Хакселем

13 июля 1933 г.

Получив сообщение о решении правительства отклонить финские резервы ***, я позвонил Хакселю, который меня сейчас же принял. Я сказал Хакселю, что, как я его уже предупреждал вчера****, Советское правительство заняло в вопросе о финских резервах'⁷⁶ категорически отрицательную позицию. Я передал ему, какое впечатление получилось управительства по отношению к позиции Финляндии. К этому я прибавил следующее: помимо неблагоприятных настроений, созданных этой позицией Финляндии, настроений, которые отнюдь не будут способствовать улучшению советско-финских отношений и создадут весьма неприятную атмосферу, вина за которую падает на Финляндию, обстановка не будет способствовать [урегулированию] ряда вопросов в экономической области. Хаксель знает, в каком направлении я работаю и какие результаты уже достигнуты. Только пару дней тому назад я сообщил ему о планах закупок сельскохозяйственных продуктов в Финляндии*****. Тогда же, по его просьбе, мы говорили о возможности закупок племенного скота. Все эти вопросы будут обсуждать в

* См. док, Л*э 232, 233.

** Си, док. №239. 251.

*** См. док, M 238.

**** См. док. Ni 23-3, 234-

***** См, дек. №233.

Москве те же люди, которые находятся в данный момент под впечатлением далеко не дружеской позиини финского правительства. Я предупреждаю Хакселя о том. что позиция финского правительства, несомненно, отразится на общей совокупности финско-советских отношений. В частности, моя работа здесь будет весьма осложнена. Я еще раз со всей энергией и искренностью хочу повлиять на точку зрения Финляндии в полной уверенности, что конзениия, о которой мы говорим, являясь серьезным шагом в деле пацификации Европы вообще и Восточной Европы в частности, укрепляет одновременно советско-финские отношения и тем самым вполне соответствует действительным интересам Финляндии. Я прошу Хакселя еще раз подумать на эту тему и употребить все свое влияние, чтобы убедить правительство отказаться от поправок и резервов.

Хаксель очень внимательно слушал меня, не прерывая ни разу. Когда я кончил, он сказал: «Что же теперь делать? Быть может, мы все-таки подпишем двустороннюю конвенцию». На это я ответил, что ни о какой конвенции не может быть речи, поскольку остаются резервы. Тогда Хаксель сказал: «Я не могу взяться убедить правительство и президента изменить их точку зрения. Я могу лишь попытаться пойти вам навстречу и совместно с вами пересмотреть резервы, Я готов уступить вам в тех из резервов, которые вы считаете особенно для себя неприемлемыми». Я ответил: «После того, как я Вам изложил позицию моего правительства, Вы не можете ожидать от меня. чтобы я с Вами разбирал эти резервы, потому что они для нас неприемлемы в целом, Я не вижу никакой пользы в том, чтобы сообщать Советскому правительству о том, от каких резервов Вы отказываетесь, ибо мы настаиваем на том, чтобы Вы отказались от всех резервов и подписали бы конвенцию на тех же основаниях, как и другие», Хаксель снова сказал, что в данной ситуации он не видит выхода и несколько раз повторил, что «мы ведь хотим подписать конвенцию». Затем он сказал мне, что все же попытается переговорить кое с кем и завтра все же изложит мне их уступки. Он считает нужным все же довести до моего сведения об этих возможных уступках. Я снова сказал, что не вижу от этого пользы, но тем не менее не откажусь его выслушать.

У меня создалось впечатление, что Хаксель расстроен этой неудачей и что правительству будет не так-то легко вынести эту неудачу ка свет. У меня также нет сомнений в том, что на Хакселя и на финское правительство в целом давят со стороны.

Уходя, я снова просил Хакселя подумать и отказаться от резервов. Хаксель молча покачал головой, а затем прибавил: «Мы ведь хотим подписать конвенцию». Я заметил, что

желания мало, если одновременно создаются препятствия, делающие подписание конвенции невозможным *.

Полпред СССР в Финляндии Б. Штейн

Печрг, га арх.