотчинная монархия установилась в Москве не потому, что московские государи склонны были к тирании, а потому, что она являлась естественным политическим следствием исторических и главным образом экономических условий развития Великороссии. Конечно, возникновение склонности к тирании чрезвычайно облегчалось бесправием жителей. С прекращением старой династии лица, добивавшиеся московского престола, считали выгодным для себя гласно отказываться от тиранических замашек. Однако, они не могли, если бы даже и захотели, переделать внутренние отношения Московского государства. Им невозможно было превратить это государство из вотчинной монархии в королевскую (чтобы опять употребить здесь термины Бодэна), если бы они даже и доросли до сознания преимуществ правления, основанного на «законах природы». Но при данной обстановке они, конечно, и не могли дорости до такого сознания. Отзывы собеседников Маскевича о выгодах московской неволи показывают, как хорошо приспособились понятия москвитян ко внутренним отношениям вотчинной монархии".

"И все-таки для московских людей не прошли без следа их беспрестанные сношения с польско-литовской шляхтой в период Смутного времени. В договоре 4-го (14-го) февраля 1610 г. польско-литовское влияние заметнее всего сказалось в требовании, имеющем не столько политический, сколько экономический характер... Осуществление этого требования в самом деле составило бы важную эпоху в истории Московского государства. Оно оградило бы имущественные права по крайней мере высших слоев населения и тем самым создало бы ту социальную основу, на которую только и могли бы опереться при подходящих обстоятельствах политические права этих слоев".

"Но оно осталось неосуществленным. Смута нанесла окончательный удар родовитому боярству, которое было более всех других классов заинтересовано в неприкосновенности «отчизнъ и маетностей». Поместное дворянство пока еще могло прекрасно уживаться с вотчинной монархией, по своему произволу распоряжавшейся «маетностями» подданных. Оттого оно, как видно, и не придавало большого значения указанной статье договора 4-го февраля 1610 г.

...когда высший общественный класс или слой обгоняется тем, который непосредственно за ним стоит на общественной лестнице, то этот последний уже не далек от победы над «высшей знатью». Напрасно московская знать вычеркивала из договора 4-го февраля статью о возвышении незнатных людей по заслугам... «Княженетские роды» неумолимо оттеснялись на задний план ходом развития московской вотчинной монархии. После Смуты простое дворянство окончательно стало господствующим сословием, разумеется, поскольку может итти речь о таком сословии в «вотчинной монархии», в которой и господа были «холопями» государя".

[1] Церковная Уния (1439) — объединение православной и католической церквей с признанием главенства римского папы при сохранении своих обрядов и богослужения (См.: СЭС., с. 1377.). Движение Византии в эту сторону началось еще раньше. Так, "во время тяжелой борьбы с Карлом Анжуйским и различными коалициями западных держав Михаил VIII... решился на отчаянный шаг — на примирение с главным врагом греков — папским престолом. Мир с папой был куплен, однако, дорогой ценой: в 1274 г. в Лионе была подписана уния западной и восточной церквей... Однако в Византии уния вызвала стойкое сопротивление монашества, духовенства, народных масс и части знати. Уния... полностью провалилась". Позднее, в 1366 г., когда угроза турецкого нападения усилилась, Иоанн V принялся лихорадочно искать союзников, а их можно было найти только на Западе, в том числе — у папы Урбана V, под давлением папства император Византии принял даже католичество, но помощи так и не получил. Еще позднее, в 1439 г. эта уния была заключена, для греков условия были унизительными, а помощи они так и не дождались. Уния опять провалилась. За год до падения Византии, в 1452 г. на помощь явился папский легат с небольшим отрядом наемников, помощь пришлось принять, но взамен они опять потребовали заключения унии, Византия вынуждена была принять это предложение. Но эта уния вызвала в городе беспорядки, их поддержали духовенство, народ и монашество. Они говорили: "Лучше видеть царствующей в городе турецкую чалму, чем латинскую тиару" (См. подр.: Удальцова З.В. Византийская культура. М.: Наука, 1988. 288 с. С. 210-229.).  

[2] См.: Руденко А.М., Несмеянов Е.Е. История философии. Ростов Н/Д., 2015. С. 256.

[3] Например, Владыка Новгородской Руси не раз примирял враждующие стороны веча, когда дело доходило до кровавых побоищ (См.: Левицкий С.А. История русской философии. Т. 1. С. 4.).

[4] Левицкий С.А. История русской философии. Т. 1. С. 5-6.

[5] Собор 1503 года постановил предать казни главных еретиков через сожжение. В материалах расследования дел еретиков и об их казни написано: "В ту же зиму великий князь всея Руси Иван Васильевич и его сын великий князь всея Руси Василий Иванович со своим отцом Симоном, митрополитом всея Руси, с епископами, и со всем собором расследовали дела еретиков и повелели их предать смертной казни. И сожгли в клетке дьяка Ивана Волка Курицына и Митю Коноплева, и Ивашку Максимова в декабре в 27 день". А также сожгли Ивана Волка (брата Фёдора Курицына), Ивана Максимова и Дмитрия Пустосёлова. При этом Некрасу Рукавову урезали язык и отослали его в Новгород, где сожгли вместе с юрьевским архимандритом Касьяном, братом Иваном Самочёрным и другими. Жгли их в специально построенных деревянных срубах, не желая демонстрировать собравшимся ужасы предсмертной агонии. Остальных разослали по монастырям. Однако преследования на этом не закончились. И в следующем, 1504 году, были приговорены к сожжению еще 27 еретиков, а остальные сосланы по монастырям.

[5] Скит ы — кельи отшельников в отдалении от монастырей или небольшие монастыри в глухих и непроходимых местах, подходящих для уединенной молитвы монахов.

[7] Монах Ватопедского монастыря на Афоне.

[8] В одном источнике говорится, что Максим Грек и Вассиан Патрикеев были защитниками интересов родовитого боярства, а защитником служилого дворянства и ревностным противником первых был митрополит Даниил (См.: https://studfile.net/preview/1864997/page:13/).

[9] Возглавлял тайную оппозицию Борису Годунову, поддержал Лжедмитрия I, затем вступил в заговор против него. Став царем, подавил крест. восстание И. Болотникова, усилил закрепощение крестьянства. Борясь с польскими интервентами и Лжедмитрием II, заключил союз со Швецией, к-рый привел к шведской интервенции. Низложен москвичами, умер в польском плену (СЭС., с. 196.).