Глинка Федор Николаевич (1786–1880 гг.)

Бегство в Египет
Из поэмы «Таинственная капля»

Затмитесь, звезды Палестины!

Затихни, сладкий шум ручьев!

Не пробуждайтеся долины

Вечерней песнью соловьев,

Ни горных горлиц воркованьем!

Оденься в тяжкую печаль,

О дар Иеговы, Палестина!

Какая Мать какого Сына

Несет с Собой в чужую даль?!

А вы, небесные светила,

Вы – звезды, солнце и луна,

Спешите все к разливам Нила:

К его брегам спешит Она!

По утренним зарям,

Когда роса сребрилась по долинам

И ветерки качали ветви пальм,

Шли путники дорогой во Египет.

Был старец сед, но бодр и величав.

В одной руке держал он жезл высокий,

Другой рукою вел осла,

И на осле сидела, как царица,

Святая Мать с Своим Младенцем чудным,

Которому подобного земля

Ни до Него, ни после не видала.

И Матери подобной не видали!

Какой покой в лице Ее светился!

Казалось, все Ее свершились думы

И лучшие надежды уж сбылись;

И ничего Ей более не надо:

Все радости и неба и земли,

Богатства все, всё счастье мировое

Лежали тут, – в коленях, перед Ней,

Слиянные в одном Ее Младенце,

Который Сам – прекрасен так и тих, –

Под легкою светлелся пеленою,

Как звездочка светлеет и горит

Под серебром кристального потока…

В одежды алые Жена одета,

Скроенные как будто из зари,

И голубой покров – отрезок неба –

Вился кругом главы Ее прекрасной…

Новый год

Как рыбарь в море запоздалый

Среди бушующих зыбей,

Как путник, в час ночной, усталый

В беспутной широте степей, –

Так я в наземной сей пустыне

Свершаю мой неверный ход.

Ах, лучше ль будет мне, чем ныне?

Что ты сулишь мне, новый год?

Но ты стоишь так молчаливо,

Как тень в кладбищной тишине,

И на вопрос нетерпеливый

Ни слова, ни улыбки мне…

Державин Гавриил Романович (1743–1816 гг.)

На Новый год

Рассекши огненной стезею

Небесный синеватый свод,

Багряной облечен зарею,

Сошел на землю новый год;

Сошел – и гласы раздалися,

Мечты, надежды понеслися

Навстречу божеству сему.

Гряди, Сын вечности прекрасный!

Гряди, часов и дней Отец!

Зовет счастливый и несчастный:

Подай желаниям венец!

И самого среди блаженства

Желаем блага совершенства,

И недовольны мы судьбой.

Еще вельможа возвышаться,

Еще сильнее хочет быть;

Богач богатством осыпаться

И горы злата накопить;

Герой бессмертной жаждет славы,

Корысти – льстец, Лукулл – забавы,

И счастия игрок в игре.

Мое желание: предаться

Всевышнего во всем судьбе,

За счастьем в свете не гоняться,

Искать его в самом себе.

Меня здоровье, совесть права,

Достаток нужный, добра слава

Творят счастливее царей.

А если милой и приятной

Любим Пленирой я моей

И в светской жизни коловратной

Имею искренних друзей,

Живу с моим соседом в мире,

Умею петь, играть на лире, –

То кто счастливее меня?

От должностей в часы свободны

Пою моих я радость дней;

Пою Творцу хвалы духовны

И добрых я пою царей.

Приятней гласы становятся,

И слезы нежности катятся,

Как россов Матерь я пою.

Петры, и Генрихи, и Титы

В народных век живут сердцах;

Екатерины не забыты,

Пребудут в тысящи веках.

Уже я вижу монументы,

Которых свергнуть элементы

И время не имеют сил.

Дмитриева Елизавета Ивановна (Черубина де Габриак) (1887–1928 гг.)

Распятье

Жалит лоб Твой из острого терния

Как венец заплетенный венок,

И у глаз Твоих темные тени.

Пред Тобою склоняя колени,

Я стою, словно жертва вечерняя,

И на платье мое с Твоих ног

Капли крови стекают гранатами…

Но никем до сих пор не угадано,

Почему так тревожен мой взгляд,

Почему от воскресной обедни

Я давно возвращаюсь последней,

Почему мои губы дрожат,

Когда стелется облако ладана

Кружевами едва синеватыми.

Пусть монахи бормочут проклятия,

Пусть костер соблазнившихся ждет, –

Я пред Пасхой, весной, в новолунье,

У знакомой купила колдуньи

Горький камень любви – астарот.

И сегодня сойдешь Ты с распятия

В час, горящий земными закатами.

Достоевский Федор Михайлович (1821–1881 гг.)

Божий дар

Крошку-ангела в сочельник

Бог на землю посылал:

«Как пойдешь ты через ельник, –

Он с улыбкою сказал, –

Елку срубишь, и малютке

Самой доброй на земле,

Самой ласковой и чуткой

Дай, как память обо Мне».

И смутился ангел-крошка:

«Но кому же мне отдать?

Как узнать, на ком из деток

Будет Божья благодать?»

«Сам увидишь», – Бог ответил.

И небесный гость пошел.

Месяц встал уж, путь был светел

И в огромный город вел.

Всюду праздничные речи,

Всюду счастье деток ждет…

Вскинув елочку на плечи,

Ангел с радостью идет…

Загляните в окна сами, –

Там большое торжество!

Елки светятся огнями,

Как бывает в Рождество.

И из дома в дом поспешно

Ангел стал переходить,

Чтоб узнать, кому он должен

Елку Божью подарить.

И прекрасных и послушных

Много видел он детей.

Все при виде Божьей елки,

Всё забыв, тянулись к ней.

Кто кричит: «Я елки стою!»

Кто корит за то его:

«Не сравнишься ты со мною,

Я добрее твоего!»

«Нет, я елочки достойна,

И достойнее других!»

Ангел слушает спокойно,

Озирая с грустью их.

Все кичатся друг пред другом,

Каждый хвалит сам себя,

На соперника с испугом

Или с завистью глядя.

И на улицу, понурясь,

Ангел вышел… «Боже мой!

Научи, кому бы мог я

Дар отдать бесценный Твой!»

И на улице встречает

Ангел крошку, – он стоит,

Елку Божью озирает, –

И восторгом взор горит.

«Елка! Елочка! – захлопал

Он в ладоши. – Жаль, что я

Этой елки не достоин

И она не для меня…

Но неси ее сестренке,

Что лежит у нас больна.

Сделай ей такую радость, –

Стоит елочки она!

Пусть не плачется напрасно!» –

Мальчик ангелу шепнул.

И с улыбкой ангел ясный

Елку крошке протянул.

И тогда каким-то чудом

С неба звезды сорвались

И, сверкая изумрудом,

В ветви елочки впились.

Елка искрится и блещет, –

Ей небесный символ дан;

И восторженно трепещет

Изумленный мальчуган…

И, любовь узнав такую,

Ангел, тронутый до слез,

Богу весточку благую,

Как бесценный дар, принес.

Есенин Сергей Александрович (1895–1925 гг.)

Певущий зов

Радуйтесь!

Земля предстала

Новой купели!

Догорели

Синие метели,

И змея потеряла

Жало.

О Родина,

Мое русское поле,

И вы, сыновья ее,

Остановившие

На частоколе

Луну и солнце, –

Хвалите Бога!

В мужичьих яслях

Родилось пламя

К миру всего мира!

Новый Назарет

Перед вами.

Уже славят пастыри

Его утро.

Свет за горами…

Сгинь ты, английское юдо,

Расплещися по морям!

Наше северное чудо

Не постичь твоим сынам!

Не познать тебе Фавора,

Не расслышать тайный зов!

Отуманенного взора

На устах твоих покров.

Все упрямей, все напрасней

Ловит рот твой темноту.

Нет, не дашь ты правды в яслях

Твоему сказать Христу!

Но знайте,

Спящие глубоко:

Она загорелась,

Звезда Востока!

Не погасить ее Ироду

Кровью младенцев…

«Пляши, Саломея, пляши!»

Твои ноги легки и крылаты.

Целуй ты уста без души, –

Но близок твой час расплаты!

Уже встал Иоанн,

Изможденный от ран,

Поднял с земли

Отрубленную голову,

И снова гремят

Его уста,

Снова грозят

Содому:

«Опомнитесь!»

Люди, братья мои люди,

Где вы? Отзовитесь!

Ты не нужен мне, бесстрашный,

Кровожадный витязь.

Не хочу твоей победы,

Дани мне не надо!

Все мы – яблони и вишни

Голубого сада.

Все мы – гроздья винограда

Золотого лета,

До кончины всем нам хватит

И тепла и света!

Кто-то мудрый, несказанный,

Все себе подобя,

Всех живущих греет песней,

Мертвых – сном во гробе.

Кто-то учит нас и просит

Постигать и мерить.

Не губить пришли мы в мире,

А любить и верить!

«О звезды, звезды…»

О звезды, звезды,

Восковые тонкие свечи,

Капающие красным воском

На молитвенник зари,

Склонитесь ниже!

Нагните пламя свое,

Чтобы мог я,

Привстав на цыпочки,

Погасить его.

Он не понял, кто зажег вас,

О какой я пропел вам

Смерти.

Радуйся,

Земля!

Деве твоей Руси

Новое возвестил я

Рождение.

Сына тебе

Родит Она…

Имя ему –

Израмистил.

Пой и шуми, Волга!

В синие ясли твои опрокинет

Она

Младенца.

Не говорите мне,

Что это

В полном круге

Будет всходить

Луна…

Это Он!

Это Он

Из чрева неба

Будет высовывать

Голову…

«То не тучи бродят за овином…»

То не тучи бродят за овином

И не холод.

Замесила Божья Матерь Сыну

Колоб.

Всякой снадобью она поила жито

В масле.

Испекла и положила тихо

В ясли.

Заигрался в радости Младенец,

Пал в дрему,

Уронил Он колоб золоченый

На солому.

Покатился колоб за ворота

Рожью.

Замутили слезы душу голубую

Божью.

Говорила Божья Матерь Сыну

Советы:

«Ты не плачь, мой Лебеденочек,

Не сетуй.

На земле все люди человеки,

Чада.

Хоть одну им малую забаву

Надо.

Жутко им меж темных

Перелесиц,

Назвала я этот колоб –

Месяц».

О Матерь Божья

О Матерь Божья,

Спади звездой

На бездорожье,

В овраг глухой.

Пролей, как масло,

Власа луны

В мужичьи ясли

Моей страны.

Срок ночи долог.

В них спит Твой Сын.

Спусти, как полог,

Зарю на синь.

Окинь улыбкой

Мирскую весь

И солнце зыбкой

К кустам привесь.

И да взыграет

В ней, славя день,

Земного рая

Святой Младень.