Тема 3. Лирика о любви С.А.Есенина

Любовная лирика Есенина своеобразна — в ней прослеживается удалой и лихой хулиган, который, впрочем, чист сердцем и готов возложить на алтарь любви всё, что ни попросят.

«Я сердцем никогда не лгу…» — сказал о себе Есенин. И действительно, его произведения на редкость пронзительно искренни. Нежную, яркую и напевную лирику С. А. Есенина невозможно представить без темы любви. В разные периоды жизни и творчества поэт своеобразно чувствует и переживает это прекрасное, возвышенное и в то же время горькое чувство. Его любовная лирика полна драматизма: от первого юношеского чувства к сложным душевным переживаниям. Она никогда не была оторвана от общих настроений и размышлений, владевших поэтом, она всегда была обусловлена его общественными взглядами, которые властно накладывали свой отпечаток на его стихи. Вся лирика Есенина неразрывно связана с темой любви, она словно не существует без этого высокого чувства, обращённого ко всему мирозданию. Поэтическая душа не могла не пылать страстью, не восхищаться, не любить.

«Заметался пожар голубой…».   «Ты такая ж простая, как все…».   «Пускай ты выпита другим…».

  «Дорогая, сядем рядом…».   «Мне грустно на тебя смотреть…».   «Ты прохладой меня не мучай…».

  «Вечер чёрные брови насопил».

Количество  женщин, сыгравших свою немаловажную роль в судьбе Сергея Есенина, вероятно, было предопределено свыше, ведь не будь их, возможно, и не состоялась бы та прекрасная любовная лирика Есенина, которой и по сегодняшний день восторгаются ценители Поэзии с большой буквы.

И видимо, осознавая всё это, поэт пишет своё «много женщин меня любило, да и сам я любил не одну…». Каждая любовная история в жизни поэта — это любовная лирика Есенина из тех же уст, но под новым углом, это ещё одна дверь в бесконечный мир вселенской любви. Посему не стоит воспринимать Есенина лишь как «поэта деревни», ведь любовная лирика Есенина также способна восхищать и возвышать душу, даруя ей настоящее счастье.

 В русскую литературу Сергей Есенин вошёл как выдающийся лирик.

Именно в лирике выражено всё, что составляет душу есенинского творчества.В ней — полнокровная, искрящаяся радость юноши, заново открывающего удивительный мир, тонко чувствующего полноту земной прелести, и глубокая трагедия человека, слишком долго остававшегося в «узком промежутке» старых чувств и воззрений. И если в лучших стихотворениях Сергея Есенина — «половодье» самых сокровенных, самых интимных человеческих чувств, они до

краёв наполнены свежестью картин родной природы, то в других его произведениях — отчаяние, безысходная грусть. Следующим за «Любовью хулигана» был цикл «Персидские мотивы». Их разделяет почти год, но год, наполненный интенсивной духовной, поэтической работой.

Совсем не случайным представляется, что поэт в 1924–1925 гг. трижды отправлялся на Кавказ, где нашёл наконец своё вдохновение. А началось всё со знакомства Есенина в феврале 1924 г. с Петром Ивановичем Чагиным, вторым секретарём ЦК компартии Азербайджана. Тот приглашал поэта не только окунуться в восточную атмосферу Баку, но и, возможно, увидеть волшебную Персию. И вот в начале сентября того же года Есенин отправился в Баку, Тифлис (нынешний Тбилиси) и Батум. Он рвался на Кавказ не просто для отдыха и новых впечатлений, а ехал туда или, точнее, бежал, как он сам признавался, для того, чтобы вступить в своеобразную поэтическую перекличку с великими русскими поэтами, находившими на Кавказе новые творческие силы.

  Но даже в любовной лирике Есенина тема любви сливается с темой Родины.

Автор «Персидских мотивов» убеждается в непрочности безмятежного счастья вдали от родного края. И главной героиней цикла становится далёкая Россия: «Как бы ни был красив Шираз, он не лучше рязанских раздолий». Именно Восток и мечты о Персии позволили поэту сделать свой новый рывок к вершинам поэтического творчества.

Цикл стихотворений «Персидские мотивы» во многом примечателен. Не случайно Есенин, по свидетельству близких ему людей, считал цикл лучшим из всего написанного. В жанровом отношении «Персидские мотивы» представляют собой лирико-философские раздумья. Слияние трагического и философского начал достигло в этом цикле своей завершённости, но выступало оно и раньше во многих наиболее зрелых по мысли стихотворениях поэта.

Есенин вдохновенно создал воображаемую страну, в которой ему так хотелось побывать, страну своих грёз и мечтаний, овеянную необыкновенной прелестью, дурманящую ароматом, какого ещё не было в его стихах, страну, в которой даже человек такой прозаической профессии, как меняла, говорит о любви возвышенно, проникновенно и поэтически («Я спросил сегодня у менялы…»).

Важнейшей чертой «Персидских мотивов» является их песенность. В мелодике этих стихов главное место занимают рефренные вариации. Они придают законченность девяти из пятнадцати стихотворений цикла и существенны в интонации остальных шести. В большинстве произведений цикла они организуют стихотворения в целом и устанавливают мелодические связи между ними.

В 1924–1925 гг. во время пребывания на Кавказе Есенин написал цикл стихов, объединённых общим названием «Персидские мотивы», в которых традиционные для поэзии темы: любовь, искусство, тоска — окрашены в восточный колорит.

Точные дата и места создания неизвестны. Установлено, что 20 декабря 1924 го да поэт послал из Батума в Москву Галине Бениславской, своей давней знакомой и многолетнему редактору, два стихотворения с заголовком, позднее давшим название всему сборнику,— «Персидские мотивы». Ещё два других были опубликованы 10 декабря 1924 года в газете «Трудовой Батум» и имели тот же заголовок. Всего Есенин написал 16 стихотворений. В 1925 г. 10 из них были изданы отдельной книгой под названием «Персидские мотивы». Это издание он позднее дорабатывал и изменял, так что в окончательном варианте в «Мотивы» вошло 15 стихотворений.

Ход создания этого цикла довольно-таки хорошо известен по многочисленным воспоминаниям и письмам как поэта, так и его современников, и потому даёт наглядный пример того, как и откуда поэты извлекают свой поэтический импульс.

 Первым его составляющим компонентом в данном случае послужил давнишний и неубывающий интерес Есенина к восточной поэзии. В своё время на поэта сильное впечатление произвела книга «Персидские лирики X–XV вв.» в переводах академика Ф. Е. Корша. Есенин долго не мог с ней расстаться, ходил по комнате и читал стихи Омара Хайяма.

Знал он и других классиков восточной литературы. «Я хочу проехать даже в Шираз и, думаю, проеду обязательно. Там ведь родились все лучшие персидские лирики. И недаром мусульмане говорят: если он не поёт, значит, он не из Шушу, если он не пишет, значит, он не из Шираза»,— писал он уже в августе 1925-го Галине Бениславской. Вторым — был не менее сильный интерес к Востоку, так непохожему на Россию и Запад.

Почему же всё-таки поездка Есенина в Персию так и не состоялась? Ответ на этот вопрос дают воспоминания самого П. И. Чагина: «Поехали на дачу в Мардакянах под Баку… Есенин в присутствии Сергея Мироновича Кирова неповторимо задушевно читал новые стихи из цикла «Персидские мотивы». Киров, человек большого эстетического вкуса, в дореволюционном прошлом блестящий литератор и незаурядный литературный критик, обратился ко мне после есе- нинского чтения с укоризной: «Почему ты до сих пор не создал иллюзию Персии в Баку? Смотри, как написал, как будто был в Персии. В Персию мы не пустили его, учитывая опасности, какие его могут подстеречь, и боясь за его жизнь. Но ведь тебе же поручили создать ему иллюзию Персии в Баку. Так создай! Чего не хватит — довообразит. Он же поэт, да какой!».

Шираз Есенин нашёл в Баку, и в стихотворениях цикла «Персидские мотивы» действительно «довообразил», создав реальную атмосферу Востока. Он в одном из этих стихотворений признаётся: «И хотя я не был на Босфоре, я тебе придумаю о нём».

Воображение поэта, позволившее написать ему о Персии, заставляет удивляться и читателей, и литературных критиков уже многие годы. «Персидские мотивы» поражают своей гармоничностью и проникновением в саму атмосферу Востока. Поэт, переживая крутой перелом в своей жизни, когда он фактически прощался с «голубой Русью», которая окончательно ломалась под напором революции, создал для себя как бы другой «голубой мир», мир персидских напевов,

где он мог успокоить своё истерзанное сердце и насладиться фантазиями и образами другой цивилизации, ещё не тронутой безжалостным «катком прогресса».

И не случайно поэт называл Персию то «весёлой страной», то «голубой родиной Фирдуси», то «шафрановым краем», то «голубой и ласковой страной».

Хороша ты, Персия, я знаю,

Розы, как светильники, горят

И опять мне о далёком крае

Свежестью упругой говорят,—

писал поэт, объясняясь в любви к стране, которую никогда не видел.

Поражает то, что в жизнерадостных «Персидских мотивах» то и дело звучит струна тягостного предчувствия поэта, который понимает, что жить ему осталось совсем недолго, но ничего он с этим поделать не может. В том же 1924 г. поэт прямо признавался:

Мы теперь уходим понемногу

В ту страну, где тишь и благодать.

Может быть, и скоро мне в дорогу

Бренные пожитки собирать.

Вот это единство жизни разных стран и народов и влекло поэта на Восток, в Персию, и неважно, что он почувствовал и увидел такое единство не воочию, а издалека. Ему, как никому другому в русской поэзии, удалось воспеть и отразить самыми пёстрыми красками удивительный мир Персии и оставить нам как завещание чуткое и трогательное отношение к иным народам и культурам,

к обычным людям, где бы ни выпало им жить (Сергей Николаевич Дмитриев, Секретарь Правления Союза писателей России, газета «Трибуна»).