Нота Поверенного в Делах РСФСР в Финляндии Министру Иностранных Дел Финляндии Холсти

19 сентября 1921 г. M 2448 *

Господин Министр,

По поручению моего Правительства имею честь сообщить Вам следующее.

В своих двух нотах от 23 и 25 августа, адресованных Народному Комиссариату Иностранных Дел, Правительство Финляндской Республики в крайне резкой форме обвиняет Правительство РСФСР в том, что оно грубо и умышленно нарушило условия Юрьевского договора и своим отношением к нему заставляет сомневаться в его намерении вообще соблюдать пункты этого Договора.

Не останавливаясь здесь на позиции, которую Русское Правительство займет по отношению к этим обвинениям и подозрениям, Комиссариат Иностранных Дел имеет честь сообщить от имени Правительства РСФСР по поводу соображений и фактов, приведенных в вышеупомянутом деле, нижеследующее.

Что касается вопроса об автономии Восточной Карелии, которая в результате присоединения к этой территории приходов Рспола и Поросозеро занимает в нотах особенно значительное место, Финляндское Правительство ссылается в ряде пунктов и в отдельных местах на статьи 10 и 11 Юрьевского договора, который оно, кстати, интерпретирует по-своему, систематически обходя основное решение, данное этому вопросу Договором о мире в следующих словах статьи 10: «Реполь-ская и Поросозерская волости... возвращаются в состав Российского государства». Этими словами Юрьевский договор неоспоримым образом признает право Российской Республики осуществлять в этих районах самоопределение н самоуправление, предусмотренные Договором, со всей полнотой его суверенитета, без всякого постороннего вмешательства. На

* Дата передачи ноты адресату. НКИД направил текст этой ноты полпредству РСФСР в Финляндии и в копии — финской миссии в Москве, — 12 сентября

Юрьевской конференции представители РСФСРзащищали,как об этом свидетельствуют протоколы конференции, ту единственно возможную и приемлемую для них точку зрения, что автономия Восточной Карелии является вопросом внутренней политики Российского государства, который может быть предметом обсуждения только между Правительством РСФСР и карельским народом.

В момент подписания Договора Восточная Карелия имела уже свою автономию, признанную РСФСР, и вторая часть статьи 10, обусловливающей присоединение приходов Репола и Поросозеро к автономной территории Восточной Карелии, «образованной карельским населением Архангельской и Олонецкой губерний и имеющей право национального самоопределения», говорит совершенно ясно об этой автономии, осуществленной в форме «Карельской Трудовой Коммуны», как о существующем факте.

Правительство РСФСР убеждено, и оно говорит об этом здесь исключительно для сведения Финляндского Правительства, что недовольные элементы Карельской Коммуны, о которых идет речь в меморандуме, приложенном к ноте от 23-го, являются весьма незначительным меньшинством зажиточного населения, в то время как подавляющее большинство трудящихся масс Восточной Карелии, вовсе не имеющее оснований к недовольству или бегству, глубоко сочувствует установленному ею политическому режиму. Этот факт находит свое подтверждение в достаточном количестве реальных и документальных фактов, имеющихся в распоряжении Российского Правительства.

Следует также отметить, что было бы крайне трудно найти в жизни нынешней Восточной Карелии случай, когда население потерпело бы какие-нибудь ограничения в употреблении родного языка, в частности в области образования. Наоборот, население Карелии, ранее угнетавшееся духовно, сейчас пользуется на территории Карельской Трудовой Коммуны широчайшей свободой национального развития. Карельская средняя школа дала стране, страдающей от недостатка собственных культурных сил, что является тяжелым наследием прошлого, первый выпуск в 150 учителей и различного рода поспитателей-карелов, которые уже распределены по общинам территории.

Приложенный к ноте Финляндского Правительства меморандум заключает также ряд обвинений в том, что Правительство РСФСР якобы нарушило условия Юрьевской конференции об амнистии финляндских беженцев. По этому поводу Правительство РСФСР должно заявить, что эти обвинения являются необоснованными или в большинстве случаев выходят из рамок Мирного договора. Статья 35 предусматривает амнистию исключительно по преступлениям, совершен-

ным до вступления в силу Договора, и даже не по всем преступлениям, а лишь по некоторым категориям их. Когда нота Финляндского Правительства говорит об арестах, произведенных за преступления, совершенные после этой даты, или не указывает характера преступления, Правительство РСФСР вправе видеть в этом вмешательство во внутренние дела Российского государства.

В порядке информации Правительство РСФСР может довести до сведения Финляндского Правительства, что аресты, которым подверглись некоторые граждане Восточной Карелии, были произведены отнюдь не по столь праздным и легковесным мотивам, как это изображает меморандум, о котором идет речь. Эти аресты были оправданы тайной подготовкой вооруженного заговора против Советской власти в приходах, присоединенных к карельской территории. Существование заговора, поддержка, которую он встретил в некоторых кругах Финляндии, участие в этом заговоре местной милиции, которая была затем разоружена на этом основании, хорошо известны Финляндскому Правительству, поскольку Министр внутренних дел г. Ритавуэри сообщил эти факты с трибуны сейма. Что касается казней граждан этих приходов, на которые намекает тот же меморандум, основываясь на информации из источников, неизвестных Русскому Правительству, то они не имели места.

Возвращаясь к содержанию 35-й статьи Договора, касающейся амнистии, Правительство РСФСР считает необходимым отметить еще следующее. Эта статья носит характер взаимности, и Финляндское Правительство обязано рассматривать амнистию ингерманландских и карельских беженцев в тесной связи с тем, как оно само интерпретирует амнистию финских граждан, покинувших Финляндию в 1918 г., во время гражданской войны. Кроме того, Финляндское Правительство еще не освободило ин одного из русских граждан, заключенных в тюрьмах и концентрационных лагерях Финляндии.

Что касается вопроса о Восточной Карелии в целом, Правительство РСФСР действительно придерживается и намерено придерживаться своей точки зрения, согласно которой этот вопрос не должен вновь рассматриваться Русско-Финляндской комиссией, образованной во исполнение ст. 37 Мирного договора, и что позиция Финляндского Правительства в этом вопросе неправильна. С того момента, как ст. 10 Юрьевского договора признала Репольский и Поросозерский приходы входящими в состав Российского государства, Правительство РСФСР, как это было выше изложено, считает строй этих приходов вопросом внутренней политики РСФСР вообще и карельской автономной территории, к которой они приданы, в частности. Следовательно, оно не считает возможным ставить этот вопрос на повестку дня Смешанной комиссии. Кроме

того, ст. 11 Договора уже определила «детальные условия присоединения» этих приходов. Стало быть, вопрос этот полностью и окончательно разрешен данной статьей, что логически исключает повторное рассмотрение его Смешанной комиссией.

На выдвинутые Финляндским Правительством обвинения, что Российское Правительство желает будто бы затормозить работу этой Смешанной комиссии, Правительство РСФСР отвечает самым решительным протестом. Именно упорство Финляндского Правительства в отстаивании своей точки зрения о порядке работ Комиссии и его необъяснимая непримиримость в вопросе, решение которого отчетливо указано ст. 37 Договора, передающей его на усмотрение обоих Правительств, является причиной того, что Комиссия уже в течение шести недель осуждена на бездействие и не дала никаких результатов по вопросам, имеющим практическое значение для обеих сторон, и которые являются действительно существенными для скорейшего выполнения ряда условий Договора.

Российское Правительство считает глубоко оскорбительным для себя и категорически отвергает мысль, выраженную в поте от 25 августа, о том, что оно будто бы ответственно за проволочки или опоздание с образованием различных комиссий, предусмотренных Договором, и умышленно затягивает работу уже существующих комиссий.

Таким образом, Финляндское Правительство в противоположность тому, что было изложено в его ноте от 25 августа по вопросу о репатриации, должно признать, что Российское Правительство сделало все возможное, чтобы обеспечить быструю репатриацию финских выходцев.

Это утверждение лучше всего подтверждается цифрами: число финских граждан, зарегистрированных в Петрограде как эвакуированные, достигло к 31 августа 3125, среди которых более 100 квалифицированных рабочих транспорта и промышленности, около 20 инженеров и мастеров, 30 врачей и других лиц свободных профессий. Председатель Комиссии по реэвакуации г. Энкель в беседе с Представителем Комиссариата Иностранных Дел в Петрограде официально заявил, что он не имеет абсолютно никаких жалоб на то, как протекает репатриация.

По этому поводу следует особенно подчеркнуть, что Правительство РСФСР, если бы оно действительно смотрело на репатриацию финнов так, как предполагает Финляндское Правительство, могло бы задержать эту репатриацию до того дня, когда будет заключено специальное соглашение, предусмотренное п. 2 ст. 35 Договора. Но Российское Правительство рассмотрело вопрос по существу, а не формально, и отправило группы финляндских граждан, сокращая до предела

то

промежутки времени, разделяющие отправку этих групп. Если до сих пор не выработано соглашение, предусмотренное для репатриации выходцев и беженцев, то вина за это ничуть ие падает иа Правительство РСФСР. Последнее, как о том свидетельствуют документы, несколько раз напоминало Финляндскому Правительству о необходимости образования этой комиссии. К тому же в тот момент, когда писалась нота от 25 августа, утверждающая, что Российское Правительство ничего не дсласг для реэвакуации русских граждан из Финляндии, представитель Финляндии в Москве был уже информирован о том, что назначены русские делегаты в Комиссию по реэвакуации, поскольку за несколько дней до того этот представитель визировал их паспорта.

Столь же неправильными являются обвинения Финляндского Правительства относительно других комиссий, как, например, Комиссии по сплаву леса. Российское Правительство трижды назначало делегатов в эту Комиссию, три раза разрабатывались проекты соглашений, удовлетворяющие обе стороны, и каждый раз именно позиция Финляндского Правительства вызывала бесполезную трату времени и труда, и, что в данном случае еще важнее, был напрасно упущен важный для обеих стран сезон сплава леса. Правительство РСФСР отклоняет всякую ответственность за провал Комиссии по сплаву, ибо оно всегда стремилось ускорить переговоры, как доказывают свидетели и документы. Российское Правительство проявляет и сегодня, когда Комиссия собирается в четвертый раз, ту же неоспоримую и очевидную готовность.

Финляндское Правительство утверждает также, что Российское Правительство нарушило якобы п. 5 ст. 11 Договора, запрещая финляндским промышленникам рубку и вывоз леса в Репольском и Поросозерском приходах по контрактам, заключенным до 1 июня 1920 г. Ясно, что Российское Правительство не могло разрешить рубку и вывоз леса всякой фирме, не проверив должным образом дату заключения контракта и не потребовав достаточных доказательств подлинности этой даты, тем более, что были контракты, вызывавшие серьезные сомнения в отношении их настоящей даты. И если подлинность того или иного контракта в отношении условия, обозначенного в п. 5 ст. 11 Договора, не могла быть вовремя установлена потому, что архивы Репольской и Поросозерской общин были захвачены и не возвращены финляндскими властями, то ответственность ни в коем случае не может падать на Правительство РСФСР.

Правительство РСФСР не может не обратить внимания иа позицию Финляндского Правительства в отношении комиссии, уполномоченной наметить границу между Россией и Финляндией на территории Печенги. Вопреки очевидному смыслу

ст. 5 Договора, по которой демаркация должна быть сделана сообща русскими и финляндскими делегатами специально образованной для этой цели смешанной комиссией, финляндские члены комиссии сами произвольно, без своих русских коллег, провели пограничную линию в Вайда-Губе и немедленно перевели на обозначенную таким образом новую границу финляндские пограничные посты. Когда в дальнейшем, по настояниям Российского Правительства, Финляндское Правительство заявило о своей готовности загладить этот акт и распорядиться о проведении демаркационных работ обеими делегациями сообща, оно в то же время проявило тенденцию затянуть разрешение этого вопроса в отношении участка, самовольно присвоенного одною из сторон.

Наконец, Российское Правительство видит себя вынужденным констатировать ряд действий Финляндского Правительства, находящихся в явном противоречии со всем характером Договора и в частности с его ст. 1. Договор был заключен с целью установления длительных мирных отношений между обеими странами путем упразднения старых недоразумений, недоверия и конфликтов. Оба государства обязуются статьею 1-й поддерживать отношения мирного добрососедства. Однако показаниями лиц, арестованных в разное время и в разных городах России за политические преступления против Советского Правительства, и в частности материалами следствия по делу о заговоре, раскрытом недавно в'Петрограде, установлено, что Финляндское Правительство покровительствует организациям, явно враждебным Российской Республике, как, например, агентствам Эльвенгрена и др., которые возникают на финляндской территории или избрали последнюю своей базой. В свете этих фактов выдвинутое Финляндским Правительством против Российского Правительства в обеих вышеуказанных нотах обвинение в несоблюдении договоров и соглашений способно вызвать у Российского Правительства нечто большее, чем простое удивление, и может заставить его думать, что эти ноты были написаны по некоторым особым мотивам, не указанным в их тексте.

Исходя из всего вышеизложенного, Правительство РСФСР должно еще раз категорически заявить, что оно постоянно и полиостью руководится желанием сохранить и укрепить между обоими государствами взаимоотношения мира и дружбы, вытекающие из заключенных договоров, и искренне соблюдать дух и смысл этих договоров, и что оно надеется найти у другой стороны столь же искреннее и твердое желание.

Примите, господин Министр, уверение в моем совершенном почтении.

[Черных]

Печат. по арх. Опубл. в сбора. «Livre Rouse-.» M, 1922, рр 19-24,