Мятежная Ирландия

Убеждение в несправедливости лишения Ирландии атрибутов государственности, расстановка сил в парламенте, накаленная атмосфера на самом Изумрудном острове побуждали Гладстона всерьез обратиться к его делам.

Голод и обезлюдение 40 - 50-х годов и последовавший затем аграрный кризис взорвали ирландскую экономику. Хлынувшая из-за океана дешевая пшеница поставила под вопрос рентабельность зернового хозяйства. Наступил ирландский вариант огораживания: поля зарастали травой и превращались в выпасы, мягкий и влажный климат благоприятствовал разведению крупного рогатого скота, благо он мог вольно пастись круглый год. Остров превратился в поставщика мяса в города Англии, скот живьем перевозился через Ирландский пролив и уже на месте производился откорм.

В Ирландии появилась и быстро развилась прослойка скотопромышленников-рэнчеров, значительно потеснивших лендлордов; многие помещики рады были сбыть свои земли на вечно беспокойном острове, обзавестись капиталом и вложить его в акции. Но «смена вех» собственности спокойствия в страну не принесла, притесняемый и сгоняемый со своего участка крестьянин обратил свою ненависть против рэнчера. Самовольный захват земель, бойкот лендлордов, рэнчеров и их поверенных, угон и калечение принадлежавшего им скота, террористические акты, стычки с полицией и войсками — все это превратилось в повседневное явление. Ежегодно отмечались сотни преступлений, множество усадеб находилось под вооруженной охраной.

Лондон не мог не реагировать на сложившуюся ситуацию. За тридцать лет начиная с 1881 г. кабинеты, как либеральные так и консервативные, провели через парламент пять аграрных актов, предусматривавших выкуп крестьянами земли, причем на все более сносных условиях, и к кануну Первой мировой войны Ирландия «очистилась» от системы лендлордизма, в ней упрочилось мелкое фермерство с высоким уровнем товарного производства, достигавшимся часто за счет низкого жизненного уровня самого производителя и его семьи: не доем, но продам. Появилась и прослойка зажиточных фермеров, отмечался значительный технический прогресс как в животноводстве, так и в зерновом хозяйстве, которое, разумеется, не исчезло совершенно.

Население не желало терять своего национального облика и становиться «только британцами». Десятки литературных и культурных обществ трудились на ниве народного просвещения, возрождения гэльского языка, восстановления в правах древней народной культуры и обычаев.

Несомненно, что необходимость поддержки со стороны ирландцев подвигнула В. Гладстона на внесение первого билля о гомруле — самоуправлении Изумрудного острова — в 1886 г. Предусматривалось восстановление в Дублине двухпалатного парламента и переход всей администрации в местные руки. Главные рычаги управления Лондон оставлял за собой: вооруженные силы, финансы, внешние сношения входили в компетенцию центра. «Великого старца» ждали провал и отставка: его покинула значительная часть сторонников, перекочевавших к консерваторам. Сорвалась и вторая его попытка (1892) внедрить гомруль. Закон удалось провести через палату общин, на что ушло 86 (!) заседаний, и билль перекочевал к лордам. И тут, по словам одной газеты, «позабыв о скачках, покинув поместья, охотничьи угодья и курорты, наши замечательные пэры, здоровые и больные, хромые, увечные, кто, гордо шествуя, кто, едва плетясь, отправились в Вестминстер» и с треском провалили законопроект, положив конец карьере Гладстона.

Заметный прогресс в экономике и прочная привязанность к английскому рынку тормозили процесс национального освобождения. Сказывалась и раздробленность участвовавших в нем сил. На позициях достижения автономии законодательным путем стояла Ирландская лига гомруля, преобразованная в Ирландскую парламентскую партию. Ее лидер Ч. С. Парнелл (кстати, потомок английских завоевателей и протестант по вероисповеданию) слыл искусным и упорным парламентским тактиком. Не раз от поддержки ирландской фракции (а она насчитывала в палате общин 80-90 человек) зависела судьба не только закона, но и правительства. Широко прибегала она и к практике обструкции. Сам Парцелл, случалось, оказывался за решеткой, что было платой за протест против репрессий на родной земле. Принятие аграрного законодательства, выработка биллей о гомруле не в малой степени объяснялись активностью парнеллитов. В то же время их программа была сравнительно умеренной и не выходила за рамки автономии. Ненависть врагов к Парнеллу была велика, и они не погнушались скомпрометировать его, бросив тень на его ли жизнь.

На непримиримых позициях полного отделения от Англии, радикальной крестьянской «чистки» от лендлордизма и провозглашения республики стояли фении. Их Ирландское республиканское братство, тесно связанное с диаспорой в Америке, признавало один путь – вооруженной борьбы. Из Соединенных Штатов, от местной ирландской общины, поступали деньги, оружие, приезжали опытные в военном деле инструкторы. Поскольку условий для широкого народного восстания не существовало, фении прибегали к тактике мелких путчей и террора. На их совести лежало убийство в 1886 г во время прогулки в дублинском Феникс-парке статс-секретаря по делам Ирландии лорда Ф. Кавендиша (кстати, сторонник реформ).

На рубеже двух веков возникла и окрепла организация «Шин-фейн» («мы сами»), провозгласившая лозунг ненасильственного сопротивления угнетателям, включая отзыв парламентариев из палаты общин, созыв Народной ассамблеи — Совета трехсот из ирландских членов парламента, представителей местного самоуправления и политических организаций. Выработанный ими политический курс должны были проводить в жизнь местные власти при поддержке населения и игнорируя англичан. «Шин-фейн» разработал хорошо продуманную программу реорганизации национальной экономики, придание ей самостоятельности и прекращения односторонней ориентации на английский рынок.

Напряжение на острове подогревалось наличием сильнейших унионистских тенденций на его северо-востоке, в шести графствах Ольстера. Здесь жили потомки англо-шотландских завоевателей, протестанты по вероисповеданию, традиционно пользовавшиеся более высоким социальным статусом, экономически более обеспеченные, яростные противники гомруля. Кумиром им служил король Вильям III Оранский, осуществивший третье завоевание острова в конце XVII в., а готовой к действию ударной силой служил Орден оранжистов, названый так в память о почитаемом монархе.

Англо-ирландский антагонизм подогревался вошедшим в плоть и кровь обывателя «большого острова» пренебрежительным отношением к соседу, чему не чужда была и имперски настроенная элита. Обстановка в Ирландии напоминала перегретый паровой котел, взрыв же произошел накануне Первой мировой войны и связан был с третьей попыткой ввести гомруль.