Наибольшее распространение получили три «видения» «Европы регионов»

1) Радикальная интерпретация «Европы регионов» в смысле отмирания национального государства и формирования единой Европы двух уровней — наднационального и регионального. Сторонники этого подхода полагают, что национальное государство — это анахронизм, оно не выполняет более никаких полезных функций: с одной стороны, оно слишком далеко от конкретного человека и не может поэтому дойти до его нужд, с другой стороны, оно слишком мало для того, чтобы играть активную роль на международной арене.

Представляется, что подобный радикальный подход несколько наивен. Национальное государство в Европе нельзя «отменить». Оно видоизменяется под влиянием процессов глобализации и регионализации, но ни в коем случае не отмирает. Сегодня радикальная точка зрения на «Европу регионов» уже не пользуется большой популярностью, как это было, например, в 1950—1960-е г., когда федеративную «Европу регионов» предполагалось построить на послевоенной созидательной волне.

2) «Европа регионов» в смысле интенсификации межрегионального сотрудничества, «срастание» Европы (горизонтальная интеграция). Здесь речь идет, прежде всего, о том, что государственные границы могут препятствовать полноценному развитию естественных регионов.

3) «Европа регионов» как трехступенчатая или трехуровневая Европа — Евросоюз — национальное государство — регионы (вертикальная интеграция). В этом понимании «Европа регионов» противостоит «Европе отечеств» де Голля и бюрократической «Европе инстанций», а европейские регионы признаются в качестве автономных политических акторов в интеграционных процессах.

Рассмотрим более подробно «Европу регионов» сквозь призму горизонтальной и вертикальной интеграции. Горизонтальную интеграцию условно можно рассматривать как экономическое измерение «Европы регионов», а вертикальную интеграцию — как политическое измерение проекта.

1) Сотрудничество (в данном случае межрегиональное) обязательно предшествует политической интеграции. Горизонтальная интеграция — межрегиональное (и одновременно кросснациональное) сотрудничество принимает в Западной Европе самые различные правовые формы, имеет разнообразные организационные структуры и географические очертания. Скажем, можно различать двусторонние и многосторонние межрегиональные взаимодействия, сотрудничество между соседними регионами или регионами, расположенными вдали друг от друга, но имеющими сходные проблемы, и пр. Важно то, что все эти взаимодействия различного генезиса и характера имеют одну общую цель: преодоление государственных границ — барьеров для сотрудничества в социальной, экономической, технологической, культурных сферах.

Таким образом, мотивация межрегионального сотрудничества проистекает прежде всего из выявления общих проблем и/или интересов, а само сотрудничество дает возможность более полно использовать потенциал развития каждого из регионов-участников. Понятно, что по большей части в межрегиональном сотрудничестве (МРС) участвуют соседние регионы, зачастую приграничные, само географическое положение которых в той или иной мере обусловливает их периферийную роль в экономике страны. В последние годы, однако, активизируется политически мотивированное МРС отдаленных регионов (например, «Четыре мотора для Европы»). В качестве основных составляющих МРС назовем реализацию экономического потенциала, оптимизацию инфраструктуры, экологию и сферу культуры.

Наиболее часто встречаются примеры МРС между соседними регионами. Начало этих форм кооперации было положено в 1970-е г., причем формальная институционализация пришла на смену многочисленным неформальным институтам. Так, наиболее густая сеть контактов отмечена в Альпийском регионе, где действуют Рабочее сообщество альпийских стран («Альпийская Арка»), Рабочее сообщество Альпы-Адрия, Рабочее сообщество кантонов и регионов Восточных Альп (КОТРАО), имеющего в качестве своего рода «подсистемы» Совет Женевского озера. Две задачи выдвигаются сообществами в качестве основных: постоянный обмен информацией и активизация самых разнообразных контактов между жителями регионов-участников.

Густую сеть трансграничных контактов можно обнаружить также на германо-голландской границе, где т.н. Еврорегио с 1965 г. объединяет 104 коммуны, города и округа с обеих сторон. Целью Еврорегиоявляется «развитие регионального самосознания, превращение нескольких периферий в центральный европейский регион, диверсификация промышленной структуры, стабилизация рынка труда».

Несколько другую, пожалуй, более сложную основу имеет сотрудничество отдаленных регионов: задача заключается не в решении конкретных «бытовых» проблем, но скорее в оформлении интересов определенной группы регионов перед лицом национальных и европейских институтов. Здесь уместно упомянуть Рабочее сообщество европейских приграничных регионов (1971), Конференцию прибрежных периферийных регионов (1973), РЕТИ (Регионы традиционной индустрии, 1984). В качестве особого случая многостороннего МРС упомянем «Четыре мотора для Европы», которые с 1988 г. объединяют экономически активные и «продвинутые» в области инновационных технологий регионы Баден-Вюртемберг (Германия), Ломбардию (Италия), Каталонию (Испания) и Рону-Альпы (Франция) в «рабочее сообщество внеинституционального характера». Задачей «Моторов» стало достижение синергического эффекта посредством интенсивного обмена опытом, реализации совместных проектов в области новых технологий, а также исследовательских проектов при оптимальном использовании имеющихся финансовых и трудовых ресурсов. Уже с первых лет своего существования активную поддержку МРС оказывал Совет Европы.

Европейский Союз обращается к проблеме МРС позже — во второй половине 1980-х г., когда в рамках инициатив ЕС разрабатывается первая программа ИНТЕРРЕГ, направленная на подготовку приграничных регионов к полноценному участию в европейском внутреннем рынке. Инициативы ИНТЕРРЕГ получили существенное развитие и в дальнейшем и считаются вполне успешными. Инициативы ИНТЕРРЕГ способствовали «срастанию» регионов: в 1991 г. были образованы «Еврорегион Норд», объединивший бельгийские Фландрию, Валлонию и Брюссель с французским регионом Нор-Па де Кале и английским графством Кент, и «Ирландская ассоциация приграничных регионов», объединившая 11 графств Ирландии и Северной Ирландии. Возникающие еврорегионы можно рассматривать как некие полигоны по проверке идей ЕС в области МРС.

В настоящее время работает уже четвертое поколение инициативы ИНТЕРРЕГ — ИНТЕРРЕГ IV (ИНТЕРРЕГ III была реализована в 2000-2006 гг. и располагающая бюджетом в 4875 млн. евро). Программа частично финансируется из Европейского фонда регионального развития (ЕФРР). ИНТЕРРЕГ IV реализуется в 2007-2013 гг. и представляет собой программу ЕС структурного финансирования для укрепления социальной и экономической сплоченности всей Европы путем поддержки проектов в трех измерениях: А – трансграничной, B - транснациональной, C - межрегиональной.

Несмотря на достигнутые результаты, развитие МРС проходит не гладко, встречая массу трудностей. Так, в правовой области в качестве основных препятствий для развития МРС следует указать на серьезнейшие различия в правовом статусе сотрудничающих регионов, а также неразработанность правовой базы МРС или даже «правовой вакуум». Как препятствия политического характера следует рассматривать излишний политический контроль со стороны национальных инстанций, которые объективно тормозят развитие МРС. Психологическими барьерами выступают языковые различия, а также наличие определенных негативных стереотипов. Наконец, не последнюю роль играют трудности социально-экономического характера: различные уровни развития регионов, недостаточно активное вовлечение в МРС негосударственных экономических акторов, различия в налоговых системах.

Все эти трудности объяснимы и, очевидно, неустранимы в ближайшем будущем. Тем не менее, МРС играет важнейшую роль в горизонтальном «срастании» Европы. Если рассматривать интеграцию как некий общественный процесс обучения, то МРС, без сомнения, вносит вклад в создание для него рамочных условий.

2) В отличие от «горизонтальной Европы регионов» вертикальная составляющая этой концепции включает два элемента: усилия регионов по трансформации национальных политических институтов, отвечающих за национальную политику в области ее европейского измерения, с целью усиления влияния регионов, а также непосредственное участие регионов (через формальные и неформальные институты) в процессе принятия решений в ЕС.

Модификацию национальных институтов региональными усилиями наиболее отчетливо можно наблюдать в Германии, Бельгии и Италии. Так, согласно ст. 32 Основного закона Германии сфера международных отношений относится к исключительной компетенции федерации, хотя земли имеют право с согласия федерального правительства заключать договоры с зарубежными государствами в сферах, подпадающих под их исключительную компетенцию. С другой стороны, при заключении международных договоров, которые существенно затрагивают интересы земель (особенно в сферах культуры и образования), федерация, согласно так называемому соглашению Линдау от 1957 г., испрашивает согласия земель.

Таким образом, нельзя утверждать, что земли исключены из процесса принятия решений в сфере внешней политики, напротив, возникают все новые возможности для представительства интересов земель за рубежом. Так называемый «перфорированный национально-государственный суверенитет» рождает «многоголосье»: участие многих относительно автономных акторов во внешней политике, что делает последнюю более гибкой, прозрачной. Процесс принятия внешнеполитических решений «размывается», теряет универсальный характер, приобретая характерные черты и нюансы в зависимости от конкретной области принятия решений и вовлеченных акторов.

В 1993 г. в Германии был принят закон «О сотрудничестве федерации и земель по делам Европейского Союза», и в составе бундесрата был образован новый комитет по делам Евросоюза. Помимо этих формальных институтов, земли участвуют в принятии решений по делам ЕС и неформально — через свои бюро в Берлине. Требования земель породили конфликт между ними и федерацией. Требования земель включали:

- согласие бундесрата при передаче суверенных полномочий наднациональным институтам;

- возможность для земель представлять ФРГ в органах ЕС в вопросах, относящихся к исключительной компетенции земель;

- конституционное право для земель учреждать независимые представительства, в частности (но не только) в ЕС;

- право земель участвовать в делах ЕС должно быть зафиксировано в Основном законе.

После длительных переговоров в совместной конституционной комиссии было достигнуто согласие о внесении в Основной закон новой ст. 23, согласно которой федеральное правительство может передавать наверх суверенные права только при одобрении бундесрата. Теперь такая передача требует квалифицированного большинства обеих палат парламента. Мнение бундесрата отныне является решающим для определения позиции Германии по вопросам, касающимся исключительной компетенции земель.

В Италии с 1987 г. регионы участвуют в формировании национальной европейской политики через различного рода консультации и совещания. Так, закон 183/87 («закон Фаббри») обязывает итальянское правительство информировать регионы о всех своих намерениях в области европейской политики. С 1988 г. работает «Постоянная конференция по связям между государством и регионами», обсуждающая, в том числе, и участие регионов в европейских проектах. Закон 86/1989 («Ла Пергола») предписывает, что дважды в год конференция должна быть посвящена делам ЕС. В Бельгии закон от 8.08.1980 предписывает то, что власти регионов и коммун в обязательном порядке участвуют в обсуждении международных договоров, если последние затрагивают поле компетенции территориальных общностей. Правда, конкретные возможности регионов до сих пор неясны. Уместно отметить и то, что во всех случаях успехи регионов в сильной степени зависят от готовности центрального правительства к сотрудничеству.

Что касается непосредственного участия регионов в делах и формировании политики ЕС, то здесь необходимо отметить развитие неформальных институтов. Так, в последние годы резко активизируются прямые контакты между регионами и органами ЕС, позволяющие каждому конкретному региону «реализовать себя» через:

а) «проникновение» региональных политиков в органы ЕС, минуя национальный уровень. Такие политики, как Оттокар Хан, Вильгельм Хаферкамп, Франц Фрошмайер, занимали высокие посты как в органах Союза, так и на уровне федеральных земель.

б) открытие офисов или бюро регионов в Брюсселе. Начало этому процессу положили земли Германии в 1985 г., хотя самое первое представительство было открыто в 1984 г. городским советом Бирмингема. В настоящее время, помимо 16 немецких земель, офисы в Брюсселеимеют регионы Бельгии, Испании, Франции, Австрии, а также датские и шведские города, города и графства Великобритании, Уэльс, Северная Ирландия, Шотландия.

Региональные офисы выполняют весьма разнообразные функции:

- оперативно снабжают свой регион информацией о происходящих в Брюсселе событиях;

- представляют и лоббируют интересы своего региона;

- служат посредниками при контактах между заинтересованными лицами регионального и наднационального масштаба;

- организуют программы для чиновников и бизнесменов, посещающих Брюссель;

- вносят весьма важный вклад в создание образа своего региона как открытого и динамично развивающегося территориального сообщества.

По характеру представительства офисы можно классифицировать следующим образом:

- представительства отдельных местных властей, городов или графств (Бирмингем, Кент, Восточный Сассекс) или регионов (Шотландия, Уэльс);

- консорциум местных властей (Восточный Мидлендс, Лондон);

- структуры, объединяющие государственных и негосударственных акторов, например, Европейский центр Уэльса, куда входят не только местные власти, но и союзы предпринимателей, и т.д.

Офисы земель, как правило, крупнее и действуют как мини-посольства. Офисы Великобритании укомплектованы «специалистами общего профиля», в то время как офисы Германии позволяют специализацию и, соответственно, большую глубину проникновения в отдельные направления коммунитарной политики.

Функции офисов включают:

- реактивную, когда офисы выступают в качестве канала информации для своих учредителей («система раннего предупреждения»);

- проактивную — канал информации для Комиссии ЕС, в чем последняя сама заинтересована;

- офисы работают как центры политического образования для широкой публики («продажа ЕС для населения»).

Работа офисов земель встраивается в более общую долгосрочную европейскую стратегию земель, они имеют больше политических амбиций, в то время как офисы Великобритании такой задачи не имеют. Офисы крупных земель носят названия «представительства».

Интересы регионов представляют и так называемые «зонтичные» образования. Так, в 1985 г. была образована «Ассамблея европейских регионов» (первоначально этот орган носил название «Совет регионов Европы»), объединяющая почти 300 субнациональных территориальных сообществ. В эту структуру входят и представители российских регионов — Карелии, Москвы, Санкт-Петербурга. Традиции Ассамблеи восходят почти к началу века: в 1913 г. был создан «Международный союз местных властей». Позже, в 1951 г., создан «Совет общин Европы». Внутри «Ассамблеи европейских регионов» регионы группируются по интересам, образуя, в частности, конференцию прибрежных регионов, союз столичных регионов и пр.

С 1989 г. проводятся конференции «Европа регионов». Если «Ассамблея европейских регионов» (АЕР) представляет скорее проблемные регионы разного типа, занимающие скромное политическое пространство, то конференции представляют политически мощные регионы и их резолюции имеют весьма сильный резонанс в Евросоюзе. В начале 1990-х г. наметилось коренное различие между АЕР и конференциями. Если АЕР нацелен в основном на поиск и использование возможностей регионов для подключения их к процессам принятия решений в ЕС, то конференции подчеркивают приоритет региональной автономии в управлении своими делами против излишней централизации в ЕС.

Углубление интеграционных процессов и дальнейшее развитие институциональных структур ЕС означают для регионов новые шансы и новые вызовы: у регионов появляются дополнительные возможности воздействовать на процесс принятия решений в ЕС, однако, с другой стороны, и Союз проникает «на территорию» регионов. Возникает некий подвижный баланс, а взаимопереплетение трех уровней — наднационального, национального и регионального — становится все более дифференцированным. Представленная схема иллюстрирует каналы влияния регионов в ЕС на примере земель Германии.

В октябре 1987 г. конференция премьер-министров германских земель в Мюнхене — вскоре после вступления в силу Единого европейского акта — выдвинула в качестве своей цели создание «Европы с федеративными структурами». Была создана рабочая группа с целью определения места и роли земель и европейских регионов в Евросоюзе. Отчет группы 1990 г. носил название «Европа регионов — участие земель в межрегиональном сотрудничестве, а также дальнейшее развитие прав и политических возможностей регионов в Европе». На основе этого отчета регионы ЕС в начале 1990-х г. выдвинули следующие конкретные требования:

а) введение принципа субсидиарности в договорную базу Европейского Союза;

б) создание нового коммунитарного института, представляющего интересы регионов в Союзе;

в) возможность для регионов напрямую (минуя национальный уровень) обращаться в Европейский Суд;

г) возможность для глав регионов напрямую представлять государство в Совете Министров.

Во-первых, вышеперечисленные требования были частично реализованы через Маастрихтский договор 1992 г.Принцип субсидиарности был введен в договорную базу Евросоюза. Он является составной частью социального католического учения и подразумевает, с одной стороны, защиту более мелких социальных групп, а с другой — помощь им со стороны более крупных в случае необходимости. Принцип субсидиарности, без сомнения, является одним из «ключей» для понимания сути маастрихтского процесса. Итак, согласно ст. 36 Договора о Европейском Союзе: «В областях, которые не подпадают под его исключительную компетенцию, Сообщество действует в соответствии с принципом субсидиарности, если и поскольку цели предполагаемого действия не могут быть достигнуты в достаточной мере государствами-членами и поэтому, в силу масштабов и результатов предполагаемого действия, могут быть более успешно достигнуты Сообществом»^[2].

Принцип субсидиарности (ПС) получил поддержку всех основных политических игроков в ЕС (его неоднократно называли «волшебной формулой», которая позволит решить многие и многие проблемы), однако именно здесь и коренится серьезнейшая проблема: небывалая поддержка обусловлена отсутствием единой интерпретации, что позволяет различным игрокам вкладывать в ПС свой собственный политический интерес.

Можно выделить два направления оценок принципа субсидиарности со стороны экспертов.

Первое направление — дискуссии о бессилии ПС и его маргинальной роли в будущем, скепсис в отношении тех, кто рассчитывает на повышение роли регионов: «Кто видит в принципе субсидиарности эффективное средство против «ползучего» расширения компетенций Европейского Союза и, следовательно, против «ползучего» сокращения компетенций государств-членов и их регионов, будет сильно разочарован». Другие эксперты, напротив, видят в ПС свидетельство поворота интеграционного процесса в сторону федерализации ЕС, который неразрывно связан с частичным прорывом в сторону выравнивания роли регионов.

Во-вторых, был создан новый институт — Комитет регионов, правда, как совещательный орган. Комитет регионов концептуально рассматривает себя как орган «корневой» демократии, орган, обеспечивающий обратную связь — между институтами ЕС и гражданами, как «рупор» граждан Европы. Создание этого нового органа — реальный пример реализации принципа субсидиарности, воплощение регионального измерения европейской интеграции, «мост» между официальным Брюсселем и гражданами. В качестве предпосылок появления нового органа можно выделить следующие:

- развитие самого ЕС, изменение характера «политической игры» после 1985 г., усиление наднациональных институтов;

- развитие региональной политики в ЕС, расходы на которую стали второй статьей в бюджете ЕС после расходов на аграрную политику;

- эволюция национальных политических систем: «генеральная тенденция к децентрализации» или «подъем мезоправительств»;

- интенсификация межрегиональной мобилизации в зоне ЕС, создание региональных объединений европейского масштаба.

КР состоит из представителей региональных и местных сообществ. Поэтому, хотя орган и носит название Комитет регионов, тем не менее, в его составе около половины представителей органов местного самоуправления (представители городов и местных администраций). Это позволяет Комитету быть неким «срезом» субнациональных образований в странах ЕС. Однако данная особенность обусловливает и центральную черту КР — его крайнюю гетерогенность, которая, в свою очередь, есть отпечаток сильнейшей разнородности территориальных структур внутри Союза.

КР является единственным среди институтов Союза, члены которого базируются не в Брюсселе, но проживают в своих регионах, приезжая в Брюссель лишь на заседания Комитета. Основная задача Комитета — оптимизация европейского законодательства посредством предоставления заключений на предложения Комиссии, а также по другим важным вопросам, касающимся развития регионов и городов ЕС.

Договор Ниццы внес некоторые изменения в порядок формирования КР: теперь его члены назначаются квалифицированным большинством Совета Министров. Дискуссия о будущем КР является частью общих дебатов относительно европейской институциональной архитектуры. Члены Комитета полагают, что в случае формирования второй, верхней палаты Европейского парламента — «Сената» — она должна неизбежно «вырасти» из Комитета регионов.

В-третьих, возникла практика представления национального государства со стороны регионов федеративных государств. Согласно Маастрихтскому договору главы регионов могут представлять свои государства в Совете Министров (впервые эта процедура была применена Бельгией). Важно отметить, что региональные лидеры в этом случае представляют интересы всего государства, а не своего региона, и согласованная позиция должна быть достигнута «дома», до вынесения соответствующего вопроса на заседание Совета Министров.

Тем не менее, ряд требований не был реализован или был реализован не полностью. Так, регионы не получили право прямого обращения в Европейский Суд. Такое решение было связано с сильными различиями правового статуса регионов внутри стран ЕС и, главное, с неизбежностью возникновения многочисленных противоречий и коллизий между национальными и коммунитарными институтами.

«Европа регионов» сегодня находится в процессе становления, сама, по сути, являясь скорее процессом, нежели результатом. Можно выделить три основных измерения, возникающих в этом процессе сложностей.

Во-первых, это разное положение регионов в составе национальных государств. Так, в зависимости от объема компетенций регионов, их автономии, участия во внутриполитических делах в составе Союза можно выделить:

- федеративные государства (Германия, Австрия, Бельгия);

- регионализованные государства (Италия, Испания);

- децентрализованные государства (Франция, Нидерланды, Португалия, Швеция);

- классические унитарные государства (Великобритания, Дания, Греция, Финляндия, Ирландия, Люксембург) и присоединившиеся в 2004 г. государства Центральной и Восточной Европы.

Понятно, что подобная гетерогенность находит проявление буквально во всех сферах: регионы имеют различное влияние на процесс принятия внутриполитических решений, различен их правовой статус, финансовая самостоятельность и компетенции. Если взять, скажем, объем полномочий в области внешней политики, то здесь диспропорции между регионами особенно разительны. Так, в привилегированном положении оказываются германские земли и бельгийские регионы, которые, действуя в рамках своих компетенций, имеют право заключать международные договоры. В этом же направлении идет развитие в Австрии. В то же время во Франции, Италии и Испании национальное правительство играет по отношению к международной и внешнеэкономической деятельности своих регионов весьма рестриктивную роль, хотя процессы регионализации в этих странах ведут к ослаблению роли государства, в том числе и в этой сфере. Таким образом, «Европа регионов» объединяет партнеров, совершенно различных с точки зрения оценки их возможностей и интересов.

Во-вторых, «Европа регионов» до сих пор не имеет четкой программы, в том числе и перечня конкретных задач, которые должны быть реализованы в определенные сроки. Как было показано, «Европа регионов» имеет не одно, а несколько измерений. Это естественно, но делает концепцию размытой и рыхлой. Наконец, противодействие реализации «Европы регионов» оказывается со стороны национальных институтов, которые все больше ощущают диффузию власти, а национальное государство начинает конкурировать со своими (и «чужими») регионами. Рост регионального самосознания часто ведет, таким образом, скорее к генерированию новых противоречий и конфликтов, нежели к их разрешению.

Важно и то, что проект «Европы регионов» и его воплощение не самодостаточны, но тесно связаны с ситуацией и расстановкой сил на других уровнях — коммунитарном (важно, как будут развиваться в дальнейшем процессы европейской интеграции) и национальном (как и с какой скоростью пойдут процессы регионализации внутри национальных государств). Для реализации «Европы регионов» интеграция ЕС — это не некий факультативный выбор, но обязательное условие для политического регионализма. Именно поэтому необходимо четко разграничить компетенции: некоторые германские исследователи полагают, что проникновение коммунитарных институтов на «поле» компетенций земель ведет к невозможности для последних действовать в качестве автономных политических центров принятия решений, а земельные парламенты (ландтаги) являются первыми жертвами европейской интеграции.

Игнорирование интересов регионов в интеграционных процессах еще более усилит уже существующее отчуждение между гражданами ЕС и коммунитарными институтами. Задачей «Европы регионов» является не только сохранение региональных идентичностей и культурного разнообразия, но и защита интересов каждого европейца.

Реакции регионов на новые реалии вызывают у исследователей не только острый интерес, но иногда и острую критику. Действительно, некритичная похвала европейскому региональному разнообразию была бы даже опасна. Известный социолог Ральф Дарендорф справедливо пишет об опасности «сорвавшегося с цепи» разнообразия, о том, что для Европы важны «умеренные и надежные институции»^[3]. Этот же автор высказывается и еще более жестко: «Я крайне скептически настроен, когда заходит речь об этом милом термине «Европа регионов»; у меня есть легкое подозрение, что те, кто используют это определение с растущим воодушевлением, в конце концов, окажутся с регионами, но без Европы. Они концентрируются на одном направлении, потому что затруднительно смотреть сразу в обоих направлениях»^[4]. Подобные предостережения, безусловно, полезнее немотивированного энтузиазма.

«Европу регионов» необходимо рассматривать с точки зрения ее практической полезности, не задаваясь высокими, но невыполнимыми в настоящее время задачами. Практически «Европа регионов» неотделима от наднационального и национального уровней и представляет собой составную часть «многоуровневого» или «многослоевого» политического процесса в Европейском Союзе.

Практическое оформление концепции «Европы регионов» ведет к усложнению институциональной структуры Европейского Союза, увеличению числа действующих политических акторов при выраженной неравномерности этого процесса, что обусловлено интеграцией государств с различными моделями взаимоотношений между центром и регионами. Возрастает гетерогенность европейского политического пространства. Характеристиками регионального уровня в европейском политическом процессе остаются асимметрия в отношении национального и наднационального уровней (по вертикали) и фрагментация, неоднородность (по горизонтали).

Литература

Баранов А.В., Вартумян А.А. Политическая регионалистика. Курс лекций. Вып. 1–5. М.: Изд-во РГСУ; КГУ; АИСО, 2003–2005.

Бусыгина И.М. Политическая регионалистика: Учебное пособие. М.: МГИМО (У); РОССПЭН, 2006. С. С.226-231, 251-266.

Косов Ю.В., Фокина В.В. Политическая регионалистика. СПб., 2009. С.125-129.

Кулматов К.Н., Митрофанова А.В. Региональные аспекты международных отношений. М.: Восток-Запад, 2010. 536 с.

Леонова О.Г. Макрорегионалистика – новое направление развития учебной дисциплины // Вестн. Моск. ун-та. Серия XXVII Глобалистика и геополитика. 2011. №1-2. С.141-146.

Миронюк М.Г. Современный федерализм: сравнительный анализ. Учебное пособие. М.: Московский государственный институт международных отношений (Университет), Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2006.

Мозель Т.Н. Международная политическая регионалистика // Обозреватель –Observer. 2011. №3. С.119-126.

Элейзер Д.Дж. Сравнительный федерализм // Полис. 1995. №5.

^[1] Зонова Т.В. От Европы государств к Европе регионов? М., 1999. №5. С. 156.

^[2] Единый Европейский Акт. Договор о Европейском Союзе. М., 1994. С. 54.

^[3] Дарендорф P. После 1989: размышления о революции в Европе. М., 1998. С. 165-166.

^[4] Dahrendorf R. Im Bergedorfer Gespraechskreis, 1993, Protokoll № 99. S. 71