X. Парижское восстание. Франкфуртское собрание Лондон, февраль 1852 Г

Уже в самом начале апреля 1848 г. революционный поток на всем континенте Европы был остановлен союзом, который общественные классы, извлекшие выгоду из первых побед, немедленно же заключили с побежденными. Во Франции мел-

кая буржуазия и республиканская фракция буржуазии соеди нились с монархической буржуазией против пролетариата.

В Германии и Италии победоносная буржуазия ревностно домогалась поддержки феодального дворянства, государствен ной бюрократии и армии против народных масс и мелких буржуа. Очень скоро объединенные консервативные и контр революционные партии снова получили перевес. В Англии преждевременная и плохо подготовленная народная демонстра ция (10 апреля) ¹ превратилась в полный и решительный разгром народной партии. Во Франции две таких же попытки тоже окончились неудачей (16 апреля и 15 мая)². В Италии король-бомба ³ 15 мая одним ударом восстановил свою власть.

В Германии упрочились разные новые буржуазные прави тельства и их Учредительные собрания, и хотя бурное 15 мая в Вене закончилось победой народа, но это событие все же имело лишь второстепенное значение и может считаться по следней вспышкой народной энергии. В Венгрии движение,

казалось, входило в спокойное русло полной законности,

а польское движение, как мы видели, еще в зародыше было убито прусскими штыками. Однако все это далеко не предре шало, какой оборот примут в конце концов дела, и каждая пядь земли, которую утрачивали революционные партии в раз ных странах, лишь побуждала их теснее сплачиваться для решительных действий.

¹10 апреля 1848 г. чартистами был устроен в Лондоне митинг

и предполагалась демонстрация для подачи в парламент петиции, подписанной 5 1/2 миллионами человек. Власти запретили демонстра цию, предварительно стянув в Лондон войска. В этих условиях чартистский конвент отказался от демонстрации, и петиция была отвергнута парламентом. 10 апреля было днем окончательного разгрома чартистского движения. Ред.

² 16 апреля на Марсовом поле происходило собрание рабочих

в связи с выборами офицеров в Национальную гвардию. Затем была организована мирная демонстрация к ратуше для подачи петиции с требованием демократической и социальной республики. Демонстранты были встречены и разогнаны вооруженными нацио нальными гвардейцами. 15 мая произошла стихийная демонстрации парижских рабочих, требовавших принятия мер к уничтожению нищеты, объявления революционной войны для освобождения Польши, роспуска Учредительного собрания. Манифестация была разогнана Национальной гвардией, и ряд ее руководителей во главе с Бланки были арестованы. Ред.

³ Фердинанд II неаполитанский получил название «короля-бомбы» за ужасную бомбардировку города Палермо (начало 1848 г.), восставшего с требованием конституции. Ред.

Решительная борьба приближалась. Она могла разыграться

в одной только Франции: пока Англия не принимала участия

в революционной борьбе, а Германия оставалась раздроблен ной, Франция благодаря своей национальной самостоятель ности, своей цивилизации и централизации была единственной

страной, которая могла дать окружающим странам толчок

к мощным и бурным волнениям. Поэтому, когда 23 июня 1848 г. в Париже началось кровопролитное сражение и каж дая новая телеграмма, каждая новая почта все яснее раскры вала перед глазами Европы тот факт, что бой идет между массой трудящегося народа на одной стороне и всеми осталь ными классами парижского населения, поддерживаемыми ар мией, на другой стороне; когда бой затянулся на несколько дней,—при ожесточении, неслыханном в истории современных гражданских войн, но без заметных успехов для той или дру гой стороны,—тогда всякому сделалось ясно, что это есть великий, решительный бой, который в случае победы восста ния затопит весь континент новыми революциями, в случае же своего поражения поведет по меньшей мере к временному восстановлению контрреволюционного режима.

Парижские пролетарии были побеждены, разбиты, раз

давлены настолько, что они и теперь еще не оправились от этого удара. И непосредственно вслед за тем новые и ста рые консерваторы и контрреволюционеры во всей Европе под няли голову с такой наглостью, которая доказывала, как хорошо они поняли всю важность события. Печать повсюду подвергалась преследованиям, право собраний и союзов было ограничено, каждым ничтожным происшествием в каком-либо маленьком провинциальном городке пользовались с той целью, чтобы отобрать у населения оружие, ввести осадное поло жение и дать войскам практику в тех новых маневрах и при емах, которым их обучил Кавеньяк. И, кроме того, впервые со времен Февраля непобедимость народного восстания в боль шом городе, оказалась иллюзией; честь армий была опять восстановлена; войска, которые до сих пор всегда терпели поражение в сколько-нибудь значительных уличных боях, вновь приобрели уверенность, что им по плечу и такого рода борьба.

Со времени этого поражения парижских рабочих ведут свое начало и первые положительные шаги и определенные планы старой феодально-бюрократической партии Германии, направленные к тому, чтобы отделаться даже и от своей временной союзницы буржуазии и восстановить положение,

существовавшее в Германии до мартовских событий. Армия снова стала решающей силой в государстве, но армия при надлежала не буржуазии, а именно этой партии. Даже в Пруссии, где перед 1848 г. часть младших офицеров обна руживала сильные симпатии к конституционному режиму, бес порядок, внесенный в армию революцией, снова сделал этих рассудительных молодых людей верными их присяге. Стоило лишь простому солдату допустить некоторую свободу по от ношению к офицерам, как последним становилась понятной необходимость дисциплины и бессловесного подчинения. По бежденные дворяне и бюрократы начали теперь понимать, что надо делать. Следовало только постоянно приводить

к мелким конфликтам с народом армию, более сплоченную, чем когда бы то ни было, ободренную рядом побед над мелкими восстаниями и над заграницей, жаждущую таких же крупных успехов, каких только что добились французские солдаты,—и эта самая армия при наступлении решительного момента одним сильным ударом могла бы уничтожить револю ционеров и положить конец заносчивости буржуазных пар ламентариев. Подходящий момент для такого решительного удара наступил очень скоро.

Мы не останавливаемся на иногда интересных, но в боль шинстве случаев скучных парламентских прениях и местных конфликтах, занимавших в Германии различные партии в те чение лета. Достаточно сказать, что, несмотря на много численные парламентские победы, из которых ни одна не привела к какому-либо практическому результату, большинство представителей буржуазных интересов чувствовали, что их

положение между крайними партиями становится изо			дня
в день все более неустойчивым;	поэтому	они увидали	себя
вынужденными сегодня искать	союза	с реакционерами,

а завтра добиваться благорасположения более демократиче ских партий. Эти постоянные колебания окончательно уро нили их в общественном мнении и, в соответствии с дальней

шим оборотом дел, то презрение, которое они навлекли на себя, было на-руку главным образом бюрократам и фео далам.

К началу осени взаимные отношения партий стали крайне напряженными и до того критическими, что решительное сражение сделалось неизбежным. Первое столкновение в этой борьбе между демократическими и революционными массами

и армией произошло во Франкфурте. Хотя столкновение это

было лишь второстепенным, но войска впервые получили тут сколько-нибудь заметный перевес над восстанием, и это произвело огромное моральное действие. Пруссия по вполне понятным причинам позволила иллюзорному правительству, учрежденному франкфуртским Национальным собранием, за ключить такое перемирие с Данией, которое не только пре дало шлезвигских немцев мстительности датчан, но и было полным отрицанием более или менее революционных прин ципов, лежавших, согласно общему убеждению, в основе дат ской войны. Франкфуртское собрание отклонило это пере мирие большинством двух или трех голосов. За этим голо сованием последовала комедия министерского кризиса, а три дня спустя собрание пересмотрело свое решение и вынуждено было фактически отменить его и признать перемирие. Этот позорный шаг возбудил в народе негодование. Были воз двигнуты баррикады. Но во Франкфурте уже было сосредото чено достаточно войск, и после шестичасового боя восстание было подавлено. Такие же, но менее значительные волнения в связи с этим событием произошли и в других частях Герма нии (Бадене, Кельне), но все они точно так же были по давлены.

Эта предварительная стычка принесла контрреволюционной партии одну огромную выгоду: единственное правительство, которое—по меньшей мере по видимости—вышло всецело из народных выборов, а именно имперское правительство во Франкфурте, равно как и Национальное собрание потеряли

в глазах народа всякий авторитет. Это правительство и это собрание вынуждены были прибегнуть к солдатским штыкам против выражения народной воли. Они были скомпрометиро ваны, и как ни мало прав на уважение заслужили они до сих пор, это отречение от собственного происхождения, эта зависимость от враждебных народу правительств и их войск — все это разом превратило и имперского правителя, а также его министров и депутатов в полные нули. Мы скоро увидим,

с каким презрением встречали потом, сначала Австрия, за ней Пруссия, а в конце концов и мелкие государства, всякое распоряжение, всякую просьбу и всякую депутацию, исхо дившие от этого собрания бессильных мечтателей.

Мы подходим теперь к великому отражению в Германии французской июньской битвы, к тому событию, которое для Германии имело не менее решающее значение, чем для Фран ции—к пролетарской борьбе в Париже. Мы имеем в виду

восстание и последовавший затем штурм Вены в октябре 1848 года. Но значение этой борьбы настолько велико, а, с другой стороны, объяснение различных обстоятельств, оказавших преимущественное влияние на ее исход, потребует столько места в «Трибуне», что мы должны посвятить этому предмету особое письмо.