Общение как психоисторическая проблема

Еще советская психология 20-30-х годов имела вполне четкую идею, что психика современного человека – продукт длительного общественно-исторического развития, и необходимо изучение реальных проявлений этого исторического процесса. Огромная роль в этом принадлежала С.Л. Выготскому. Сейчас многие ученые считают, что он хотел показать как «рождаются» смысловые образования, субъективный мир отдельного человека при встрече со смысловыми образованьями уже существующими в мире культуры, искусства, религии. Однако советская психология того периода не привела к созданию законченной теории исторического развития, лишь представила отдельные гипотезы и попытки систематического изучения. Что касается общения, то, исходя из этой отечественной традиции, оно зависит не столько от культурного контекста, сколько от той системы отношений, которая сложилась в данном обществе на данный исторический момент, и факторами, формирующими отношение к другому человеку, выступают макро-, мезо- и микро факторы. Первый среди них по значимости – господствующий в обществе реальный тип взаимоотношений между людьми, а не социокультурный. При этом общественные отношения и общение находятся в исторически изменяющемся соотношении. Общение выступает как реализация личностью общественных отношений и способ построения личных. При переходе от социального аспекта изучения общественных отношений к собственно психологическому мы имеем дело с индивидуальным уровнем общественного бытия человека. Такой подход предполагал отказ от механистического рассмотрения межличностных отношений как расположенных «над», «под», вообще «вне» общественных отношений. Тем не менее, еще не акцентировалось внимание ученых на бытийной сущности общения. Были попытки связать общение с историей филогенеза, но такой подход не получил широкого распространения. Внимание советской психологии по-прежнему было направлено, прежде всего, на анализ соотношения «общения» и «общественных отношений», что в целом отражало общественные запросы того периода развития общества. Вопрос о ранжировании, измерении и сравнении ценностей, поэтому, ставился только в плане сравнения структурной иерархии «ценностей» в обществе, в общественном сознании, в общественном мнении группы и иерархии «ценностей» данной личности или сравнения структурных иерархий различных ценностей, но не при абсолютном изучении личностных ценностей.

На значимости такого анализа акцентируют внимание многие ученые, занимающиеся исследованием личности. В русле деятельностного подхода личность формируется в системе общественных отношений, в которые она включена социально необходимым образом посредством деятельности и общения. Однако А.Г. Асмолов в последних своих работах пытается выйти за рамки лишь общественной детерминации, хотя и оставляет системообразующим элементом своего подхода совместную деятельность. Так как в деятельностном подходе долгое время основное внимание было сосредоточено на механизме интериоризации, а вопросы конструирования мира, порождение «интерсубъектной реальности» оставались вне поля исследования, А.Г. Асмолов анализирует категорию «социально-исторического образа жизни» и связанные с ней категории, позволяющие провести анализ развития личности как бы на пересечении трех координат – исторического времени, социального пространства и индивидуального жизненного пути (А.Г. Асмолов, 2001). Все вышесказанное, относящееся к личности, вполне справедливо и по отношению к общению, еще в большей степени «неизбалованному» вниманием к его социокультурному анализу.

Что касается зарубежной психологии, то интерес к культурному контексту психики проявился очень рано. Работа В. Вундта «Психология народов» была одной из первых попыток концептуализировать и начать конкретное исследование взаимодействия культуры и индивидуального сознания. Э. Дюркгейм считал, что высшие этажи психики – продукт истории. Согласно В. Дильтею, умственное и духовное состояние эпохи может быть представлено в одном индивиде. Подобный анализ можно встретить у М. Вебера, Т. Парсонса, И. Шпенглера и других ученых. Так появилась установка на сближение психологических, этнографических, лингвистических, историко-филологических и антропологических исследований, но большинство работ, выполненных в этом русле, относятся к 70-м годам двадцатого столетия.

Как известно, вскрыть внутреннюю тенденцию развития «человеческого в человеке» призвана психоистория, историческая психология, как наука, изучающая психологический склад отдельных исторических эпох, а также изменений психики и личности человека в специальном культурном макро времени (истории), а внутреннюю тенденцию развития науки - история психологии. Согласно Бассу необходимо подвергнуть и всю историю психологии, и основные ее идеи анализу с целью выявления лежащих в их основе социальных, политических и экономических факторов. Необходимо понимание роли политики, идеологии, экономических систем и самого общества в рождении, развитии и смерти классических психологических теорий, парадигм, моделей, подходов, которые оказывали и продолжают оказывать влияние на развитие психологической мысли. Он не одинок в этом стремление связать психологические теории с конкретными общественно-историческими, идеологическими и политическими предпосылками. Аналогичные мысли высказывали и высказывают многие психологи. Т. Вэллэнс, говоря о связях общественных наук с социальной политикой, подчеркивал, что наука глубоко связана с ценностными системами, к которым имеет непосредственное отношение продукт научного процесса. Известный специалист в области психологии пропаганды Г. Лассуэл утверждал, что политическая власть испытывает влияние знаний, они, в свою очередь, находятся под влиянием политической власти. К. Герген вообще предложил рассматривать социальную психологию в качестве одного из методов исторического исследования. Описывая свое представление о роли науки Дж. Мид, например, считал, что единство и структура полного Я отражает единство и структуру социального процесса в целом. Согласно автору, наука образует наиболее совершенный инструмент для разумного контроля над физической и социальной средой. Таким образом, им анализируется связь науки (психологии), личностных приобретений и социальной среды. Подобный подход к анализу психологических явлений можно встретить и у других авторов, например, у В.Е. Клочко и Э. В. Галажинского (1999), где историко-системный подход основывается на предположении, что наука представляет собой самоорганизующуюся систему. Хотя справедливости ради, нужно отметить, что вопрос о социально-исторической природе научных школ и теорий, является по-прежнему дискуссионным.

Неоднозначность взаимодействия психологической науки с другими дисциплинами находит выражение еще и в том факте, что она не всегда развивалась лишь по восходящей линии. Будучи частью философии и позже, став самостоятельной наукой, психология всегда была одной из важнейших сфер борьбы материализма и идеализма. Причем в ней всегда наблюдались как течения одного, так и другого толка. В зависимости от исторического этапа развития общества могли преобладать то те, то другие, что как раз и нашло представление в современной трактовке о борьбе естественнонаучной и гуманитарной парадигм. Хорошо известно высказывание Г. Эббингауза о том, что психология имеет очень большое прошлое и очень маленькую историю, и любое течение в науке должно максимально объективно оцениваться в историческом контексте.

С учетом всего вышесказанного, посмотрим, как в истории человечества проходило развитие и формирование выделенных форм общения. Это может помочь понять, как культура, задающая поле «базовых» смысловых реалий, является источником личностных ценностей и определяет внутренний контекст социального существования человека. С психологической и философской точек зрения вполне оправдано рассмотрение культуры, ее создание и усвоение, как опосредованного и деперсонализированного общения. На связь культуры, как формы бытия и общения, указывали В.С. Библер, М. Бахтин, Ю.М. Лотман и др. Называя свой подход культурно-исторической психологией, Ю.М. Лотман пишет, что культура – понятие коллективное, явление общественное, то есть социальное. Она форма общениямежду людьми и возможна лишь в такой группе, в которой люди общаются. С одной стороны, культура имеет коммуникативную природу, с другой – символическую. Знаки, как любое материальное выражение (слова, рисунки, вещи и т.п.), имеют значение, а поэтому могут служить средством передачи смысла.Культура связана с историей, всегда подразумевает непрерывность нравственной, интеллектуальной, духовной жизни человека, общества и человечества. Следовательно, культура исторична по своей природе. Само ее настоящее всегда существует в отношении к прошлому и к прогнозам будущего. Понимание культуры как бытия – способ ее понимания как целостности. Согласно некоторым ученым, при введении категории «смысл» культура приобретает черты системности и конкретности. Продукты культуры – продукты смыслообразования, а сама она предстает как результат действия законов смыслообразования. Культура как сложно организованный и развивающийся набор таких семиотических систем транслирует программы поведения, общения и деятельности. Предметы материальной культуры выступают как средства хранения и передачи смыслов, регулирующих деятельность, поведение и общение. Например, искусство – всегда отношение. То, что воссоздано (изображено), воспринимается в отношении к тому, что воссоздается (изображаемому). Таким образом, трансляцией смыслов можно объяснить бесчисленные психологические феномены, в том числе и общение. Однако это вполне распространенное представление об общении в филогенезе и онтогенезе до сих пор не исследовано. Основная причина этого заключается в том, что познание субъективного компонента истории «в скудных или обильных, но всегда отрешенных от своего психологического источника останках прошлого является с методической точки зрения, вероятно, одной из самых трудных задач, с которой когда-либо сталкивались гуманитарные науки. Исторический психолог, пишут И.Г. Белявский, В.А. Шкуратов (1982), должен соорудить свою исходную модель из конструкций, предоставленных ему современной наукой о человеке. Трудности этой задачи столь велики, отмечают авторы, что заставляют некоторых ученых усомниться в возможности и необходимости ее решения. Нужно уяснить себе все опасности (преобладание феноменологических описаний, бессистемность, отсутствие общего плана познания своего объекта), связанные с использованием исторических моделей, опирающихся на современные экспериментальные и теоретические данные для объяснения явлений, качественно отличных от тех, с которыми психолог имеет дело сейчас. Но, если «обрастить изложение цифрами, лингво-семиотическими комментариями, социологическими и психологическими гипотезами, то есть опереться на явные и твердые структуры невербального (или вербального) свойства, то исследование приобретет теоретический или практический лоск, но кое-что и потеряет. Потеряет характер целенаправленного ценностно-смыслового отношения, которое всегда является признаком гуманитарной ориентации. Оставшись же в пределах слов, оно будет одновременно моделировать, показывать и объяснять свой предмет, полунамеченный в категориях жизни, идеала, образа, переживания» [В.А. Шкуратов, 1990, с.89]. Успех в этой области возможен только при условии тесного сотрудничества исторической психологии со всеми науками общественно-исторического цикла, в частности, с историей, философией, социологией, лингвистикой, искусствоведением, литературоведением и т.д. Понятно, что в силу специфики материала, психолого-историческое исследование должно отличаться от обычного социально-эмпирического исследования большей многоступенчатостью процедуры и включать этапы, не имеющие явного психологического характера. Другие психологи также считают, что в психологии исследования, проводимые социологами, историками культуры, филологами, этнографами, специалистами по семиотики, часто не попадают в поле зрения психологов. Но вместе с тем без координации с представителями всех этих наук проблема изучения социокультурных систем, в которых порождается и развивается личность и общение, остается нерешенной.

Представим историю форм общения, основываясь на трудах различных отраслей науки о человекознании; непосредственной зависимости общения (в отличие от коммуникации), как социокультурного явления, от системы социальных отношений и развитие его во взаимодействием с развитием социальных структур, общественного сознания и культуры. При этом мы будем основываться на схеме анализа формирования общения в филогенезе (историографического взгляда на проблему человеческого общения), предложенной М.С. Каганом, реконструкции смысловых структур ушедшей культуры (гуманитарной психологии) Й. Хейзинга, семиотической интерпретации Ю.А. Лотмана, где культура рассматривается как система информационных кодов, закрепляющих жизненный социальный опыт, а также средства его фиксации. При анализе формирования ценностей будем исходить из положения ученых гуманистической ориентации: общечеловеческими ценностями являются те, которые соответствуют природе человека.

Эти положения определяют границы и основные особенности психолого-исторического понимания общения, которое является достаточно конкретным, чтобы наметить область поиска, и достаточно общим, чтобы не навязывать ему определенных психологических схем.. Анализ будет проводиться на продукции культуры (в основном европейской), отражающей и транслирующей человеческие отношения: искусстве, театре, живописи, литературе, средствах массовой коммуникации, науки, религии (в частности православия).