Третье плавание ДЖ. Кука 8 страница

Не успел я отойти от корабля, как к борту шлюпки подошло каноэ с двумя туземцами, и один из них перешел в нее без приглашения и без каких бы то ни было колебаний. Сопровождавшему нас Омаи я приказал спросить, где мы можем высадиться. Островитянин указал нам два места, но я с сожалением убедился, что эти места для высадки не годятся, так как шлюпки там сразу хлебнули бы воду и разбились в щепы. Не более успешны были и наши поиски якорной стоянки, ибо дна мы не нашли даже на расстоянии кабельтова от рифов, а стало быть, отдать якорь здесь было еще опаснее, чем произвести высадку: у самых коралловых скал, очень острых, глубины были 20—40 саженей.

Когда мы вели на шлюпках обследование берега, множество туземцев столпилось на рифах, и все они были вооружены на такой же манер, как и раньше. Человек, который был в моей шлюпке, приказал островитянам отойти назад, чтобы облегчить нам высадку, и так как большинство его послушалось, я рассудил, что это особа довольно видная. Если только мы его правильно поняли, он был братом здешнего короля. Островитяне проявляли такое любопытство, что вплавь добирались до шлюпок. Нам не без труда удавалось держать их подальше от шлюпок, и еще труднее было предохранить от них наши вещи: они тащили все, что им попадалось под руку. В конечном счете, когда они убедились, что мы уходим к кораблям, они нас оставили, но человек, который уже раньше был с нами в шлюпке, нас не покинул. Он, хотя не без явных проявлений страха, направился с нами на корабль. Скот и разные другие новые для него вещи не удивили его в такой степени, как мы того ожидали. Возможно, что его мысли были заняты соображениями о собственной безопасности, и нелегко было привлечь его внимание к разным другим вещам. Кроме того, его еще очень занимал наш корабль, который в это время шел вдоль берега. Таким образом, я мог получить от него лишь скудные сведения и поэтому вскоре приказал отправить его на шлюпке к берегу. Выходя из каюты, он натолкнулся на козла и, хотя он уходил весьма поспешно, все же задержался, осмотрел козла и спросил Омаи, что это за птица. Омаи сразу не дал ему ответа, и островитянин тот же вопрос задавал на палубе морякам.

Шлюпка доставила его почти к самой полосе прибоя, там он бросился в воду и вплавь добрался до берега. Как только он вышел на берег, вокруг него собралась большая толпа; в этой позиции он оставался до тех пор, пока мы не потеряли из виду все сборище. Как только шлюпка вернулась, мы ее подняли и пошли на N. Таким образом, мы были вынуждены покинуть этот остров, где, видимо, можно было добыть то, в чем мы испытывали нужду. Остров называется Мангиа-нуэ-наи-найва [Мангаиа-нуи-ненева]; он лежит в широте 21°57' S и в долготе 201°53' О, в окружности он достигает полных 5 лиг. Он довольно высок и [105] относительно ровен; те части берега, которые мы осмотрели, защищены коралловыми рифами, за которыми глубины в море не поддаются измерению. По-видимому, остров богат зеленью, там есть и хлебные деревья, и кокосовые пальмы, а наш друг-островитянин говорил, что там растут корень таро и банановые деревья, но ямса нет. Нет также свиней и собак. То, что произрастает на острове, имеется в изобилии, по крайней мере, так можно судить по тому, что его жители многочисленны и изрядно упитаны. Люди на острове рослые, энергичные, и они отлично сложены. По поведению, а также по языку они больше похожи на новозеландцев, чем на таитян, а цвет кожи у них средний между цветом кожи обитателей Новой Зеландии и жителей Таити. Руки от плеча до локтя у них татуированы, а в ушных мочках широкие отверстия, как у туземцев острова Пасхи. Единственное украшение, которое я приметил на них, — это ожерелье или ошейник из человеческих волос. Волосы у них черные и у большинства туземцев связаны в узел на темени. Некоторые носят тюрбан, или повязку из цветной ткани наподобие шарфа. Концы повязки перекидываются на шею и скрещиваются на груди, а затем доходят до бедер и охватывают талию, как пояс. Но остальная часть тела обнажена. Помимо повязки островитяне носят лишь маро — так называют этот вид одежды таитяне. Мы видели на опушке леса людей, которые все время держались поодаль от берега. Эти люди были одеты лучше других. Должно быть, то были либо женщины, либо именитые вожди.

Мы заметили, что у нашего друга был шрам в предплечье, и спросили его, при каких обстоятельствах его ранили; он сказал, что получил рану, сражаясь с жителями острова, лежащего к северо-востоку от них, которые порой вторгаются на остров Мангаию.

Понедельник, 31 марта. На следующий день в полдень мы снова увидели землю по пеленгу NOtN на расстоянии 8 или 10 лиг. Выяснилось, что этот остров почти такой же величины, как прежний, и я утешал себя надеждой, что здесь удастся найти якорную стоянку и раздобыть корм для нашего скота, а в этом мы начали испытывать большую нужду. Мы продолжали идти к острову, но, поскольку ветер был слабый и неблагоприятный, мы только в 8 часов утра 2-го апреля подошли к нему на такое расстояние, которое позволяло отправить шлюпки для обследования берега, причем корабли все еще находились в 2 лигах от земли.

Среда, 2 апреля. Вскоре я направил две шлюпки с “Резолюшн” и одну с “Дискавери” под командой лейтенанта Гора для выбора якорной стоянки и места высадки, а мы тем временем лавировали у берегов острова. В тот момент, когда шлюпки отвалили от кораблей, мы увидели несколько каноэ, идущих от [106] берега. Они сначала подошли к “Дискавери”, который стоял ближе к ним, а затем три каноэ приблизились к “Резолюшн”. В каждом из них было по одному человеку, и без долгих уговоров хозяин одного из каноэ подвел его к кораблю и перешел к нам на борт. Его примеру последовали другие островитяне. Держались они весьма непринужденно и совершенно не боялись, что мы их задержим или причиним какой-либо вред. После того как они ушли, на каноэ прибыл еще один туземец со связкой бананов в качестве дара; он вызвал меня, узнав от Омаи, как меня зовут. Омаи был в той партии, которой командовал м-р Гор. Я дал ему за преподнесенный им дар топор и кусок красной материи, и он, совершенно удовлетворенный, возвратился на берег. Позже я узнал от Омаи, что бананы прислал в дар король, или вождь, острова по имени... [пропуск].

Вскоре подошло двойное каноэ, в котором было довольно много людей; когда оно приблизилось к кораблю, один из островитян встал и произнес речь, а затем, подведя каноэ к борту, он вызвал нашего “вождя”. Увидя меня, он переправил нам свинью и горсть кокосовых орехов, а затем сам поднялся на корабль и вручил мне циновку.

Он и его компаньоны осмотрели скот, кают-компанию и другие помещения на корабле; многое их удивляло, но ничто, хотя бы на короткий миг, не привлекло их внимание. К коровам и лошадям они боялись приблизиться и не могли представить себе, что это за звери, а овец и коз сочли диковинными птицами.

Кажется просто невероятным, чтобы создания людского облика могли принять овец и коз за птиц, так как между этими животными и птицами нет ни малейшего сходства. Но ведь эти люди имеют представление лишь о свиньях, собаках и птицах. Овцы и козы, которых они увидели, отличались и от свиней, и от собак, а поэтому они решили, что эти необыкновенные животные относятся к разряду птиц. Я постарался одарить моего нового друга всем, что казалось мне наиболее для него приемлемым, но, уходя от нас, он, видимо, был скорее разочарован, чем удовлетворен, и впоследствии я узнал, что ему хотелось получить собаку — животное, которое на острове не водилось, хотя и было хорошо известно. Капитан Клерк с той же целью, что и я, вручил подарки другому человеку, и тот был столь же разочарован.

В 3 часа п.п. возвратился м-р Гор со своими шлюпками и доложил мне, что он обследовал западный берег острова и не нашел там места, где могли бы пристать шлюпки или отдать якорь корабли, так как берег окаймляли коралловые рифы, у которых бушевал сильный прибой. Однако казалось, что туземцы настроены весьма дружественно, и он полагал, что при посредстве Омаи можно будет уговорить их принести к рифам те припасы, в [107] которых мы больше всего нуждались, и особенно банановые стебли — отличный корм для скота.

Ветер был слабый, а порой совсем замирал, и поэтому задержка на один-два дня не имела значения. Я решил испробовать этот способ и все приготовить к следующему утру.

Четверг, 3 апреля. Вскоре после рассвета мы увидели, что к кораблям идет несколько каноэ. Одно из них приблизилось к “Резолюшн”. В нем были свиньи, связка бананов и немного кокосовых орехов, и за это люди в каноэ попросили собаку, а все другие вещи, которые им предлагались, отвергли. На борту были кобель и сука, принадлежащие одному джентльмену, и они причиняли всем большое беспокойство, так что мы могли отказаться от них ради какой-нибудь существенной цели, однако же владелец не пожелал расстаться с этими животными.

Тем не менее, чтобы отблагодарить этих людей, Омаи отдал им свою любимую собаку, и те отбыли чрезвычайно удовлетворенные. Двое туземцев отправились с м-ром Гором, которого я снова послал с двумя шлюпками с “Резолюшн” и одной с “Дискавери” для проведения предложенного им эксперимента. И поскольку я был убежден в его ловкости и усердии, то всецело доверил ему это дело, считая, что, учитывая те или иные обстоятельства, он будет действовать надлежащим образом. Корабли находились в лиге от берега, а ветер был слабый, и только к полудню мы смогли направиться к нему. Мы увидели, что наши шлюпки стоят на дреках перед рифами, а напротив них на берегу толпится огромное количество народа. Отсюда мы заключили, что м-р Гор и его люди высадились, и нам не терпелось узнать, что же происходит на берегу.

После полудня я, насколько это было возможно, старался держаться ближе к берегу, чтобы наблюдать за движениями людей м-ра Гора и оказать им помощь, в которой они могли нуждаться и которую позволили бы осуществить условия нашего взаимного положения. Для тех, кто был на берегу, рифы служили барьером, отделяющим их от нас, и поэтому наши люди были вне той сферы, в пределах которой мы могли оказать им помощь. С таким же успехом мы могли помочь людям, находившимся от нас на расстоянии половины земной окружности. Правда, этим индейцам подобное обстоятельство известно было куда меньше, чем нам.

Время от времени островитяне подходили на своих каноэ к кораблям и выменивали небольшое количество кокосовых орехов за любую вещь, которая им предлагалась, видимо не имея представления о ее относительной ценности. Эти случайные визиты в какой-то мере уменьшали мою тревогу о наших людях, ибо хотя наши визитеры и не говорили ничего о них, сам факт посещения кораблей свидетельствовал о том, что наши не подвергаются опасности. [108]

В конце концов, незадолго до заката мы с удовлетворением увидели, что шлюпки отошли от рифов. Когда наши люди вернулись на борт, м-р Гор сообщил мне, что он, Омаи, доктор Андерсон и м-р Барни с “Дискавери” переправились на берег (в два приема) на каноэ с помощью индейцев. Первыми это сделали м-р Гор и Омаи, а за ними последовали доктор и м-р Барни. Таким образом, наша партия разделилась, и некоторое время это разделение продолжалось и после высадки. Наших людей встретила на берегу толпа вооруженных островитян, которая повела их сперва к одному, затем к другому, потом к третьему вождю. Каждый из вождей ожидал подарков, которые и были получены ими от м-ра Гора, захватившего кое-что с собой для этой цели.

По окончании этих церемониальных визитов м-р Гор завел речь о торговых делах, но ему дали понять, что следует дождаться следующего дня и тогда он получит все, чего пожелает.

Островитяне окружили наших людей, большая толпа так огородила их, что они не могли сделать ни единого шага в ту или иную сторону, и только однажды им удалось разглядеть, что шлюпки стоят там, где они их оставили. Хотя они стали своего рода пленниками, никто их не обижал, но их обворовывали все время, и в этом деле здешние люди показали себя мастерами, с которыми трудно сравниться любому иному народу. Все наши джентльмены лишились каких-то своих вещей, и вернуть похищенное им не удалось, хотя они и жаловались на кражи вождям.

Туземцы позаботились, чтобы наши люди не ощущали недостатка в яствах, и к вечеру они преподнесли гостям жареную свинью и плоды; то, что не было съедено, было переправлено людям, оставленным в шлюпках. Омаи очень встревожился, когда туземцы развели огонь, чтобы приготовить пищу, опасаясь, что и его, и прочих гостей зажарят и съедят. Подозрения эти были столь сильными, что он не выдержал и спросил, не с этой ли целью разведен огонь. Такой вопрос чрезвычайно удивил островитян, и они поинтересовались, свойствен ли нам такой обычай. Омаи, однако, успокоился лишь после того, как свинья была зарезана.

Туземцы очень уговаривали джентльменов остаться на ночь и всячески соблазняли их к этому, но, убедившись, что усилия их напрасны, дозволили нашим людям отчалить (к немалому удовлетворению последних) и проводили их к шлюпкам таким же образом, каким доставили на берег.

Туземцы были обрадованы встречей с людьми совершенно невиданного облика, и это, должно быть, и послужило единственным мотивом, побудившим их тесно окружить гостей.

Во всем прочем отношение было отличным, и наших людей даже постарались развлечь борьбой и танцами. Первое развлечение было делом мужчин, во втором участвовали молодые женщины. [109]

Большинство островитян нарядилось в свои лучшие одежды, на туземцах были украшения и красные птичьи перья, которые здесь, видимо, ценятся выше всего. Омаи задали множество вопросов о нас, наших кораблях, нашей стране и т. д., и, судя по его словам, многие из его ответов были сочтены небылицами, особенно когда он повел речь о кораблях величиной с этот остров и вооруженных такими большими пушками, что в них может уместиться несколько человек и что одной из них достаточно, чтобы уничтожить первым же выстрелом целый остров. Эти речи побудили их спросить, какие же пушки на наших кораблях, и он ответил, что хотя они и малы, но могут, тем не менее, с необычайной легкостью снести с лица земли этот остров со всем его населением. Туземцы тогда поинтересовались, каким образом это делается, и наглядности ради, к кучке пороха поднесен был огонь, и внезапный взрыв, и эффект, произведенный столь малым количеством пороха, изумил островитян и дал им жуткое представление о действии большой массы этого вещества, так что во все, что говорил Омаи, они безоговорочно поверили. И надо думать, что, если бы у них не возникли эти представления о корабельных пушках, они бы задержали наших людей на ночь. Ведь Омаи сказал туземцам, что если он и его спутники не вернутся на борт сегодня же, то я спалю весь остров, и так как мы вечером стояли к берегу ближе, чем прежде, то они, вероятно, решили, что я подошел к острову именно с этим намерением, и отпустили наших людей в надежде снова их увидеть завтра.

Я, однако, не готовился к такому эксперименту и был очень рад, что все закончилось подобным образом.

На этом острове Омаи встретил четырех своих земляков. Около десяти лет назад они отправились в путь с Таити на остров Ульетеа [Раиатеа], но пропустили этот остров и, проблуждав долгое время в море, прибились к этой земле. В их каноэ было 20 человек — мужчин и женщин, но лишь пятеро перенесли тяготы, которым эти люди подверглись в пути: ведь в течение многих дней. У них не было ни пищи, ни воды. В последние дни плавания каноэ перевернулось, и эти пять человек до тех пор цеплялись за его днище, пока провидение не послало им этот остров, жители которого направили за ними каноэ и доставили их на берег, где обращались с ними очень заботливо. Ныне они были так довольны своим положением, что отвергли призыв Омаи вернуться с нашими кораблями на родной остров.

Этот случай вполне соответствует тем обстоятельствам, при которых должны были первоначально заселяться обитаемые острова в этом море, и особенно те из них, что лежат на большом удалении от любого из материков и друг от друга ⁶⁹.

Этот остров его обитатели называют Ваутьеа [Атиу]; он расположен в широте 20°1' S и в долготе 201°45' О, в окружности [110] достигает 6 лиг. Поверхность у него неровная, с холмами и равнинами, и весь он покрыт разнообразной зеленью.

Здесь имеются свиньи и все то, что мы видели на острове, открытом накануне. Остров, у которого мы были раньше, обитатели Ваутьеа называют Оуха-ва-роуа; это название так отличается от того, которое мы слышали от его жителей, что я весьма склонен считать Оуха-ва-роуа другим островом ⁷⁰.

По мнению джентльменов, бывших на берегу, обитатели Ваутьеа красивее всех народов, которые им доводилось видеть в этом море: они более рослы и дородны, но я полагаю, что разница не столь уж велика, как воображают мои спутники. Те люди, которые приходили на корабль, на мой взгляд, ничем особенным не отличались: они относятся к той же расе, говорят почти на том же языке, что и другие народы этого моря, населяющие острова, и их одинаково хорошо понимали и Омаи, и оба новозеландца.

Омаи назвал этот остров Венуа-но-Этуа [Венуа-но-э-атуа], то есть Землей Богов, так как, по его словам, на острове очень много людей, как бы проникнутых духом Эатуа, а дух этот своего рода одержимость — черта, свойственная, по его мнению, обитателям Таити и соседних островов.

Каноэ на этом острове — по крайней мере те из них, что приходили к кораблям, — малы, узки и длинны и снабжены балансиром, который крепится лишь с одной стороны. Корма приподнята на 3—4 фута примерно так, как ахтерштевень на кораблях, носовая часть вверху плоская, но заостренная внизу и изгибается, как гриф скрипки. Каноэ, которые мы видели на острове Мангаиа-нуэ-наи-найва, были значительно меньше по размерам. У них крепится к носу плоская доска или бревно, как это делается на маленьких таитянских иваха, но корма значительно приподнята, как у новозеландских лодок. Верхний конец этого ахтерштевня раздвоен. Зарисовки м-ра Веббера дают об этих каноэ отличное представление.

Пятница, 4 апреля. Всю ночь на 3-е штили чередовались с легкими ветрами, так что на рассвете 4-го волнение от O отнесло нас на некоторое расстояние от острова, и, поскольку оставаться в этом месте было неудобно, я направился к небольшому острову, который мы обнаружили на NW.

Люди на острове Ваутьеа называли этот остров Веннуаэтэ [Венуа], что значит “малый остров”. Он лежит в 3 или 4 лигах от Ваутьеа, к NW от него в широте 19°15' S и в долготе 201°37' О ⁷¹.

При слабом ветре от O мы пошли к этому острову, и в 9 часов д.п. я отправил м-ра Гора с двумя шлюпками на поиски места, удобного для высадки и богатого кормом для нашего скота. Остров казался необитаемым, и никто не мог нам помешать взять то, что мы считали нужным. Дойдя до подветренного северо-западного берега острова, м-р Гор высадился, несмотря на большой [111] прибой, разбивающийся о скалы. Как только я это увидел, я послал ялик, чтобы спросить, не нуждается ли м-р Гор в помощи. Ялик возвратился только в 3 часа п.п., когда на него погрузили противоцинготную траву и листья разных пальм. После разгрузки ялик и четырехвесельный ял были посланы снова к месту высадки, и через офицера я передал м-ру Гору приказ возвратиться со всеми шлюпками до наступления темноты, что и было исполнено.

На этом острове, который имел в окружности около 4 миль и был очень низким и окруженным рифами, мы добыли 90 или 100 кокосовых орехов, некоторое количество противоцинготной травы и ветви дерева фара (так его называют на Таити) ⁷². Они мягкие и сочные, и скот отлично их ест, если нарезать их на мелкие кусочки, так что, не погрешив против истины, можно сказать, что мы кормили наш скот древесиной.

Этот остров часто посещался кем-то (вероятно, рыболовами): м-р Гор обнаружил здесь пустые хижины, и в одной из них он оставил топор и немного гвоздей в возмещение того, что было взято на острове.

Как только шлюпки были подняты, я приказал следовать дальше, и мы взяли курс на N при легком ветре от O, желая попытать счастья на острове Херви ⁷³, который был открыт мной в предыдущем плавании. Хотя мы находились в это время всего лишь в 15 лигах от него, но увидели его лишь на рассвете 6-го числа.

Воскресенье, 6 апреля. В это время остров был от нас в 3 лигах по пеленгу WSW; подойдя ближе, мы заметили каноэ, которые шли от берега. В каждом было от 3 до 6 человек, и все они направлялись прямо к нам. Для нас было полной неожиданностью, что остров оказался обитаемым, так как при первом посещении мы не обнаружили никаких признаков такого рода.

Туземцы остановились на расстоянии брошенного камня от корабля, и, хотя Омаи уговорил их подойти ближе, ничто не могло побудить их подняться на борт. На маленькие гвозди они меняли мелкую рыбу (ее было у них немного), и это навело нас на мысль, что цена железа им известна. Впрочем, они брали все, что им давалось, например куски бумаги и пр., и подбирали предметы, которые мы им бросали.

Эти люди говорили на таитянском языке лучше, чем обитатели обоих недавно открытых островов, и единственная их отличительная черта состояла в том, что на теле у них не было татуировки. На них не было ничего, кроме маро — куска материи, обернутого вокруг бедер, но в каноэ были замечены люди, которые украшали себя головным убором из красных перьев. Как и туземцы на обоих недавно открытых островах, они прежде всего задали вопрос, кто вождь нашего корабля, откуда он пришел и куда направляется. И они очень охотно отвечали на все наши вопросы. Между [112] прочим, они сказали, что видели два больших корабля, которые некоторое время назад прошли мимо, так что островитянам не удалось побеседовать с пришельцами. Возможно, это были “Резолюшн” и “Адвенчер”.

Мы также узнали от них, что этот остров называется Те-рогге-мау-Атуа [Те Руаеке May Атуа?] и что они состоят в подданстве короля острова Ваутьеа, которого зовут Тиреватовеа [Таири-ватауиа?]. Они сообщили, что у них нет ни свиней, ни собак, ни хлебного дерева, но в изобилии имеются кокосовые орехи, рыба и черепахи. Каноэ здесь больших размеров, чем те, которые мы видели на других островах, но, точно так же как и те, не отличаются сколько-нибудь приметными признаками высокого мастерства. Корма по конструкции сходна с кормой каноэ острова Ваутьеа, нос выдается примерно так же, как на этих каноэ, но оконечность его загнута не вниз, а вверх. См. рисунок (В материалах третьего плавания Кука этого рисунка нет, на что указывает в примечании к этому месту Дж. Биглехол. — Прим. пер.).

Ветер был слабым, и мы только к 1 часу п.п. достигли NW оконечности острова — единственного места, где, видимо, можно было стать на якорь и высадиться на берег. Я послал лейтенанта Кинга на двух шлюпках с вооруженными к командами к берегу для промеров и обследования этого участка побережья, мы же тем временем лавировали. Как только шлюпки были спущены, индейцы направились к берегу, убегая с такой скоростью, какую позволяли им развить весла, и больше к кораблям не подходили. В 3 часа м-р Кинг возвратился и сообщил мне, что для корабля здесь нет якорной стоянки, но шлюпки могут подойти к внешнему краю рифа, который лежит примерно в 0,25 мили от берега. Он сказал, что на риф явились туземцы, вооруженные длинными пиками и дубинками, и они пытались воспрепятствовать высадке, когда шлюпка подошла к рифу, однако они бросили нашим людям несколько кокосовых орехов и пригласили их пройти к берегу. М-р Кинг заметил, что женщины подносили копья и дротики, но, так как он не собирался высаживаться, туземцы были лишены возможности использовать это оружие.

Получив этот рапорт, я рассудил, что, поскольку корабли не могут стать на якорь, не имеет смысла запасаться здесь травой, учитывая опасность высадки. Мы нуждались также в воде, и, хотя туземцы сказали, что вода на острове есть, мы не знали, сколько ее имеется и где ее можно добыть, к тому же высадка на рифе была сопряжена с неудобствами и трудностями.

Разочаровавшись в этих островах и приняв в расчет, что в северном полушарии скоро наступит лето, в связи, с чем уже ничего нельзя будет сделать в этом году, я решил, что абсолютно необходимо изыскать способы, которые дали бы возможность прежде [113] всего сохранить скот, имеющийся на борту, и во вторую очередь пополнить корабельный припас и запасы провианта, дабы мы могли будущим летом совершать открытия в высоких северных широтах.

Я намерен был вначале повернуть на юг и идти в этом направлении, пока мы не встретим западные ветры, в надежде заготовить воду и траву на любом из встречных островов. Но если эти надежды не оправдались бы, мы неизбежно потеряли бы весь скот и не добились бы никаких выгод. Поэтому я решил взять курс на острова Дружбы, где, по моему твердому убеждению, можно было запастись всем, в чем мы испытывали нужду. И так как необходимо было идти туда и днем и ночью, я приказал капитану Клерку держаться на 1 лигу впереди “Резолюшн”, поскольку его корабль лучше лавировал у подветренных берегов.

Долгота острова Херви (когда он был впервые открыт), приведенная по хронометру к долготе Таити, составляла 201°6' О, а сейчас мы по тому же хронометру, приведя ее к проливу Королевы Шарлотты, определили, что она равна 200°56' O. Таким образом я заключил, что погрешность хронометра в момент этого определения не превышала 12' долготы.

Чтобы сберечь воду, я распорядился каждое утро с 6 часов д.п. до 4 часов п.п. пускать в ход аппарат по опреснению морской воды, и мы получали за день от 13 до 16 галлонов. Машина недавно была усовершенствована (если можно так выразиться), отчего, на мой взгляд, стала работать хуже.

Когда мы спустились по ветру, я взял курс на WtS при хорошем ветре от O, желая пройти к острову Миддельбург [Эуа] и полагая, что если этот ветер удержится, то фуража нам хватит, чтобы прокормить скот, до тех пор, пока мы не окажемся у этого острова. Однако около полудня следующего дня снова подули слабые ветры, которые сопровождали нас раньше в течение столь долгого времени, и я счел необходимым взять круче к N, чтобы выйти на широту островов Палмерстон и Савидж. В случае нужды мы могли кое-что взять на этих островах. Слабые ветры продолжались до 10-го, а затем в течение нескольких часов дул свежий ветер от N и NNW; мы были в это время в широте 18°38' S и в долготе 198°24' O.

После полудня была гроза со шквалами и сильным дождем, и нам удалось наполнить 5 панчонов (Панчон (puncheon) — бочка вместимостью 84 галлона (381 л). — Прим. пер.).

Когда шквалы прекратились, ветер отошел к NO и NW, причем он был очень непостоянным как по силе, так и по направлению. В конце концов, около полудня следующего дня подул устойчивый ветер от NW и WNW — свежий и сопровождавшийся ясной [114] погодой. Таким образом, нас донимал ветер, дующий прямо в лицо, и мы должны были сообразно с этим намечать курс; подобные же муки не без основания следовало ожидать и на 8—10° дальше к югу. Впрочем, эти ветры ныне дули позже, чем обычно, а поэтому я надеялся, что долго они не продлятся, в чем и оказался прав.

Воскресенье, 13 апреля. На рассвете 13-го показались по пеленгу WtS примерно в 5 лигах острова Палмерстон ⁷⁴.

Понедельник, 14 апреля. Однако только в 8 часов следующего утра мы подошли к острову, и я послал четыре шлюпки (три с “Резолюшн” и одну с “Дискавери”) с офицером в каждой из них, чтобы отыскать на берегу наиболее удобное место для высадки, ибо нам настоятельно необходимо было добыть хоть сколько-нибудь корма для скота, иначе мы рисковали его потерять. Сперва был обследован самый южный остров этой группы, а затем шлюпки направились к следующему острову, и мы с удовлетворением увидели, что наши люди высадились на нем. Я с обоими кораблями передвинулся дальше, чтобы стать на траверзе этого острова, но дна мы не нашли и стали лавировать в этом месте. Впрочем, это не имело значения, так как, кроме нас, на острове не было ни одной живой души.

Около 1 часа п.п. подошла одна шлюпка, груженная противоцинготной травой и побегами кокосовых пальм, а в данный момент это была праздничная пища для скота. С этой же шлюпкой была доставлена записка от м-ра Гора, который командовал всей партией. Он сообщал, что на острове много деревьев варра и кокосовых пальм, и я решил впрок запастись всем этим, прежде чем покинуть остров.

Вечером я отправился на берег на ялике в сопровождении капитана Клерка. Там все работали не покладая рук. Место высадки представляло собой бухточку, образованную рифами, причем эта бухточка была не длиннее и не шире шлюпки, а скалы со всех сторон защищали ее от моря.

После того как лодки были нагружены, я возвратился на борт, оставив на берегу м-ра Гора и его партию, чтобы они подготовились к завтрашним работам.

Вторник, 15 апреля. День прошел в заготовке и доставке на борт корма, состоящего главным образом из капустной пальмы, побегов кокосовой пальмы и мягких веток дерева варра. На острове не было ни листочка обыкновенной травы.

Заготовив достаточное количество корма, я на закате созвал всех на борт. Но так как было маловетрие и даже безветрие, я решил отложить выход в море до следующего дня, а пока что надо было предпринять попытку добыть кокосовые орехи на ближайшем острове, который лежал под ветром. Там, видимо, было много кокосовых пальм. С этой целью я лавировал короткими галсами [115] всю ночь, а утром направил шлюпку к западному берегу острова. Высадка была легкой, и мы направились на сбор орехов. Было нелегко перетаскивать орехи за полмили по пояс в воде к рифам, где стояли наши шлюпки; на это уходила большая часть времени.

Комментарии