2015-04-06
306
417. Выступление Председателя советской делегации М. М-Литвинова иа двенадцатом заседании VI сессии (второй части) Подготовительной комиссии конференции по разоружению
21 ноября 1930 г.
У меня есть несколько замечаний по всем разделам главы V 186 н, чтобы не тратить понапрасну времени иа повторение, я думаю, что лучше сделать это сразу. Я говорю об общей оговорке советской делегации относительно всей главы V.
Мы только что закончили часть проекта конвенции, касающуюся вопросов, непосредственно относящихся к ограничению и сокращению вооружений. Советская делегация принимала в этом активное участие, стремясь достигнуть возможно больших результатов, хотя бы в рамках настоящего проекта
конвенции. К несчастью, наши усилия были тщетными. Несомненно, формально мы можем предлагать поправки при третьем чтении, но мы не делаем себе иллюзии насчет судьбы этих поправок.
Я воздержусь в настоящее время от общей оценки работы комиссии. Скажу только, что только что пройденная часть проекта конвенции ии в коей мере не удовлетворяет советскую делегацию и нисколько не соответствует задачам Подготовительной комиссии, на взгляд Советского правительства, когда оно соглашалось на участие в ней. Мы считаем, что выработанные главы даже неспособны служить подходящей рамкой для решений о реальном сокращении вооружений. Советская делегация, прибыв сюда, не имела в виду ничего иного, кроме разоружения или по крайней мере значительного сокращения вооружений, а никак не стабилизацию существующих вооружений и даже их увеличение в целях установления известного рода военного равновесия между государствами, что, по-видимому, только и предусматривается в этих главах.
При этих условиях, советская делегация ие может придавать серьезного значения техническим и организационным вопросам, к обсуждению которых комиссия теперь приступает. Позиция Советского правительства в этих вопросах будет в конечном итоге зависеть от меры сокращения вооружений, которая будет установлена не комиссией, а конференцией. Поэтому, советская делегация, вероятно, воздержится от голосования по всем указанным вопросам. Я хотел бы, однако, здесь теперь же указать на то, что всякое решение этих вопросов, связывающее выполнение конвенции, контроль и т. п. с Лигой наций и ее органами, будет неприемлемо для Советского правительства.
Делая эту общую оговорку, советская делегация сохраняет за собой право делать дополнительные оговорки по отдельным пунктам главы V, если это будет вызвано тем оборотом, который примут прения.
Печат. по кн. гДелегация СССР на последней сессии комиссии разоружения*, ДГ, 1931, стр. €5-66.
418„ Письмо Официального делегата СССР иа советско-китайской конференции Полномочному Представителю Китая иа конференции Mo Дэ-хою
23 ноября 1930 г. Ni 97
Господин Полномочный Представитель,
Подтверждая в настоящем получение Вашего письма от 17-го сего месяца, я вынужден выразить крайнее удивление по поводу того, что Вы считаете Ваше собственное заявление
от 6 ноября, приведенное в моем письме от 10 ноября *, несоответствующим действительно сказанному Вами, и на этом основании протестуете против его опубликования.
1. Ваше заявление от 6 ноября, приведенное в моем письме, не является чем-либо новым, ибо оно неоднократно повторялось Вами в переговорах со мной 8 июня**, 21 июня***, 4 июля *** и 8 октября ***. Во время этих переговоров Вы убеждали меня в том, что Китайское Правительство и в особенности китайские власти Трех Восточных Провинций выполняли и выполняют Хабаровский протокол и что в силу этого иет необходимости в новом формальном признании Хабаровского протокола советско-китайской конференцией.
2. Союзное Правительство, однако, не могло удовлетвориться простым заявлением о выполнении Хабаровского протокола и настаивало на осуществлении этого заявления на деле. Поэтому, когда Китайское Правительство и в особенности власти Трех Восточных Провинций начали выполнять оставшиеся еще не выполненными пункты Хабаровского протокола, а Вы, г. Полномочный Представитель, в беседе от 6 ноября заявили мне, что нет и не может быть сомнений в необходимости сохранения режима на КВЖД. восстановленного в согласии с Пекинским и Мукденским договорами ****, Хабаровским протоколом, Союзное Правительство нашло возможным перейти к обсуждению дальнейших вопросов, подлежащих обсуждению на советско-китайской конференции.
3. Ваше заявление от 6 ноября, против опубликования которого Вы протестуете, находится также в полном формальном согласии с приводимым ниже документом, который подписан Вами как Представителем Правительства Китайской Республики в правлении КВЖД и Председателем этого правления.
Протокол
Заседания правления
Китайско-Восточной железной дороги № 4292,
10 января 1930 г.
Присутствовали: Председатель правления Mo Дэ-хой, и. д. товарища Председателя С. М. Измайлов, члены правления: Го Фу-мянь. С. П. Данилевский, Фань Цн-гуан, Ли Шао-гэн, Шэнь Жуи-линь.
* См. док. № 394. ** См. док..^ 211. *** См. док..Ne 404. **** См. т. VII, док. № 156, 157, 158, 159, 222.
Слушали:
1. Зачтение статей Хабаровского протокола от 22 декабря 1929 г., относящихся к КВЖД.
Постановили:
1. Приведенные ниже статьи советско-китайского соглашения, заключенного 22 декабря 1929 г. в г. Хабаровске, принять к руководству и исполнению правлением и управлением КВЖД по принадлежности.
«I. Пункт первый предварительных условий Союзного Правительства обе стороны понимают в полном соответствии с телеграммой Вр. н. д.* Наркоминдел Литвинова от 27 ноября с. г. ** и с Никольск-Уссурийским Протоколом от 3 декабря с. г. ***, как восстановление положения, существовавшего до конфликта и основывающегося на Мукденском и Пекинском соглашениях. Все спорные вопросы, возникшие в период совместного советско-китайского управления дорогой, должны быть разрешены на предстоящей Советско-Китайской Конференции.
В соответствии с этим немедленному проведению в жизнь подлежат нижеследующие мероприятия:» и т. д.
4. Ввиду всего вышеизложенного я не могу принять Вашего протеста, как не имеющего под собой никаких оснований. Я должен при этом выразить свое недоумение по поводу тех объяснений, которые Вы даете в своем письме сделанному Вами заявлению от 6 ноября н которые находятся в неожиданном и непонятном противоречии с многократными заявлениями китайской стороны и известными Вам официальными документами.
5. Вместе с тем я должен констатировать, что в Вашем письме от 17 ноября не содержится достаточно полного и ясного заявления о том, что в силу Пекинского н Мукденского договоров нынешний режим на КВЖД как в целом, так и во всех его частях не должен подвергаться изменению односторонними и самочинными действиями одной или другой стороны и что всякое изменение режима на КВЖД в любой его части должно происходить лишь в порядке взаимного и согласованного обеими сторонами решения. Ваше письмо от 17 ноября содержит настолько двусмысленные формулировки этого бесспорного обязательства, уже взятого на себя китайской стороной по Пекинскому н Мукденскому договорам 1924 г. и Хабаровскому протоколу и подтвержденного официальными заявлениями и документами, исходящими от представителей
* В Хабаровском протоколе — Вр. и. о. ** См. т. XII, док. № 347. ** См. т. XII, док. №351.
Китайского Правительства, что подобная неожиданная позиция Полномочного Представителя Китайской Республики не может не внушить самых серьезных опасений.
6. Союзное Правительство считает ввиду этого необходимым вновь с особой настойчивостью и категоричностью заявить Правительству Китайской Республики и властям Трех Восточных Провинций о совершенной недопустимости каких-либо самочинных и односторонних действий в отношении КВЖД. ибо именно такого рода действия создали в 1929 г. серьезную угрозу для дела мира и добрососедских отношений между СССР и Китаем.
7. Я принимаю к сведению Ваше сообщение о том, что в результате моего письма от 10 ноября Вы приняли предложение Советской стороны о переходе к обсуждению на советско-китайской конференции конкретных вопросов о КВЖД, о торговых и дипломатических отношениях и т. д.
Примите, господин Полномочный Представитель, уверения в моем совершенном к Вам уважении.
Л. Карйхан
Печат. по арх. Опубл. в газ. тИзеестая» Л* 323 (417Û), 24 ноября 1930 е.
В упоминаемом письме Mo Дэ-хоя от 17 ноября 1930 г. № Ю говорилось:
«Имею честь сообщить, что Ю-го сего месяца в II час. вечера мною было получено Ваше письмо за Ла 93, в котором имеется следующее утверждение: «Бы мне заявили в беседе от 6 ноября, что нет и не может быть никаких сомнений в необходимости сохранения режима на КВЖД. восстановленного б согласив с Пекинским и Мукдевскии договорами. Хабаровским протоколом».
Приникая во внимание, что подобное утверждение не соответствует действительно сказанному мною з данной беседе, я в тег же вечер направил Вам телеграмму с просьбой отложить опубликование этого письма, а также несколько раз обращался к Вам лично с разъяскениями относительно сказанного мною в беседе 6 ноября.
Вэ время беседы в езязи с поднятым Вамп вопросом о положении на КВЖД я егметнл, что положение на КВЖД не может полностью соответствовать Пекинскому и Мукденсксму соглашениям. На это Вы ответили, что мои слова равносильны заявлению, которое, помимо всего прочего, не дает ннкакчх гарантий относительно уже восстановленного положения на КВЖД- Тогда " заявил Bav. "то стн-едь не возражаю против полпенни, которое восстановлено на КВЖД, однако, не считаю возможным слепо придерживаться сл^ва «сохранение», ке допуска я каких-либо изменений, и что все мероприятия, которые должны быть проведены в ра-.-ках Пекинского и Мукденского соглашений, необходимо осуществить и т. п. Слова же. приведенные в Ваи'ем письме, не соответствуют действительно сказанному мною во время этой беседы, н потому они были опубликованы без моего предварительного согласия, в-виду чего я вынужден заявить решительный протест.
Что же касается высказанного'в Вашем письме положения о том. что До тех пор. пока нынешнее положение на КВЖД не будет изменено, в порядке ли изменения режима на КВЖД с обоюдного согласия или в порядке
выкупа этой дороги Китайской Республикой, положение, существующее ныне на КВЖД в силу Мукденского и Пекинского договоров, не должно подвергаться изменению односторонними н самостоятельными действиями той нлн иной стороны, я настоящим имею заявить, что ныне существующее положение на КВЖД не противоречит тому, что предусмотрено Пекинским и Мукденским соглашениями, согласно которым оно может быть изменено либо с обоюдного согласия сторон, либо в результате выкупа дороги Китайской Республикой;.
Неизменно проявляя искреннее стремление к переговорам, я выражаю глубокую надежду, что уже открывшаяся советско-китайская конференция прсдсля-Гйт в ближайшие дни свои заседания и в скором зремеки сг-:ожет завершить свою работу, что, несомненно, будет отвечать желанию Китайского Правительства развивать дружественные связи между народами Китая и СССР и укреплять добрососедские отношения между нашими странами».
419. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Монгольской Народной Республике А. Я. Охтину
23 ноября 1930 г.
Можно направить 30 монголок на учебу в медицинский техникум. Народный комиссариат здравоохранения просит прислать товарищей, знающих русский язык *.
Кара хан
Печат. пэ с$х.
420. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Монгольской Народной Республике А. Я. Охтиву
24 ноября 1930 г.
Директива по подготовке монгольских кадров устанавливает контингент практикантов на предприятиях ВСНХ и Нар-комзема в 100 человек. Количество учащихся у нас монголов расширяется с прошлогодней цифры в 370 человек до 600. Ответственность за распределение и устройство приезжающих возложена на Наркомпрос. НКИД поручено по соглашению с ведомствами согласовать с монгольским правительством вопрос о расходах. При этом заранее учитывается, что эти расходы, которые, вероятно, выразятся в миллионной цифре, будут непосильны для бюджета МНР. поэтому придется, очевидно, принять такой порядок, чтобы расходы проходили в виде займа, оплата которого будет производиться впоследствии. Монгольское правительство должно быть поставлено в известность о размерах расходуемых нами средств на подго-
* См, док, № 327.
товку монголов и принять на себя известные обязательства. Более подробные Сказания дадим после согласования с ведомствами. Сообщите, в какой форме Вы намерены начать об этом переговоры с монгольским правительством :&г. Думаю, что оно признает законность и целесообразность постановки этого вопроса.
Кара хан
Печат. по арх.
421. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Великобритании в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР
24 ноября 1930 г.
Сегодня сообщил Гендерсону. что для нас является приемлемым образование специальной подкомиссии по золоту как компромиссный выход *. Гендерсон ответил, что он лично согласился на это предложение, но что казначейство, действительно заинтересованное в этом, возражает. Сноуден отказался изъять вопрос из 4-й подкомиссии. На мой вопрос Гендерсону, что он предлагает, он ответил: поставьте вопрос перед Вашнм правительством. Я заявил, что Советское правительство пошло на компромисс и на дальнейшие уступки в этом вопросе не пойдет. Гендерсон ответил: получите ответ Советского правительства, н я вновь поставлю вопрос в кабинете.
Считаю, само собой разумеется, что нет оснований пересматривать решение. На этой неделе будет заседание комиссии экспертов, на котором выяснится, пойдут ли англичане на начало работ отдельных подкомиссий. Гендерсон предложил мне объясниться со Сноуденом по поводу золота, но я уклонился от согласия, считая такой модус нецелесообразным.
Полпред
Печат. па apt.
422. Письмо Полномочного Представителя СССР в Великобритании Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Н. Н. Крестинскому
24 ноября 1930 г.
Уважаемый Николай Николаевич,
1- О переговорах с Гендерсоном по поводу работ комиссии экспертов н образования подкомиссии по золоту уже ннфор-
* См, док. № 422.
67У
мировал Вас телеграфно !М. Дело затормозилось благодаря вмешательству Сноудена. Гендерсон при сегодняшнем свидании подтвердил, что он лично считает это предложение приемлемым и готов был идти нам навстречу. Однако казначейство возражает. Гендерсон при этом добавил: «Для меня вообще было новостью, что сверх четырех подкомиссий, которые предполагались предзарительно, имеется в виду образование еще двух подкомиссий. Я узнал это только во время нашего разговора». Я хотел заявить Гендерсону после его сообщения о том, что предложение об образовании 7-й подкомиссии он принять не может, что я не вижу надобности делать сообщение Советского правительства о том, что форин офнс настаивает на включении вопроса в 4-ю подкомиссию, так как Советское правительство по этому вопргсу занимает вполне категорическую позицию. Однако после того, как Гендерсон объяснил, что в случае отрицательного ответа он поставит вопрос вновь в кабинете, я сказал, чго передам в Москву его предложение. Очень возможно, что нынешняя отрицательная позиция Ген-дерсона продиктована ие только казначейскими соображениями Сноудена, но также и другими влияниями в среде кабинета, которые направляются против нас. Новая кампания выдумок (падение Советской власти, восстание и т. п.) произвела, как это ни дико, достаточное впечатление в лейбористских кругах и в кабинетских кругах. Эти люди всегда готовы поверить любой фальшивке и любому вздору. С другой стороны, положение кабинета за последние недели несомненно не укрепилось, а. наоборот, ухудшилось. Вместе с этим возрастает н опасение «скомпрометировать себя» отношениями с большевиками.
2, Это обстоятельство, т. е. робость кабинета в любой области англо-советских отношений, подтверждается и на следующем вопросе. Во время последних свиданий я обратил внимание Гендеосона на то, что хотя непосредственно после окончания переговоров о временном торговом соглашении он заявил о готовности немедленно приступить к работам по заключению торгового договора н несмотря на то что подобное же обещание давалось нам летом до осенних каникул, работа по заключению торгового договора до сих пор не начата, Я сказал Гендерсону, что готов поддержнзать перед Советским правительством предложение об образовании специальной подкомиссии по золоту в качестве выхода из конфликта, но, с другой стороны, прошу его в интересах упрочения англо-советских отношений двинуть вперед вопрос о заключении постоянного торгового договора вместо временного торгового соглашения. Я подчеркнул, что не связываю вопроса о торговом договоре с работой комиссии экспертов, но что считаю своевременным выяснить его мнение по этому вопросу и
m
прошу его, учитывая, что прошло уже 6 месяцев со времени сделанного им заявления, предпринять какие-либо практические шаги.
Геидерсон после замечаний относительно того, что Советское правительство обязано обеспечить удовлетворительный ход работ комиссии экспертов независимо от вопроса о торговом договоре (это я парировал указанием на то, что попытка связывания этих вопросов была сделана с английской стороны, а мы против нее возражали и возражаем), заявил, что он подтверждает полностью свои прежние заявления о готовности немедленно начать работу по заключению постоянного торгового договора, что он не вндит никаких препятствий к этому. Однако этот вопрос относится к компетенции борд оф трейд. Он готов при первой же встрече переговорить по этому вопросу с Грехэмом * н сообщить его ответ.
Я ему сказал, что буду ждать ответа, согласованного с борд оф трейд. и спросил, могу лн я передать в Москву о его личной позиции по этому вопросу. Гендерсои подтвердил, что его точка зрения именно такова.
После этого т. Богомолов посетил Сеймура **, передал ему об этом разговоре и предложил ему в развитие н закрепление этого разговора обменяться письмами (между Богомоловым и Сеймуром), в которых было бы документально закреплено согласие на немедленный приступ к работам по торговому договору. Сейм\р сообщил затем Богомолову, что он передал проекты этих писем Гендерсону, но пока не получил от него ответа. Так как Гендерсои сегодня сам по этому вопросу (о торговом договоре) ничего мне не сказал, то я не счел целесообразным задать ему вопрос о том, согласен ли он с предложенным проектом обмена письмами. В ближайшие дни т. Богомолов обратится непосредственно к Сеймуру, и тогда я информирую Вас о дальнейшем ходе дела ***.
Мне представляется, и я думаю, что Вы поддержите эту точку зрения, что в настоящее время для нас было бы политически чрезвычайно выгодным, если бы удалось в ближайшее же время приступить к работам по заключению постоянного договора или получить документ, содержащий обеспечение немедленного приступа к таким переговорам.
С товарищеским приветом
Полномочный Представитель СССР в Великобритании
Пекат яо арх.
* Министр торговля Велнклбэитайин. ** Советник МИД Великобритании, '•• См. док. „Чв 45S.
423. Обмен нотами между СССР и Турцией по вопросу о категориях посещений военными судами одной страны портов другой страны
1. НОТА
полномочного представителя ссср в терцин
и. о. МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ТУРЦИИ САРАДЖОГЛУ ШЮКРЮ-БЕЮ
25 ноябри 1930 г.
Господин Министр,
Имею честь довести до Вашего сведения, что в целях упрощения существующего обычно распорядка и в целях уменьшения расходов при посещениях военными судами Правительство Союза ССР расположено заключить с Правительством Турецкой Республики взаимное соглашение, содержащее нижеследующие постановления.
Посещения военными судами будут разделены на две категории, из которых к одной относятся посещения официальные, т. е. те из них, которые основаны на приглашении, а к другой — посещения неофициальные, т. е. те, которые будут иметь место по инициативе государства, которому принадлежит судно. Просьба о разрешении, необходимом для совершения посещения, должна будет содержать указание на то, надлежит ли последнее рассматривать как официальное или неофициальное.
Когда дело будет идти о посещениях официальных, не будет внесено никаких изменений в практиковавшийся до сего времени распорядок официального приема; в противном случае будут совершаться обычные визиты, но не будет устраиваться никакого официального приема.
Если Правительство Турецкой Республики одобряет приведенный выше порядок, то соглашение по этому поводу будет считаться заключенным с момента получения сообщения в указанном смысле.
Благоволите принять, господин Министр, уверения в моем высоком уважении.
Я. Суриц
2. НОТА
ЗАМЕСТИТЕЛЯ МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ТУРЦИИ
ПОЛНОМОЧНОМУ ПРЕДСТАВИТЕЛЮ СССР В ТУРЦИИ
Я- 3. СУРИЦУ
25 декабря 1930 г,
Господин Посол,
Ссылаясь на ноту от 25 ноября 1930 г., которую Вы соблаговолили направить г. Сараджоглу Шюкрю-бею, временно исполняющему обязанности Министра Иностранных Дел, отно-
сительно взаимных посещении турецких и советских портов военными судами ^подлежащих Правительств, имею честь сообщить Вам о согласии Турецкого Правительства с содержанием указанной ноты на следующих условиях:
Согласно изложенному в циркулярной ноте от 13 мая 1930 г. за № 86682/12 Правительство Республики считает официальным посещение, которое будет иметь место по приглашению государства, которое его принимает, и неофициальным— посещение, которое будет иметь место в результате просьбы, исходящей от государства, которому принадлежат суда.
Во время официального посещения будет соблюдаться весь обычно практикуемый распорядок официального приема, тогда как во время неофициального посещения будет достаточно обычных визитов и не будет иметь места никакой прием.
При сообщении о посещении военным судном или при просьбе о касающемся такового разрешении должно указываться, следует ли рассматривать посещение как официальное или нет.
Благоволите принять, господин Посол, уверения в моем высоком уважении.
За Министра Заместитель Министра Нуман Рифат-бей
Печ-ат. по арх. Оъубл, в «Собрании законов...», стд. II, Je 4, I апреля 1931 г., стр 377—379.
424. Письмо Полномочного Представителя СССР во Франции Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР H. H. Крестинскому
25 ноября 1930 г.
Многоуважаемый Николай Николаевич,
I. Посылаю Вам на французском языке и в русском переводе ответный меморандум французского правительства, который Вертело вручил мне 22-го с. м. * н содержание которого я Вам передал по телеграфу. Так же как и мои меморандум **, меморандум МИД не носит в заголовке обращения и не подписан, н является только письменной фиксацией устной ноты. Я, разумеется, не стал дискутировать с Вертело по существу этого пространного документа, который нуждался в тщательном изучении, и ограничился только тем, что задал два вопроса для уточнения последнего раздела, носящего заключительный характер. Вертело пояснил мне, во-первых, что
* См. стр. 569—570.
* См. док. J\s 354.
отмену наших контрмер * меморандум рассматривает как одностороннюю меру, не могущую повлечь за собою отмены французского декрета ввиду правомерности и обоснованности последнего, и. во-вторых, что предложение об отмене совет ского декрета не следует рассматривать как меру, обусловл! вающую торговые переговоры. Таким образом, в настояще стадии следует констатировать, что французское правител] ство само не относится серьезно к своему требованию отмены наших контрмер, которое оно привело только в качестве полемического аргумента, на самом же деле оно склонно оставить статус-кво впредь до исчерпания спорных вопросов путем переговоров о торговом соглашении. Что касается характера этих переговоров, то во французском меморандуме следует отметить несоответствие, выражающееся в том, что, заявив о принятии нашего предложения, которое, как известно, сводилось к открытию переговоров о заключении временного торгового соглашения, наподобие англо-советского**, француз-скин меморандум ограничивает предмет переговоров «изысканием практических способов достижения удовлетворительного равновесия обмена между обеими странами». Решив, как я выше писал, воздержаться от дискуссии, я не стал углублять и этот пункт, но. задавая свои вопросы, я нарочито употреблял термин «переговоры о торговом соглашении», и этот же термин '.потреблял и Вертело.
Наши возражения против французского меморандума, которые смогут быть, по одобрении Вами, положены в основу нашей ответной устной ноты, я посылаю Вам при настоящем. За недостатком времени нами не вполне еще разработана фактическая критика содержащегося во французском меморандуме синодика наших «демпинговых преступлений». Мы изучаем материал с помощью торгпредства и полученные данные сможем вставить в нашу ответную ноту после утверждения Вами основных положений ее. Основными вопросами, однако, являются следующие два: I) принимаем лн мы французское предложение об открытии переговоров при сохранении стат>с-кво, или же мы считаем отмену французского декрета и как следствие этого и отмену наших контрмер в отношении Франции, как кондииио сине ква нон*** для открытия этих переговоров и 2) уточнение в кашей ответной ноте нашего предложения о предмете переговоров (торговый договор или временное торговое соглашение, а не равновесие торгового обмена).
В предпоследнем абзаце первого раздела французского меморандума говорится о том, что Франция недавно провела
* См. док. № 362. ** Сы. док Х- 135. *** — непременного условия (лат.).
В Отношении некоторых стран, с которыми она не связана "торговыми договорами, мероприятия коммерческой зашиты, аналогичные тем. которые приняты против СССР. В разговоре с начальником торгового отдела МИД Кулондром т. Лашкевнч выяснил, что речь может идти только об Австралии, масло, мука и хлеб которой обложены во Франции в мае настоящего года сюртаксами.
II. Я сообщил Бертело об отклонении его просьбы в отношении пропуска экспедиции Ситроена *. Бертело был весьма неприятно—я бы сказал дгже болезненно — поражен моим сообщением и предался длительным ламентациям. Он никак не может понять, чтобы был причинен материальный и моральный ушерб Ситроену, который, основываясь на двукратном нашем разрешении, взял на себя ряд обязательств и выложил уже много миллионов франков; он не может также понять и примириться с тем, что ему. Бертело. отказано в его личной просьбе. Он не хочет отказаться от надежды, что просьба его все же будет удовлетворена, а поэтому он, понимая, что ставит меня в тяжелое положение перед моим правительством, все-таки убедительно просит меня не обрывать эту его надежду н еще раз довести его повторную просьбу до сведения Вашего и т. Литвинова. Если просьба его будет уважена, то он и впредь, как и раньше, будет стремиться в меру своей компетенции оказывать мне и моему посольству содействие в текущих вопросах наших взаимоотношений. Попутно и совершенно конфиденциально он обратил мое внимание на то обстоятельство, что Герцфельд, в осуществление постановления суда, хотел было уже приступить к описи обстановки торгпредства и продаже заарестованного имущества, но что МИД пресек этн действия путем вмешательства префектуры, которая порекомендовала Герцфельду повременить на том основании, что она должна сделать какую-то проверку. Предупредив Бертело. что я не возлагаю особых надежд ка успех своего демарша, я все же вынужден был пообещать ему. что доведу до Вашего сведения о его просьбе. Бертело попросил меня сделать это возможно скорее: ему хотелось бы получить ответ не позже чем через 10 дней; хотя он н надеется еще на благоприятный ответ, все же в случае окончательного отказа Ситроену придется на ходу перепланировать экспедицию, с тем чтобы миновать советскую территорию. Бертело заикнулся также о том. не было ли бы целесообразным привлечь ему к себе на помощь американцев для демарша перед нами ввиду участия американских ученых в экспедиции. Он, впрочем, тут же заявил, что воздержится от развития и осуществления этой только что ему пришедшей в голову мысли впредь до получения нашего ответа.
• См. т. XII. прим. 89.
III. Воспользовавшись тем, что Вертело упомянул о деле Герцфельда. я обратил его внимание на настоятельную необходимость скорейшей ликвидации этого дела. Я пожаловался на медлительность МИД, который тянет с обещанным представлением в министерство юстиции. Я намекнул, что склонен приписать эту медлительность тому обстоятельству, что МИД стремится одновременно установить свою точку зрения как в отношении дела Герцфельда, так и в отношении общего вопроса об ограничении ответственности торгпредства, и предложил Вертело расчленить эти два вопроса и поторопиться с представлением в министерство юстиции в отношении дела Герцфельда, по которому полпредство дало уже МИД исчерпывающую документацию. Вертело ответил, что полностью разделяет мой взгляд.
IV. Вчера Кулондр в разговоре с т. Лашкевичем просил передать мне от имени Вертело, что последний обратился к министру юстиции Шерону с просьбой об ускорении рассмотрения нашей жалобы по существу по делу Герцфельда в апелляционном суде и что Шерон назначил у себя совещание, которое должно состояться на днях, для изучения вопроса о правомерности постановления сенского гражданского трибунала, распространившего постановление лондонского суда против Доброфлота на Советское государство. Как бы от себя, Кулондр добавил, что МИД считает такое распространительное толкование неправомерным и полагает, что совещание, созываемое Шероном. должно высказаться в пользу поручения прокурору дать заключение о необходимости инвадида-шш * постановления сенского гражданского суда. Попутно с этим и. очевидно, для того, чтобы подчеркнуть готовность Вертело идти нам навстречу в обмен за разрешение экспедиции Ситроена. Кулондр сообщил, что Бертело просил его напомнить мне о его просьбе в отношении экспедиции.
V. Вам, вероятно, известно, что в палате депутатов созыва 1924 г. была образована под председательством радикал-социалистического депутата Филиппото франко-русская парламентская группа, состоявшая из лезых депутатов и ставившая себе целью сближение между обеими странами и достижение соглашения по вопросу о долгах. Эта группа продолжала номинально существовать и в палате нынешнего созыва, но наконец распалась вследствие перерыва работ конференции, а также благодаря выходу Филиппото из радикально-социалистической партии и переходу его из палаты в сенат. Сегодня, к моему удивлению, мне было сообщено, что под руководством Боржерн образована инициативная группа для возрождения франко-русской парламентской группы, которая во главу угла,
* — лишения силы (лат.).
по мысли инициаторов, должна поставить вопрос о долгах. В инициативную группу входят кроне де Монзи и других левых депутатов и -такие махровые черносотенцы и советофобы, как Скапини и пастор Сулье. Я постараюсь свидеться на днях с Бержери и, если не поздно, отговорить его от этой затеи, которая не сулит нам никакого добра *. При настоящем прилагаю копню циркулярного обращения инициативной группы**, разосланного всем депутатам. Под обращением значатся фамилии членов инициативной группы. С товарищеским приветом
В. Довгалевский
Печат. по арх.
425. Телеграмма Народного Комиссара Иностранных Дел СССР в НКИД СССР
Из Берлина, 26 ноября 1930 г.
Писать из Милана не имел возможности за отсутствием шифра. Сообщаю вкратце: итальянцы для встречи переменили Стрезу*** на Милан в самую последнюю минуту вследствие якобы закрытия там гостиницы. Возможно, что они хотели придать более торжественный вид этой поездке в Милан, представляющий больше возможностей. Действительно, встреча была устроена весьма торжественно. Мне оказаны были все почести, полагающиеся по чину. В беседе, длившейся 2,5 часа. Грандн по моей просьбе излагал основы итальянской внешней политики, отвечая на отдельные мои вопросы, причем он говорил не без откровенности. Курский справедливо заметил, что это был доклад по внешней политике. Меня Гранди ^ало расспрашивал, интересуясь главным образом нашими отношениями с Англией и с Румынией.
Осью Италии является враждебность и непримиримость с Францией и стремление противодействовать ее гегемонии. С Германией сближение невозможно, пока продолжается штреземановская политика заигрывания с Францией. Когда я, однако, сказал, что и в Берлине существует недоверие к Италии, основанное на опасении соглашения Италии с Францией, Гранди явно смутился и не нашелся, что ответить. Ухаживание за Румынией Грандн объясняет тем, что Югославии нужна Франция против Италии, Чехословакия против Германии, а Румыния является как бы слабейшим звеном в Малой Антанте, отсюда надежда на отрыв ее. Я оспаривал это положение и доказывал, что до сих пор из ухаживаний Италии пока
* См. док. К? 436. ** Не публикуется. *** См. док. № 403, 427.
извлекла пользу одна Румыния и что Италия не должна мечтать об отрыве Румынии, хотя бы в силу ее близости к Венгрии и поддержки пересмотра договоров. Гранди в этом пункте выслушивал мои замечания с особым вниманием.
Отношения с Польшей не выходят за пределы корректности. С моими указаниями на необходимость дальнейшего развития и расширения наших экспортных и импортных операций Гранди вполне соглашался, отмечая сочувствие к этому и со стороны Муссолини. Заключение какого-либо нового формального политического акта Гранди считает следующим этапом, называя нашу встречу первым этапом. Незаключение при встрече никаких актов заставит внешний мир подозревать гораздо больше, чем было бы изложено в письменном акте, а этим подозрениям Гранди приписывает немалую ценность. Гранди также спрашивал о нашем вхождении в комиссию изу-" чения пан-Европы. Я ему дал такой же ответ, как и Кур-цнусу *. Гранди сказал, что он во всяком случае предложит пригласить нас. О выводах скажу по приезде, но во всяком случае та реакция в прессе, которую вызвала встреча, вполне ее оправдывает.
Литвинов
Лечат, по арх.
426. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Турции в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР
27 ноября 1930 г.
Имел с польским послом новую беседу в духе данной мне директивы**. Когда я затронул вопрос о гарантиях, он мне ответил, что также вел со мной беседу ад-референдум без полномочий своего правительства. В ближайшие дни он выезжает в Варшаву и там «откровенно выскажет Залесскому свое мнение».
Вел он себя гораздо сдержаннее. Не знаю, был ли он одернут Варшавой, повлияли ли результаты выборов в Польше или новая фаза обострения наших отношений с Францией. Из его отдельных обмолвок получил впечатление, что он писал в Варшаву, что я разделяю его соображения. Я его не разубеждал, но говорил, что списаться по этому поводу с Вами мог бы. получив лишь уверенность и гарантию, что дело серьезное. На этом расстались.
Суриц
Печат. по аах.
* См. док. № 247»* Сн. док. №415.
427. Интервью Народного Комиссара Иностранных Дел СССР M. M. Литвинова представителю ТАСС в Берлине
28 ноября 1930 г. •
Тов. Литвинов проездом в Москву остановился в Берлине. В беседе с берлинским представителем ТАСС т. Литвинов сообщил о причинах отъезда его из Женевы, а также поездки его в Милан **. На вопрос о причинах его отъезда из Женевы до окончания сессии Подготовительной комиссии к конференции по разоружению т. Литвинов ответил:
«Эти причины изложены мною в последнем заявлении***, сделанном в комиссии незадолго перед моим отъездом. Советская делегация принимала активнейшее участие в работах комиссии, пока была еще малейшая надежда наполнить реальным содержанием так называемый проект конвенции о разоружении. Всякие надежды, однако, исчезли, когда соответственные советские поправки были отклонены и комиссия закончила второе чтение глав, относящихся непосредственно к сокращению вооружений. Для нас стало совершенно ясно, что вырабатываемые проекты конвенции, на которые комиссия, состоящая из представителей 30 государств, потратила около 5 лет и которые в нынешнем виде могли быть не хуже составлены в течение недели несколькими добросовестными чиновниками, могут быть рамкой для дискуссии скорее об отказе от разоружения, чем о действительном сокращении вооружений. Комиссия усердно занимается сейчас вопросом о так называемой «гласности» и об «обмене информацией», и есть все основания опасаться, что по крайней мере некоторые делегации имеют в виду замену разоружения одной гласностью. Но гласность сама по себе не только не может приостановить соревнования держав в деле вооружения, а может даже стать отправной точкой для такого соревнования на тот случай, если будущая конференция все же приняла бы какие-либо меры к сокращению вооружений. Комиссия спешит уже узаконить изъятие нз этих мер и нарушение конвенции. В комиссию внесены предложения, согласно которым достаточно заявить любому государству, что оно чувствует себя угрожаемым, чтобы иметь право на нарушение конвенции. В случае принятия подобных предложений Советский Союз заранее был бы свободен от всяких обязательств по конвенции, ибо не только субъективно он чувствует себя угрожаемым, но эти угрозы создаются ежедневно, открыто обсуждаются в печати и имеются совершенно объективно неоспоримые доказательства их существования.
* Дата опубликования. ** См. док, Кг 425. *** См. док. Л«417.
•687
Но Советский Союз не требует для себя никаких изъятий и готов неуклонно и добросовестно выполнить любые обязательства о существенном сокращении вооружений в равной мере с другими странами. Общее впечатление, вынесенное советской делегацией из работ комиссии, таково, что некоторые державы, занявшие благодаря количественному и качественному превосходству своих вооружений доминирующее положение на мировой арене и стремящиеся сохранить и расширить свое господство, твердо решили ни в каком случае не уменьшать своего военного могущества. Вместо того, чтобы содействовать выявлению перед общественным мнением этих тенденций. Подготовительная комиссия прикрывала их и, идя по линии наименьшего сопротивления и стремясь к мнимому единогласию, равнялась на те именно делегации, которые отражали отмеченную мною тенденцию к недопущению разоружения. Единогласие, однако, вследствие частных расхождений между самими господствующими государствами отнюдь не достигнуто, и поэтому встретившиеся в комиссии затруднения остались неустраненными и оставлены в наследство будущей конференции. Конечно, если и на этой конференции делегации будут иметь такие же инструкции, какими руководствовались делегации Подготовительной комиссии, то ни о каком разоружении или сокращении вооружений думать не придется. Если бы конференция и захотела приступить к выработке международной конвенции о сокращении вооружений, то ей пришлось бы начать с назначения новой Подготовительной комиссии, что может оказаться предлогом для дальнейшего оттягивания дела разоружения».
Коснувшись своей поездки в Милан, т. Литвинов сказал: «Взаимоотношения между Советским Союзом и Италией, поддерживаемые и укрепляющиеся в течение 7 лет, создали потребность в обмене взглядами у руководителей внешней политики обеих стран об этих отношениях и о других интересующих обе стороны международных проблемах. Принимая во внимание, что министры иностранных дел европейских стран встречаются ежегодно и даже чаще, ничего ненормального, казалось бы, не должно быть усматриваемо во встрече наркома иностранных дел СССР с руководителями внешней политики тех стран, которые поддерживают с Советским Союзом не только формально корректные, но и действительно нормальные дипломатические и экономические отношения.
Подобные встречи могут вызывать беспокойство лишь у тех, кто под маской миролюбия стремится изолировать и ослабить Советский Союз или другие государства. Говорят о паневропеизме и в то же время критикуют попытку сближения между двумя европейскими странами! Миролюбие Советского правительства покоится на неоспоримых фактах, и всякое его
сближение с другими странами может лишь служить делу мира. Действительных друзей мира это сближение может лишь радовать».
Печат. по газ. «Известия* Л5 327 (4174), 28 ноября №0 г.
