Фундаментальный кризис оставлял вакуум языка, который первое время заполнялся причудливыми порождениями "политического бессознательного". Но этого было явно недостаточно.
Единственной масштабной альтернативой на уровне парадигм была прямая антитеза советскому языку, воплощенная в американском языке. Американский политический язык в отличие от советского сохранял парадигмальную стройность, заботился о прямом доступе политических элит к структурной матрице. Российские реформаторы – не без внешней подсказки – пошли наиболее простым путем: вместо восстановления размытой советской матрицы и работы с ней они заимствовали альтернативную модель (интересно, что накануне краха советской системы принципы этой модели, представлявшей собой выражение крайнего политического нонконформизма, отстаивали лишь сторонники "Демократического Союза" В.И.Новодворской, постоянно подвергавшиеся политическим репрессиям).
В начале 90-х годов американский политический язык апробируется в качестве нормативной парадигмы для российского общества. Это происходит после победы "демократов" (в лице Б.Н.Ельцина и его окружения) как над консерваторами, пытавшимися сохранить советский язык (Е.К.Лигачев), так и над реформаторами, стремившимися модернизировать его (М.С.Горбачев).
|
|
Однако американский политический язык, основанный на принципах либерализма, адекватно внедрить было очень сложно: он был противоположен не только советскому идеологизированному языку, но и многим парадигмам, составляющим картину "политического бессознательного" русского народа.
Чтобы заменить политический язык на прямо противоположный, новой элите необходимо было применить масштабное насилие, и вместе с тем фундаментально и ускоренными темпами освоить этот
новый язык. После расстрела российского парламента осенью 1993 года оказалось, что на тотальный террор либерал-демократы идти не могут или не хотят. При этом общий настрой политических элит, изнеженных в отсутствии необходимости активно мыслить, не позволял эффективно и в кратчайшие сроки перестроить всю систему в либеральном ключе. Поэтому переход от советского языка к американскому был лишь обозначен, но не доведен до конца.