Первая попытка маоистов повернуть Китай на «особый» путь развития (июль 1955-1957 Г. )

Пересмотр Мао Цзэ-дуном экономической основы генеральной линии партии в переходный период. После расправы с «блоком Гао Гана — Жао Шу-ши» группа Мао Цзэ-дуна развернула в 1955 г. наступление на генеральную линию партии. Извращая существо научной теории и практики строительства социализма, Мао Цзэ-дун и его группа стремились отвергнуть намеченные партией темпы, методы, масштабы и сроки социалистических преобразований, повернуть Китай на «особый» путь развития. Основы нового курса были сформулированы в докладе Мао Цзэдуна «Вопросы кооперирования в сельском хозяйстве» на совещании секретарей провинциальных, городских и районных комитетов КПК 31 июля 1955 г.

Сердцевиной доклада Мао Цзэ-дуна был тезис о том, что кооперирование деревни (затем истолкованное шире — как социалистические преобразования всех секторов экономики) должно предшествовать индустриализации страны. Докладчик утверждал, что только такая очередность якобы создает условия для

быстрого осуществления социалистической индустриализации, подготавливая рынок для продукции тяжелой промышленности. Ввиду очевидного противоречия этого нового положения ленинскому указанию о необходимости тесной увязки коллективизации сельского хозяйства с развитием его материально-технической базы Мао Цзэ-дун ссылался на «специфику» Китая. Это был подкоп под экономическую основу генеральной линии КПК в переходный период, пересмотр ее коренных теоретических положений, направленный на оправдание волюнтаризма и произвола в решении коренных проблем социалистического переустройства Китая. Первым шагом на этом опасном пути было требование Мао Цзэ-дуна резко форсировать кооперирование деревни вопреки наметкам принятого за день до этого на сессии ВСНП окончательного варианта пятилетнего плана.

Поначалу, однако, коренной пересмотр генеральной линии партии проводился Мао Цзэ-дуном в очень осторожной, завуалированной форме, исподтишка. На совещании в июле 1955 г. Мао Цзэ-дун старался создать впечатлепие, что предлагает всего лишь небольшое ускорение темпов кооперирования, ничуть не противоречащее якобы генеральной линии партии, жонглировал ссылками на генеральную линию, первый пятилетний план и опыт Советского Союза. Более того, он делал вид, что даже защищает генеральную линию от посягательства «правых оппортунистов» в партии.

Не дожидаясь обсуждения и одобрения нового курса Центральным Комитетом партии, маоисты начали энергично проводить его в жизнь явочным порядком. Они стремились поставить пленум ЦК, намеченный на осень 1955 г., перед свершившимся фактом. Одновременно с целью запугивания партийных кадров и давления на пленум ЦК в стране по указанию Мао Цзэ-дуна были развернуты очередные шумные кампании идеологического и политического террора (критика прагматизма Ху Ши, разоблачение «контрреволюционной группы Ху Фэна», «искоренение контрреволюции»).

В начале октября 1955 г. был созван VI расширенный пленум ЦК КПК, на который был вынесен вопрос о форсировании темпов кооперирования деревни. Основной доклад Мао Цзэ-дун поручил на этот раз своему приближенному Чэнь Бо-да, который в июле был назначен заместителем заведующего отделом ЦК КПК по работе в деревне Дэн Цзы-хуэя, ориентировавшегося на генеральную линию партии. На пленуме развернулись бурные дебаты, затронувшие все основные проблемы социалистического строительства в Китае. В ходе острой дискуссии Мао Цзэ-дуну и его сторонникам удалось навязать пленуму свою волюнтаристскую линию, а Дэн Цзы-хуэй и другие противники нового курса были обвинены в «правом уклоне» и «эмпиризме». Мао Цзэ-дун в своем выступлении на пленуме потребовал «не задерживаться с проведением кооперирования», так как якобы «усло-

вия для широкого развития кооперации созрели». В то же время Мао Цзэ-дун продолжал прикрывать свои подлинные намерения лицемерными заверениями в поддержке установок генеральной линии. На вопрос об «общих тенденциях», т. е. сроках построения социализма в Китае, Мао Цзэ-дун ответил пленуму так: «Примерно в течение 10 лет, то есть приблизительно за три пятилетки, в основном построить социализм; к этому надо добавить еще один момент: примерно за 50—70 лет, то есть приблизительно за 10—15 пятилеток, можно догнать и перегнать Америку».

Решение пленума было направлено против «правоуклонистского оппортунизма» и нацеливало партию на форсирование темпов кооперирования. В то же время сторонникам генеральной линии удалось включить в решение указания о необходимости растянуть создание кооперативов на несколько лет, о терпеливом отношении к крестьянам, не желающим вступать в кооперативы, о соблюдении интересов середняков, о недопустимости администрирования, нарушения принципа добровольности, о том, что основной формой кооперации на данном этапе являются кооперативы полусоциалистического типа, об ускорении строительства первого тракторного завода и подготовки к строительству второго и третьего тракторных заводов. Эти указания можно рассматривать как отражение попыток здоровых сил партии смягчить пагубные последствия нового курса Мао Цзэ-дуна, установить более реалистические сроки завершения кооперирования, которые дали бы возможность укрепить сельскохозяйственные производственные кооперативы организационно, идейно-политически и (хотя бы частично) оснастить их техникой. Они означали также словесную уступку маоистов противникам нового курса.

Но проведенные в 1955—1956 гг. практические меры по форсированному объединению основной массы крестьян в кооперативы и их превращению в полностью социалистические, как и последующие выступления Мао Цзэ-дуна, показали, что он вопреки его собственным заверениям 31 июля 1955 г. и на VI пленуме ЦК КПК добивался совершения «скачка» в проведении социалистических преобразований. В выступлении 6 декабря 1955 г. «О борьбе против правого уклона и консерватизма» Мао Цзэ-дун уже открыто пересматривает всю генеральную линию партии, требует «досрочно завершить преобразования», «добиться досрочного выполнения главной задачи переходного периода» во всех областях социалистического строительства, а не только в деле кооперирования сельского хозяйства. В этом же выступлении вместо генеральной линии партии был сформулирован пресловутый лозунг: «Действовать по принципу больше, лучше, быстрее». Оправдывая свой разрыв с генеральной линией партии, с марксистской теорией, со всем опытом международного коммунистического движения, Мао Цзэ-дун вновь пускает

в ход свой давний тезис об особой исторической миссии китайского крестьянства, о его превосходстве над американским, европейским и даже советским рабочим классом. «Китайские крестьяне, — заявил он в этой речи, — лучше, чем английские и американские рабочие, поэтому по принципу «еще больше, еще лучше и еще быстрее» можно осуществить строительство социализма, не оглядываясь все время на Советский Союз». Таким образом, разрыв Мао Цзэ-дуна с линией, определенной партией, означал одновременно и формирование особой линии в отношении Советского Союза. Этот антимарксистский курс Мао Цзэ-дун был намерен навязать VIII съезду партии.

Вслед за форсированием темпов социалистических преобразований маоистами был взят курс и на резкое ускорение темпов развития народного хозяйства. В предисловии к сборнику «Социалистический подъем в китайской деревне» 27 декабря

1955 г. Мао Цзэ-дун потребовал «осудить и преодолеть» «порок» «недооценки возможностей» в области сельскохозяйственного и промышленного производства, капитального строительства и т. п. Он писал, что «сейчас вопрос упирается в то, что во многих областях нам пока мешают правоуклонистские, консервативные взгляды, из-за которых работа в этих областях не поспевает за изменением объективной обстановки. Сейчас вопрос упирается в то, что многие считают неосуществимым то, что можно сделать при соответствующих усилиях. Вот почему постоянная критика действительно существующих правоуклонистских, консервативных воззрений является совершенно необходимой» *. Иначе говоря, в партии было немало работников, считавших «скачок» авантюрой, выступавших за осуществление генеральной линии, против ее ревизии. Однако они не смогли противостоять Мао Цзэ-дуну.

В многочисленных закрытых выступлениях первой половины

1956 г. Мао Цзэ-дун продолжает пересмотр генеральной линии партии, противопоставляя ей комплекс националистических, волюнтаристских «китайских методов» решения основных вопросов внутренней и внешней политики КНР. Именно в этот период были сформулированы пресловутый тезис о Китае как «чистом листе бумаги», на котором можно чертить любые письмена, и «преимуществах» бедности и отсталости, «закон о волнообразном развитии», курс «пусть расцветают 100 цветов» и «длительное сосуществование и взаимный контроль» КПК и демократических партий и др. Эти новые «китайские методы» протаскивались Мао Цзэ-дуном под прикрытием «критики» советского опыта с явно националистических позиций, клеветы на советскую действительность, призывов не учиться у СССР «плохому», бороться против «догматизма» и «северного ветра», т. е. против влияния международного коммунистического движения. Одновременно

¹ «Социалистический подъем в китайской деревне». М,, 1956, стр. 8.

Мао Цзэ-дун призвал «иметь собственную атомную бомбу». Все эти националистические установки были подчинены одной цели — стать «первой державой мира».

Уже в это время в высказываниях Мао Цзэ-дуна вполне отчетливо проявилось одностороннее понимание социализма главным образом как обобществления средств производства, крайне упрощенное понимание методов приложения труда и способов распределения. Чем больше степень обобществления, тем больше социализма — эта мысль постоянно присутствует в его рассуждениях о проблемах социалистического строительства в КНР. В условиях экономической и культурной отсталости Китая подобная трактовка социализма приобрела в сущности идеалистический характер, ибо вела к отрыву производственных отношений от производительных сил, к приоритету первых над последними. Отсюда оставался лишь один шаг к позднейшему тезису — «политика— командная сила», подчинявшему базис надстройке.

Пересмотр генеральной липии КПК Мао Цзэ-дуном в 1955— 1956 гг. может быть расценен как начало принципиального поворота от научного коммунизма, лежавшего в основе генеральной линии КПК в переходный период, к реакционному мелкобуржуазному эгалитарному утопизму великодержавно-шовинистического толка, составляющему существо современной маоистской доктрины.

Практическая реализация нового курса на максимальное ускорение темпов и изменение методов социалистического строительства с самого начала натолкнулась на серьезные трудности. Не последнее место среди них занимало сопротивление трезво мыслящих партийных и хозяйственных работников. Поэтому одновременно с провозглашением нового курса была развернута борьба против «правого уклона» в КПК. В докладе от 31 июля 1955 г. Мао Цзэ-дун обвинил противников установки на ускорение темпов кооперирования крестьянства в том, что их позиция отражает интересы буржуазии, кулаков и склоняющихся к капиталистическому способу производства зажиточных середняков. Конечно, в рядах партии имелось немало людей, зараженных буржуазной и кулацкой идеологией. Но очевидно и то, что под предлогом борьбы с буржуазным правооппортунистическим уклоном удары обрушивались прежде всего на тех, кто отстаивал правильную генеральную линию партии, сопротивлялся «левым» загибам руководства. Если судить по тону китайской печати, позиции здоровых сил партии были в то время довольно сильными.

Для выступлений китайских руководителей и центральной прессы в конце 1955 — начале 1956 г. характерны, с одной стороны, широкая пропаганда формулы Мао Цзэ-дупа «Строить социализм по принципу больше, быстрее, лучше, экономнее», резкие выпады против «правого оппортунизма» и «консервативных тенденций в партии», а с другой — признание необходимости считаться с реальными условиями, быть осмотрительными, «не

лезть из кожи вон» как несомненная дань критическим настроениям в отношении нового курса. Следовательно, хотя к началу 1956 г, новый курс был уже в общих чертах сформулирован и начал активно и широко претворяться в жизнь, сопротивление этому курсу в партии еще не было сломлено. Это подтвердил и VIII съезд КПК.

Для «подхлестывания» социально-экономических преобразований и подавления оппозиции новому курсу с конца 1954 г. по указанию Мао Цзэ-дуна были развернуты массовые кампании идеологического террора и политических репрессий, главным объектом которых стали интеллигенция и партийные кадры, выступавшие в защиту генеральной линии партии; посредством этих кампаний осуществлялся также нажим и на широкие массы крестьянства. После 1949 г. они стали одной из характерных черт общественно-политической жизни Китая. Как правило, эти кампании предшествовали принятию крупных решений руководством КНР, а также сопровождали проведение этих решений в жизнь. Все они формально проходили под лозунгами распространения социалистического мировоззрения, марксизма-ленинизма, но на деле преследовали совершенно иные цели. Для маоистов эти кампании служили средством насаждения своих взглядов и политической травли противников. В свою очередь партийные работники КПК, ориентировавшиеся на научный коммунизм, пытались использовать их в целях распространения марксизмаленинизма и борьбы с буржуазной и мелкобуржуазной идеологией. Идеологические кампании стали одной из форм острой борьбы между пролетарской и мелкобуржуазной тенденциями в КПК. Но превосходство чаще всего было на стороне маоистов, инициатором всех крупных идеологических кампаний был Мао Цзэ-дун.

В ходе этих кампаний ярко проявились свойственные маоистам приверженность к административно-волевым методам руководства, стремление к насаждению своих взглядов не столько убеждением, сколько принуждением, резкость и жесткость тона официальной пропаганды. Хотя часто эти кампании именовались дискуссиями, особенно в среде творческой интеллигенции, однако полемика обычно подменялась заушательской критикой с навешиванием ярлыков и грубых эпитетов, без права обвиняемых на защиту, позиции идейных и политических противников грубо извращались, подавляющее большинство критикуемых, независимо от их заслуг перед революцией, в дальнейшем отстранялось от участия в творческой общественно-политической жизни. Маоистский стиль идеологической работы, когда противникам Мао Цзэ-дуна приписывались любые преступления и грехи без какой-либо серьезной попытки их доказательства, заметно приглушенный в первые годы существоваготя КНР, со времени кампаний 1954—1955 гг. монопольно утвердился в Китае. Две первые кампании (критика кинофильма «Жизнь У Сюня» в 1951 г. и «исправление стиля в учебе» в 1952 г.), как и некоторые дру-

гие идеологические мероприятия КПК начала 50-х годов, хотя и проводились под диктовку маоистов, но все же имели известное положительное значение, содействуя распространению марксизма-ленинизма, более активному включению в строительство социализма тех слоев интеллигенции, которые продолжали испытывать влияние буржуазной идеологии. С 1955 г. разрыв маоистов с принципами марксизма-ленинизма становится все более явным.

В конце 1954 г. по указанию Мао Цзэ-дуна была начата новая идеологическая кампания. Основной огонь критики вначале был направлен против Ху Ши — крупного буржуазного ученого, проповедника идеалистического учения прагматизма, политически и идеологически тесно связанного с США и оказывавшего большое влияние на умы старой китайской интеллигенции. Ху Ши был вполне подходящей мишенью для развертывания критики буржуазной идеологии, а также искоренения проамериканских настроений среди части интеллигенции. Критика буржуазной идеологии была совершенно необходимой, тем более что развертывание социалистической индустриализации и наступления на капиталистические элементы вызывало обострение борьбы с буржуазией, в том числе и на идеологическом фронте.

Однако под флагом критики буржуазной идеологии маоисты наносили удар и по многим коммунистам, причисленным к «последователям Ху Ши». Одновременно с критикой буржуазной идеологии Ху Ши по инициативе Мао Цзэ-дуна в стране развернулась еще более ожесточенная борьба против Ху Фэна и его группы, которая сначала была названа «антипартийной», а потом «контрреволюционной» и «ревизионистской». Ху Фэн — поэт, публицист и литературный критик — многие годы участвовал в движении китайских революционных писателей, был близок к Лу Синю; накануне и после образования КНР избирался в состав руководящих органов Союза писателей. Ху Фэн не был зрелым марксистом, его высказывания содержали немало спорного и ошибочного. Вместе с тем Ху Фэн выступал против некоторых аспектов теории и практики культурного строительства в КНР, связанных с «идеями Мао Цзэ-дуна», против националистических тенденций и порочных административных методов руководства культурой, в защиту принципов социалистического реализма.

Кампания, развернутая маоистами против Ху Фэна, фактически была открытым проявлением борьбы двух линий в развитии китайской культуры — линии опоры на опыт Советского Союза, на реалистические традиции мирового искусства, с одной стороны, и «особой» националистической линии — с другой. Поэтому литературная полемика с Ху Фэном быстро переросла в чисто политическую кампанию. Ху Фэн и его ближайшие друзья были обвинены в «контрреволюционной деятельности» и в июле 1955 г. арестованы; об их дальнейшей судьбе ничего не сообщалось.

Критика Ху Ши и «разоблачение» Ху Фэна явились прологом к начавшейся во второй половине 1955 г. новой полосе массовых политических репрессий, получивших наименование «движения за искоренение контрреволюции». В ходе этого движения репрессиям подверглись не столько настоящие контрреволюционеры, сколько противники нового курса Мао Цзэ-дуна в партии и государственном аппарате. Главным объектом чистки стали партийные и общественные организации, государственные учреждения, предприятия и учебные заведения, в которых было «разоблачено» более 80 тыс. «контрреволюционеров». Среди них, как признал впоследствии министр общественной безопасности КНР Ло Жуй-цин, было немало честных людей. Одновременно, чтобы подхлестнуть ускорение темпов кооперирования деревни, была репрессирована часть кулаков и бывших помещиков. В этой обстановке политических репрессий, сопровождавшихся широкой кампанией против «правого оппортунизма» и усилением системы взаимной слежки в партии, началось проведение «особого» курса Мао Цзэ-дуна.

Установки Мао Цзэ-дуна на форсирование социалистических преобразований осуществлялись на базе экономических успехов, достигнутых еще в первые годы пятилетки. В 1955 г. был получен богатый урожай; в 1956 г. сбор основных продовольственных культур и поголовье скота также несколько увеличились. Успешно развивалась промышленность. Сопротивление классового врага — буржуазии и кулачества — в решающий, переломный момент было фактически парализовано и не оказало сколько-нибудь заметного влияния на ход событий. В этих условиях маоистскому руководству КПК удалось увлечь за собой партию и широкие слои трудящихся.

Основные массы трудящихся — крестьянство, особенно беднота, не говоря уже о рабочем классе, — стояли за социализм, оказывали поддержку Коммунистической партии и народному правительству. Но уровень классового самосознания крестьянских масс Китая, их образовательная, культурная и профессиональная подготовка были еще недостаточны для немедленного перехода к развитым формам крупного социалистического коллективного хозяйства. Около трети крестьянства (так называемые зажиточные середняки) было, по признанию самих китайских руководителей, настроено пассивно в отношении кооперирования, выжидало либо оказывало прямое сопротивление кооперированию. Поэтому то, что руководство КПК принимало или выдавало за высокую социалистическую сознательность китайского крестьянства, на самом деле было в значительной мере свойственными мелкобуржуазной массе благими пожеланиями и требованиями быстрейшего улучшения жизни, наивной верой в возможность «ввести» социализм по декрету сверху, не считаясь с реальными условиями бедной, отсталой страны. Эти массы можно было на короткое время увлечь радикальными революционными лозун-

гами и обещаниями быстро поднять их жизненный уровень (а именно такие обещания давались китайским крестьянам, когда их заставляли вступать в кооперативы), но этот порыв должен был иссякнуть при столкновении с длительными трудностями; энтузиазм сменялся разочарованием и глубоким недовольством. Вот почему призыв китайских руководителей к крестьянам одним махом порвать с вековым жизненным укладом и сразу перейти к новым формам хозяйствования, разукрашенный заманчивыми перспективами немедленного улучшения их жизни, таил в себе серьезную опасность для дела революции.

Темпы кооперирования деревни со второй половины 1955 г. нарастали из месяца в месяц. Если в июне 1955 г. в стране было 650 тыс. кооперативов, то в октябре их число выросло до 1280 тыс., в ноябре — до 1580 тыс., в декабре — до 1900 тыс.; к концу 1955 г. в кооперативы было вовлечено 63,3% всех крестьянских хозяйств, в основном бедняков и маломощных середняков. Конец 1955 г. ознаменовался также новыми качественными изменениями в кооперировании деревни: массовым переходом к кооперативам высшего типа и вовлечением в кооперативы крепких середняков; в начале 1956 г. было принято решение о приеме в кооперативы кулаков и бывших помещиков по принципу их политической лояльности. К середине 1956 г. кооперирование деревни было в основном завершено. Увеличились и размеры кооперативов — в среднем с 40 хозяйств в конце 1955 г. до 160 хозяйств в конце 1956 г. За короткий период, примерно в течение восьми-девяти месяцев, в Китае было проведено сплошное кооперирование сельского хозяйства без каких-либо серьезных изменений в характере производительных сил. В конце 1956 г. в китайской деревне имелось около миллиона производственных кооперативов, объединявших 96,3% всех крестьянских дворов, в том числе в кооперативах высшего типа — 87,8% дворов.

Вслед за форсированием темпов кооперирования деревни был взят курс на ускоренное преобразование капиталистической промышленности и кооперирование кустарей. В ноябре 1955 г. Политбюро ЦК КПК приняло решение (официально утвержденное ЦК КПК 24 февраля 1956 г.) о сплошном поотраслевом преобразовании частной промышленности и торговли. Оно предусматривало переход всех частных предприятий под непосредственное управление государственных отраслевых кампаний, выплату капиталистам за принадлежавшие им средства производства 5% в год от их капитала в течение семи лет (в дальнейшем этот срок был продлен и выплата продолжается до сих пор), предоставление им высокооплачиваемой работы. В крупнейших городах (Пекин, Тяньцзинь, Шанхай, Нанкин, Ухань, Чунцин, Сиань, Шэньян, Гуанчжоу) преобразования частной промышленности были осуществлены в январе 1956 г. К июню они были закончены по всему Китаю. В промышленности доля частного капитала сократилась до 0₂1%₂ в розничной торговле — до 3%.

Преобразование частнокапиталистической промышленности и торговли было осуществлено на основе соглашения с буржуазией, предусматривавшего щедрый выкуп принадлежавших ей средств производства (предполагалось выплатить капиталистам в общей сложности 1 700 млн. юаней). Мао Цзэ-дун дал следующее разъяснение этой политики: «За эти небольшие деньги мы покупаем целый класс (насчитывавший 8 миллионов человек, включая его интеллигенцию, демократические партии и группировки); это класс, который обладает довольно высокими знаниями. Чтобы совсем отобрать у него политический капитал, нужно купить его за деньги и предоставить ему посты». Подавляющее большинство китайской буржуазии, по крайней мере внешне, с ликованием встретило это соглашение. В Пекине, Шанхае, Гуанчжоу и других крупнейших городах Китая происходили шумные манифестации буржуазии, которая под гром гонгов и барабанов демонстрировала свое удовлетворение решением о выкупе и лояльность по отношению к народной власти. Ведь соглашение маоистского руководства с буржуазией было достигнуто как раз в момент его поворота на «особый» националистический путь развития.

Кооперирование деревни и ликвидация частного капитала предопределили и судьбу кустарей, давших в 1955 г. более 16% валовой промышленной продукции. К июлю 1956 г. в кооперативы было объединено около 90% всех кустарей, а к концу года на долю кустарей-единоличников приходилось всего 1,2% промышленной продукции.

Таким образом, первоначальный план социалистических преобразований, рассчитанный на три пятилетки и учитывавший реальные возможности страны, был грубо отброшен маоистами. Используя авторитет партии и народного государства, методы административного давления, психологического нажима, идеологических и политических репрессий, Мао Цзэ-дун и его группа сумели организовать «скачок» в области производственных отношений, не подкрепленный соответствующей материальной базой. Тем самым была в корне подорвана научная основа генеральной линии КПК в переходный период. Поспешное, неподготовленное, хотя внешне и вполне «успешное», проведение таких глубоко прогрессивных преобразований, как обобществление средств производства города и деревни, дало результаты, далеко не благоприятные для дальнейшего успешного продвижения Китая по пути социализма.

Форсирование процесса кооперирования крестьянства привело к грубому нарушению основных принципов ленинского кооперативного плана. Был нарушен зафиксированный в генеральной линии партии принцип постепенности и последовательности внедрения кооперации, начиная с простейших ее форм. Переход к высшей форме сельскохозяйственной производственной кооперации происходил, как правило, минуя среднюю ступень (полусоциалистические кооперативы низшего типа), т. е. непосредст-

венно от групп взаимопомощи или даже от единоличных хозяйств. Систематически нарушался и принцип полной добровольности кооперирования. Хотя в партийных решениях и в печати не было недостатка в призывах к строгому соблюдению добровольности, при таких поспешных темпах кооперирования на практике в массовом масштабе применялся метод административного, политического и морального давления на крестьянство, особенно на середняка. Наконец, в ходе поспешного внедрения высших форм кооперативов были ущемлены материальные интересы трудового крестьянства. Значительные слои крестьянства, прежде всего середняки и часть бедноты, были недовольны отменой выплаты вознаграждения за землю и другие средства производства, передаваемые в коллективную собственность. Большинство крестьян после вступления в кооперативы высшего типа не получило обещанного увеличения доходов, а у части крестьян материальное положение даже ухудшилось. Все это отрицательно сказалось на настроениях деревни.

Отказ от принципов постепенности, применения промежуточных переходных форм наблюдался также в проведении преобразований в кустарной и частнокапиталистической промышленности и особенно в торговле. Сплошное поотраслевое преобразование частнокапиталистической промышленности и торговли, проведенное в 1956 г. в течение нескольких месяцев, означало фактическую национализацию частных предприятий за выкуп. Ничем не оправданная поспешность в преобразовании частнокапиталистической и кустарной промышленности сразу же привела к спаду производства в этих секторах народного хозяйства, к значительному сокращению выпуска товаров народного потребления и сужению сферы услуг. Это также вызывало недовольство населения и отразилось на всей экономике.

Одновременно с осуществлением «скачка» в области производственных отношений маоисты попытались организовать «скачок» и в развитии производительных сил. Уже в начале 1956 г. стал широко пропагандироваться выдвинутый Мао Цзэ-дуном лозунг «Строить социализм по принципу больше, быстрее, лучше, экономнее», которому было суждено заменить в 1958 г. генеральную линию партии. Но провести его в жизнь оказалось гораздо труднее. В сельском хозяйстве «скачок» не получился. Ценой гигантских усилий сотен миллионов крестьян, построивших, в частности, за полгода больше ирригационных сооружений, чем их предки создали за два тысячелетия, удалось лишь не допустить снижения уровня сельскохозяйственного производства (кроме хлопка и других технических культур) в момент коренной ломки всего жизненного уклада деревни. Тем самым усилиями партии и трудового крестьянства были несколько ослаблены отрицательные последствия нового курса Мао Цзэ-дуна в сельском хозяйстве.

По-иному сложилось положение в промышленности. Путем мобилизации и предельного напряжения всех ресурсов страны

маоисты сумели добиться кратковременного «скачка» в отдельных отраслях промышленного производства. Масштабы и темпы развития промышленности в 1956 г. значительно превысили показатели первых трех лет пятилетки, а по некоторым отраслям превзошли даже общий прирост за первые три года пятилетки, вместе взятые. Валовая продукция промышленности выросла в 1956 г. на 31,1%, в том числе производство средств производства—на 41,7, а машиностроение — даже на 90,2%. По 27 видам продукции из 46, показатели которых были включены в первый пятилетний план, в 1956 г. был достигнут и превзойден уровень, запланированный на 1957 г. Но закрепить и развить этот первоначальный успех не удалось: к осени 1956 г. материальные ресурсы оказались израсходованными; обострились выявившиеся еще ранее диспропорции в народном хозяйстве; возникли трудности в снабжении строительства и промышленности прокатом, материалами и многими видами оборудования, топливом и электроэнергией, а населения продовольствием и промышленными товарами; возникла угроза инфляции. Это заставило правительство КНР принять экстренные меры для исправления положения: значительно замедлить темпы промышленного развития и сократить ассигнования на капитальное строительство, разбухшие штаты; свернуть строительство жилищ, здравниц, административных и других общественных зданий; ограничить потребление продовольствия и других товаров; повысить цены. План на 1957 г. предусматривал увеличение продукции промышленности всего на 4,5% против 31,1% в 1956 г. Все эти меры тяжело отразились на жизненном уровне рабочего класса и крестьянства.

За ошибки и авантюризм маоистского руководства пришлось расплачиваться трудящимся. Недовольство масс усиливали также администрирование, бюрократические методы руководства, приводившие к забвению материальных и бытовых нужд трудящихся, к ослаблению политико-воспитательной работы. В конце 1956 г. в учебных заведениях, на многих предприятиях произошли забастовки и волнения; волнения имели место и среди членов производственных кооперативов. Оживились капиталистические элементы в городе и деревне, усилились колебания мелкобуржуазных масс между социализмом и капитализмом.

Отрицательные последствия «скачка» ослабляли позиции группы Мао Цзэ-дуна накануне VIII съезда КПК, подготовка к которому проходила в обстановке воздействия решений XX съезда КПСС на международное коммунистическое движение. Вопреки первоначальному намерению маоистов провести VIII съезд под знаком борьбы против «правого уклона», т. е. против здоровых сил партии, выступавших против «особого» курса Мао Цзэ-дуна, работа съезда пошла по иному руслу.

VIII съезд Коммунистической партии Китая. VIII съезд КПК состоялся 15—27 сентября 1956 г., через 11 лет после VII съезда партии. В его работе приняли участие 1026 делегатов с решаю-

щим и 86 делегатов с совещательным голосом. Это был самый представительный съезд за всю историю КПК.

К своему VIII съезду КПК пришла как массовая политическая партия, насчитывавшая 10 730 тыс. членов и кандидатов. Партия за годы народной власти выросла не только численно, но и политически, рабочая прослойка в ней возросла до 14%. Но партия продолжала оставаться преимущественно крестьянской по своему составу: к 1956 г. крестьяне составляли 69% ее численности, интеллигенция — 12, прочие — 5 %. Такой состав партии не мог не сказываться на ее идеологии, политике и практической работе. Как показали события 1955—1956 гг., мелкобуржуазные, националистические тенденции в партии продолжали существовать и развиваться, а иногда даже брали верх над тенденциями пролетарскими, интернационалистскими. От конечного результата борьбы между этими двумя тенденциями зависели дальнейшие судьбы социализма в Китае. Исход этой борьбы не мог не затрагивать интересы всего международного коммунистического движения, братских партий, приславших на VIII съезд КПК более 50 делегаций.

Задача съезда состояла в том, чтобы обобщить опыт предыдущих лет, извлечь уроки из достигнутых успехов и допущенных ошибок и, исходя из новых условий, сложившихся в Китае к концу 1956 г., определить перспективы развития страны.

Несмотря на мощное давление мелкобуржуазной стихии и великоханьского шовинизма и обстановку культа личности Мао Цзэ-дуна, созданного в предыдущие годы, на съезде проявилось стремление объективно разобраться в ошибках, трезво оценить существующие возможности и трудности. В основных докладах и выступлениях многих делегатов, а также в решениях съезда прозвучал призыв к «скромности и осмотрительности», к развертыванию критики и самокритики; осуждению подверглись «зазнайство, самоуправство, грубость, самомнение, нежелание советоваться с массами, навязывание другим своего мнения, отстаивание ошибок в целях сохранения своего авторитета» ¹. Такой подход к делу позволил съезду принять решения, отражавшие объективные условия строительства социализма в стране с учетом международной обстановки.

В то же время принятие правильных в своей основе решений относительно дальнейшего развития страны по пути социализма, признание отдельных ошибок и нездоровых явлений в партии не было подкреплено достаточно глубоким развернутым анализом причин, порождавших прежние отрицательные тенденции. Поэтому сохранялись возможности повторения и усугубления старых ошибок руководства, отхода и пересмотра решений съезда. Критика недостатков и ошибок в прошлой деятельности партии

¹ См. «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 83.

нейтрализовалась выступлениями ряда делегатов, восхвалявших «безупречность» линии Мао Цзэ-дуна.

VIII съезд заслушал и обсудил политический отчет ЦК КПК (докладчик Лю Шао-ци), доклад об изменениях в Уставе партии (докладчик Дэн Сяо-шш), доклад о предложениях по второму пятилетнему плану развития народного хозяйства (докладчик Чжоу Энь-лай); принял соответствующие решения и избрал руководящие органы партии. С краткой вступительной речью при открытии съезда выступил Мао Цзэ-дун.

Главное в решениях съезда заключалось в том, что он подтвердил правильность генеральной линии партии 1952 г. * В политическом отчете ЦК, а также в других докладах и выступлениях был сделан особый акцент на критике «левацких» отклонений от генеральной линии, которые «главным образом заключались в требовании построить социализм «в одно прекрасное утро»... в отказе признать то, что переход к социализму нужно осуществлять, двигаясь вперед постепенно»², в стремлении к «слепому забеганию вперед». Установка на «постепенное завершение социалистического преобразования сельского хозяйства, кустарной промышленности и капиталистической промышленности и торговли, постепенное осуществление индустриализации страны» была включена в новый Устав в качестве одного из основных положений программы партии³. В то же время съезд признал в качестве свершившегося факта результаты маоистских экспериментов, осуществленных в 1955—1956 гг.

Съезд подчеркнул необходимость и впредь уделять внимание преодолению капиталистических факторов и влияний в области экономики, политики и идеологии, однако главным полем деятельности партии отныне становилось создание материально-технической базы социализма. В резолюции съезда указывалось, что основным противоречием внутри страны стало противоречие «между передовым социалистическим строем и отсталыми общественными производительными силами. Основная задача партии и всего народа страны в настоящее время состоит в концентрации сил для разрешения этих противоречий с тем, чтобы как можно быстрее превратить нашу страну из отсталой аграрной в передовую индустриальную. Эта задача — очень трудна и огромна» ⁴. Выполнение программы индустриализации страны в соответствии с генеральной линией намечалось осуществить в течение трех пятилеток, т. е. к 1967 г.

¹ См. «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 10. Текст тезисов о генеральной линии партии был переиздан в качестве внутрипартийного документа за день до открытия съезда, одновременно с решениями ЦК КПК, отражавшими маоистскую линию 1955—1956 гг.

- «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. И.

³ См. там же, стр. 508—509.

⁴ Там же, стр. 472.

Главной целью экономической политики партии и государства в переходный период съезд постановил считать социалистическую индустриализацию страны, создание необходимой материальной базы для технической реконструкции народного хозяйства и повышения жизненного уровня народа.

Экономическая политика КПК конкретизировалась в принятых съездом предложениях по второму пятилетнему плану развития народного хозяйства КНР. Планом намечалось, в частности, увеличить промышленное производство вдвое по сравнению с заданиями первой пятилетки. Задания второй пятилетки в целом были достаточно обоснованны и соответствовали реальным условиям и уровню социально-экономического развития Китая.

Выполнение широкой экономической программы, разработанной съездом, предполагалось осуществить путем тесного сочетания всех внутренних ресурсов Китая и помощи Советского Союза и других социалистических стран. Благодаря этому, указывалось в резолюции съезда, Китай имеет возможность высокими темпами развивать производительные силы своей страны. В то же время съезд счел необходимым особо предупредить партию и народ об опасности «левацкой» авантюристической переоценки реальных возможностей страны: «...мы также должны учитывать объективные ограничения, существующие в настоящее время в области экономики, финансов и технических сил, учитывать необходимость постоянного сохранения резервных сил, мы не должны отходить от правильного соотношения в развитии экономики. Если не учитывать эту обстановку и установить слишком высокие темпы, то это, наоборот, помешает развитию экономики и выполнению плана и явится авантюристической ошибкой» *. Последствия авантюрного «большого скачка» полностью подтвердили правильность и своевременность этого предостережения.

Если оценить экономическую программу, разработанную VIII съездом КПК, с точки зрения той острой борьбы, которая перед съездом и после него развернулась в партии вокруг коренных проблем социалистического строительства в Китае, то нельзя не прийти к выводу, что в основных экономических вопросах съезд занял позицию, расходившуюся со взглядами маоистов. Тем не менее некоторые кз «китайских методов» Мао Цзэ-дуна в завуалированной форме все же нашли отражение как в докладе Чжоу Энь-лая, так и в предложениях съезда по второму пятилетнему плану.

Большое место в работе съезда заняли вопросы государственного и партийного строительства, внешней политики. В докладах и выступлениях делегатов на съезде прозвучала глубокая тревога по поводу широкого распространения в Китае таких чуждых социалистическому строю явлений, как бюрократизм, голое администрирование, произвол и беззаконие. Анализируя социальные

¹ «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 478.

корни этих явлений, член Политбюро ЦК КПК Дун Би-у указывал, в частности, на громадное преобладание мелкой буржуазии как в стране в целом, так и в партии: «Мелкая буржуазия легко поддается настроениям пренебрежения ко всякой законности. Идеология мелкой буржуазии легко смыкается с анархизмом. Мы можем сказать, таким образом, что всякие взгляды, выражающиеся в пренебрежении к законности, по сути своей являются отражением анархистской идеологии мелкой буржуазии» ¹. В качестве причин систематических нарушений законности в КНР назывались также несовершенство законодательства, отсутствие таких основных правовых нормативных актов, как уголовный, гражданский, процессуальный кодексы, законы о труде, землепользовании и т. д., отставание юридической науг:и.

Я целях борьбы с бюрократизмом, администрированием и беззаконием съезд наметил систему мероприятий, направленных на дальнейшее расширение демократии, укрепление законности и охрану прав граждан КНР. Было указано на необходимость усилить контроль над деятельностью государственных органов со стороны партийных организаций, собраний народных представителей, а также широких трудящихся масс.

Крупные недостатки были вскрыты в работе государственных и партийных органов в национальных районах. Особую опасность в национальном вопросе представлял великоханьский (великокитайский) шовинизм. «Партия, — говорилось в новом Уставе КПК,— выступает против всякого шовинистического уклона, как большой национальности, так и местного национализма, которые препятствуют сплочению национальностей; особое внимание надо уделять предупреждению и преодолению великоханьского шовинизма среди членов партии и работников государственных учреждений ханьской национальности» ².

Съезд подтвердил внешнеполитический курс КНР, основанный на укреплении единства и дружбы стран социалистического содружества, борьбе за мирное сосуществование, против империалистической политики агрессии и войны. Большое значение съезд придавал развитию связей КПК с другими коммунистическими партиями, воспитанию членов партии в духе пролетарского интернационализма. Забота съезда об укреплении интернациональной солидарности трудящихся нашла свое отражение в новом Уставе, где говорилось, что КПК «укрепляет солидарность пролетарского интернационализма, изучает опыт мирового коммунистического движения, поддерживает борьбу коммунистов, прогрессивных элементов и трудового народа всех стран, направленную на обеспечение прогресса человечества, воспитывает своих членов и народ в духе интернационализма, выраженного в призыве — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»»³.

¹ «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 251,

² Там же, стр. 510.

^я Там же, стр. 510—511.

10 Зак, 99

При рассмотрении вопросов партийной жизни и партийного строительства на съезде было заострено внимание на существовании опасных непролетарских тенденций в КПК, Главную опасность по-прежнему представляло давление мелкобуржуазной стихии. В политическом отчете ЦК КПК говорилось по этому поводу следующее: «В нашей стране мелкая буржуазия составляла большинство. Настроения этого класса оказывают на нас постоянное влияние и давление; буржуазия также непрерывно оказывает на нас влияние в различных областях. Партия должна постоянно проводить воспитательную работу в своих рядах, не допуская того, чтобы буржуазная и мелкобуржуазная идеология принесла вред политической безупречности нашей партии» ¹.

Серьезный урон партии напосил непомерно раздутый культ личности Мао Цзэ-дуна. В докладе об изменениях в Уставе КПК Дэн Сяо-пин был вынужден признать, что «культ личности, как общественное явление, имел длительную историю, и он не мог не найти некоторого отражения в нашей партийной и общественной жизни. Наша задача состоит в том, чтобы решительно продолжать проводить в жизнь курс ЦК, направленный против выпячивания личности, против ее прославления...». Заявив, что партия отвергает «чуждое ей обожествление личности», Дэи Сяо-пип, однако, тут же приписал основную заслугу в борьбе против культа личности... самому Мао Цзэ-дуну ². Съезд изъял из Устава КПК всякое упоминание об «идеях Мао Цзэ-дуна» как идейной основе партии (это положение было внесено в Устав КПК на VII съезде в 1945 г.). В новом Уставе КПК, принятом на VIII съезде, говорилось: «Коммунистическая партия Китая в своей деятельности руководствуется марксизмом-ленинизмом. Только марксизм-ленинизм правильно объясняет закономерности развития общества, правильно указывает пути построения социализма и коммунизма» ³.

Одним из крупнейших недостатков внутрипартийной жизни КПК съезд считал систематическое нарушение сроков созыва партийных съездов и пленумов ЦК. За И лет между VII и VIII съездами состоялось всего шесть пленумов ЦК КПК. Аналогичное положение сложилось и в местных партийных организациях. Как следствие этих грубых нарушений внутрипартийной демократии в партии получили широкое распространение канцелярско-бюрократические методы руководства, администрирование, раздувание аппарата, зазнайство и самодовольство значительной части партийных кадров, зажим критики и преследования за нее.

Однако вскрытие недостатков в жизни партии было смягчено рядом оговорок и оправданий. Так, упомянув в своем докладе о

¹ «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 67.

² См. там же, стр. 98.

³ Там же, стр. 508,

нарушении срока созыва партийных съездов, Дэн Сяо-пин сразу же оговорился, что «отсутствие регулярного созыва партийных съездов не оказало серьезного влияния на внутрипартийную демократию...» *. При этом он сослался на ряд совещаний, которые, как он сказал, «в значительной степени выполняли роль партийных конференций и даже съездов» ². В докладе Дэн Сяо-пин восхвалял все введенные Мао Цзэ-дуном в 40-е годы методы партийного руководства, партийной работы, в том числе метод «упорядочения стиля» партии. Такие «упорядочения» рекомендовалось проводить и впредь. Разъясняя положения нового Устава, докладчик подчеркнул, что он «не отличается в своих основных принципах от Устава, принятого VII съездом», и что «основной дух» Устава «является логическим развитием тех принципов партийной работы, которые были установлены VII съездом» ³. Подобная постановка вопроса, конечно, не способствовала исправлению многочисленных извращений ленинских норм партийной жизни в КПК. К тому же съезд одобрил расправу маоистов над «антипартийным блоком Гао Гана — Жао Шу-ши».

Такая двойственность и непоследовательность в подходе к вопросам партийного строительства была связана с большим влиянием культа Мао Цзэ-дуна в партии и стране, с нежеланием или неспособностью других руководителей КПК выступить открыто и решительно против этого зла. Все же общее направление работы и решений VIII съезда КПК могло способствовать ограничению дальнейшего распространения культа личности Мао Цзэдуна в партии.

Этому же были призваны служить некоторые положения нового Устава КПК, принятого съездом. В Уставе подчеркивалась необходимость неуклонного соблюдения принципа демократического централизма и широкого развития внутрипартийной демократии, критики и самокритики. Особое значение Устав придавал внедрению во всех партийных органах системы коллективного руководства. Кроме того, были внесены новые положения/ которые повышали требования к членам партии и в то же время расширяли их права. Серьезное внимание в Уставе уделялось сохранению чистоты рядов партии, повышению идейно-теоретического уровня всех ее членов, строгому соблюдению всеми членами партии, независимо от их положения, государственных законов и норм коммунистической морали.

В новый Устав, как и раньше, были включены изложенные в самом сжатом виде «общие положения программы», но настоящей развернутой программы партии съезд не принял. Между тем необходимость такой программы вполне назрела, и партия с но-

¹ «Материалы VIII Всекитайского съезда КПК», стр. 95.

² См. там же.

³ Там же, стр. 116.

10*

29J

мощью международного коммунистического движения была в состоянии ее выработать. Об этом свидетельствует опыт разработки генеральной линии 1952—1953 гг. Однако и после VIII съезда КПК по-прежнему оставалась без программы. Совершенно очевидно, что отсутствие программы благоприятствовало культу личности Мао Цзэ-дуна, развязывало ему руки, позволяло изменять даже принципиальные, программного характера решения партии.

Последовательное проведение в жизнь решений VIII съезда КПК давало возможность обеспечить дальнейшее продвижение Китая по пути социализма, быстрый рост производительных сил страны путем использования преимуществ социалистических форм хозяйства и улучшение на этой основе материального положения широких масс трудящихся.

В программных решениях VIII съезда КПК преобладали пролетарские, интернационалистские тенденции. Соотношение сил в партии и стране, обстановка в международном коммунистическом движении сложились тогда таким образом, что не позволили маоистам навязать свою волю съезду. Но целый ряд маоистских установок все же нашел отражение в резолюциях съезда, в подготовке которых маоисты принимали непосредственное участие. В состав нового ЦК вошли практически все члены ЦК, избранные VII съездом (кроме умерших и репрессированных), что совершенно определенно подтверждало преемственность маоистского руководства. Руководящие органы ЦК, сформированные 28 сентября 1956 г., также не внесли существенных изменений в соотношение сил в руководстве партии, сложившееся в последние годы перед съездом. Председателем ЦК остался Мао Цзэ-дун, его заместителями — Лю Шао-ци, Чжоу Энь-лай, Чжу Дэ и Чэнь Юнь. Генеральным секретарем ЦК был избран Дэн Сяо-пин.

Контрнаступление маоистое. Новая кампания sa «исправление стиля» и борьба с «правыми». Вопреки решениям VIII съезда КПК группа Мао Цзэ-дуна не отказалась от своих планов иодмены марксизма-ленинизма маоизмом, пролетарского интернационализма — шовинизмом, научно обоснованной генеральной линии партии — волюнтаристскими попытками перепрыгнуть через необходимые этапы социалистического строительства.

Вскоре после VIII съезда Мао Цзэ-дун и его сторонники перешли в контрнаступление. Если в 1955—1956 гг. наибольшую активность маоисты проявляли в области экономики, то в 1957 г. центр тяжести они перенесли на политическую и идеологическую борьбу, основной формой которой должно было стать «исправление стиля» в работе партии. Уже на II пленуме ЦК КПК 15 ноября 1956 г. Мао Цзэ-дун призвал развернуть «исправление стиля», «используя те же методы», которые применялись в начале 40-х годов для борьбы с интернационалистами в КПК и с линией Коминтерна. Эют зловещий призыв был дополнен

требовапием продолжить внедрение «китайских методов» строительства социализма, отвергнутых VIII съездом.

27 февраля 1957 г. Мао Цзэ-дун выступил на Верховном государственном совещании с программной теоретической речью «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри парода». Отличительной чертой этой речи было то, что в ней ни словом не упоминалось о VIII съезде КПК и его решениях. Подобное умалчивание в речи председателя ЦК, произнесенной всего пять месяцев спустя после съезда, могло быть понято лишь как отказ от решений съезда, их полное игнорирование и дезавуирование. Четкие классовые определения VIII съезда, нацеленные на создание материально-технической базы социализма в Китае, были заменены расплывчатыми рассуждениями о бесконечной борьбе и противоречиях «между нами и нашими врагами» и «противоречиях внутри народа», о приоритете идеологии над политикой и экономикой. Среди функций государства демократической диктатуры народа Мао Цзэ-дун упомянул только функцию подавления и функцию защиты государства от «внешних врагов». Отдав словесную дань опыту Советского Союза, Мао Цзэ-дун, как и в предыдущих своих выступлениях 1956 г., призвал «шевелить мозгами» и воспринимать только «полезный для нас опыт» ¹. Идейная и политическая заостренность речи, направленной на создание маоистской «китайской модели» социализма в противовес советскому опыту, раскрылась достаточно полно лишь позднее, с началом «большого скачка». Впоследствии эта речь стала интерпретироваться маоистской пропагандой как теоретическое обоснование «перманентной революции» в Китае.

Речь Мао Цзэ-дуна 27 февраля, как и его выступление на совещапии по пропагандистской работе месяц спустя, послужила началом нового «движения за исправление стиля». Его начало сознательно было приурочено к 15-летию такой же кампании 1942 г. В марте 1957 г. была опубликована пространная статья заведующего отделом агитации и пропаганды ЦК КПК Лу Дин-и «К пятнадцатой годовщине движения за упорядочение стиля в работе», в которой восхвалялась борьба против «догматиков» в 40-е годы и содержались призывы к повторению подобной же кампании. Аналогия с «чжэнфэном» 1942 г. выдерживалась даже в деталях: как тогда, так и теперь начало кампании было положено двумя речами Мао Цзэ-дуна. Как показали последующие события, это совпадение было глубоко продуманным — в обоих случаях речь шла о борьбе против марксизма-ленинизма и его замене «идеями Мао Цзэ-дуна», подавлении интернационалистских кадров партии.

После широкой кампании в печати, пропагандировавшей маоистские тезисы о «противоречиях внутри народа», 27 апреля

¹ См. Мао Цзэ-дун. К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа. М., 1957, стр. 48.

1957 г. ЦК КПК принял «Указания о движении за упорядочение стиля». Партийные организации обязывались «в качестве идейного руководства» в этом движении взять не решения VIII съезда, а два упомянутых доклада Мао Цзэ-дуна. Основным содержанием движения ЦК постановил считать «правильное разрешение противоречий внутри народа». В решении ЦК содержался призыв к поощрению деловой критики и к добровольному участию беспартийных в движении за упорядочение стиля. В качестве основного средства усиления связей партии с массами «указания» требовали от партийных, административных и военных руководящих работников заниматься часть времени физическим трудом вместе с рабочими и крестьянами. Предусматривалось превратить занятие физическим трудом в постоянную систему, чтобы «сохранить и развить прекрасные традиции нашей партии», от которых якобы в последние годы был сделан «шаг назад» \ 10 мая 1957 г. ЦК КПК принял специальные «Указания об участии руководящих работников всех ступепей в физическом труде»². В них снова подчеркивалось «огромное значение» возврата к «прекрасным традициям» КПК 30—40-х годов. Как впоследствии разъяснил Мао Цзэ-дун, речь шла о возрождении порядков «военного коммунизма», «военной традиции» времен антияпонской и гражданской войны, об их внедрении сначала в партии, а затем, по возможности, и во всей стране, внедрении «деревенского стиля и партизанских привычек» вместо «буржуазного» советского стиля.

Таким образом, «движение за исправление стиля» было задумано и осуществлялось как реванш маоистов за отступление на VIII съезде, как восстановление в партии господства «идей Мао Цзэ-дуна», вытеснение из нее влияния научного коммунизма, опыта Советского Союза. Но в 1957 г. маоисты еще не решались открыто выступать с этой программой перед китайским народом и международным коммунистическим движением, они тщательно маскировали свои цели и вели антисоветскую, антимарксистскую пропаганду пока в закрытом, внутрипартийном порядке, либо посредством публикации в центральной печати антисоветских высказываний буржуазных деятелей, которые затем лицемерно критиковались.

Кампания за «исправление стиля», направленная на подрыв решений VIII съезда и восстановление влияния «идей Мао Цзэдуна», первоначально не встретила поддержки ни в партии, ни тем более среди беспартийных. Маоистское руководство было вынуждено искусственно стимулировать кампанию, подогревать интерес к ней, успокаивать недоверчивых и подбадривать осторожных. Весной 1957 г. китайская печать и партийные документы были заполнены призывами к безбоязненному развертыва-

¹ См. «Народный Китай», 1957, № 12, Приложение.

² См. там же.

29-1

пию критики ошибок и недостатков в работе партийного и государственного аппарата. Эти призывы были обращены не только к коммунистам, к широким массам трудящихся, но и к буржуазии; особое внимание уделялось заигрыванию с интеллигенцией, которая была настроена весьма скептически после жестоких проработочных кампаний и репрессий 1955 г.

«Необыкновенная весна» 1957 г., как ее именовала китайская печать, отличалась наивысшим размахом пропаганды курса «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ», выдвинутого Мао Цзэ-дуном в числе прочих антимарксистских установок в начале 1956 г. Этот курс интерпретировался как широкая, почти пеограничепная свобода мысли, творческого соревнования и соперничества деятелей науки, литературы и искусства; свобода критики политики партии и действий руководителей со стороны беспартийных и рядовых коммунистов. Более того, широкая идейная и политическая свобода была обещана буржуазии, т. е. классовому врагу. Эти сомнительные обещания были подкреплены предоставлением страниц партийной печати не только для конструктивной критики ошибок и недостатков, но и для откровенно злопыхательских антисоциалистических и антисоветских выступлений ряда видных деятелей буржуазных партий. Учитывая нетерпимость маоистов к малейшим проявлениям инакомыслия, многие в Китае и за рубежом воспринимали подобные обещания и действия маоистского руководства как провокационные. Тем не менее маоистам удалось на короткое время инспирировать широкую волну как критических, так и явно враждебных выступлений; последних, однако, было меньшинство.

Большую активность весной 1957 г. проявляли лидеры буржуазных партий, буржуазная профессура и особенно студенчество, среди которого преобладали выходцы из состоятельных слоев населения. Усилились студенческие волнения, доходившие в отдельных случаях до актов насилия над местными партийными руководителями и представителями власти. Китайская печать отмечала также оживление остатков контрреволюции в городе и деревне. Характерно, однако, что основная масса китайской буржуазии политической активпости не проявляла. Видимо, она была удовлетворена условиями выкупа либо не придавала значения широковещательным политическим посулам маоистов. Буржуазная оппозиция в Китае была малочисленной и слабой. Она не представляла непосредственной угрозы народной власти, располагавшей мощным аппаратом подавления и не раз без колебаний приводившей ею в действие. Но в сложившихся условиях (серьезные экономические трудности, глубокое недовольство трудящихся результатами маоистских экспериментов 1955— 1956 гг., особенно брожение в деревне) дальнейшее развитие процессов, стимулированных весной 1957 г. политическими новациями маоистов (если их принимать всерьез), могло привести к тяжелым последствиям. Поэтому массовая кампания против

«правых буржуазных элементов», развернутая летом 1957 г., встретила понимание и поддержку в рядах КПК, в китайском народе, как и за пределами Китая. Не исключено, что именно на это и рассчитывала группа Мао Цзэ-дуна, поскольку борьба с «правыми буржуазными элементами» вскоре переросла в развернутое наступление маоистов на здоровые силы партии.

После кратковременной весенней «оттепели» политическая погода в Китае с июня 1957 г. круто переменилась. От мер убеждения и показного «либерализма» маоисткое руководство внезапно перешло к чисто насильственным методам в идеологической и политической борьбе. Призывы к широкому развертыванию критики, к свободному выражению мнений с целью «расширения демократической жизни народа» сменились установкой на тотальное подавление всяких проявлений инакомыслия в партии и народе иод предлогом борьбы против «правых буржуазных элементов».

Первоначально главный удар наносился по действительно антисоциалистическим элементам среди лидеров демократических партий и либеральной буржуазной интеллигенции. Но рамки новой массовой политической кампании неуклонно расширялись, борьба против правых была перенесена в ряды КПК и государственные учреждения и вскоре переросла в погром честных коммунистов, выступавших за последовательное выполнение решений VIII съезда КПК, за демократизацию общественной и государственной жизни страны, тесное сотрудничество с Советским Союзом и овладение советским опытом социалистического строительства.

18 июня 1957 г. в китайской прессе была опубликована речь Мао Цзэ-дуна «О правильном разрешении противоречий внутри народа», произнесенная 27 февраля 1957 г., отредактированная автором и дополненная шестью жесткими политическими условиями осуществления курса «ста цветов» ¹. Отныне дозволялось расцветать только угодным группе Мао Цзэ-дуна «благоуханным цветам», а все проявления инакомыслия причислялись к «ядовитым травам», подлежавшим безжалостному истреблению. Это означало фактический отказ от курса «ста цветов» в его первоначальном варианте. В июле в Циндао состоялось совещание

¹ Курс «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» был выдвинут Мао Цзэ-дуном в начале 1956 г. в качестве одного из составных элементов националистической «особой» линии в области культуры. Формулировки курса были нарочито общими и допускали различные толкования. Первоначально этот курс истолковывался отдельными руководителями КПК как неограниченная свобода творческого соревнования и соперничества в области литературы, искусства и науки; допускалась даже возможность свободной проповеди идеалистической философии. Среди партийных деятелей культуры высказывались законные опасения, не вызовет ли подобное истолкование курса оживления буржуазной идеологии. В кругах беспартийной китайской интеллигенции курс «ста цветов» был воспринят со смешанным чувством надежды и недоверия.

29Ц

секретарей провинциальных и городских комитетов партии, на котором Мао Цзэ-дун обосновал переход к политическим репрессиям и обрисовал план дальнейшей борьбы с «правыми буржуазными элементами», потребовав «взяться за интеллигенцию». Под знаком разоблачения и политической дискредитации лидеров буржуазной оппозиции прошла четвертая сессия ВСНП (28 июня— 15 июля), которая приняла резолюцию, осуждавшую правых, и поставила вопрос о лишении их депутатских мандатов. После сессии кампания против правых охватила всю страну.

Главными лидерами буржуазных правых элементов в китайской печати были названы Чжан Най-ци, Чжан Бо-цзюнь и Ло Лун-цзи — руководители демократических партий, министры КНР, депутаты ВСНП. В выступлениях этих и других буржуазных деятелей (Лун Юня, Се Сюе-хун и др.) действительно излагалась антинародная, антисоциалистическая программа, в которой восхвалялись буржуазный парламентаризм и буржуазная демократия, содержались прямые и косвенные нападки на социализм, социалистическое содружество, на Советский Союз, пропагандировались великодержавные, националистические идеи. В буржуазных партиях было выявлено около 10 тыс. правых элементов, т. е. 10% их членов. В печати и на массовых митингах правые буржуазные деятели были полностью изобличены и дискредитированы политически. Борьба с ними завершилась в январе 1958 г. снятием их со всех руководящих постов в буржуазных партиях и в государственном аппарате; на пятой сессии ВСНП 54 правых депутата были лишены депутатских мандатов.

Разгром активной буржуазной оппозиции в КНР был необходим и, безусловно, способствовал укреплению народно-демократического строя. В то же время бросалось в глаза явное несоответствие между серьезностью предъявленных лидерам правых обвинений в прямой контрреволюции и мягкостью определенных им наказаний. Ни один из них не был осужден по закону, а два года спустя, когда «особый» курс маоистов вполне определился, большинство их было по случаю десятой годовщины КНР реабилитировано.

На фоне снисходительного отношения к классовым врагам социализма резким контрастом явились массовые расправы с партийной и беспартийной интеллигенцией, с кадровыми работниками партии, искренне стремившимися к изживанию ошибок и недостатков в деятельности КПК и государственного аппарата в духе решений VIII съезда. Кампания борьбы против «правых» и «исправление стиля» были использованы левоэкстремистской группой в руководстве КПК преимущественно для травли и дискредитации противников «особого» курса. Любые критические выступления без какой-либо дифференциации теперь клеймились, как «враждебные», «ревизионистские», а их авторы репрессировались. При этом китайская печать избегала уточнять, в чем же конкретно выражалась антипартийная деятельность «правых» в

партии. Показательно, что «правьте» и «ревизионисты» в партии были представлены в основном партийными работниками с большим партийным стажем, к которым парторганизации относились с уважением и не желали развертывать против них «непримиримую борьбу».

Стремясь любыми средствами преодолеть сопротивление партии и обезвредить противников пересмотра решений VIII съезда, маоисты встали на путь систематических нарушений законности и Конституции КНР. В августе 1957 г. Государственный совет издал постановление о трудовом перевоспитании, которое наделяло административные органы правом без суда и следствия заключать в специальные лагеря на неопределенный ср