Глава I. Кант

Жизнь и философская деятельность. Иммануил
Кант (1724—1804) родился в столице Восточной Прус-
сии Кенигсберге. Его отец, ремесленник, был достаточ-
но состоятелен для того, чтобы найти средства для
обучения в гимназии, а затем в университете сына, ко-
торого мечтал увидеть пастором. Однако Кант после
окончания в 1745 г. теологического факультета Кё-
нигсбергского университета, где он увлекся философ-
скими дисциплинами, не пожелал стать священнослу-
жителем. В течение девяти лет зарабатывая себе на
жизнь деятельностью домашнего учителя, Кант в то
же время интенсивно занимался философскими изы-
сканиями. Успешная защита двух диссертационных ра-
бот дала Канту возможность приступить в 1755 г.
к преподаванию в названном университете в должно-
сти приват-доцента. Наряду с лекциями по метафизи-
ке, логике, моральной философии Кант преподавал
также математику, физику, физическую географию, ан-
тропологию. Происходившее при этом творческое ос-
воение широкого комплекса философских и естествен-
нонаучных дисциплин сделало Канта энциклопедиче-
ски образованным оригинальным мыслителем, вскоре
поднявшимся на вершины духовной культуры своей
эпохи. С этим контрастировала замедленность акаде-
мической карьеры Канта: только в 1770 г. он — после
защиты еще одной диссертации — получил должность
профессора.

В профессорской диссертации Канта были зало-
жены основы принципиально новой философии, кото-
рую сам он назвал «критической» и которая приобре-
ла характер обстоятельно разработанной системы
в трилогии, состоящей из «Критики чистого разума»
(1781), «Критики практического разума» (1788)
и «Критики способности суждения» (1790). «Критиче-
ская» философия Канта — прежде всего в ее гносеоло-
гической ипостаси, названной им концепцией «транс-
цендентального идеализма», — стала начальным эта-
пом немецкой классической философии, заключая
в себе импульсы и для последующего ее развития.
С середины 80-х годов воззрения Канта стали для не-

мецких философов не менее чем на два десятилетия
преимущественным предметом внимания и острейших
дискуссий. Вскоре эти воззрения получили также об-
щеевропейскую известность. Выражением резко воз-
росшего философского престижа Канта явилось его
избрание деканом философского факультета и ректо-
ром (1786 — 1790) Кёнигсбергского университета. Толь-
ко преклонный возраст побудил Канта оставить в
1797 г. преподавательскую деятельность в университе-
те и выйти в отставку.

Философская мысль Канта продолжала напряжен-
но работать и в последние годы его жизни, о чем сви-
детельствуют оставленные им рукописи, опублико-
.ванные столетие спустя в его «Посмертных трудах».
Жизнь Канта с юношеских лет и до кончины оказа-
лась сосредоточенной на философском творчестве, ко-
торому был полностью подчинен размеренный, одно-
образный и ничем не отвлекающий от решения
основной задачи уклад его быта.

Страна, в которой жил Кант, представляла собой феодальную
монархию, которая из-за незначительности происходивших в ней
прогрессивных изменений оказалась к концу XVIII в. — наряду
с другими германскими государствами — весьма отсталой в эконо-
мическом отношении по сравнению с Англией, а в политиче-
ском — с Францией. Прусские короли (их сменилось четыре за годы
жизни Канта) направляли основные ресурсы страны на создание
сильной армии и ведение завоевательных войн, особенно интен-
сивных в правление Фридриха II (1740—1786)¹. Увеличив в резуль-
тате их свою территорию почти в 3 раза, а население — в 4, коро-
левство Пруссия стало крупнейшим после Австрии среди немецких
государств и выдвинулось в число великих европейских держав.
Внутриполитическую модернизацию Пруссии, осуществляемую
в ограниченных рамках «просвещенного абсолютизма», Фридрих II
проводил, провозгласив курс на воплощение программы Просве-
щения, но практически реализовал из нее лишь серию культурно-
образовательных начинаний, реформу судебно-юридической си-
стемы, а также принцип веротерпимости.

¹ Авантюристическая внешняя политика Фридриха II находи-
лась на грани полного краха после того, как в ходе Семилетней
войны 1756—1763 гг. прусские войска потерпели поражение от рус-
ской армии и она в 1760 г. заняла столицу королевства — Берлин.
Только кончина императрицы Елизаветы Петровны и переход рос-
сийского престола к уроженцу Германии Петру III, стороннику
Фридриха II, позволили последнему благополучно завершить вой-
ну после выхода из нее России, что подорвало мощь антипрусской
коалиции. В период этой войны Восточная Пруссия несколько лет
находилась под управлением России, в силу чего Кант, подавая
в конце 1758 г. прошение о назначении его на вакантный пост про-
фессора логики и метафизики Кёнигсбергского университета, адре-
совал свое ходатайство императрице России.

«ДОКРИТИЧЕСКАЯ» ФИЛОСОФИЯ КАНТА

Поскольку в философских воззрениях Канта
1746—1769 гг. отсутствует та «критика», которая нача-
ла разрабатываться им с 1770 г., они были названы
«докритическими». Это название условно и отнюдь не
означает, что до 1770 г. Кант совершенно некритиче-
ски трактовал философские проблемы. Творческая
самостоятельность, присущая Канту на всем протяже-
нии его деятельности, не могла не иметь своим след-
ствием критического отношения к всевозможным ав-
торитетам, если их утверждения не имеют убедитель-
ного доказательства. В самом начале своей первой
печатной работы «Мысли об истинной оценке живых
сил» (1746) Кант выражал решимость «отвергнуть
мысли» таких философских авторитетов Германии то-
го времени, как «Лейбниц, Вольф, Герман, Бернулли,
Бюльфингер и другие, и отдать предпочтение своим
собственным мыслям...» (39. 1. 53 — 54). Надо заме-
тить, что вплоть до 80-х годов XVIII в. в немецких
университетах господствовала лейбнице-вольфианская
философия и свои лекции по метафизике Кант в тече-
ние нескольких десятилетий читал по учебнику одного
из видных представителей этой философии А. Баум-
гартена, которого почтительно именовал «главой ме-
тафизиков». Однако в понимании природы, занявшем
главное место в философских размышлениях Канта
40 — 50-х годов, он сразу же стал решительно отходить
от лейбнице-вольфианских воззрений, причем не толь-
ко в сравнительно частных, но и в самых общих во-
просах. Это было связано, с одной стороны, с призна-
нием Кантом ньютоновской физики подлинно на-
учным естествознанием, а с другой — с признанием
плодотворности попыток ряда французских есте-
ствоиспытателей-философов (Мопертюи, Бюффон
и др.) материалистически переосмыслить ряд клю-
чевых положений лейбницевской монадологии.

«ФИЗИЧЕСКАЯ МОНАДОЛОГИЯ»
И КОСМОГОНИЧЕСКАЯ ГИПОТЕЗА

В противовес спиритуалистической монадологии
Лейбница Кант обосновывает «физическую монадоло-
гию», в которой под монадой понимается не «ду-
ховный атом», а существующий в пространстве физи-

ческий элемент тела, т. е. материальный атом. Вместе
с тем Кант материалистически переосмысливает силы,
которые Лейбниц рассматривал как проявления духов-
ной активности монад. Согласно Канту, силы прису-
ши именно физическим монадам, простейшим мате-
риальным элементам тел как таковым. Сущностные
силы физической монады Кант наполняет физическим
же смыслом: это силы притяжения, известные из нью-
тоновской физики, и силы отталкивания, трактовка ко-
торых как столь же фундаментальных для материи
является кантовской новацией, имеющей глубокий
диалектический смысл. По Канту, каждой материаль-
ной частице-монаде одновременно присущи противо-
положные силы отталкивания (непроницаемости, упру-
гости) и притяжения. Протяженность материальных
элементов и сложных тел рассматривается им как ре-
зультат совокупного действия этих двух сил.

Вершиной философского учения Канта о природе
является космогоническая гипотеза, изложенная в со-
чинении «Всеобщая естественная история и теория не-
ба» (1755). Заметим, что во второй половине 40-х —
начале 50-х годов французские (Мопертюи, Бюффон)
и английские (Брэдли, Райт) естествоиспытатели вы-
двинули ряд космогонических гипотез, знакомство
с которыми стимулировало аналогичные размышле-
ния Канта, который видел в этом выражение стремле-
ния немцев «к соревнованию с другими народами на
поприще наук» (39. 1. 515). Но несомненно, что из
всех космогонических гипотез этого времени кантов-
ская является самой масштабной и основательно раз-
работанной. Вместе с тем в ней наиболее глубоко
и четко выражен диалектический взгляд на вселенную.
Начав с размышлений о том, какие изменения со
времени возникновения Земли претерпело ее вращение
вокруг своей оси и насколько она «постарела» с физи-
ческой точки зрения, Кант вскоре создал глобальную
концепцию возникновения, развития и гибели миров
во вселенной.

Философское значение космогонической гипотезы
Канта состояло, однако, не только в том, что она, как
подчеркивал Энгельс, пробивала брешь в метафизиче-
ском «представлении об абсолютной неизменяемости
природы» (1. 20. 348), но и в том, что она вносила су-
щественный вклад в материалистическое объяснение
природы из нее самой. Замысел своей космогонии

Кант охарактеризовал как попытку «объяснить проис-
хождение мироздания, образование небесных тел
и причины их движения общими законами движения
материи...» (39. 1. 91). Нужно иметь в виду, что в це-
лом для новоевропейского механического естествозна-
ния от Галилея до Ньютона образование Солнечной
и других систем космических тел представлялось не-
объяснимым естественными причинами, из чего делал-
ся вывод о необходимости рассматривать их образо-
вание как результат божественного творения, что
трактовалось также как один из важнейших рацио-
нальных аргументов в пользу бытия бога. Следует
принять во внимание и то, что вплоть до середины
XVIII в. представители этого естествознания были не
в состоянии понять движение как существенное, атри-
бутивное свойство материи, и потому они объясняли
наличие движения материи во вселенной как результат
божественного «первотолчка», откуда выводился еще
один рациональный аргумент в пользу бытия бога.
Этот «первотолчок» присутствовал даже в декартов-
ском наброске космогонической гипотезы, которая
в 30-е годы XVII в. была выдвинута для объяснения
естественными причинами образования миров во все-
ленной. Высоко ценя научно-материалистическую на-
правленность космогонических построений Декарта,
Кант в своей космогонической гипотезе реализовал ее
значительно последовательнее.

Содержание этой гипотезы может быть резюмиро-
вано следующими положениями. В первоначальном
состоянии вселенная представляет собой хаотическое
рассеяние в мировом пространстве разнообразных ма-
териальных частиц. Под влиянием присущей им силы
притяжения они движутся (без какого бы то ни было
внешнего по отношению к ним и сверхъестественного
«первотолчка») по направлению друг к другу, причем
«рассеянные элементы с большей плотностью благо-
даря притяжению собирают вокруг себя всю материю
с меньшим удельным весом», в свою очередь устре-
мляясь к более плотным «сгусткам». Действие же
силы отталкивания приводит к тому, что «элементы,
стремящиеся к точкам притяжения, отклоняют друг
друга в сторону от прямолинейного движения, и вер-
тикальное падение преобразуется в круговые движения
около центра притяжения». Конечный результат
«сильных вихрей частиц» таков: «...благодаря при-

обретенным центробежным силам все частицы несутся
в одном направлении и по параллельным кругам, со-
вершая свободные круговые движения вокруг цен-
трального тела», составляющие которое легкие и лету-
чие частицы воспламеняются, так что оно становится
огненным шаром, солнцем. Важнейшим достоинством
своей гипотезы Кант считал то, что в отношении пла-
нет «она одновременно объясняет и происхождение
масс, и происхождение движений, и положение ор-
бит...». В этом объяснении Кант видел достаточное ос-
нование для того, чтобы «поднять нашу теорию меха-
нического образования небесных тел от гипотетиче-
ской вероятности до полной достоверности». Это оз-
начает, что при разработке космогонии Кант был убе-
жден в познаваемости объекта своего исследования,
категорически утверждая, что «из всех естественных
явлений, первопричину которых мы ищем, можно пре-
жде всего основательно и надежно уразуметь именно
происхождение системы мира, возникновение тел
и причины их движений». Напоминая горделивые сло-
ва Декарта «Дайте мне материю и движение, и я по-
строю мир!», Кант считал, что лично ему удалось осу-
ществить еще более амбициозный познавательный
замысел: «Дайте мне материю, и я построю из нее
мир, т. е. дайте мне материю, и я покажу вам, как из
нее должен возникнуть мир» (39, 1, 156—161, 170,
126).

Камнем преткновения для естествознания и мате-
риалистической философии Нового времени был наря-
ду с проблемой источника движения во вселенной
и образования систем космических тел, прежде всего
Солнечной системы, также вопрос о происхождении на
Земле видов растений и животных, органического ми-
ра. Этот вопрос тоже обычно «решался» ссылкой на
«всемогущество божие», и на данной почве возникал
еще один рациональный аргумент в пользу бытия бо-
га. В «Естественной истории и теории неба» Кант не
обошел упомянутого вопроса, который можно назвать
«биогоническим». Он констатировал, что «когда речь
идет о ничтожнейших растениях или о насекомых», че-
ловеческий разум не может похвастать такими же ус-
пехами, как в космогонии. И «не споткнемся ли мы...
с первого же шага», заявив: «Дайте мне материю, и
я покажу вам, как можно создать гусеницу?» Нередко
эти и аналогичные высказывания Канта рассматри-

ваются как признание им невозможности естественно-
го происхождения жизни на Земле и как одно из
первых проявлений в его мысли агностической тенден-
ции. На наш взгляд, при таком рассмотрении не
учитывается, что Кант писал не о принципиальной не-
познаваемости происхождения живых существ, а лишь
о значительно большей трудности его понимания по
сравнению с образованием «всех небесных тел». Не
учитывается и то, что Кант связывал эту трудность
с попыткой «точно выяснить» происхождение «былин-
ки или гусеницы» при помощи одних только механиче-
ских причин, «на основании механики». Выявление
ограниченности механицизма в отношении познания
биологических явлений сочеталось у Канта с убежде-
нием, что у этих явлений имеются естественные при-
чины более высокого порядка, которые еще не по-
знаны. В мировоззренческом плане важно, что проис-
хождение жизни на Земле Кант считал столь же
естественным процессом, как и само образование этой
планеты, заявляя, что она просуществовала длитель-
ное время, «прежде чем оказалась в состоянии дать
жизнь людям, животным и растениям», и с такой же
естественной закономерностью жизнь возникает на
других планетах (39. 1. 126-127, 246).

Обратим внимание на то, что при обсуждении
в 1763 г. вопроса об основаниях доказательства бытия
бога Кант, затронув биогоническую проблему, реши-
тельно отверг ее креационистское решение. Не находя
убедительными естественнонаучные биогонические ги-
потезы Мопертюи и Бюффона, Кант считал неправо-
мерным предполагать «сверхъестественное происхож-
дение» первоначальных живых существ «на том
основании, что их естественное происхождение пред-
ставляется нам совершенно непонятным». Снова фак-
тически ставя вопрос об ограниченности механицизма
и вместе с тем отстаивая естественнонаучный детерми-
низм, Кант писал: «Разве хоть один человек мог ког-
да-нибудь объяснить механическими причинами спо-
собность дрожжевого грибка порождать себе подоб-
ных? И однако из-за этого никто не ссылается на
сверхъестественную причину» (39. 1. 451). Позиция
«докритического» Канта в вопросах актуальной непоз-
нанности тех или иных явлений природы тождественна
позиции французских материалистов XVIII в., «вели-
чайшей заслугой» которых Ф. Энгельс считал настой-

чивые попытки «объяснить мир из него самого, пред-
оставив детальное оправдание этого естествознанию
будущего» (1. 20. 350). «Мое настоящее намерение со-
стоит лишь в том, — заявлял Кант, — чтобы... пока-
зать, что за вещами природы следует признать боль-
шую возможность порождать свои следствия по
всеобщим законам, чем это обычно делается»
(39. 1. 452).

Во многих работах материалистические воззрения
«докритического» Канта характеризуются как деисти-
чески ограниченные. Это обосновывается ссылкой на
высказывания Канта о том, что бог существует и что
именно он создал ту первичную материю, из которой
затем естественным образом возникают миры. Нам
представляется, однако, что при рассмотрении этих
высказываний не изолированно, а в необходимом их
соотнесении как с комплексом воззрений Канта на
природу, так и с концепциями признанных филосо-
фов-деистов, характеристика кантовского материа-
лизма как деистически ограниченного отнюдь не бес-
спорна.

Прежде всего стоит обратить внимание на то, что
материалистическое решение Кантом проблем источ-
ника движения материи, космогонии и биогонии не
было свойственно представителям деистической
формы материализма и прямо подрывало их доказа-
тельства бытия бога. Если бы признанному лидеру
деистов XVIII в. Вольтеру было известно это кантов-
ское решение, то он не менее ожесточенно полемизи-
ровал бы с ним, чем с аналогичными решениями Бюф-
фона, Дидро, Гольбаха. Во «Всеобщей естественной
истории и теории неба» в отличие от деистических ра-
бот о природе вообще не содержится никаких доказа-
тельств бытия бога. Знаменательное заявление Канта,
что «теория Лукреция или его предшественника Эпи-
кура, Левкиппа и Демокрита во многом сходна
с моей» (39. 1. 122—123), имеет не только антитеисти-
ческий, но и антидеистический смысл.

Далее нужно заметить, что заявления Канта о тво-
рении богом первичной материи не только никак не
аргументированы, но, по сути дела, находятся в про-
тиворечии с целостным содержанием его космогониче-
ской гипотезы. Рисуя картину естественного происхо-
ждения миров, эта гипотеза включает в себя затем
обоснование необходимости естественного же разру-

шения каждого возникшего мира. По Канту, в резуль-
тате замедления со временем движения планет вокруг
раскаленного центрального тела они в конечном счете
низвергаются на него. Проистекающее вследствие это-
го увеличение горючей массы вызывает столь боль-
шой жар, что почти вся она рассеивается на элементы,
из которых ранее образовалась, а из них вновь на-
чинается формирование планетной системы. Кант по-
лагал, что в этот цикл может быть втянута вместе
с отдельными мирами вся их система, так что «через
всю бесконечность времен и пространств мы следим
за этим фениксом природы, который лишь затем сжи-
гает себя, чтобы вновь возродиться юным из своего
пепла». В силу этого «природа даже там, где она рас-
падается и дряхлеет, неисчерпаема в новых проявле-
ниях...». В этом бесконечном природном цикле от хао-
тического рассеяния до структурированного сгущения
материи и снова к ее рассеянию просто нет места для
бога: в его вмешательстве в мировой процесс нет не-
обходимости ни в какой момент. Нет места для боже-
ственного творения и в рисуемой Кантом несколько
иной картине: на одной стороне от центра вселенной,
каковым предполагается Сириус, давно сформировав-
шиеся миры разрушаются, а на другой стороне —
природа «юна и обильна новыми образованиями»
(39. 1. 215, 216).

Надо, наконец, учесть, что в работе «Единственно
возможное основание для доказательства бытия бога»
(1762) Кант прямо охарактеризовал как несостоятель-
ное не только онтологическое доказательство, но так-
же физико-телеологическое доказательство, к которо-
му были близки благочестивые декларации о боге,
высказанные им самим в связи с изложением космого-
нической гипотезы: то, что «природа даже в состоянии
хаоса может действовать только правильно и слажен-
но», говорит-де о том, что ее первопричиной «должен
быть бог», и «приводит... к более высокому понятию
о бесконечной мудрости бога». Что же касается пред-
лагаемой Кантом альтернативы двум перечисленным
«доказательствам», то, будучи родственной космоло-
гическому аргументу с его тезисом о боге как абсо-
лютно необходимом бытии, она характеризовалась
лишь как «основание для доказательства», способное
породить только своего рода психологическую, но во-
все не логическую убежденность в бытии бога: «Я сам

вовсе не считаю доказательством то, что я здесь
даю...» (39. 1. 124-125, 394).

Имеются достаточные основания считать кантов-
ские высказывания о бытии бога и творении им мате-
рии не выражением его подлинной философской пози-
ции, а чисто декларативными заявлениями, позволяю-
щими отвести небезопасное в условиях тогдашней
Германии обвинение в безбожии, чреватое, по мень-
шей мере, увольнением из университета. Прекрасно
понимая, что, создавая космогоническую гипотезу, он
«пустился... в опасное путешествие», прежде всего по-
тому, что «религия грозит торжественно выступить
с обвинением против той дерзости, когда осмеливают-
ся приписывать природе, предоставленной самой себе,
такие следствия, в которых справедливо усматривают
непосредственную руку всевышнего», Кант заверял,
что он «решился на это начинание, лишь убедившись,
что оно не противоречит требованиям религии».

Опасность для космогонической гипотезы Канта
существовала и со стороны лейбницианцев, поскольку
она фактически противоречила их «теории оптимиз-
ма», согласно которой обитатели Земли живут в наи-
лучшем из возможных миров, где все идет к лучше-
му. Не приемля этих выводов и в то же время желая
продемонстрировать лояльность по отношению к
лейбницевскому «оптимизму», Кант высказал положе-
ния, несуразность которых может быть объяснена
лишь их вынужденностью и вместе с тем иронич-
ностью, призванной предупредить вдумчивого читате-
ля, что их не следует принимать всерьез. «Объясняя»
отсутствие у людей всепоглощающего религиозно-
нравственного устремления к «высшему блаженству»
тем, что «силы человеческой души ограничивает
и тормозит мешающая им грубая материя, с которой
они тесно связаны», Кант заявлял, что телесное веще-
ство живых существ становится «легче и тоньше» по
мере удаления от якобы «огрубляющего» их солнечно-
го жара, в силу чего мыслящие существа «становятся
тем прекраснее и совершеннее, чем дальше от Солнца
находится небесное тело, на котором они обитают».
Отталкиваясь от благочестивых стихов немецкого по-
эта Галлера о звездах как обителях блаженных духов,
Кант предполагал, что жители отдаленнейших планет
могут быть совершенно свободны от заблуждения
и греха, а бессмертные человеческие души переселятся

в своей «будущей вечной жизни» именно туда для вку-
шения «вечного блаженства». Эта космологическая
фантазия позволяла Канту создать видимость под-
держки им теодицеи: «В строении мироздания... мы
признали мудрость божью, которая все устроила на
благо разумных существ, населяющих эти планеты»
(39. 1. 251, 252, 257).

Трудно сказать, приняли бы теологи благоче-
стивные декларации Канта за чистую монету и не сде-
лали бы они предметом ожесточенной критики факти-
чески «обезбоженную» им картину мироздания. Но ни
они, ни немецкие и тем более зарубежные есте-
ствоиспытатели и философы (за единичными исключе-
ниями) не имели возможности прочитать в свое время
«Естественную историю и теорию неба», так как из-за
банкротства издателя почти весь тираж этого произве-
дения был уничтожен, не поступив в продажу. Не по-
зволив одной из самых значительных материалистиче-
ских концепций саморазвития природы стать объек-
том общественного внимания, данная нелепая случай-
ность имела, несомненно, весьма негативное значение
для развития научной и философской мысли XVIII в.,
но она, возможно, избавила Канта от многих тревол-
нений и неприятностей, которые могли бы поставить
под вопрос само продолжение им научно-философской
деятельности ¹.