Стабильности международных отношений

К преступлениям против стабильности международных отношений относится такой традиционный состав, как нападение на лиц и учреждения, которые пользуются международной защитой. Преступления, направленные против официальных пред­ставителей иностранных государств, имеющих особый международно-правовой режим личной неприкосновенности, представляют угрозу для поддержания международного мира и безопасности. Императивный характер норм, закрепляющих основные дипломатические привилегии и иммунитеты, выражается в том, что они не должны подвергаться сомнению, заменяться или по­глощаться требованиями политического характера, вызванными той или иной ситуацией, включая даже состояние войны. Поэтому, как отмечает К. К. Сандровский, нельзя согла­ситься с утверждением, будто договоренность двух и более государств об ограничении иммунитета своих дипломатических агентов не является нарушением международного права[236]. Правомерной в этом случае может быть лишь договорен­ность о предоставлении больших, чем предусмотрено в общем международном праве, привилегий и иммунитетов на основе взаимности[237].

Давним международным обычаем установлено положение о том, что убийство или пленение дипломата или консула является грубейшим нарушением международного права и рассматривается как повод к началу войны (casus belli). Так, 4 октября 1934 г. в Марселе во время официального визита во Францию взрывом бомбы, совершенным хорватскими террористами, был убит король Югославии Александр и смертельная рана была нанесена министру иностранных дел Франции Л. Барту. Италия отказалась выдать скрывавшегося на ее территории преступника, мотивируя это тем, что предоставила ему политическое убежище как лицу, совершившему уголовно наказуемое деяние по политическим мотивам, которое не подлежит экстрадиции согласно международному праву. В ответ на эти события Франция предложили включить терроризм в качестве международного преступления в проект международного уголовного кодекса.

Совет Лиги наций назначил 10 декабря 1934 г. специальный Комитет экспертов для подготовки проекта конвенции о терроризме. Первый проект, подготовленный спустя год, предусматривал уголовное наказание за совершение определенных действий, направленных против высших должностных лиц и политических деятелей, а также за подстрекательство и помощь в подготовке таких деяний. В 1937 г. 24 государства подписали Конвенцию о предупреждении и пресечении терроризма, согласно которой любое государство обязывалось препятствовать террористической деятельности, направленной против другого госу­дарства, и наказывать террористов по своим национальным законам, независимо от того, на территории какой страны совершено преступление (если не имеет места выдача преступника). Что касается выдачи, то Конвенция автоматически распространяла на действия, квалифицируемые как акты терроризма, постановления двусторонних договоров между государствами о выдаче преступников. Однако Конвенция 1937 г. так и не вступила в силу.

В 1961 и 1963 гг. были приняты две Венские конвенции о дипломатических и консульских сношениях, в которых нормативно закреплялась неприкосновенность личности дипломатических представителей. В рамках ОАГ 2 февраля 1971 г. была подписана Конвенция о предупреждении террористических актов, принимающих фор­му преступлений против отдельных лиц, а также связанного с ними вымогательства, и о наказании за эти акты, носящие международный характер. Она охваты­вала более широкий круг вопросов, чем защита лиц, имеющих дипло­матический или консульский статус, но ряд ее положений имел непо­средственное отношение к данной проблеме.

В 1972 г. Комиссия международного права ООН в ходе своей 24-й сессии подготовила «Проект статей о предотвращении преступлений против дипломатических аген­тов и других лиц, пользующихся международной защитой, и наказа­нии за такие преступления», который был рассмотрен на XXVII сес­сии ГА ООН[238]. Проект исходил из признания всех насильственных актов, пося­гающих на жизнь, безопасность и свободу дипломатов и других лиц, пользующихся правом на особую защиту в соответствии с междуна­родным правом, преступлениями, имеющими международное значение. «Международ­ный элемент» заключался в том, что в результа­те нападений на дипломатических агентов нарушается нормальный процесс и безопасность международных отношений, связь между пра­вительствами, наносится ущерб дружественным отношениям и сотруд­ничеству между государствами и создаются препятствия выполнению целей и принципов Устава ООН[239].

Нападения и иные акты насилия в отношении дип­ломатов рассматривались как часть общего вопроса о международном терроризме, однако в итоге было принято решение о раздельном их закреплении с тем, чтобы не осложнять существующие серьезные разногласия в их политической трактовке. На XXVII сессии ГА ООН постановила включить в предварительную повестку дня следующей сессии пункт о проекте Конвенции о предупреждении преступлений, со­вершаемых против дипломатических агентов и других лиц, пользую­щихся международной защитой, и наказании за такие преступления[240].

В современный период основным источником регламентации ответственности за этот вид международных преступлений выступает Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, принятая 14 декабря 1973 г. Уяснению конструкции состава этого преступления способствуют также положения Конвенции о привилегиях и иммунитетах ООН 1946 г., Конвенции о специальных миссиях 1969 г., Конвенции о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального характера 1975 г., Конвенции о безопасности персонала Организации Объединенных Наций и связанного с ней персонала 1994 г. и др.

В соответствии с Конвенцией от 14 декабря 1973 г. потерпевшим может быть «лицо, пользующееся международной защитой», а именно:

«а) глава государства, в том числе каждый член коллегиального органа, выполняющего функции главы государства согласно конституции соответствующего государства, или глава правительства, или министр иностранных дел, находящиеся в иностранном государстве, а также сопровождающие их члены семьи;

б) любой представитель или должностное лицо иностранного государства, либо любое должностное лицо или иной агент межправительственной международной организации (ООН, ее специализированные учреждения, международное агентство по атомной энергии и др. – Е.Т.), который во время, когда против него, его официальных помещений, его жилого помещения или его транспортных средств было совершено преступление, и в месте совершения такого преступления имеет право в соответствии с международным правом на специальную защиту от любого посягательства на его жизнь, здоровье, свободу и достоинство, а также проживающие с ним члены его семьи» (п. 1 ст. 1) [241].

В целом, правом на международную защиту обладают главы, представители (парламентарии, члены правительства и др.) и должностные лица государств, находящиеся в официальных зарубежных поездках на территории иностранных государств (государств пребывания). Кроме того, этим же правом пользуется персонал дипломатических представительств: дипломатические агенты (глава представительства, член дипломатического персонала представительства – посол или нунций, посланник или интернунций, временный поверенный), административно-технический персонал, обслуживающий персонал и дипломатические курьеры, осуществляющие перевозку диппочты. В отличие от всех остальных категорий лиц с особым «иммунитетным» статусом, который имеет абсолютный характер в течение всего времени пребывания этих лиц на территории принимающего государства, неприкосновенность дипломатического курьера прекращается «в момент доставки таким курьером порученной ему дипломатической почты по назначению» (ч. 6 ст. 27 Венской Конвенции о дипломатических сношениях от 18 апреля 1961 г.)[242]. Согласно Конвенции о специальных миссиях от 8 декабря 1969 г. особым статусом личной неприкосновенности, приравниваемым к статусу дипломатического агента, обладают члены специальных миссий (миссий ad hoc), которые по своему характеру представляют государство и направляются в другое государство с согласия последнего «для рассмотрения с ним определенных вопросов или для выполнения в отношении его определенной задачи»[243]. В Конвенции о привилегиях и иммунитетах специализированных учреждений ООН от 21 ноября 1947 г. право личной неприкосновенности, совпадающее с объемом международной защиты дипломатического агента, распространено на глав представительств и членов дипломатического персонала (ст. 30), членов персонала делегаций государств на конференциях, проводимых в международных организациях (ст. 60), а также персонала международных организаций, в том числе Генерального Секретаря ООН, его Помощников, Главных администраторов и высших должностных лиц специализированных учреждений ООН, а также их жен и несовершеннолетних детей; Судей Международного Суда ООН; Судей, Прокурора, заместителей Прокурора, персонала прокуратуры, Секретаря и его заместителей Международный уголовный суд; Судей, Обвинителей и персонала Секретариата Международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде[244].

Наконец, правом на международную защиту, согласно п. «d» и «е» ст. 1 Венской Конвенции о консульских сношениях от 24 апреля 1963 г., обладают консульские должностные лица и консульские служащие (консулы, административно-технический и обслуживающий персонал консульств, консульские курьеры).

Что касается «учреждений, пользующихся международной защитой», под которыми понимаются служебные и жилые помещения, транспортные средства, багаж и иные материальные предметы, то их виды совпадают с категориями лиц, которые пользуются такой же защитой международного права.

Конвенция от 14 декабря 1973 г. объявляет преступлениями «преднамеренное совершение:

а) убийства, похищения или другого нападения против личности или свободы лица, пользующегося международной защитой;

б) насильственного нападения на официальное помещение, жилое помещение или транспортные средства лица, пользующегося международной защитой, которое может угрожать личности или свободе последнего;

в) угрозы любого такого нападения;

г) попытки любого такого нападения;

д) действий в качестве соучастника любого такого нападения…» (п. 1 и 2 ст. 2).

При этом Конвенция не освобождает государств-участников от обязанностей в соответствии с международным правом принимать все надлежащие меры для предотвращения других посягательств на личность, свободу и достоинство (п. 3 ст. 2).

Разработчики Конвенции 1973 г. исходили из того, что международные осложнения могут наступить уже при наличии указанных в ней последствий, независимо от цели их причинения, о чем специально было оговорено в преамбуле: «…преступления против дипломатических агентов и других лиц, пользующихся международной защитой, угрожая безопасности этих лиц, создают реальную угрозу поддержанию нормальных международных отношений»[245].

Конвенция о безопасности персонала Организации Объединенных Наций и связанного с ней персонала от 9 декабря 1994 г. относит к потерпевшим персонал ООН: 1) лиц, привлеченных или направленных Генеральным секретарем ООН в качестве военного, полицейского или гражданского компонентов операции ООН; 2) других должностных лиц и экспертов, командированных ООН или ее специализированными учреждениями или Международным агентством по атомной энергии, которые находятся в районе проведения операции ООН в официальном качестве (п. «а» ст. 1). К категории связанного с ООН персонала причислены: 1) лица, назначенные правительством или межправительственной организацией с согласия компетентного органа ООН; 2) лица, привлеченные Генеральным секретарем ООН или специализированным учреждением ООН или Международным агентством по атомной энергии; 3) лица, направленные гуманитарной неправительственной организацией или гуманитарным учреждением в соответствии с соглашением с Генеральным секретарем ООН или со специализированным учреждением или Международным агентством по атомной энергии для осуществления деятельности в поддержку выполнения мандата операции ООН (п. «b» ст. 1). Под «операцией Организации Объединенных Наций» понимается операция, «учрежденная в соответствии с Уставом ООН и проводимая под руководством и контролем ООН: (i) когда операция проводится в целях поддержания или восстановления международного мира и безопасности; или (ii) когда Совет Безопасности или Генеральная Ассамблея для целей настоящей Конвенции объявляет о том, что существует особый риск в отношении безопасности персонала, участвующего в этой операции» (п. «с» ст. 1)[246].

К преступлениям против персонала ООН и связанного с ней персонала конвенционные нормы относят «преднамеренное совершение: а) убийства, похищения или другого нападения, направленного против личности или свободы любого члена персонала ООН и связанного с ней персонала; b) насильственного нападения на служебные помещения, жилые помещения или транспортные средства указанных лиц, которое может подвергать опасности их личность или свободу; c) угрозы такого нападения с целью принудить физическое или юридическое лицо совершить любые действия или воздержаться от их совершения; d) попытки такого нападения; e) действий, представляющих собой соучастие в таком нападении или в совершении попытки такого нападения, или в организации либо отдаче приказа о совершении такого нападения» (п. 1 ст. 9)[247].

В проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1996 г. преступления против ООН и связанного с ней персонала предусмотрены в ст. 19, которая состоит из двух пунктов: первый содержит определение этих преступлений, а второй ограничивает возможность применения этого определения путем указания на те случаи нападений, которые происходят при определенных исключительных обстоятельствах. В первом пункте устанавливается общий критерий признания преступлений против ООН и связанного с ней персонала в качестве преступлений против мира и безопасности человечества, а именно: такие преступные нападения должны быть совершены или в систематической манере, или в крупном масштабе. Первый альтернативный критерий требует, чтобы преступления были совершены в соответствии с заранее разработанным планом или политикой (серия фактически совершенных нападений, единичное нападение, которое совершено в качестве первого шага в ряде запланированных нападений, или единичное нападение экстраординарной величины, типа убийства посредника, которому доверено разрешение конфликтной ситуации, как в случае с убийством К. Бернадотта). Второй альтернативный критерий требует, чтобы преступления были направлены против множества жертв путем совершения серии нападений или единичного нападения с многочисленными жертвами. Однако, поведение, которое не отвечает этому общему критерию, выдвигаемому проектом Кодекса 1996 г., все же может быть признано преступлением на основе норм Конвенции 1994 г. (ст. 9).

С точки зрения субъективной стороны преступление в виде нападения на персонал ООН должно быть совершено «умышленно», т.е. преступник должен знать, что жертва нападения в тот момент являлась членом персонала ООН или связанного с ней персонала, привлеченного для участия в операции Организации Объединенных Наций. Кроме того, ст. 19 проекта Кодекса 1996 г. требует, чтобы такое нападение было совершено «с целью предотвращения или воспрепятствования такой операции в выполнении ее мандата».

Однако, в п. 2 ст. 19 проекта Кодекса установлено ограничительное положение, в соответствии с которым данная статья не применяется к операции ООН, учрежденной Советом Безопасности в целях осуществления действий во исполнение Главы VII Устава ООН, в которой любой из членов персонала ООН участвует как воюющая сторона против организованных вооруженных сил и к которой применяется право международного вооруженного конфликта.

Как свидетельствует статистика, помимо случаев смерти в результате болезни или автомобильных и авиационных аварий с 1992 года в результате злоумышленных деяний погибло 218 гражданских сотрудников ООН. Только в результате взрыва в штаб-квартире ООН в Багдаде 19 августа 2003 г. 16 сотрудников ООН погибли и более 150 получили ранения. Наиболее распространенными угрозами безопасности операций ООН являются физическое насилие, грабеж и воровство. За отчетный период было сообщено о 120 случаях физического насилия над персоналом ООН, включая 10 случаев изнасилования или сексуального посягательства. ООН также получала сообщения о 428 актах насилия за тот же период времени против не являющихся частью системы ООН организаций, таких, как Международный комитет Красного Креста, другие национальные и международные неправительственные организации.

Все большую озабоченность вызывают посягательства на помещения и собственность ООН в районах проведения соответствующих операций. За отчетный период было отмечено семь нападений с применением силы на служебные помещения и автоколонны ООН, которые произошли в Ираке (2), Эфиопии, Индонезии, Пакистане, Демократической Республике Конго и Афганистане. Было зарегистрировано 52 насильственных вторжения в служебные помещения ООН, хотя многие из них были результатом политических протестов. Сообщалось более чем о 1256 случаях воровства канцелярского оборудования, служебных автотранспортных средств, вещей из домов сотрудников и принадлежащего им личного имущества, что также существенным образом затрагивают личную безопасность и благополучие сотрудников и защищенность объектов ООН на местах. Как наглядно свидетельствует приведенная статистика, все чаще безопасность и неприкосновенность персонала ООН подвергаются угрозе, что не может не вызывать тревогу[248].

Под влиянием трагических и весьма тревожных событий последних десятилетий такая подгруппа международных преступлений, как преступления против стабильности международных отношений, должна быть существенно дополнена. Прежде всего, это может произойти за счет международно-правовой криминализации терроризма, который тесно связан с актами агрессии и должен войти в группу преступлений против международного мира.

Преступление международного терроризма направлено против основ общественной безопасности как важной составляющей всего мирового правопорядка. Глобализация угрозы терроризма, который давно перешагнул национальные границы государств и стал геополитическим вызовом всему мировому сообществу, потребовала нового подхода в определении его преступных проявлений в международном праве[249]. Акты международного терроризма от отдельных акций до диверсионно-террористических войн ставят под угрозу дружественные мирные отношения между государствами и народами, направлены против стабильности сложившихся международных отношений, препятствуют международному сотрудничеству и развитию отношений добрососедства, а также безусловно посягают на основы безопасности общества и основные права и свободы человека. Видимо, в ближайшем будущем станет возможным и целесообразным распространение юрисдикции МУС на некоторые проявления терроризма (например, террористические акты, повлекшие большие человеческие жертвы среди гражданского населения), который сегодня признается лишь преступлением международного характера.

Уже на первых Международных конференциях по унификации уголовного законодательства в конце 1920-х гг. юридическая характеристика терроризма как преступления «космополитического значения» стала одной из центральных задач. В Женевской Конвенции о предупреждении и наказании терроризма 1937 г., которая так и не вступила в силу, был использован своеобразный «синтетический метод» определения терроризма, состоящий, с одной стороны, в описании конкретных деяний и форм террористической преступной деятельности, а с другой, – в общей характеристике «актов терроризма» как «преступных действий, направленных против государства, цель и характер которых состоят в том, чтобы вызвать ужас у определенных лиц или среди населения» (п. 1 ст. 1 Конвенции). В то же году была разработана Конвенция о создании международного уголовного суда, согласно которой международный суд должен был рассматривать дела по обвинению в терроризме. В ст. 33 Женевской Конвенции о защите гражданского населения во время войны от 12 августа 1949 г. было прямо запрещено применять в отношении покровительствуемых лиц всякие меры запугивания или террора.

Однако, собственно термин «международный терроризм» появился лишь во второй половине ХХ в. сначала на страницах мировой прессы, а затем – в документах ООН. Первая попытка согласования компромиссного определения международного терроризма была предпринята в рамках Специального комитета по международному терроризму, учрежденного на основе резолюции ГА ООН 3034 (XXVII) от 18 декабря 1972 г. На рассмотрение этого Комитета был передан следующий вопрос: «Меры по предот­вращению международного терроризма, который угрожает жизни не­винных людей или приводит к их гибели, или ставит под угрозу основ­ные свободы, и изучение коренных причин этих форм терроризма и актов насилия, проистекающих из нищеты, безысходности, бед и отча­яния и побуждающих некоторых людей жертвовать человеческими жизнями, включая и свои собственные, в стремлении добиться ради­кальных перемен»[250].Так, советская делегация, осудив с принципиальных позиций любые акты террора, выступила против попыток расширительного толкования понятия «международный тер­роризм», против распространения его на национально-освободитель­ную и классовую борьбу. При обсуждении дефиниции международного терроризма большие расхождения были связаны с вопросом о том, какому виду определения отдать предпочтение: общему (абстрактному), не содержащему указаний на элементы международного терроризма; специальному (или смешанному) определению, состоящему из двух частей – общего определения и части, перечисляющей элементы правонарушения; конкретному и полному, но не абсолютному определению, включающему основные составные элементы или конкретные признаки международного терроризма как преступления. Но ГА ООН тогда не приняла окончательного решения по этому вопросу[251].

Лишь спустя 20 лет в Декларации о мерах по ликвидации международного терроризма от 9 декабря 1994 г. в качестве проявлений международного терроризма были названы деяния, которые «угрожают жизни ни в чем не повинных людей или приводят к их гибели, имеют пагубные последствия для международных отношений и могут поставить под угрозу безопасность государств»[252].

Кроме того, почти на каждой сессии Комитета ООН по предупреждению преступности и борьбы с ней, начиная с 70-х гг. XX в., обсуждался вопрос о терроризме вообще и о международном терроризме в частности. Так, на XI-й сессии Комитета в 1990 г. было одобрено решение 11/III «Террористическая преступная деятельность», показывающее отношение экспертов в области борьбы с общеуголовной преступностью к проблеме международного терроризма. В целом, за истекший период ООН было принято свыше десятка антитеррористических документов; созданы и действуют международные структуры по противодействию терроризму; принят проект «Кодекса поведения» в борьбе с терроризмом, в котором, в частности, запрещается предоставлять национальную территорию для планирования и проведения террористических акций, оказывать финансовую, материальную и иную помощь террористическим организациям.

В рамках Комиссии международного права ООН при разработке проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1954 г. к действиям, которые являются преступлениями против мира и безопасности человечества, было причислено также следующее деяние: «Совершение или поддержка со стороны властей Государства террористических действий в другом Государстве, или безразличное отношение со стороны властей Государства к организованным действиям, направленным на выполнение террористических действий в другом Государстве» (п. 6 ст. 2). В новом проекте Кодекса 1991 г. содержалась уже специальная ст. 24 под названием «Международный терроризм», согласно которой это деяние охватывало «совершение, организацию, содействие осуществлению, финансирование или поощрение актов против другого государ­ства или попустительство совершению таких актов, которые направлены против лиц или собственности и которые по сво­ему характеру имеют целью вызывать страх у государствен­ных деятелей, групп лиц или населения в целом». Запрещение прибегать к террористическим актам во время внутреннего вооруженного конфликта закреплено и в проекте Кодекса 1996 г., где в ст. 20 (f) (iv) серьезные террористические акты, совершенные в период такого конфликта, квалифицируются в качестве военных преступлений.

На современном этапе мировое сообщество уже накопило достаточный опыт противодействия международному терроризму, в том числе путем закрепления этого состава международного преступления в национальном законодательстве. Уголовные законы целого ряда зарубежных государств предусматривает международный терроризм в качестве самостоятельного вида преступлений против мира и безопасности человечества, как правило, с указанием на такую преступную цель, как провокация международных осложнений, войны или дестабилизации внутреннего положения иностранного государства. В большинстве из этих нормативных определений имеются три общих элемента: 1) использование насилия; 2) политические цели; 3) намерение вызвать страх у определенной группы населения. Конструктивным признаком террористических преступлений выступает специальный умысел: прямой умысел предполагает наличие цели терроризирования (устрашения), а косвенный – допущение терроризирующего эффекта.

В научной литературе в 60–70-е гг. состав терроризма был отнесен к группе посягательств на мир и мирное сосуществование госу­дарств. При этом терро­ристический акт квалифициро­вался как международное преступление, если он тесно связан с органами или организа­циями иностранного государства, финанси­руется, организуется, направляется ими или же связан с террористическими орга­низациями, которые находятся за границей и которым покровительствует то или иное государство[253]. По определению И. И. Карпеца, терроризм по международному праву означает «международную либо внутригосударственную, но имеющую международный (т.е. охватывающую два и более государства) характер, организационную и иную деятельность, направленную на создание специальных организаций и групп для совершения убийств и покушения на убийство, нанесения телесных повреждений, применения насилия и захвата людей в качестве заложников с целью получения выкупа, насильственного лишения человека свободы, сопряженного с надругательством над личностью, применением пыток, шантажа и т.д.»[254].

По мнению Л. В. Иногамовой-Хегай, сегодня нет оснований не относить к преступлениям против мира и безопасности человечества международный терроризм[255]. В. Ф. Антипенко определяет терроризм как «изначально международное явление», поскольку «практически любой, даже, на первый взгляд, исключительно внутригосударственный терроризм, имеет международные аспекты». Автор также отмечает в качестве особенностей современного международного терроризма «во-первых, его “коммерсализацию”, во-вторых, возможность доступа к новейшим технологиям, новейшим видам вооружения, ядерному, химическому оружию, в-третьих, то, что роль терроризма в разрешении политических конфликтов в последнее время значительно выросла»[256]. В последнее время в ряде документов ООН, международных организаций, межгосударственных союзов и в заявлениях отдельных государств все чаще прослеживается квалификация международного терроризма в качестве международного преступления. Так, в Декларации ЕС о борьбе с терроризмом от 25 марта 2004 г. отмечается, что «угроза терроризма затрагивает всех нас. Террористический акт против одной страны касается и международного сообщества в целом». Как справедливо замечает С. В. Глотова, сейчас происходит становление института ответственности физических лиц за терроризм в качестве международного преступления. Но для этого необходима по крайней мере квалификация международного терроризма как самостоятельного международного преступления в универсальной конвенции по борьбе с терроризмом[257].

В качестве особого вида международного терроризма выделяют т.н. «государственный терроризм», который нередко используется как способ ведения внешней политики, в чем в последнее время часто упрекают такие страны, как Ирак, Иран, Сирия, Ливия, Ливан и др.[258] Государственный департамент США продолжает вести списки государств, которые, по его мнению, являются государственными спонсорами терроризма.

И. П. Блищенко и Н. В. Жданов отмечали, что «террористические акты, совершаемые властями какого-либо государства, или допущение властями какого-либо государства организованной деятельности, рассчитанной на совершение террористических актов в другом государстве, необходимо квалифицировать как акт государственной агрессии»[259]. До середины 80-х гг. ХХ в. существовала тенденция отождествлять международный терроризм и государственный терроризм. Последний термин был введен в международный обиход после принятия резолюции ГА ООН в 1984 г. «О недопустимости политики государственного терроризма и любых действий государства, направленных на подрыв общественно-политического строя в другом суверенном государстве». В целом, акты государственного терроризма представляют значительно большую общественную опасность, чем акты международного терроризма, совершенные физическими лицами автономно от государства. Кроме того, государственный терроризм является одной из форм незаконного использования силы в международных отношениях и направлен против суверенитета и демократических основ иностранного государства. Выделяют следующие виды государственного терроризма: 1) терроризм, осуществляемый вооруженными силами одного государства против другого в виде вооруженного нападения; 2) терроризм, осуществляемый в виде тайный подрывных операций спецслужб одного государства против другого; 3) терроризм, осуществляемый в виде преступных действий, акций диктаторских режимов против собственного народа и отдельных граждан. Во всех этих случаях государство-правонарушитель выступает в основном подстрекателем и организатором террористических акций, а непосредственная организация этих акций осуществляется государственными спецслужбами, наемниками, нерегулярными вооруженными силами. Таким образом, государственный терроризм необходимо отграничивать от агрессии, которая в свою очередь всегда осуществляется открыто (а не через третьих лиц) и непосредственно против конкретного государства, не преследуя специальной цели устрашения и терроризирования политического противника.

В последнее время понятие «международный терроризм» рассматривается в качестве более частного по отношению к определению «терроризм по международному праву». Так, Р. Адельханян считает, что первое понятие применимо в случаях, когда субъектами террористической деятельности является субъект международного публичного права. Но если субъектом акта терроризма выступает частное лицо, не связанное с какой-либо государственной структурой, то речь должна идти о терроризме по международному уголовному праву, а не о «международном терроризме» как таковом. К тому же это деяние должно происходить в мирное время, так как аналогичные деяния с признаками терроризма, совершенные в состоянии войны между государствами или в период вооруженных конфликтов, квалифицируются как соответствующие военные преступления на основе Женевских конвенций 1949 г., ДП I и II 1977 г., Международной Конвенции по борьбе с захватом заложников от 17 декабря 1979 г. и др.[260]

Таким образом, понятие «международный терроризм» включает в себя террористиче­ские акты, совершаемые не только физическими лицами против пред­ставителей иностранного государства или совершаемые на иностранной территории лицами, имеющими гражданство, отличное от гражданства страны места совершения террористического акта, т.е. когда он приоб­ретает международный характер, но и в результате подрывной дея­тельности одного государства против другого или поощрения такой дея­тельности на территории одного государства с территории другого[261].

В течение последней трети ХХ в. сложился весьма внушительный блок международно-правовых норм о запрете террористической деятельности в рамках т.н. «секторальных антитеррористических конвенций», которые разрабатывались и принимались под эгидой ООН: Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов от 16 декабря 1970 г., Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации от 23 сентября 1971 г., Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов, от 14 декабря 1973 г., Международная конвенция о борьбе с захватом заложников от 17 декабря 1979 г., Конвенция о физической защите ядерного материала от 3 марта 1980 г., Протокол о борьбе с незаконными актами насилия в аэропортах, обслуживающих международную гражданскую авиацию, дополняющий Конвенцию о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, от 24 февраля 1988 г., Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства от 10 марта 1988 г., Протокол о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе от 10 марта 1988 г., Конвенция о маркировке пластических взрывчатых веществ в целях их обнаружения от 1 марта 1991 г., Конвенция о безопасности персонала ООН и связанного с ней персонала 1994 г., Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом от 15 декабря 1997 г., Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма от 9 декабря 1999 г.

Так, в Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма от 9 декабря 1999 г. применен «синтетический метод» определения понятия «терроризм» путем перечисления проявлений терроризма и его общей характеристики, которая сфокусирована на статусе жертв и цели деяния. Жертвой является «гражданское лицо или любое другое лицо, не принимающее активного участия в военных действиях в ситуации вооруженного конфликта». Субъективный элемент терроризма связан с характером или контекстом преступления, а не с мотивами индивидуального поведения и конкретными целями виновного лица (идеологическими или прагматическими). Кроме того, в конвенционном определении заметно расширение традиционного понятия терроризма, который может совершаться как в мирное время, так и в ситуации вооруженного конфликта.

В рамках Специального комитета, учрежденного ГА ООН в декабре 1996 г., разрабатывался проект Международной конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма[262], которая была принята 13 апреля 2005 г. В соответствии с резолюцией ГА ООН 55/158 от 12 декабря 2000 г. Специальный комитет продолжает разрабатывать всеобъемлющую конвенцию о международном терроризме[263], где основным дискуссионным вопросом по-прежнему остается вопрос о выработке универсального определения терроризма. На многих межправительственных и международных научных встречах неоднократно поднимался вопрос о разработке и принятии конвенции о борьбе с биотерроризмом и подготовке дополнительного протокола о незаконном использовании и распространении биотехнологий к Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности 2001 г.[264]

На региональном уровне существует четыре основополагающие конвенции по борьбе с актами международного терроризма: 1) Конвенция о предупреждении и наказании за совершение актов терроризма, принимающих форму преступления против лиц и связанного с этим вымогательства, когда эти акты носят международный характер, принятая Организацией Американских Государств 2 февраля 1971 г.[265]; 2) Европейская Конвенция о пресечении терроризма, принятая государствами-членами Совета Европы 27 января 1977 г.; 3) Региональная конвенция о пресечении терроризма, принятая государствами-членами Ассоциации регионального сотрудничества стран Южной Азии 4 ноября 1987 г.; 4) Шанхайская Конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, принятая государствами-членами Шанхайской Организации Сотрудничества 15 июня 2001 г. При этом конвенционное понятие «терроризм» выступает, как правило, в качестве родового понятия, раскрываемого через конкретные преступные акты путем их перечисления (подобно геноциду, преступлениям против человечности, военным преступлениям).

Так, в Конвенции СЕ о пресечении терроризма от 27 января 1977 г.[266] перечисляются следующие виды преступлений террористического характера: 1) преступление, подпадающее под действие положений Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, подписанной в Гааге 16 декабря 1970 г., 2) преступление, подпадающее под действие положений Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, подписанной в Монреале 23 сентября 1971 г.; 3) серьезное преступление, связанное с покушением на жизнь, физическую неприкосновенность или свободу лиц, пользующихся международной защитой, включая дипломатических агентов; 4) преступление, связанное с похищением, захватом заложников или серьезным незаконным насильственным удержанием людей; 5) преступление, связанное с применением бомб, гранат, ракет, автоматического стрелкового оружия или взрывных устройств, вложенных в письма или посылки, если подобное применение создает опасность для людей; 6) покушение на совершение одного из вышеуказанных преступлений или участие в качестве сообщника лица, которое совершает подобное преступление или покушается на его совершение (ст. 1). Согласно ст. 2, к проявлениям терроризма может быть отнесено тяжкое преступление, связанное с актом насилия, помимо деяния, предусмотренного в ст. 1, против жизни, физической неприкосновенности и свободы человека, а также тяжкое преступление, связанное с деянием против собственности, помимо деяния, предусмотренного в ст. 1, если это деяние создает коллективную угрозу для людей[267].

Комитет министров СЕ в своей специальной резолюции (74) 3 «О международном терроризме» от 24 января 1974 г. подчеркивал необходимость принятия эффективных мер для неотвратимости наказания организаторов актов международного терроризма, в частности обязательной экстрадиции без учета «политических мотивов, о которых говорят организаторы некоторых актов терроризма». Если государство отказывает в экстрадиции, то дело должно быть передано национальным компетентным властям для уголовного разбирательства. «Правительства государств-членов, в которых такая юрисдикция отсутствует, должны рассмотреть возможность ее создания» (ст. 3)[268].

В рамках Европейского Союза действует Рамочное решение о борьбе с терроризмом от 13 июня 2002 г., в котором понятие «терроризм» охватывает три вида преступлений: 1) собственно «террористические преступления» (в ст. 1 содержится их перечень и общая характеристика); 2) «преступления, связанные с функционированием террористической группы» (ст. 2); 3) «преступления, связанные с террористической деятельностью» (ст. 3), включая подстрекательство, пособничество, покушение на их совершение, а также деяния, влекущие корпоративную ответственность юридических лиц (ст. 7)[269].

В Шанхайской Конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 г.[270] в определение понятия «терроризм» включено, в частности, любое деяние, «направленное на то, чтобы вызвать смерть какого-либо гражданского лица или любого другого лица, не принимающего активного участия в военных действиях в ситуации вооруженного конфликта».

В проекте Устава МУС от 14 апреля 1998 г. содержалось описание не вошедшего, как известно, в окончательную редакцию Римского Статута 1998 г. состава преступления международного терроризма. Согласно этому проекту, «преступление терроризма означает:

1) совершение, организация, поддержка, отдача приказа о совершении, содействие совершению, финансирование и поощрение актов насилия или проявление терпимости к таким актам в отношении другого государства, направленным против лиц или имущества, такого характера, который способен создать обстановку террора, вызвать чувство страха или отсутствия безопасности у общественных деятелей, групп лиц, общественности или населения независимо от соображений и целей политического, философского, идеологического, расового, этнического, религиозного или любого другого характера, которые могут приводиться в их оправдание;

2) преступление согласно следующим конвенциям:

а) Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации;

b) Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов;

с) Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов;

d) Международная конвенция о борьбе с захватом заложников;

е) Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства;

f) Протокол о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе;

3) преступление, связанное с применением огнестрельного оружия, иного оружия, взрывчатых веществ и опасных веществ, когда они неизбирательно применяются в качестве средства совершения насилия, влекущего причинение смерти или серьезных телесных повреждений лицам или группам лиц или населению или серьезного ущерба имуществу»[271].

Но и окончательная редакция Римского статута 1998 г., как и Статуты международных уголовных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, предусматривают возможность квалификации террористических актов альтернативно в качестве таких международных преступлений, как акт агрессии, преступление против человечности или военное преступление. Так, в качестве акта агрессии (ст. 5 Римского статута 1998 г.) такое деяние может быть квалифицировано в случае вторжения террористических групп на территорию государства и посягательства на его территориальную целостность, политическую независимость и неприкосновенность. В качестве преступления против человечности (ст. 7 Римского статута 1998 г.) акт терроризма может быть определен, когда он повлечет за собой многочисленные человеческие жертвы в рамках широкомасштабного или систематического нападения на любых гражданских лиц. В этом смысле террористические атаки 11 сентября 2001 г. в США и 4 сентября 2004 г. в России должны быть квалифицированы как преступления против человечности, так как по своему масштабу и последствиям представляли собой бесчеловечные деяния. Наконец, терроризм как военное преступление (ст. 8 Римского статута 1998 г.; ст. 2 и 3 Статута МТБЮ; ст. 4 Статута МУТР) предполагает ситуацию крупномасштабного совершения терактов либо совершение их в рамках плана или политики в контексте вооруженного конфликта международного или немеждународного характера.

Кроме того, с учетом положений разнообразных антитеррористических международных соглашений можно выделить восемь существующих на сегодняшний день разновидностей международного терроризма: 1) нападение на лиц (покушение на жизнь, физическую неприкосновенность или свободу) и учреждения, пользующиеся международной защитой[272]; 2) похищение, захват заложников или незаконное насильственное удержание людей[273]; 3) незаконное использование и захват ядерных материалов[274] либо использование иного оружия массового поражения; 4) бомбовый терроризм[275]; 5) преступления, связанные с применением гранат, ракет, автоматического стрелкового оружия или взрывных устройств, вложенных в письма или посылки, если подобное применение создает опасность для людей; 6) незаконный захват воздушного судна и другие незаконные акты, направленные против безопасности гражданской авиации[276]; 7) незаконные акты, направленные против безопасности морского судоходства[277]; 8) финансирование международного терроризма[278].

Учрежденная Генеральным секретарем ООН Группа высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам также ведет поиски компромиссного определения международного терроризма, призывая включить в его содержание следующие проявления террористической деятельности:

1) применение силы государством против мирных жителей, что запрещено Женевскими конвенциями 1949 г. и другими документами, при условии что это осуществляется в достаточно широком масштабе и может быть квалифицировано как военное преступление со стороны соответствующих лиц или преступление против человечности;

2) охватываемые 12 универсальными антитеррористическими конвенциями акты, которые представляют собой терроризм и являются преступлениями согласно международному праву;

3) акты терроризма, прямо запрещенные Женевскими конвенциями 1949 г. и Дополнительными протоколами к ним;

4) акты, запрещенные Международной конвенцией о борьбе с финансированием терроризма 1999 г. и Резолюцией СБ ООН 1566 2004 г.;

5) любое другое деяние, направленное на то, чтобы вызвать смерть мирных жителей или некомбатантов или причинить им тяжкие телесные повреждения, когда цель такого деяния в силу его характера или контекста заключается в том, чтобы запугать население или заставить правительство или международную организацию совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения[279].

Современный международный терроризм все чаще приобретает характер суррогата «военных действий низкой направленности» (low intensity war), что в будущем может привести к выхолащиванию норм правильного ведения войны, стиранию границ между гражданским населением и участниками войны, между политическим насилием и обычной преступностью, использующей насилие. Так, США объявили действия террористов 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке, Вашингтоне и Пенсильвании актом агрессии, de facto приравняв акт международного терроризма, не содержащий какого-либо определенного государственного элемента, к войне и на этом основании воспользовались своим правом на защиту.

Генеральный секретарь ООН К. Аннан справедливо относит терроризм к новым наиболее опасным угрозам миру и безопасности и считает выработку общепризнанного определения терроризма важнейшей задачей в пресечении этого международного преступления. По его мнению, возникающие сегодня по этому вопросу сложности связаны с проблемами концептуального политического характера, так как некоторые идеологические течения оправдывают терроризм как «средство борьбы за свободу, за освобождение национальной территории от оккупантов» и пр. В целях выработки единой стратегии борьбы с терроризмом в ее основу «должна быть положена моральная ясность: нельзя оправдывать убийство мирных граждан никакими побуждениями… Когда в ход идут жестокие, трагические средства – это принижает цели и побуждения и часто даже перечеркивает их»[280].